обсудим, -- сказал Орик Алургу. Тот кивнул.
 --  Ну, в море? -- сказал я.  Папа кивнул, а Оли и Пилли, подняв лица к
небу и закрыв глаза, тяжело выдохнули воздух, мол, полное согласие -- жара.
 -- Я останусь, -- сказал Орик.
 -- Ка-ак, Орик?! -- сказала Пилли. -- Нам без тебя скучно!
 -- Я разве что  плюхнусь у берега на  минуту, не  более. Если  я услышу
выстрелы  Ир-фа, это еще ничего. А вот если пару строенных выстрелов --  это
значит, я ему нужен.
 ... Поплавав, мы с  папой вернулись к берегу, доложив Орику и девушкам,
что крисп, конечно, мы не  видели,  но лучше уж  им плавать  совсем рядом  с
берегом, все же это северный берег.
 В общем, они так и вынуждены были поступить: Орик был  тут же и  строго
"управлял" ими, а  мы с папой вернулись к рифу, где -- мы заметили раньше --
рыба есть, и быстро подстрелили по паре знакомых окали и пирру.
 Позже мы улышали три выстрела в лесу, но с  заметными паузами, и второй
тройки  не  последовало.  Орик   был   спокоен,  но  через  некоторое  время
послышалась  уже кодовая  "серия" Ир-фа,  и Орик, схватив  пистолет,  быстро
отправился в лес.
 Оли  включила  маленький  стереовизор,  ничего  сверхособенного  мы  не
узнали,  но  диктор  тем не  менее прочел  сообщение  правительства,  что  в
Кали-харе вновь был конфликт  между рабочими и администрацией, жертв нет, но
некоторые политоры вновь брошены в тюрьмы что в районе Калихара произошел в
лесу  бой между  повстанцами  и  войсками правительства,  отряду  повстанцев
удалось уйти, жертв, кроме  легких ранений, среди войск  правительства  нет
подобные же явления впервые наблюдались в Ромбисе  и Лукусе, в связи с  этим
некоторые войска правительства стянуты в район Тарнфила, а квистория приняла
решение о дополнительной самоохране в самом  Тарнфиле  никаких столкновений
бунтарей и  властей нет,  правительство  не  склонно объявить по всей стране
военное положение и призывает всех к спокойствию.
 -- Все ясно, -- сказала Пилли,  -- значимость событий приуменьшена, все
было куда острее, и похоже, уль Владимир...
 -- Похоже, что выбираться в  Тарнфил следует этой же, ближайшей, ночью,
-- закончил папа, и Пилли сказала:
 -- Да, да.
 -- Самое существенное -- это дополнительная охрана квистории, -- сказал
папа. -- А она нам совсем некстати.
 -- Само собой тут-то они ничего не соврали, -- сказала Пилли.
 Мы уже  начали волноваться отсутствием Ир-фа  и  Орика, и в этот момент
они и появились, потные и улыбающиеся. Мы ахнули: на длинной палке они несли
(я  сразу догадался) огромного кольво. Несли они кольво  сравнительно легко,
Ир-фа и Орик разделали хищника и обработали шкуру в лесу, поэтому их долго и
не было.
 --  Это  подарок вам  на память от нас  всех,  уль Владимир  и Митя, --
сказал  Ир-фа.  -- Вы ведь можете  вскоре...  --  И он  изобразил  руками  и
маленьким телом нечто среднее между полетом огромного космоплана и гелла. --
Таких шкур на полу нет ни в одном доме на Земле.
 --  К вечеру,  возможно, небо затянет,  может, и дождь  будет с сильным
ветром: похоже, нужно уходить этой ночью. И надо бы связаться с Роль-том, --
сказал папа.
 -- Да, -- сказал Орик, -- выбора, пожалуй, нет. Я  успел переговорить с
некоторыми отрядами -- обстановка обостряется.
 Тут же Пилли  сообщила о том, что мы слышали по телеку. Орик  повторил,
что уходить следует сегодня Алург все сообразит и не заставит себя ждать.
 ... К обеду  действительно вернулся  Алург, а  после  обеда Орик  сразу
связался с Рольтом.
 -- Как у вас с погодой на приборах? -- спросил Орик.
 -- В дожде я не уверен, но ветер будет приличный.
 --  Самим нам  лететь будет  сложновато, а  оставаться по  такой погоде
глупо, да и дела торопят. Знаешь новости?
 -- Конечно. Я вас доволоку.
 -- Идет. Огромное спасибо.
 --  Ждите меня  к ночи.  Если закапает --  собирайтесь, тогда я подойду
раньше.
 -- Принято, -- сказал Орик. -- Кстати, уже закапало.
 Дождь немного усилился,  и все мы, "выпустив"  у машин  верх, залезли в
большую палатку. Как-то так мы сели, что я, глядя из палатки наружу, никого,
кроме  папы,  не  видел:  все сидели  сзади  меня. Обзор мой  из палатки был
минимальным: краешек реки,  впадающей в море,  песок на берегу, само  море и
серое небо. Ветер еще не  раскачал волну, но рябь была приличной, черноватой
какой-то, и на ее фоне  торчащие из воды  "зубья" рифа  были почти не видны.
Все было так,  будто  мы  с папой на Земле, на  большом  озере пережидаем  в
палатке дождь. Может, от этой схожести и еще, видно, от неосознанного в этот
момент чувства какой-то угрозы впереди, риска, я вдруг остро пережил (увидел
даже ее, капельку, в сумасшедших просторах  Вселенной) полет модели Ир-фа на
Землю.  Никто из нас ничего не  знал, но я верил в эту модель, хотел верить,
да  и нельзя было не  верить,  но  когда  я представлял  себе  эту  малютку,
козявку, песчинку, мелкую какую-то молекулку в вихревом разгуле космоса, мне
становилось за нее страшно. Я  тупо смотрел  через полог  палатки  на мокрый
песок, мокрющую речку, мокрое, в пузырьках, черно-серое море и серое небо  и
думал:  какое это было  бы счастье -- сидеть с папой хоть в грозовой  дождь,
хоть  неделю,  но на Земле,  а потом вскочить,  когда дождь  пройдет, в нашу
старую амфибию -- чик-чик! -- и ты уже дома, а мама  сердится на нас, дурней
этаких,  которые из-за десятка средней плотвы готовы мерзнуть и мокнуть, как
бездомные дворняжки.
 Слепящий  свет прожектора подлодки Рольта  резко вытолкнул меня  из той
жизни, все  вскочили,  быстро собрали последнюю  палатку,  и уже минут через
десять три наши машины прыгнули  за лагуну и чуть дальше, а потом "вплыли" в
просторный люк Рольтовой подлодки, и лодка ушла в погружение.
 Снова  все  мы  были  в знакомой  кают-компании,  где  Сириус,  хоть  и
находился  в  замкнутом пространстве, все же был кот-котом,  без  ошейника и
прочего. Вряд  ли ему так уж  нравились эти собачьи  "дела", однако я  давно
хотел  отметить  некую  особенность Сириуса,  а именно:  если собака  виляет
хвостом,  она показывает свое хорошее  душевное  расположение,  а  кошка  --
наоборот,  злится у  Сириуса все  было не  так: виляет  хвостом --  значит,
доволен, а вовсе не злится, -- значит, ему хорошо. Получалось, душа его была
собачьего устройства.
 Улыбаясь, Рольт "доложил" нам:
 --  Когда  мы  с Ки-ланом  были  у  вас, мой  второй помощник  проделал
заданный  маршрут и  подружился с третьей  горгонерровской лодкой.  Пока она
связывается с  морским начальством  на  берегу,  то говорит с ним,  как  все
экипажи Горгонерра,  -- так разумнее.  Квистор немного  удивится,  если  эти
экипажи  окажутся  на  берегу  его  милыми  противниками.  Целых  три  лодки
отхватил, а? -- Лицо Рольта тихо светилось.
 В конце ужина решился вопрос, где нас  высаживать получалось, учитывая
изгиб  береговой южной линии, что в  том же районе, возле грота, недалеко от
племени Малигата.
 -- Очень удобно, очень, -- сказал Ир-фа. -- Останусь у Малигата на пару
дней, давно я не видел старика.
 Усталые,  мы  завалились  спать  по своим каютам довольно  рано, и Орик
попросил разбудить нас тоже пораньше.
 ...  Где-то  в  конце  завтрака  заработал  большой  передатчик,  Рольт
ответил, и мы услышали:
 -- Это кто же, друг рыболовов и охотников?
 -- Само собой. Как винты?
 -- Да стрекочу помаленьку. Сверху тучи, пониже водичка. Вообще-то я над
ней недавно. Иду прямо на север.
 -- Понял, -- сказал Рольт и шепнул нам, что это Фи-лол и он почему-то в
воздухе.
 -- Есть информация, -- сказал Фи-лол.
 -- Важная?
 -- Да, очень. Целых четыре. Необходимо повидаться.
 -- О!  -- сказал Рольт. -- Тогда держите курс, я выхожу на него. Засеку
вас издалека, пару слов -- и встреча!
 -- Есть! -- сказал Фи-лол.
 -- Поняли,  почему четыре важных  информации? -- спросил  у нас  Рольт.
Нет, никто ничего не понял.
 Минут  через  пятнадцать  Рольт отдал  команду  приблизиться немного  к
поверхности и  прощупать  небо.  Прощупали --  все  было  нормально. Немного
погодя Рольт приказал всплыть, и дальше мы уже шли под открытым небом. Рольт
включил видеоустройство, и мы могли наблюдать за морем в  любом направлении,
и за небом.
 Позже Фи-лол опять связался с подлодкой, и они с Рольтом выровняли свои
курсы для  встречи. Все небо  было в  рваных  тучах, волны были приличные, и
иногда прокатывались  по  корпусу лодки. Неожиданно коммуникатор Рольта стал
попискивать: нечто вроде азбуки Морзе.
 -- Это  Фи-лол,  --  после  паузы,  сказал Рольт.  --  Не нравится  мне
ситуация.
 -- Чего это он? -- спросил я. -- Что-нибудь в небе...
 --   Говорит  нашим  шифром:  откуда-то  вынырнул   военный  винтокрыл,
патрульный,  наверное.  Требует от Фи-лола  зависнуть  для  проверки. Фи-лол
шпарит дальше, а патрульный открыл огонь.
 Вскоре точкой  возник  в небе винтокрыл Фи-лола.  Чуть позже и выше над
ним мы  увидели  патрульный винтокрыл.  Фи-лол приближался.  Его  швыряло  в
воздухе. Рольт включил звуковой канал, и мы услышали выстрелы патрульного.
 -- Обработайте патрульного! -- крикнул Рольт по внутреннему каналу.
 Потом  без всякого шифра -- Фи-лолу: -- Тебя прилично  задели? -- Лодка
открыла огонь по патрульному винтокрылу. -- Фи-лол, вы как?
 -- Мне не выровняться. Есть раненые.
 -- Прыгайте!.. Десять аквалангистов в воду!
 Мы  увидели  несколько  взрывов рядом  с  патрульным  винтокрылом,  его
поволокло  вбок,  корпус Фи-лоловой  машины начал, переваливаясь, падать,  и
одна за другой от  него отделились пять  фигурок  с парашютами, и  их начало
ветром относить в сторону. Винтокрыл Фи-лола ушел под воду, лодка продолжала
вести огонь по патрульному, и наконец он завертелся, закувыркал-ся  и тут же
рухнул в море.
 Мы  молча смотрели на  экран.  Минут через десять открылся  люк  лодки,
матросы  опустили на воду подъемные  рычаги, появились в воде  аквалангисты,
поддерживая  ту пятерку, и их стали поднимать на борт (Рольт ушел), двоих из
пятерки аквалангисты поддерживали и на площадках  рычагов,  и на борту, пока
их не приняли в люке это были, кроме Фи-лола, Олиф, Кирст и две женщины.
 Минут  через  двадцать  в  кают-компанию   вернулся  Рольт,  совершенно
подавленный, и  с ним Олиф, незнакомая  женщина, молодая и молчаливая  (жена
Кирста,  как  оказалось),  и  Фи-лол,   уже  переодетые.  Рольт  почти  сухо
представил нас жене Кирста и Олифу, добавив, что  Кирст ранен, а  жена Олифа
-- ранена тяжело.
 --  Ну  вот,  -- хмуро  сказал Фи-лол. -- Мне  не то  чтобы не  следует
появляться в Тарнфиле, но и не на чем.
 -- Так что выбирай,  --  сказал Рольт. --  Либо ты становишься матросом
моей подлодки, либо...
 -- Я и сам думаю, не уйти ли мне к а,Тулу.
 -- Он уже значительно сместился к Тарнфилу.
 -- Уль Орик да и вы можете связаться с ним, и,  может быть, уль Орик по
пути в Тарнфил забросит меня к а,Тулу.
 -- Это  можно,  --  сказал Орик.  -- Но  опасно  лететь. Проверки.  Как
долетит с нами Алург? Никто не знает, что это за гелл, но то, что мы летим с
той стороны моря, где геллы свободны, патрульным известно.
 Пилли молчала, она  пересела  к Олифу и некоторое  время держала его за
руку: она хорошо знала и Олифа, и его жену. Олиф сказал:
 -- Мы  были с Кирстом в квистории, даже секунду -- у  самого  квистора.
Следовало его успокоить, что геллы снова в его руках, но мы шли в квисторию,
уже решив лететь к вам с Фи-лолом.
 ...  Через несколько часов мы распрощались с Рольтом, Ки-ланом, Олифом,
женой Кирста и  Фи-лолом (он пока решил остаться у  Рольта) и прямо из грота
вылетели к моро.
 Олуни и я долго  обнимали  друг друга,  как  и подобает братьям.  Более
сдержанно обнялись Малигат и Ир-фа (Малигат  когда-то спас  Ир-фа на охоте)
Ир-фа  был виртуозным охотником  и  свободно  владел  языком моро  он,  для
Малигата, был  абсолютно свой  политор.  Очень  тепло моро приняли Алурга. А
Сириус "изменил" Алургу и занял место на коленях Малигата: может, он помнил,
как  Малигат ласково держал его  в руках, стоя на вершине скалы над морем, а
может  быть, --  кто знает, --  когда  Сириус  скрылся от нас в скалах,  ему
угрожала опасность, и Малигат спас его.
 Снова  пошел дождь и шел почти до ночи. Весь день мы  провели у моро  и
вылетели, когда начало темнеть. Прощаясь с нами,  Малигат крепко обнял меня,
крепче, чем  при встрече.  Олуни  -- тоже. И  я, и папа чувствовали,  что мы
прощаемся с моро навсегда. Мы  взлетели, договорившись о  встрече с Ир-фа, и
"поплыли" к  Тарнфилу, освещая себе дорогу работающим  в пятую  часть режима
прожектором Орика.  Вероятно, он полагал, что  в темноте  патрульщики  будут
идти с яркими  прожекторами,  мы увидим их издалека,  и  Алург  из последней
машины  соскользнет  вниз. Был  еще веселый  "план": завернуть его  в  шкуру
кольво.
 Но  добрались  мы в полной  темноте до Тарнфила, а  потом и  до "нашей"
квартиры  без приключений. (Позже мы узнали, что Кирст через два  дня был на
ногах, а жена Олифа -- умерла, и ее похоронили в море.)
 Сложно было размышлять заранее по главному вопросу,  который должен был
возникнуть в разговоре с квистором, хотя он вряд ли организовал бы наш вылет
на  Землю  завтра.  (Мы  с папой  договорились,  что если вдруг  он  захочет
отправить нас завтра  -- мы должны этому как-то  "помешать".) Действительно,
улети мы завтра,  когда  победа на  Политории  повстанцев до  конца  неясна,
неясным было бы и то, что  могут  сделать  с нами в космосе, отпуская нас на
Землю. Возникла проблема,  где мы будем во время самой войны  и какова будет
именно наша,  а скорее роль папы  в этой войне. Обе  предполагаемые роли  не
укладывались  в голове. Если он будет отсиживаться -- это не  укладывалось в
его голове. Если же будет воевать -- в  головах наших друзей, считавших, что
мы можем помогать им как угодно, но уж  никак не с оружием в руках, так  как
не должны рисковать собой.
 ... Я сказал папе, что звонить квистору следует с таким расчетом, чтобы
по дороге к нему обязательно заехать в магазин игрушек.
 -- Это еще зачем? -- спросил папа.
 --  Тайна,  -- сказал я.  -- Мне  хочется быть на  приеме у  квистора с
игрушкой, которая вызвала бы его улыбку.
 -- И что? -- спросил папа.
 -- Да ничего, -- сказал я. -- Я же ясно говорю: тай-на.
 -- А-а. -- Он сделал понимающее лицо.
 Наконец вернулся Орик. Он много  летал, повидал кое-кого,  в частности,
помнишь,  сказал он мне,  кулачных бойцов на  вечере:  Эл-ти и  Трэга. Эл-ти
наладил связь с одним пареньком-политором из энергосети освещения квистории,
которое (странно!) было не автономным, но зависело от аппаратуры прилегающей
части города.
 --  А это подарок тебе, Алург, -- добавил Орик  и  отдал Алургу нечто в
сумочке. Во время обеда и до разговора с квистором я попытался изложить всем
свои "выкладки".  Конечно, все  понимали,  что  это  не  такая  уж  реальная
комбинация, когда бы и квистор принял нас сегодня, и  наш визит  был  бы для
него последним по времени дня, и  чтобы кабинет его мы -- квистор, папа  и я
-- покинули одновременно.
 Неожиданно все мы услышали основательный гул.
 --  На  балкон! --  крикнул  Орик, выбегая первым.  Мы высыпали за ним.
Алург  стал  сзади  всех.  Среди  аккуратных  и  витиеватых дорожек верхнего
города, вившихся  среди зелени голубых  и розовых прудов, были,  разумеется,
дороги  пошире и попрямее,  и на дальней от нас и  не  очень  хорошо видимой
из-за крон деревьев я рассмотрел колонну  серых машин, явно тяжелых, по виду
напоминающих мощных жуков.
 -- Это... танки, --  сказал  Орик, и тогда мне показалось,  что я  вижу
гусеницы. Я объяснил Орику, что такое гусеницы, он кивнул, поняв, но сказал,
что  эти машины все же на колесах, но они же и на воздушной подушке, плюс --
особое устройство  -- резко выбрасываемые  и подымающие машину вверх  четыре
металлических  "ноги" именно таким образом  боевая машина совершает  маневр
поворота наиболее быстро.
 Одновременно над нами промчались три эскадрильи быстрых ракетных машин:
"сигары" без  крыльев. Орик включил телек, "побродил"  по каналам,  и тут же
передали  сообщение:  в лесах Лукуса, Ромбиса и Калихара шли короткие стычки
повстанцев и войск  квистории, но военное положение в  стране так  и не было
объявлено. Все выглядело так, что раз повстанцы  и не пытаются брать города,
то они как бы оставляют квистории возможность согласиться на их, повстанцев,
требования и снять напряженную  атмосферу, изменив  условия и  оплату  труда
политоров.
 -- Не пора ли позвонить квистору? -- сказал Орик.
 Мы  с  папой  вздохнули:  очень  уж  не  хотелось получить  свидание  в
неудобное  нам время,  тем более --  завтра,  но решение  квистора  зависело
неизвестно от чего. Алургу пришлось покинуть столовую, а папа попросил Пилли
и Оли убрать  со стола, будто мы еще и не обедали:  связаться с квистором мы
хотели по стереоканалу, так вежливее.
 Все "приняли" вид измученных и только что прилетевших путешественников,
и папа набрал  номер  квистора. Квистор широко улыбнулся нам,  он был  самую
малость  занят и, извинившись, сказал, что перезвонит нам буквально вот-вот.
За крупным в  кадре  лицом квистора  виднелось  благообразное  лицо  другого
политора, и Орик пояснил нам, что это глава воздушных военных сил.
 Квистор действительно довольно скоро перезвонил нам.
 -- Ну как, дорогие путешественники, -- сказал он.  --  Довольны ли  вы?
Рыбная ловля, дикие леса, охота?
 --  О  да!  --  сказал папа. -- Огромное  вам спасибо,  уль  Горгонерр.
Улетать  прямо  не хотелось! Но... погода,  да и дела.  Я звоню вам сразу по
прилете, мы даже не пообедали...
 -- Трудно было,  уль Горгонерр, -- вставил я, -- оторваться от ловли на
южном берегу: ловилось отлично.
 -- И  поймали что-нибудь солидное? -- то ли демонстрируя вежливость, то
ли затягивая разговор, спросил квистор.
 -- Да, -- сказал папа, -- но пришлось, как говорят на Земле, "сматывать
удочки": вы обещали, простите за напоминание, встречу со мной и сыном в день
звонка, даже если и не сразу.
 --  Не буду  скрывать,  уль  Владимир, обстановка не очень-то радующая,
много  дел,  но  я  обещал...  Простите,  сколько времени,  как вы  думаете,
потребует наша беседа?
 -- Уль Горгонерр, -- сказал папа. -- Это зависит от вас, но  думаю, что
заняло бы  полчаса,  и если вы примете нас сегодня  вечером, в конце  вашего
рабочего дня...
 -- Ну что  ж... давайте...  пожалуй. --  Как  бы  не до  конца уверенно
сказал уль Горгонерр, а я прямо весь напрягся. -- Давайте так и поступим, --
добавил  он уже твердо.  --  Я  жду вас  в четверть  седьмого, сам же покину
квисторию в семь ровно.
 Улыбка квистора -- кинокадр.
 Улыбка наша -- тоже в этом духе.
 ...  Мы вылетели с папой с таким расчетом, чтобы действительно побывать
в магазине  игрушек или хотя  бы  в  игрушечном отделе, что мы и  сделали. Я
"купил" себе (чтобы не выдавать себя второй  игрушкой на визите  у квистора)
превосходную модель звездолета,  а также большого симпатичного  политорского
медведя (если вообще  медведя) с длинным  пышным хвостом. Этот  медведь  при
нажатии  ряда кнопок, спрятанных в  шерсти, издавал разные звуки: от нежного
урчания до грозного рычания. Была даже кнопка, когда медведь чихал, храпел и
хныкал.
 Пропуска  на  нас  в  проходной квистории  были  выписаны.  Вооруженные
охранники  нам  улыбались,  однако   (с  миллионом  извинений  --  правило!)
позаглядывали  в  иллюминаторы  звездолета и  потискали  медведя. Фотокамеру
(обычную) проверили  в темной комнате. Медведь при проверке  "изобразил" всю
гамму  чувств, а  когда чихнул  --  охранник, вскрикнув, уронил его и  долго
извинялся. Нас провели к квистору,  и он встретил нас, обняв за плечи. Почти
вся  задняя, дальняя стенка  его кабинета  была занята стеллажом  с книгами.
Правее его, возле голой  стены  и рядом с выгнутыми наружу секциями длинного
окна  стоял  огромный  сейф. Стол  квистора был  возле  стеллажа, и он сидел
спиной к  нему взгляд его, таким образом,  был направлен  на дверь  или  на
собеседника.  Я подумал, если собеседник ему скучен, он может третьим глазом
рассматривать