не жалел противников - наверное, впервые в жизни он не старался победить - он стремился убивать. Как можно больше. Правда, кое-кто из рухнувших на пол тут же поднимался... хотя и не должен был. Времени на размышления о причинах такой живучести у Стаса все равно не оставалось.
     Они стреляли - но для стрельбы было слишком тесно. По крайней мере, дважды пули с противным чмоканьем впивались в самих нападавших, но их не убывало, более того, столь "удачные" выстрелы никого, похоже, не волновали. Несколько пуль досталось и Стасу - пока раны были не смертельными, даже не опасными, но он терял кровь, а вместе с ней и силы. Снова и снова он бросался в атаку, хладнокровно стараясь все время находиться в гуще противников, затрудняя прицельную стрельбу. Рукопашный бой нападавшие знали не слишком хорошо, к тому же - как ему казалось - все время били куда-то не туда, будто рассчитывая поразить болевую точку там, где ее отродясь не было. И он пользовался этим, как мог.
     Спустя какое-то время он сумел подхватить с пола пистолет. Нажал на спуск - никакого эффекта. Даже курок не щелкнул - пусть бы и вхолостую. Словно он держал в руках игрушку, сделанную из цельного куска металла. Стае с проклятием отбросил пистолет. Призрачная надежда воспользоваться оружием обошлась ему дорого - правая рука повисла, пробитая пулей, раздробленная и уже ни на что не способная. Стае, тяжело дыша, прижался к подоконнику. Он почти не чувствовал боли, всматриваясь налитыми кровью глазами в стоявших перед ним людей в черном. Их было много - и здесь, и там, на лестничной площадке. И Стае не имел никаких шансов на победу. Он это понимал, как понимали, безусловно, и его противники. На полу валялось с десяток тел - некоторые из них шевелились и пытались принять более или менее вертикальное положение. Пятерым же это было уже не суждено. Те же, кто уцелел, видели, что он более не опасен. Они не торопились-то ли растягивая удовольствие, то ли предлагая ему в полной мере проникнуться безнадежностью ситуации. Пять стволов смотрели в грудь и в живот Стасу.
     - За что? - выдохнул он, не рассчитывая на ответ. Его и не последовало.
     Стасу вдруг показалось, что он видит перед собой двойников: одинаковые фигуры, одинаковые облегающие костюмы, закрывающие тела и лица, одинаковые руки, сжимающие однотипные пистолеты, одинаковые глаза...
     Стае с трудом оторвался от такого устойчивого, такого надежного подоконника и шагнул вперед.

***

     Лыжи уверенно шлепали по снегу, оставляя позади хорошо видимый след. Круглов остановился, откинул капюшон и шумно выдохнул - облачко пара, сорвавшись с губ, быстро растаяло в морозном воздухе. Женька остановился рядом, переводя дух.
     - Если верить твоим россказням, - ехидно заметил он, - мы уже должны были сидеть в избушке, кушать водку и хвастаться друг перед другом добычей.
     - Домик и водка никуда не денутся, - флегматично ответил Борис. - А насчет добычи... Сам понимаешь - раз на раз не приходится. И потом, мы, по сути, только начали. Хватит еще зайцев, увидишь.
     - Стрелять в беззащитных животных - это неспортивно... - Малой пожал плечами. - Ну, я понимаю, пойти на медведя: бурый в случае чего и сдачи дать может, если доберется до тебя первым. И вообще, тебе что, Арены мало? Там можно охотиться на такую дичь... Да еще и разумную.
     Бакс - милый и, как и все собаки его породы, исключительно любвеобильный сеттер - вертелся у них под ногами, то проваливаясь по грудь в снег, то снова выбираясь на относительно твердый наст. Для него этот поход был увеселительной прогулкой, хотя Борька и пытался учить своего любимца охотничьим премудростям. Бакс откровенно развлекался. Ему куда больше нравилось бегать за бросаемой хозяином палкой, чем выслеживать кого-то там пахнущего ничуть не лучше миски с Pedigree. Ну, может быть, немного все-таки лучше, но мешок с сухим кормом - и это он знал совершенно точно - ожидает его в избушке, за ним вовсе не обязательно бегать по ненадежному снегу.
     Вообще, Бакс выезды на охоту искренне любил. Особенно самое начало и самый конец - когда ему доставалось милое местечко рядом с водителем и он мог сколько угодно разглядывать проносящиеся мимо дома, заснеженный лес, оставаясь в комфорте и тепле. Правда, в этот раз место впереди оказалось занято, но Бакс почти не обижался - сзади было тоже неплохо. Во всяком случае, там куда просторнее - можно свернуться калачиком на мягком сиденье и вздремнуть по дороге. Его вообще удивляло, почему люди, придумавшие такое чудо, как мягкий диван, стремятся куда-то в снег, в дождь или на солнцепек.
     Внезапно сеттер остановился, поднял ухо и принюхался. В воздухе промелькнул какой-то запах... Даже нет, не запах-слабый его отголосок, чуть заметный для его чуткого носа. Этому запаху здесь было совершенно не место, но где ему место - сеттер не знал. Он всей своей собачьей натурой вдруг ощутил, что пойманный запах чужой и недобрый, от него веяло угрозой - прежде всего угрозой горячо любимому хозяину. Ну, заодно и этому его приятелю, который нагло занял любимое сиденье Бакса и даже не извинился. Сеттер прекратил свои прыжки и замер. И негромко рыкнул.
     - Смотри - Бакс что-то учуял Может, дичь?
     - Вряд ли... Какой из него охотник - молодой еще, неопытный, - с сомнением пожал плечами Борис. - Ну же, малыш, что там? Заяц?
     Это слово Бакс знал: горячо любимый хозяин как-то показывал ему зайца и давал понюхать. Такая белая штучка размером как раз с полмешка Pedigree. Пахла она, в основном, кровью, но и собственный аромат имела вполне конкретный. В настоящий момент определенно пахло не заяцем. Бакс коротко гавкнул, потом глухо зарычал. Его ноздрей снова коснулся все тот же чужеродный запах, и теперь его источник переместился ближе.
     Борис внимательно огляделся. Вокруг не было ни намека на следы. Только девственно чистый снег да проделанная ими с Женькой лыжня. По спине пробежали мурашки, и Круглов насторожился. Он знал это чувство - в прежние времена оно не раз его выручало, и он привык доверять ему. Такое ощущение возникало, когда ему внимательно смотрели прямо в спину. Сквозь прицел.
     - Женя... - вполголоса сказал он. - Сейчас ты аккуратно наклоняешься, отстегиваешь лыжи, затем мои, а потом прыгаешь вон в тот сугроб. Без вопросов.
     Дисциплина, вбитая в Малого пребыванием в Команде, сыграла свою роль. Он молча повиновался. Они метнулись одновременно в разные стороны, сразу утонув в снегу по пояс, чем до смерти перепугали собаку, никак не ожидавшую от людей таких резких движений. Впрочем, уже в следующий момент проблемы испуганного сеттера отошли на задний план, потому что через то место, где еще мгновением раньше высилась фигура Бориса, прожужжало что-то маленькое и очень быстро летящее.
     Борис, подтягивая к себе ружье, чертыхнулся - ну почему он не взял карабин? С этой пукалкой, рассчитанной на некрупную дичь, много не навоюешь. А в том, что они попали в переплет, он не сомневался. Хотя бы потому, что не слышал выстрела. Стреляли из чего-то солидного, и оружие было почти бесшумным. С таким не ходят на охоту. Вернее, ходят, но на вполне определенную - на двуногую дичь.
     Лес вокруг довольно густой, поэтому стрелок должен находиться неподалеку, и все же Круглов не видел его. Он знаками приказал Евгению переместиться еще левее и повернулся к Баксу. Тот все так же сидел возле брошенных лыж и недоуменно разглядывал хозяина, которому вдруг захотелось покувыркаться в снегу.
     Снова возникло неприятное ощущение чужого взгляда, и Борис стремительно откатился в сторону - вовремя: следующая пуля впилась в снег там, где он только что лежал. Почти одновременно взвизгнул Женька.
     - Тебя задело?
     - Слегка. Так, царапина...
     - Не останавливайся ни на секунду, все время двигайся. Кто бы они ни были, стрелки из них неважные! - Борис рывком переместил свое тело к следующему сугробу. - Бакс, ищи!
     Команда была знакомой. Сеттеру оставалось только понять, что именно надо искать. Впрочем, задача не слишком сложная: раз хозяин вдруг решил поваляться в снегу, значит, тут как-то замешан тот странный запах. Теперь источник его был совсем недалеко - странно, что хозяин не может учуять сам. Сеттер повернулся в сторону сливающейся со снегом фигуры и фыркнул.
     Борис увидел, что собака неотрывно уставилась в сторону ближайших кустов, и присмотрелся внимательнее. Чуть заметное шевеление выдало стрелка, а потом выглянул и ствол оружия. Он поднимался.
     Слева вдруг раскатисто бухнуло Женькино ружье - с такого расстояния стрельба вряд ли принесет пользу, но, может, хоть пугнет. У Женьки автомат на пять патронов, обойма полная...
     - Прикрой!
     Напарник понял прекрасно - еще один заряд мелкой дроби ушел к кустам, где расположился стрелок. По крайней мере, первый - в том, что "охотник" пришел сюда не в одиночку, Борис не сомневался.
     Он рванулся вперед, двигаясь зигзагом, насколько это было возможно в снегу, упал, перекатился правее, затем снова прыгнул вперед. Во время очередного прыжка он скорее почувствовал, чем услышал, как сразу две пули, лишь по счастливой случайности ему не доставшиеся, вспахали снег, еще одна просвистела над головой. Противник начал адекватно реагировать на атаку, пытаясь остановить ее. Значит, их не менее трех. Снова бухнуло Женькино ружье. Фигура в кустах, которую Борис не выпускал из поля зрения, чуть дернулась, но не более того. Слишком велика дистанция.
     Сам он пока не стрелял, понимая, что с его двумя патронами в стволе бить надо наверняка. Круглова нисколько не заботила мысль о том, что вот сейчас он собирается убить человека: в его жизни такое уже случалось - в Чечне. Закон был прост, как палка: или ты - или тебя. У него уже не осталось ни малейшего сомнения, что кому-то очень нужно пристрелить двоих охотников, мирно бродивших по лесу в поисках зайца. Зачем и кому?.. Сейчас не важно. Придет время - и об этом можно будет подумать, а пока надо как минимум остаться в живых, как максимум выйти из переделки целым. Последнее было несколько сомнительным: три стрелка рано или поздно сумеют его достать, вопрос лишь в том, насколько серьезно.
     До Бакса наконец дошло - на хозяина напали! Считается, что сеттеры не годятся ни в охранники, ни в сторожа, слишком уж эти собаки доброжелательны и любвеобильны. Но тут всегда ласковая собака, привыкшая к дивану и спокойно относившаяся даже к кошкам, вдруг озверела. Сеттер несся по снегу, чуть касаясь его лапами, - несся прямо к кустам, откуда исходила ближайшая угроза. Сеттер чуял еще две угрозы, но они были дальше, к тому же хозяин тоже двигался к кустам, и собака спешила на помощь.
     Стрелок заметил угрозу, но не счел небольшую собаку опасной. Он снова выстрелил и не попал. Цель двигалась так, как нельзя было ожидать от простого человека. Впрочем, стрелок и не думал, что ему предстоит встретиться с обычным противником. Он спокойно выстрелил еще раз-уже почти в упор, метров с десяти - и снова промахнулся. Почти - пуля навылет прошила толстую меховую куртку, слегка зацепив кожу. А в следующее мгновение чьи-то острые зубы вцепились в ногу стрелка. Нельзя сказать, чтобы его это сколько-нибудь взволновало - он не чувствовал боли, но все же повернулся, чтобы ударить надоедливого пса прикладом. И тут мир взорвался перед его глазами. Он так и не почувствовал боли...
     Разглядывать фигуру в чем-то напоминающем маскхалат, лежащую ничком и обильно орошающую снег кровью, было просто некогда. Как и обратить внимание на цвет этой крови - не привычно красный, а какой-то странный, с оранжевым отливом. Но у Бориса имелись другие проблемы. В ружье оставался один патрон, а Женькина пушка замолкла - кончилась обойма. Парню надо время на перезарядку, а времени как раз у него нет: Малому приходилось непрерывно двигаться, метаться с места на место - пули буравили снег вокруг. По-видимому, стрелки решили сначала вывести из игры меньшую цель, а уж потом приняться за него, Бориса Круглова.
     Он подхватил полуутонувшее в снегу ружье стрелка. Игрушка была ему знакома - СВ-99, калибр 5,6 мм. Нестандартный магазин на 10 патронов. Когда-то он и сам пользовался такой штукой - хотя воспоминания остались вполне приятные, на месте убийц он выбрал бы что-нибудь более эффективное. И уж точно автоматическое.
     Мысль мелькнула и пропала, а руки уже выполняли знакомую работу. Он рванул рукоятку затвора, досылая новый патрон. Сколько их еще осталось? Пять, шесть? Скорее меньше. Ерунда, хватит с лихвой, да еще к прикладу запасная обойма пристегнута. Бакс, убедившись, что объект его атаки не подает признаков жизни, с азартом переключился на другую цель. Борис и сам уже видел стрелка и выстрелил навскидку, не целясь, тем более что для стрельбы на какие-то там полсотни метров оптика ему особо и не требовалась. Сейчас важно было даже не убить - просто вывести из строя врага на время. Женька выдыхается, и, хотя пока что он отделался всего лишь легкой царапиной, ему нужна помощь. Сам Борис с беспокойством ощущал, как горит бок, как что-то липкое и горячее стекает по коже. Он чувствовал, что рана не тяжелая, но с ней тем не менее требовалось считаться.
     Он мог бы поклясться, что попал, - не так, как хотелось бы, лишь в ногу, которая явственно дернулась. Не похоже, чтобы стрелка это обеспокоило - он просто переключился на Круглова. Закономерно - Борис со снайперкой в руках представлял куда большую опасность, чем Женька с разряженным дробовиком. Борис ушел с траектории выстрела за долю секунды до того, как палец снайпера нажал на спуск, и пуля прошла мимо.
     - Херово стреляете, козлы, - выдохнул он.
     Не зря, ох не зря он часами торчал в тире, работая по самым разным мишеням и из самого разного, в том числе и невиданного на Земле, оружия. Все его движения были выверены до автоматизма. На передергивание затвора противнику нужно мгновение, которого как раз хватило Борису, чтобы прицелиться и выстрелить. Две пули полетели навстречу друг другу почти одновременно: снайпер тоже успел нажать на спуск, от бедра - и его пуля бесследно исчезла среди деревьев. Выстрел Круглова оказался точнее-у стрелка вдруг вырос третий глаз, прямо посередине лба. Тело еще не закончило путь к земле, а Борис уже выдергивал опустевшую обойму и вбивал новую - мгновение, и винтовка в его руках уже искала новую цель.
     Бакс, надрывно лая, несся к кустам на холме, но вдруг подскочил, рухнул на спину и пронзительно заскулил. Видимо, стрелок зацепил несчастную собаку, и зацепил серьезно. Борис выпустил два заряда в кусты, не особо надеясь на попадание - поскольку цели не видел - и рассчитывая в основном на психологический эффект. Хотя какие тут эффекты? Если эти долбаные снайпера не реагируют на прямые попадания, то стоит ли ждать, что они испугаются свиста пули над ухом?
     Теперь Круглов стоял, надежно прикрытый толстым стволом дерева, и ждал подходящего момента. Рано или поздно противник себя демаскирует. Уже пару раз, когда Борис пытался выглянуть из-за своего укрытия, пули впивались в дерево рядом с его головой. Этот стрелок был неплох, и Борис не понимал, как они с Женькой уцелели. Может быть, менее опытные "охотнички" открыли огонь раньше срока, лишив лучшего из своей команды возможности спокойно работать.
     Женьки не было видно. Малой, выпав из сферы интересов последнего снайпера, повел, видимо, какую-то свою игру. Следовало поддержать парня и обеспечить, чтобы внимание стрелка осталось прикованным к нему, Круглову. Поэтому Борис снова высунулся и не прицельно бахнул в сторону кустов, попутно отметив про себя, что Бакс уже не скулит, а лежит совершенно неподвижно.
     - Угробил собаку, сволочь, - прошипел он сквозь зубы. То, что вполне могут угробить его самого, казалось гораздо менее значительным, чем гибель веселого и жизнерадостного Баксика.
     Позиция у снайпера была непробиваемой. Пригорок, отличный обзор, поваленное дерево, за которым он сидел, - своего рода природный дот. Конечно, можно влепить пулю и в узкую щель между древесным стволом и землей, но на это надо время. А времени ему снайпер не даст. Даже если он не самый лучший стрелок.
     Внезапно бухнуло Женькино ружье. Еще раз, еще...
     - Борька, выходи. Этот готов. Кажется, последний.
     Евгений стоял буквально в десяти шагах от позиции снайпера. Левая щека его была в крови, он чуть пошатывался - видимо, одной царапиной дело не ограничилось. Круглов двинулся к нему, попутно внимательно вглядываясь в окружающий лес - он вполне допускал, что у истории может возникнуть продолжение. Если нападающие знали, с кем имеют дело - а они наверняка знали, поскольку иной причины устранения членов Команды в голову не приходило, - то они наверняка не ограничились троицей стрелков. Засада может ждать в избушке, а может, по лесу бродит еще не одна такая "тройка", с которыми встреча впереди - только уже без собаки, способной учуять и предупредить.
     - Во что мы вляпались, Борька, а? - спросил Евгений, не поднимая глаз. Он вертел в руках винтовку, явно не собираясь с ней расставаться.
     - Мне кажется, нас хотели убить, - флегматично ответил Круглов, продолжая озираться.
     - Я не об этом.
     Закинув снайперку за спину, Женька ткнул пальцем в сторону ничком лежащего стрелка, и только тут Борис заметил странный цвет крови, расползающейся под неподвижным телом. Носком ноги он перевернул убитого на
     Нормальное человеческое лицо. Мужчина лет двадцати пяти. Европеец. Волос не видно - все прикрыто белым маскхалатом. Женька стрелял в затылок скорее чисто механически, чем допуская наличие бронежилета. В любом случае, стоит проверить... Как и содержимое карманов. Предстояла неприятная работа. Очень жаль, что стрелки уже ничего не могут рассказать. Мрачно взглянув на шатающегося Женьку, Борис вздохнул - самая противная часть работы достанется, похоже, ему одному.
     - Что у тебя с лицом? Ранен?
     - Не-а, неудачно мордой в наст упал. Серьезных ран нет: одна пустяковая царапина на ноге, вторая чуть посерьезнее - пуля вдоль ребра скользнула. Мясо сорвала, но ребро цело. В общем, жить буду.
     - Сиди здесь и обозревай окрестности. Повесив винтовку на плечо, Борис двинулся к телу снайпера, павшего первым.

***

     Осмотр ничего не прояснил, напротив, поставил ряд новых вопросов, ни на один из которых не было ответа.
     Все трое были на одно лицо - не похожи, как, допустим, близнецы, а просто одинаковы, как... копии. У одного на щеке виднелась царапина - вот и все отличие. Царапина свежая: то ли ветка хлестнула, то ли еще что. В любом случае, под отличительный знак не подведешь.
     Никаких "особых примет". Борис, не поленившись и стараясь не морщиться от брезгливости, раздел всех троих. После короткого обсуждения однозначно порешили: если милиции надо, пусть эти тела она находит сама. И сама потом пусть разбирается, кто есть кто и кто кого. У милиции работа такая, а "ареновцам" не с руки привлекать к себе внимание: особенности русского судопроизводства таковы, что посадят за милую душу, и не докажешь ведь, что тут даже превышения пределов самообороны не было. Какое там превышение - их явно намеревались замочить!
     С трупами особо не церемонились.
     Только зря это было все - ни родинок, ни шрамов, ни татуировок. Совершенно одинаковые тела, к тому же какие-то... очень правильные, что ли? Среднестатистические. В меру мускулистые, без лишнего жира, пропорциональные...
     - Интересно, - задумчиво заметил Женька, - а ведь у них бороды не растут.
     И действительно, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что щетины у всех троих не наблюдается в принципе. Каким бы чистым ни было бритье, всегда остается хоть что-то. А тут - такое впечатление, что волосы с подбородка либо удалены напрочь путем депиляции, либо отсутствовали изначально. Короткие черные волосы на головах подстрижены совершенно на один манер. Если бы не разный характер ранений, то сейчас, когда эти трое лежали ровным рядком на снегу, сложно было бы догадаться, кто пал первым, а кто - последним.
     - Клоны... - прошептал Женька. - Зуб даю - клоны. Самые что ни на есть.
     - Ты гонишь, - криво усмехнулс