страдали более десяти находившихся неподалеку граждан, в нескольких домах выбиты все стекла...
     - Интересно, что еще на нас повесят? - флегматично поинтересовался Борис, ковыряя в зубах деревянной зубочисткой. - Ишь, как круто взялись.
     На экране появился массивный насупленный полковник Бурый. Он восседал за огромным столом, заваленном бумагами. Поминутно трезвонившие телефоны заставляли его, буркнув извинения, прерывать интервью, но каждый раз, бросив в трубку пару коротких, красиво и мужественно звучащих фраз, он снова возвращался к беседе с невидимым журналистом:
     - ... Угрюмов сразу показался мне скользким... У нас имелась информация о взяточничестве, о злоупотреблении служебным положением. Однако мы не успели подобрать доказательную базу... В этом, безусловно, наше упущение. Работа велась в плановом порядке, но все же недостаточно оперативно. И каждый из нас готов понести за это наказание. Однако сейчас делается все, чтобы задержать преступника...
     - Имеется информация, что вместе с Угрюмовым в составе банды Трошина находится и еще один ваш сотрудник, это так? - не отставал журналист.
     - Мне горько признавать это. - Бурый скорчил мину, которая должна была олицетворять собой вселенскую скорбь, но больше походила на гримасу от зубной боли. - Действительно так. Капитан Геннадий Одинцов подозревается в продаже оружия чеченским боевикам...
     Бурый еще несколько минут талдычил, насколько опасны вооруженные бандиты... приняты все меры, чтобы задержать... привлечь... воздать... Ну и так далее. Попутно прозрачно намекал на какие-то давние истории, оглашать которые не имеет права в интересах следствия, - там прослеживается почерк мятежного старлея и его дружка-капитана. Речь полковника была довольно невнятной, не раз перемежалась матом, якобы демонстрирующим всю глубину чувств полковника, и содержала такое количество неувязок и нестыковок, что и у Михаила этот фарс вызвал улыбку.
     Борис совершенно спокойно переключил телевизор на другой канал - там ту же новость подавали другие журналисты, сохраняя общую направленность. В Москве официально действует план "Перехват", все сотрудники милиции переведены на усиленный вариант несения службы, улицы патрулируют дополнительные наряды. Граждан призывали ни в коем случае не оказывать вооруженным преступникам сопротивления, при этом делался прозрачный намек на то, что свидетелей озверевший Трошин и компания все равно, как правило, не оставляют.
     - Это произошло прямо у меня на глазах, - плакала в камеру пожилая женщина, в которой Саша с удивлением узнал соседку Стаса по лестничной площадке. - Я услышала шаги на лестнице, думала, что пришла Таня - это моя внучка... Глянула в глазок - и увидела... - Она зарыдала в голос, очень натурально.
     Из ее сбивчивого, перемежаемого всхлипами и соплями рассказа следовало, что дверь Трошину, коего Анна Семеновна, безусловно, сразу узнала, поскольку он посещал ее соседа Стасика довольно часто, открыл как раз сам Стасик, а потом на лестничную площадку вышла и Наташенька, жена его. Они о чем-то несколько минут спорили - она слов почти не расслышала, но там было что-то про пластит и про ментов... А потом Трошин вдруг выстрелил в Стасика, и Стасик упал... А Наташенька завизжала, Трошин ее ударил, а когда она упала, то выстрелил в нее, лежащую, два раза... А потом пришли еще двое - она их не знает, но по фотографиям опознала - и куда-то Стасика и Наташу унесли...
     На этой душещипательной сцене старушка разрыдалась, окончательно утратив способность связно говорить.
     - Интересно, - глубокомысленно заметил Борис. - Тут у них немного того... концы с концами не сходятся. Стаса убили уже, почитай, больше недели тому как... А по их рассказу получается, что вчера вечером. Насколько я помню, Сашка как раз был в полной отключке. Забавно, забавно...
     - Это что ж, мы за сутки столько натворили? - усмехнулся Трошин. - Школу взорвали, райотдел, Стаса замочили... Что там еще?
     - Более чем достаточно, - фыркнул Михаил. - Бурый, во-первых, повесил на нас несколько безнадежных висяков, и, во-вторых, поет он явно с чужого голоса. Ему приказали дать определенные показания - он их и дает со всем возможным рвением.
     - Думаю, он не один такой, - помрачнев, заметил Петр. - Судя по тому, как поставлена травля, в дело включилась чуть не вся московская милиция. Глядишь еще и войска введут. Факты, конечно, подтасованы, что видно невооруженным глазом, но приказы исходят сверху, а когда приказы однозначны, задумываться подчиненным как-то не с руки. И поэтому нас будут ловить - долго и упорно.
     - Знаете, - чуть хрипло пробормотала Лика, - а ведь репортажи убедительны - и впрямь начинаешь думать, что именно Саша убил Стаса с женой...
     - ... Уважаемые телезрители! Только что нам доставили видеопленку, снятую в момент убийства депутата Филимонова. Разумеется, мы не можем раскрыть личность оператора, поскольку этому человеку грозит серьезная опасность - как и любому вставшему на пути озверевших подонков. Мы, в студии, еще не знаем, что на этой пленке... Итак, запись.
     Кадры, сделанные весьма посредственной камерой, запечатлели улицу, проезжающие машины... Затем в поле зрения попал большой "Линкольн", украшенный белыми лентами и роскошной куклой в облаке белых рюшечек... Молодая пара у автомобиля - жених и невеста... Вдруг слышатся резкие щелчки, затем короткий треск - камера резко поворачивается, наплыв... Может, аппарат и посредственный, но держит его в руках явно профессионал. Отчетливо видно лицо Саши, держащего у пояса автомат и в упор всаживающего пулю за пулей в невидимую мишень. О, а вот и мишень - человек лежит на асфальте, видно даже, что его светлый плащ испещрен дырками от пуль. Снова камера нацеливается на стрелка. Он небрежно перебрасывается парой слов со стоящим рядом напарником - Женька, узнав себя, возмущенно фыркнул, - вдвоем они садятся в машину. За рулем сидит... Да эту лысину, пожалуй, вспомнят многие, близко знающие Петра. Тем временем камера возвращается к молодоженам. Жених стоит на коленях, у него на руках лежит девушка в белом, и по воздушному шелку расползаются отвратительные пятна...
     - Здорово сделано, - вздохнул Женька. - Интересно, чем мне помешал этот мужик? Я его и по телику-то видел всего несколько раз. Он, вообще говоря, полный мудак, но не настолько же, чтобы его мочить...
     - Ребята, вы не слишком спокойно подходите к ситуации? - осторожно поинтересовалась Лика. - Мне показалось, или на нас и в самом деле объявили полномасштабную охоту?
     - Не показалось, - серьезно кивнул Михаил. - Я тебе даже больше скажу. Нас никто не собирается задерживать. Просто пристрелят... если смогут, конечно. На такой случай имеется негласное разрешение - типа лицензии на убийство. Никто, конечно, в этом не признается, но, понимаешь, старая формулировка - "взять живым или мертвым" - подразумевает, что можно, в общем-то, и так и сяк. А после таких кадров... Все полны праведного гнева.
     - Да уж, - согласился Саша, - тут нервами делу не поможешь. Нам надо спокойно оценить обстановку и решить, какую избрать стратегию и тактику поведения. Мишка прав - нас просто ухлопают при задержании. Даже если мы дружно поднимем лапки кверху.
     Он вернулся к столу, задумчиво повертел в руках бутылку пива, потом со вздохом отставил ее в сторону.
     - Мне кажется, что все это звенья одной цепи. Мы разделались с воином-саартом, и его наниматель включил другие рычаги...
     - "Лыжники", - догадался Штирлиц", - снисходительно ухмыльнулся Малой. - Тут и тупому ясно, что охота организована. Не смогли убрать нас тихо - теперь постараются убрать шумно, только и всего.
     - Не только, парень, не только. Пойми: раньше мы стреляли в клонов, которые, в общем-то, не живые в истинном смысле этого слова. Роботы... А теперь в охоту на нас включились люди. Они будут стрелять на поражение... А что будем делать мы? Отвечать?
     Женька сник... Александр смотрел на него и понимал, что Малой, видимо, до сих пор все происходящее рассматривал исключительно как опасное приключение, а телехронику и вовсе не воспринял всерьез, посчитав ее чьей-то глупой шуткой. И только сейчас до него дошло, что большая часть людей, в убийстве которых их обвинили, и в самом деле погибли - от настоящих пуль, от натуральных взрывов. И что на них объявлена охота - не киношная, когда тупые следователи понятия не имеют, что сделает в следующий момент герой-преследуемый (зрителям из темного зала это становится ясно, разумеется, с первого же взгляда), а если и стреляют, то исключительно мимо. Ну разве получит главный герой эффектную царапину на щеке. И все они, преследователи, настолько омерзительны, что, когда "добрый" герой расстреливает их одного за другим, на глаза зрителей наворачиваются слезы умиления - так, мол, им, гадам, и надо.
     А тут. Будет серьезная травля, облава, из которой не выскочить. Милиция это может - если очень захочет. А она сейчас прямо-таки страстно желает поймать их и распять... За эту девочку в белом, за парней, размазанных по стенке райотдела, за малышей, задохнувшихся в дыму... Саша был уверен, что все показанное - правда. И действительно пылала школа, и на самом деле обгоревший физрук до последнего выносил детей... После такого менты озвереют - и правы будут.
     - Как это вообще возможно? - спросила Лика. - Ведь это ж... Ну, Сашка на экране - как живой. И Женька.
     - Что тут странного? - пожал плечами Лигов. - Забыли, с кем дело имеете?
     - А с кем?
     Повторился эпизод с потерей дара речи и удивленным поднятием бровей - Саша все собирался спросить Лигова, является ли его вполне человеческая мимика природной или это всего лишь элемент декорации.
     - Я же говорил - с далатианами...
     - И?..
     Дан вздохнул:
     - Прям как дети... Доверчивые, в розовых очках. Ничего не знаете, абсолютно. Далатиане - метаморфы. Особенность, присущая практически всем высшим организмам их родины. Продукт жестоких мутаций. Их мир - весьма неприятное местечко. Когда-то они довели его почти до гибели, но как-то все же выжили. Сейчас никто не может точно сказать, являются ли их способности случайной мутацией или имело место целенаправленное корректирование генома. Сами они хранят на этот счет молчание, а большинству остальных это просто неинтересно. Они способны менять облик в очень широких пределах. Бессы, конечно, управляют своим телом в большем диапазоне, но у них это касается только формы, а далатиане не стесняются и с содержанием. Подражание - основа их натуры, хотя они могут и творить... в определенных границах. Но чаще они предпочитают копировать реально существующих... персонажей. Я абсолютно уверен, что за всеми этими видеокадрами и свидетельскими показаниями стоят именно они. Просто никаких других объяснений этому нет.
     - Штерн говорил, что его природный облик практически мало отличим от человеческого.
     - Вы знаете, Александр, я даже не могу сказать, что он солгал. У далатианина нет природного облика. На Далате гражданином может оказаться что угодно - дерево, мелкое животное, куст у дороги... Хотя обычно они и в самом деле предпочитают гуманоидную форму. Если по каким-то причинам вашему Штерну необходим определенный образ, он может поддерживать его сколь угодно долго. Кстати, среди миров Ассамблеи далатиане пользуются абсолютным первенством как... э-э... сексуальные партнеры.
     - А почему? - задал глупый вопрос Женька.
     - Неужели непонятно? Во-первых, потому, что они, имея возможность принять любую форму, совершенно безразличны к внешнему виду партнера, и, во-вторых, легко принимают тот облик, который более всего соответствует закрепившемуся идеалу. Вы - человек - представить себе не можете просто потому, что в вашей жизни такого не бывает. Невозможно сочетать в себе только идеальные черты, причем не абстрактно идеальные, а соответствующие индивидуальному вкусу. Такое, поверьте, действует на любую дву-и более полую расу совершенно убийственно, словами этого не передать. Имел место случай, когда одна из рас, у которых сама возможность продолжения рода была напрямую завязана на половое влечение, пыталась запретить въезд далатиан в свои миры. Поскольку их жители в ста процентах случаев предпочитали метаморфов себе подобным.
     - И получилось?
     - Как сказать... Когда их население уменьшилось более чем вчетверо, они пошли на насильственное выдворение далатиан с планеты, не останавливаясь и перед физическим уничтожением. Обвинения в геноциде им удалось избежать только потому, что целой расе попросту грозило вымирание.
     - Знаете, Дан, - Александр откинулся в кресле, стараясь не облиться горячим кофе, - с тех пор как вы появились на горизонте, на наши головы сыплются неприятности одна круче другой. По всему получается, что за всеми этими покушениями, за объявленной на нас охотой стоят либо наш любезный герр начальник, либо его родственнички. Ко всему прочему, они еще и метаморфы... Убить их хоть можно?
     - Быстро же вы привыкаете смотреть на мир сквозь прорезь прицела, - недовольно поморщился Лигов. - Ну... можно. Тело далатиан не имеет жизненно важных органов, но сильные травмы вызывают нарушение внутренней структуры и могут повлечь летальный исход. Проблема в другом: вы никогда не будете знать, кто перед вами - далатианин или другое разумное существо. Человек, к примеру.
     - Неужели нет способов диагностики?
     - Ну почему же, есть. Стационарный биосканер - размером примерно метр на два. Есть и портативные - они поменьше, с небольшой чемодан. Более простая техника отсутствует - далатианин копирует не просто внешний облик, он копирует и внутреннюю структуру, которая, присутствуя, не несет функциональной нагрузки. Понимаете-всю структуру. Запах. Пот. Выделения сальных желез. Если надо - даже перхоть. Это если говорить о человеке. К примеру, сердце - оно будет биться, будет гнать кровь по сосудам, но с тем же успехом может остановиться - самому далатианину это совершенно безразлично.
     - Значит, выявить далатианина мы не сможем? - Малой выглядел совершенно потерянным. Его так, видимо, привлекала мысль поймать кого-нибудь из этих гадов и разобраться "по понятиям", что теперь, получив от Дана ушат холодной воды на голову, он просто сник.
     Лигов отвернулся. Саша очень хорошо понимал многострадального аналитика Службы безопасности, который вынужден был нарушать служебные инструкции одну за другой. Случайно вмешавшись в разборки между саарт-клонами и людьми, он погружался в это дерьмо все глубже и глубже, постепенно отрезая себе дорогу назад. Наверное, в психологии Дана, который ни в коей мере не являлся представителем homo sapiens, было слишком много человеческого - то ли изначально, то ли вошло в его психику за долгие годы работы на Земле.
     И теперь он метался, разрываясь между стремлением помочь людям, которые сражались плечом к плечу с ним, и формальными требованиями какого-нибудь внутреннего устава - или чем там в своей деятельности руководствуются работники Службы. Устав требовал невмешательства. Чувства толкали на иной путь.
     Трошину не хотелось давить на Дана. Хотя аргументов у него было более чем достаточно - разве не саарты, нанятые метаморфами, убили его, Лигова, коллег? С другой стороны, вполне возможно, подобный аргумент важен только для человека, но не для представителя другой, пусть внешне и сходной, расы. В любом случае, решение Дан должен принять сам - лишь тогда оно будет окончательным, лишь тогда не придется вытягивать из него каждую каплю информации чуть ли не клещами.
     А еще Саша подумал о том, что именно сейчас стоит выпить. За упокой. За упокой той жизни, которую все они вели много лет - теперь она окончилась. Навсегда, и не поможет уже никакая реанимация. Это только в фильмах, когда на главного героя охотится половина полиции страны, он умудряется доказать свою невиновность... В реальной жизни такого, увы, не бывает. Вряд ли им вообще дадут возможность сказать хотя бы слово - сразу откроют стрельбу на поражение. Любой из ментов, пожалуй, предпочтет потом разбираться со следователями, чем слушать посвященные ему лично траурные речи. После показанных видеороликов не найдется ни одного человека, способного поверить в то, что все обвинения сфабрикованы... Саша и сам бы не поверил в невиновность человека, увидев, как тот целится и нажимает на спуск автомата...
     Можно бежать - в глушь, в тайгу, в пустыню... Пожалуй, уйти за кордон не удастся, обозленная потерями среди своих, милиция перекроет все пути так, что и комар не проскочит. А если и удастся - что толку? У таких преступлений нет срока давности: он и его команда, в которую теперь вошли еще трое, если не считать Лигова, обречены до конца жизни быть дичью. Стоит ли жить, каждую секунду ожидая нападения? А если оно и впрямь произойдет? Станет ли он стрелять в простых мужиков в погонах, искренне верящих, что перед ними маньяк и убийца? А если нет... Сможет ли он, Александр Трошин, дать убить себя; как быка на бойне - безропотно, без сопротивления? А если сможет... тогда стоит ли жить в ожидании этого момента? Он видел мрачные лица товарищей - похоже, у них в головах крутились сходные мысли. Саша поднялся с кресла, почувствовав вдруг, каким тяжелым стало тело, принес из холодильника бутылку водки, предусмотрительно оставленную там хозяином дачи, молча разлил по стаканам. Обвел тяжелым взглядом присутствующих:
     - Ну... за победу!
     Он и сам не знал, что имел в виду. Одним махом влив в горло обжигающе холодную жидкость, подумал, что тост получился странным. Победа? Можно победить врага, когда он перед тобой. Даже когда врагов много - есть шансы. Но нельзя победить систему.
     Дан, как и остальные, влил в себя водку, чуть сморщился. Может быть, на него оказало действие спиртное, может быть, он более не мог выносить той тягостной атмосферы, что пропитала, казалось, каждый кубический миллиметр этой комнаты... Но он вдруг с силой припечатал стакан к столу и, не обращая внимания на треснувшее стекло, решительно заявил:
     - Все далатиане, прибывшие на Землю легально, обязаны пройти контроль Службы безопасности. У нас есть их генетические слепки. Я смогу определить далатианина, если он окажется от меня на расстоянии хотя бы пары сдтен метров. Не обольщайтесь, оборудования такого у меня нет. Оно было на основной базе в России, как и в других странах, где имелись представительства СПБ. Ни одна из баз не отвечает на вызовы, но склады могут оказаться целыми, во всяком случае, это не исключено.
     - На базе наверняка засада, и туда придется пробиваться с боем, - спокойно заметил Борис. Он не высчитывал вероятность такой ситуации, он просто констатировал факт. Засада... Что ж, надо быть к ней готовыми.
     - Согласен с вами, - кивнул Лигов. - Но, думаю, людей там не будет: далатиане не рискнут привлекать внимание землян к технологиям Ассамблеи.
     - Ну, други... - Саша легонько стукнул кулаками по столу. - Стало быть, воевать со своей страной мы не собираемся. Остается решить, что мы реально можем сделать. Какие будут идеи? Я предлагаю так... Штурмуем базу. Если все проходит успешно, пытаемся проникнуть в "Арену". Там тоже возможна засада - или спецназ зря получает зарплату. И там будут люди...
     - Вряд ли, - заметил Лигов. - Вряд ли там будут люди... Но не думаю, что их отсутствие облегчит задачу.
     - Пусть так. Главное в другом: из здания конторы мы сможем уйти на пересадочную станцию. Если, конечно, транспортная система не заблокирована... что не исключено. Другого варианта я не вижу.
     - Нужно найти Игоря и Нину. Их нельзя оставлять здесь... - проговорил Борис.
     Саша обвел взглядом друзей. Никто не спорил, никто не выдвигал альтернатив. Все понимали - другого выхода просто нет. Либо смириться с поражением, что совершенно неприемлемо для Команды, привыкшей побеждать - пусть сейчас от нее осталось менее половины, - либо бороться. Имея призрачную надежду сохранить жизнь и свободу. Шансы? Шансы есть, хотя их и немного...
     - Думаю, надо разделиться. - Борис почесал затылок. - Нам не стоит действовать толпой. Петр, тебе, как я п