ь уже наступила основательная пауза.
 -- Прошу обратить  внимание, -- сказала  Пилли, -- размеры "гнезда" нам
неважны, они ограничены рощицей вокруг него. Важно, что полоса рощицы густа,
и  наверняка через каждые несколько метров там скрыты охранники, дежурящие и
днем и ночью.  Я думаю, никто пока  не знает, как  сменяется стража: все это
происходит снаружи, или  сменщики появляются из "гнезда",  а  "отработавшие"
спускаются в него? Это важно.
 -- Прости, Пилли, -- сказал Орик. -- Но это неважно.
 -- А потому, -- сказала Пилли, -- отбросим идею стражников и заменим ее
идеей скрытых роботов. Или оружия,  которым управляют  из "гнезда" и которое
стреляет в любую сторону.
 -- Верно, -- сказал Ир-фа. -- Это хорошее допущение. И все же  политоры
в  "гнезде"  должны  покидать  его   и  возвращаться   обратно.   Кто  может
похвастаться тем, что  видел,  как  это  происходит? Из нас -- никто. А ведь
входы и выходы -- есть, это факт.
 -- Кстати, откуда, собственно,  известно, -- сказал папа, -- про крышки
люков для космических кораблей и про сами корабли?
 -- Счастливая случайность, -- сказал  Орик.  -- Когда-то, лет пятьдесят
назад, во время вспышки политоров в "гнезда"  удалось бежать одному технику.
Его нашли и убили очень быстро, и это единственное, что он успел сообщить.
 -- Бежал?-- сказал папа. -- Тогда, похоже, простые политоры живут
 в "гнезде" всегда. Или кто-то из вас знает политоров, которые ежедневно
летают туда на работу? Похоже, в "гнезде" они  живут, умирают, в "гнезде" их
и хоронят.
 -- Грустная мысль, -- сказал Ир-фа.
 --  Какое расстояние от квистории  до поля, под которым скрыто "гнездо"
Горгонерра? -- неожиданно для себя спросил я.
 -- Километров двадцать, -- сказал Орик.
 --  Маленькое расстояние,  --  сказал  я, не договаривая  до  конца. --
Кстати, каким образом военная служба в "гнездышке" узнает о положении дел на
поверхности  и  ориентируется,  как  и  куда стрелять  управляемым оружием в
рощице?
 -- Информация, зрительная, теле, идет со спутников, -- сказал Ир-фа. --
Мы уже думали о том, как их уничтожить.
 -- Что-то я  не  совсем  все  понимаю, -- застенчиво  улыбаясь,  сказал
Латор.  До этого он молчал. -- Если  плита  и  вся толща земли над "гнездом"
таковы,  что  нет  гарантии  пробить  ее  даже  сверхоружием,  --  от  чего,
собственно,  квистору  защищаться  с   помощью   обычного   оружия  в  роще,
скорректированного спутниками?
 -- Я думаю, -- сказал Ир-фа Латору, -- что  некоторые из  открывающихся
люков служат и  иным  целям: под ними мощные лифты на глубину, через которые
проходят  загрузка или  разгрузка "гнезда", вероятно,  это  делается  ночью.
Просто охраняется живая жизнь "гнезда", когда оно бывает приоткрыто.
 --  Как вы думаете, уль  Ир-фа, --  сказал Латор.  -- А  сам  Горгонерр
попадает в "гнездо" и покидает его именно через эти лифты-люки?
 -- Нет, не думаю, -- сказал Ир-фа. -- Есть отдельный вход...
 -- И  этот вход,  --  сказал  Орик,  --  находится  в квистории,  в  ее
подземной части.
 -- Да. Легче предположить такое сокрытие входа,  чем иметь его где-то в
другом месте и особо маскировать, -- сказал Ир-фа. Остальные закивали. Пилли
сказала:
 -- Как видите, все допускают,  что иной вход в "гнездо" есть. И резонно
считать, что он в квистории ниже шара, много ниже уровня земли. Предположим,
нам удалось спуститься на лифте квистории, и мы нашли эту дверь. Что дальше?
 Не знаю,  задав свой вопрос "что  дальше",  просчитала Пилли в уме  все
варианты, в результате чего сама бы могла ответить на свой вопрос: "А дальше
-- ничего",  но она молчала,  и все молчали, и было похоже, что и остальные,
может, как и Пилли, просчитав в уме или даже не сумев нащупать путь расчета,
своим молчанием подтверждали, что дальше действительно ничего.
 Мои соображения легко завели меня в  тупик. Допустим, дверь найдена, за
ней -- тоннель вплоть до самого "гнезда", толщина стенок тоннеля -- не ясна.
Путем  проб слева  и справа от  двери  мы  находим саму  стену тоннеля.  Ну,
хорошо,  роем  землю  параллельно  стенке  тоннеля  довольно далеко  вглубь,
создаем свой коридор, снова возвращаемся к  стенке  и  пытаемся  взорвать ее
ядерным  (на  политорский  "манер")  зарядом.  Допустим,  у  политоров  есть
возможность вторым  взрывом иной природы нейтрализовать вредные  воздействия
первого (под землей это возможно). Ну, нейтрализовали и "дырку" пробили -- в
коридор ли,  в само "гнездо". А дальше -- завал, ноль вариантов. Я никак  не
представлял, каким образом армия повстанцев сразу и большой массой прорвется
в "гнездо", чтобы наверняка выиграть бой под землей.
 Единственное, что мне  было  жутко  приятно, так это  то,  что, когда я
нашептал свои размышления  Пилли,  оказалось, что и она рассуждала так  же и
тоже зашла в тупик.
 --  Да-а, --  грустно улыбаясь, сказал  папа после  длиннющей паузы. --
Далеко  не всегда  оправдывается очень лестная для  нас, землян, мысль,  что
нам-де со стороны виднее. Вы -- цивилизованней, а нам, видите ли, виднее.
 -- А по-вашему, это не так, да? -- сказала Пилли.
 -- Ну отчего же! Так, но в очень частном случае.
 -- Этого иногда достаточно, -- сказала Пилли.
 --  Чисто философски  -- да, -- сказал папа. -- Но именно сейчас это не
помогает, а надо бы. Именно сейчас. Кстати, Латор, а сверху видны эти крышки
в "гнезде"? Вам, геллам, видны?
 -- Там низко, мы не летаем в том районе, -- сказал Латор. Орик сказал:
 --  Да, крышки плотно "притерты", щели не видны...  Да и  на них растет
трава.
 --  Стало быть, --  сказал  папа,  -- для удобства  можно  считать  все
пространство поля, ограниченное рощей, одной большой крышкой?
 -- Куда вы клоните, уль Владимир? -- спросила Пилли.
 -- Именно клоню. Мысль грубовата.
 -- Говорите, сейчас не до тонкостей, -- сказал Орик.
 --  Да нет, --  сказал папа, -- неудобно как-то...  В  общем,  спутники
сместить, уничтожить -- как  хотите, и лишить "гнездо" глаз обзора  поля над
ним. Проверить  предполагаемое  охранное  оружие в роще.  Это сделать  нужно
быстро и почти синхронно. А после... так же синхронно залить все поле сверху
жидким бетоном, забетонировать их к лешему!
 Все рассмеялись, чуточку нервно (так мне показалось)... Пилли спросила:
 -- К "лешему"? Это кто, что?
 -- К слову пришлось, -- сказал папа. -- У вас такие не водятся. Лешие.
 -- Вы пошутили, уль Владимир, с бетоном? -- спросил Ир-фа.
 -- Да как-то это... тупо уж больно. Простовато, как грабли.
 --  "Грабли", "лешие", -- сказала Пилли. -- Вы сами себе не верите, что
ли, уль Владимир?
 Я сидел, буквально подпрыгивая, мне папина идея понравилась очень.
 -- Мысль  хорошая,  -- сказал Ир-фа. -- Надо обдумать. Смешно, роемся в
суперсложных  задачах,   а  тут...   Главное  --  синхронность.   Ликвидация
спутников,  проверка  предполагаемого  самонаводящегося  оружия   с  помощью
роботов-провокаторов и заливка поля должны по времени почти совпадать. Чтобы
те,  в  "гнезде",  не  успели.  Надо  исходить  из того, что их космолеты  в
колодцах практически готовы к вылету в любой момент.
 -- Да,  -- сказал Орик. -- И  поэтому надо снизить напряженность  боев,
чуточку  начать сдаваться, что  ли. Но  -- мощная защита нижнего Тарнфила. Я
сказал:
 -- А ведь за ходом боев квистор следит из "гнезда" не только  с помощью
спутников. Ведь так?
 -- Разумеется, -- сказал  Ир-фа. --  Связь с армией  идет через  мощные
коммуникаторы.
 -- И с их помощью квистор и без спутника может засечь вылет неясных нам
пока наших бетонозаливающих устройств, -- сказала Пилли.
 -- Может, -- сказал Орик.
 --  Значит,  этот маневр должен быть особо скоростным и  нужна какая-то
срочная  разработка:  летательных  аппаратов,  приспособленных   к   заливке
поверхности бетоном, просто не существует, -- сказала Пилли.
 -- Да, -- сказал Ир-фа, -- но я уверен, что это возможно.
 --  При всей моей,  мягко  говоря,  неприязни к  "гнезду"  есть  что-то
бездушное  в том,  что  мы их просто  навеки замуруем. Тем  более  там  есть
политоры, которые вправе рассчитывать на свободу. Я уже не говорю о том, что
верхушка обязана быть судима народом, -- сказала Пилли.
 -- Вы  правы, -- сказал Ир-фа. -- Но выпускать  их по одному мы сможем,
если действительно есть еще один вход  в "гнездо", под квисторией или где-то
еще. Так  что наличие двери под лифтами следует проверить. И быстро. Времени
в обрез.
 Раздался  резкий   звонок   в  дверь,  Ир-фа  открыл,  влетел   весь  в
кровоподтеках Трэг и крикнул, что от  второго южного входа сообщили, что они
на последнем издыхании  --  горгонерровцы  вдруг ночью бросили  туда большие
силы.
 Все уже были на ногах, только мы с папой, сидя, замерли на месте.
 -- Трэг, -- сказал Ир-фа, --  немедленно свяжитесь с  а,Тулом, кажется,
он в северном лесу и там тихо -- пусть бросит пару десятков машин ко второму
южному. Митя, уль Владимир -- будьте здесь, это моя квартира, еду найдете.
 Они исчезли мгновенно, и через секунду все стихло.

7
 Особую опасность для геллов представляли ситуации, когда они, нападая с
воздуха, погибали,  получив лишь пусть и  значительное, но ранение. Раны эти
могли быть  вполне излечимы, получи  их гелл, сражаясь на  земле, но,  когда
пуля застигала гелла в воздухе, он просто разбивался, камнем  падая вниз.  И
как  это  ни  нелепо,  поначалу   большого  труда  стоило  уговорить  геллов
подыматься в воздух только с  парашютами за спиной: какая-то понятная и  все
же необъяснимая гордость вызывала у них полное  неприятие парашюта. Раненные
в воздухе,  они сами раскрывали  парашют  или он срабатывал автоматически за
счет  начального ускорения  падающего тела, если гелл  был без сознания (или
мертв).  Наверное, это  было  тяжелое зрелище,  когда  спасительный  парашют
приносил на землю мертвого гелла.
 Но  именно парашют спас Латора в  ту ночь,  когда мы с папой остались у
Ир-фа и, похоже, все-таки уснув, проспали совсем немного, может, пару часов,
и были внезапно разбужены: санитары вместе с Ар-кутом разбудили нас, принеся
в дом Ир-фа тяжело раненного  Латора.  Со слов Ар-кута Латор  был  вовсе  не
безнадежен. Все дальнейшее происходило на наших  с папой глазах, хотя Ар-кут
и предложил  нам выйти в  другую комнату. Латора  положили,  раздвинув стол,
прямо на  него, накрыв сначала его чистыми  простынями и  распоров  и сняв с
Латора всю  одежду:  было страшно смотреть на его  совсем белое  тело, все в
ссадинах, ранах и кровоподтеках. Он был бледен и все же частично, как сказал
Ар-кут, в сознании: веки его вдруг слабо приоткрывались. С помощью медсестры
и одного из санитаров Ар-кут  колдовал  над Латором, извлекая из тела Латора
пули  и  осколки, дезинфицируя раны и накладывая швы. Я глядел  на  все это,
обмерев,  застыв,  зажавшись,  с какой-то  тупой  ровной спрятавшейся болью.
Честное слово, если бы я смотрел кино,  где все это происходило,  и успел бы
полюбить Латора так же, как в жизни, -- я бы расплакался, как малый щенок.
 --  Вы плохо себе  представляете  гелловы  фокусы,  --  качая  головой,
говорил  Ар-кут.  --  Когда машины  квистора поливают  нас  огнем сверху, их
скорость,  естественно,  несколько  падает,  и  гелл,   находясь  на   курсе
вражеского корабля, способен в последний момент уйти от  столкновения,  даже
если  машина сделает бросок в  его сторону. В  момент  "расхождения" гелла и
машины гелл стремится сделать очень резкий бросок магнитной миной, чтобы она
"прилипла"  к  борту  корабля. Этим  и занимался сегодня Латор.  Взорвал три
машины.
 Ар-кут сделал  знак  рукой, призывая к полной  тишине,  и,  манипулируя
маленьким  аппаратом  и  датчиками,  "прощупал" всего  Латора и  тут  же  по
коммуникатору связался с больницей.
 -- Пришлите машину к дому Ир-фа для  Латора, -- сказал он.  -- Сделайте
все толково, он выкарабкается, да,  очень крепкий  организм. Жду.  --  Потом
добавил,  уже нам: -- Бедная Лата, как и другие жены, привыкла ждать его  по
два-три дня в полном неведении. Кстати, уль Владимир, не хотите ли слетать с
нами в больницу: обработать вновь ваши раны. Ну как?
 -- Полетишь со мной? -- спросил у меня папа.
 -- Да не знаю, -- сказал я, вдруг почувствовав какую-то тревогу.
 -- Может, я усну. Ты возьми ключи, вон они, на столике.
 Папа кивнул. Тут  же  почти  сразу прилетела  машина, и все  они,  неся
Латора на носилках, ушли. Я остался один. Не  гася свет,  я, закинув руки за
голову и уставившись в потолок, вдруг остро почувствовал, как мне не хватает
Оли, я скучаю по ней -- и  все тут. Ей-то, как и Сириусу,  повезло -- она на
подлодке Рольта, в неуязвимом  плавающем доме. Так уж вышло. А что, если нас
с папой забросить к нему -- там куда легче ждать, жизнь  разнообразнее, да и
вообще  можно  что-то делать,  кому-то помогать. И вдруг, вспомнив, как папа
спросил,  полечу ли я с ним в больницу, я догадался,  почему я, отказываясь,
почувствовал какую-то тревогу. Вот, оказывается, в чем дело! Я  "догадался",
что, когда  он улетит, я могу улепетнуть из  дома. Куда? Зачем?  Нет,  в тот
момент  я  об  этом не думал. Да, дело ясное  -- надо отправиться  в  ночной
город. Оставлю записку, погуляю  и вернусь. Я мигом черкнул записку, сунул в
карман  револьвер и  выскочил  на  улицу.  Не знаю,  что  на  меня  нашло --
"мудрость"  какая-то,  что  ли,  рассудительность,  но я решил, что не  буду
спрашивать, где второй  южный вход: там  шел  бой, и,  коль  скоро я не  мог
включиться в военные действия, то и нечего мне там болтаться у политоров под
ногами и  мешать  им. Если  входов было всего двенадцать  (по  три на каждую
сторону света),  то где-то  в центре города  пересекались шесть кординальных
трасс, улиц, разве что, каждые три, идя параллельно друг другу, вряд ли были
соседними,  скорее  всего  --  шли  через  улицу  я  дошел   до  ближайшего
перекрестка и произвольно свернул  налево, ощущая, что условный центр там  и
там  же  пересечение   основных   направлений  в  городе.  Пройдя  несколько
перекрестков и прислушиваясь, я  снова свернул налево в поисках этого центра
пересечения и  останавливался  на  всех углах уже  перпендикулярного первому
направления  только  в  одном случае я почувствовал, что отдельные взрывы и
выстрелы  идут с  этой стороны тогда я  пошел в противоположную. Прохожих и
пролетающих малых машин было немного, но все же  были, и в случае чего я мог
узнать дорогу обратно: название улицы, где  жил  Ир-фа, я прочесть все равно
не мог. В  том, что я обязательно найду  один из выходов наверх и, возможно,
повидаю знакомых мне политоров, -- я был  уверен: любая улица, если она и не
выходила прямо  к  лестнице наверх, рано или  поздно  кончалась,  упираясь в
кольцевую улицу города,  и я неминуемо дошел бы до одной из лестниц. Пока же
я шел по одной из обычных, прямых улиц.
 Занятное дело: чем-то я был взвинчен, и поэтому мне как-то неуютно было
пользоваться движущимся тротуаром да, он был "быстрее" моих ног, но на  нем
я чувствовал свою неподвижность и предпочел идти пешком.
 Вдруг,  скосив  глаз,  я  увидел  до  смешного  простое  "явление":  по
движущемуся тротуару, которым я пренебрег, быстро шла (и  я  мог это делать,
удвоив скорость) девушка с автоматом  на плече. Почувствовав мой взгляд, она
тоже поглядела на меня... и я узнал Тикки, милую девушку, которая сидела  со
мной и папой за одним столиком на вечере технициума.
 -- Привет! -- крикнул я,  обрадовавшись и прыгая  на ленту ее тротуара.
-- Здравствуй, Тикки. Какая ты... с автоматом!
 -- О! -- Она  явно узнала  меня и, по-моему, обрадовалась, что я  узнал
ее. -- Уль Митя!
 -- Просто Митя, -- сказал я. -- Ты куда, Тикки?
 -- Я? А вы?
 -- Не "вы", а ты, -- поправил я ее.
 -- Согласна. Что ты здесь делаешь?
 -- Ничего. Иду. Скучно стало.
 -- Ночью?
 -- Да, бессонница. Гуляю. Без цели. Или кое-кого повидать.
 -- Кого повидать?
 -- Ну, кого-либо. Например, я очень рад видеть тебя.
 -- Я рада, если это правда, -- сказала  она, как-то мягко мне улыбаясь.
"Очень женственная, -- подумал я в  меру своих знаний.  -- Автомат не совсем
идет ей. Или наоборот?"
 -- Правда, я рад, --  сказал я  Тикки. -- И еще мне хотелось побывать у
одной из  лестниц. Но не там, где бой: там нам с папой появляться запрещено.
А как поживает Лития??
 -- О! -- сказала  Тикки. -- Если ты  не  хочешь, чтобы я ревновала,  не
спрашивай о ней. Ты и так слишком много танцевал с Литией  на вечере.  Я это
хорошо помню. Лития... бр-р-р.
 --  Ну...  ревновать, -- сказал я. -- Меня-то? Ты  шутишь, Тикки,  я же
еще... несколько молод.
 -- Это детали. Выбрала же она именно тебя в танцах.
 -- Это любопытство к инопланетному существу, не более.
 -- Да, но ведь не твоего же отца она выбрала.
 -- Тикки, -- сказал я. -- Ну  что ты! Просто я не слишком уж маленький,
а он для нее -- слишком взрослый.
 -- Меняем  направление,  логик,  -- сказала  Тикки, и мы  перескочили с
нашей "ленты" на перпендикулярную. Довольно скоро  мы добрались  до  главной
улицы и  оказались внизу  лестницы одного  из  выходов наверх. Было довольно
тихо, но по обеим сторонам лестницы, на улице,  идущей  вокруг города, молча
пристроились  вооруженные  повстанцы, их было много.  Здесь же стояли легкие
переносные  орудия и  ящики со снарядами. Мы с Тикки  поднялись  по лестнице
наверх в полную почти  темень, только кое-где  иногда вспыхивал на мгновение
лучик фонарика. Окружая  выход (я знал  это), располагалось первое, наиболее
высокое кольцо баррикад. Возле него один из фонариков, опущенный рефлектором
вниз, горел постоянно.
 --  Я пришла, командир, -- сказала Тикки мужчине, сидящему с  фонариком
на ящике я едва разглядел его согнутую фигуру.
 -- Отлично,  Тикки,  --  сказал  он и  добавил, как я  понял,  мне:  --
Приветствую гостя.
 -- Да, познакомьтесь, пожалуйста, -- сказала Тикки.
 -- Я -- Митя, -- сказал я, протягивая ему  руку. Он пожал ее и, положив
руку мне на плечо, сказал: ?
 -- Ки-ол.
 -- Вы... кажется, главный...
 --  Да,  я  главный  тренер ведущей школы кулачного боя,  так  сказать,
наставник  уля  Орика,  Трэга,  Эл-ти и  твоих приятелей а,Грипа  и  а,Урка.
Последний, как тень, витает где-то в Тарнфиле.
 -- Но не в подземном? -- спросил я.
 -- Трудно сказать.
 Случайно  Ки-ол  осветил  себя  фонариком,  и  я увидел,  что  он  лишь
чуть-чуть моложе Ир-фа, но строен, крепок и худощав. Это чувствовалось, даже
когда он сидел, наливая в кружку зеленый напиток.
 -- Выпей, -- сказал он мне. -- Подкрепись.
 -- Да, -- сказал я. -- Не спится. Отец на перевязке у Ар-кута...
 -- Как ты нашел Латора, как он? -- спросил Ки-ол, когда Тикки отошла, и
я понял, что Ки-ол -- один из тех политоров, которым положено знать все.
 --  Мне было страшно  глядеть на  него,  -- признался я, --  но  Ар-кут
говорит, что все обойдется, организм у Латора крепкий.
 -- Хвала небу,  -- сказал Ки-ол. --  Латор  удивительный  боец и  очень
славный гелл.
 -- Да, -- сказал я. -- Он очень помог нам с отцом.
 Разговаривая  со  мной,   Ки-ол  то  и  дело  отвлекался:  работал  его
коммуникатор. Так я узнал, что бой на  втором южном спуске подходит к концу,
войска квистора почти отброшены, выдохлись.
 Заработал мой коммуникатор -- я вздрогнул.
 -- Ты где?! -- закричал папа. -- Ты с ума сошел, да?
 -- Пап, успокойся, -- сказал я. -- Мог бы и сам догадаться, что в бой я
не полезу, а больше в нижнем городе мне ничто не угрожает. Ты-то сам где,  я
в гостях у тренера Ки-ола, он командир одного из отрядов. Ты где?
 -- Дома я, вот где, -- сказал он. -- У Ир-фа. Ты скоро вернешься?
 -- Через час, -- сказал я.
 -- Почему это?
 -- Ну,  сразу уйти  неудобно,  плюс дорога.  Как твоя перевязка? И  как
Латор? -- Последнее я добавил совсем тихо.
 --  Я в порядке, -- сказал папа. --  Латору  сделали  серию специальных
уколов, он почти ожил. Даже улыбнулся мне.
 -- Отлично, -- сказал я. -- Ух как я рад!
 --  Да, но он, видимо, чувствует,  что уже не повоюет. Наверное, мы (он
так и  сказал: мы) выиграем раньше, чем он оправится окончательно. А если  с
ним это произойдет быстро, то он будет в большой грусти.
 -- Поче