и они сателлиты?
     Фридрих вздрогнул и прищурился:
     -  Двое  -  подручные  Зуриха,  мелкие  шавки,  которым  он  поручает
подбирать  синонимы  к  эпитетам,  используемым  в  очередном  бессмертном
трактате о  рецензируемых  шедеврах;  а  один,  самый  молодой,  последнее
приобретение Главного Редактора Бена Оу.
     - А, наш Вечный  Второй,  -  задумчиво  хмыкнул  Айвен,  -  постоянно
дышащий в спину Би-Би Орлу. Наш адепт песенной поэзии, несмотря на большие
привилегии, издавна мечтающий потеснить  Би-Би  Орла  на  безбрежном  поле
Ассоциативных Игрищ.
     Фридрих  позволил  себе  сдержанно  улыбнуться,  а  Айвен   задумчиво
коснувшись пальцами зыбкого пламени свечи буркнул:
     - Пригласи-ка его сюда. Только повторяю, без  излишних  драматических
эффектов.
     Фридрих черной  тенью  бесшумно  выскользнул  из  кабинета,  и  через
некоторое время послышался робкий стук.
     - Войдите, - твердо произнес Айвен Чен.
     - Главный Редактор Айвен, вы хотели меня видеть? -  на  пороге  стоял
высокий красавец, от смущения слегка нагловатый и одновременно испуганный.
     "Ишь, производитель", - неприязненно подумал Айвен осторожно  касаясь
резких глубоких морщин на своих уже чуть дрябловатых щеках.
     - Вы поэт? - полувопросительно сказал Айвен.
     - Да. Я  работаю  в  департаменте  возглавляемом  Главным  Редактором
Беном...
     - Я знаю: кто и какой департамент возглавляет,  -  холодно  улыбнулся
Айвен.
     Красавчик вздрогнул и неуверенно улыбнулся в ответ.
     "Вряд ли гаденыш сознательно замешан в это дело",  -  Айвен  спокойно
продолжал разглядывать неловко переминающегося с ноги  на  ногу  поэта.  -
"Но, однако, достойную смену мы растим. Я в его годы не рискнул  бы  вслух
признать себя поэтом".
     - Как вас зовут? - спросил Айвен  почти  ласково  улыбнувшись  в  миг
расцветшему юному дарованию.
     - Я - Орбит Бин!
     - Что-то я не припомню вашего имени на страницах нашего журнала.
     - У меня была пока только одна публикация - в "Нынешнике".
     "Конечно, как я сразу не сообразил: гаденыш мог  появиться  только  в
гадюшнике!"
     - Сам Главный Редактор Зурих в  своей  статье:  "Тропы,  которые  нас
выбирают", посвятил моему стихотворению две строчки:  -  "Орбит  Бин  идет
верным курсом, правильно расставляет ударения и подбирает нужные  эпитеты.
Недалек  тот  день,  когда  он  сможет  наконец  назвать  себя   настоящим
профессионалом!"
     "А ты и уши развесил! Да Зурих даже не читал твою галиматью.  У  него
целый штат, в обязанности которого входит вовремя замечать тех,  что  идут
"верным курсом" и периодически объявлять об этом, чтобы имя самого  Зуриха
не забылось случайно". - Айвен посмотрел на Орбита Бина почти с  жалостью.
- А что, мой друг Бен Оу, говорят он готовиться повести "Нынешник" к новым
высотам?
     - О, да!! У главного Редактора Бена Оу такие планы...
     - Да-да, я в курсе, - брезгливо поморщился  Айвен.  -  Вы,  вероятно,
принимаете активное участие в разработке этой программы?
     - О! Главный Редактор Бен доверил мне написать четверостишие к  своей
программной статье, посвященной...
     - И вы, наверное, в курсе основных направлений, курируемых  Аппаратом
Информационного Управления?
     - Конечно, - с гордостью произнес Орбит Бин. -  Я  же  должен  хорошо
ориентироваться в среде для которой...
     -   И,   наверное,   старина   Бен   делиться   с   вами   некоторыми
профессиональными секретами?
     - Что вы имеете в виду? - насторожился Орбит Бин.
     - Ну  как,  -  спокойно  спросил  Айвен  невозмутимо  глядя  в  глаза
обеспокоенному поэту. - Ведь должны же вы повышать свое  мастерство,  а  у
кого же учиться, как не у Мастера?
     - Да-да, конечно, - неуверенно пробормотал Орбит Бин.  Но  теперь  он
уже не выглядел этаким холеным  производителем,  а  был  скорее  похож  на
внезапно пойманного с поличным, мелкого воришку.
     - Да у вас,  у  самого,  наверное,  есть  ученики?  -  обезоруживающе
улыбнулся Айвен. - Вы ведь уже почти профессионал.
     - Ну, - затравленно прошептал поэт, - не то чтобы ученики...  Знаете,
это ведь так здорово, когда точно знаешь, что есть кто-то...


     "Иерархия Золотой  манипулы,  как  всякая  административная  система,
несмотря на то,  что  в  основу  ее  положена  деятельность,  связанная  с
интеллектуальной и эмоциональной  сферой  человеческой  жизнедеятельности,
как  никакая  другая  система,  особенно   подвержена   влиянию   принципа
достижения  собственного  уровня  некомпетентности.  Каждое  звено  данной
системы   особенно   яростно   стремиться   достичь   уровня   собственной
некомпетентности, бесконечно усиливая процесс общей деградации,  поскольку
индивид, занявший уровень собственной некомпетентности,  рьяно  следит  за
тем, чтобы более низшая ступень иерархии действительно была более  низшей.
Изначальные базовые виды деятельности - интеллектуальная и эмоциональная -
объединенные  в   рамках   административной   системы,   оказались   двумя
половинками  критической  массы,  при  соединении  которых  внезапно  было
получено   новое   качество   -   система   эмоционального    террора    и
интеллектуального геноцида. Насильственное  ограничение  интеллектуального
уровня производилось с ярко выраженной эмоциональностью. Особенный трагизм
ситуации состоял в том, что  далеко  неглупые  люди,  изначально  занявшие
ключевые  позиции  в  управлении  на  смену  себе  стали  готовить   почти
откровенных эмоциональных уродов и чуть ли не дебилов..."


     - Ты кому, паскуда, про нас начирикал?! - яростно зашипел вдруг Айвен
Чен, хватая несчастного Орвина Бина за галстук и заставляя  его  при  этом
почти лечь на стол. - Кому, гнида, исповедовался?!!
     - Я... не понимаю... Глав-в-в-ный Ред-д-дактор Ай-вен?!  -  залопотал
вконец перепуганный поэт.
     "А если это не он?!" - мелькнула мысль в голове у Айвена.
     Фридрих черной тенью навис  за  спиной  Орвина  Бина,  распластанного
больной птицей на столе.
     Горячий воск  со  свечи  капал  поэту  на  лицо  и  застывал  мутными
диковатыми слезами...
     - Может наш уважаемый поэт плохо видит, в какое положение он попал? -
участливо спросил Фридрих. - Подбавить огоньку?!
     - Терпеть не могу, когда воняет  паленым  мясом,  -  капризно  сказал
Айвен, отпуская измятый галстук Орвина Бина и вытирая руки о скатерть.
     Поэт сполз со стола и опустился на колени.
     - Мы же интеллигентные люди, - лихорадочно зашептал  поэт,  с  ужасом
глядя на Айвена снизу вверх. - Я не понимаю, что здесь происходит?
     - Ах, не понимаешь!!! - вновь яростно зашипел Айвен, хватая со  стола
свечу и поднося ее к самому лицу Орвина Бина. - Ты не понимаешь?!
     Поэт отшатнулся, но Фридрих поймал его за волосы и подтолкнул к огню.
     - Бен много пьет в  последнее  время?  -  свистящим  шепотом  спросил
Айвен, пристально глядя в глаза совершенно обезумевшему поэту. Пламя свечи
заколыхалось от его тяжелого астматического дыхания и опалило поэту брови.
     - Я... не... знаю... - прошептал Орвин Бин, опуская глаза.
     - Не лги! - спокойно сказал  Фридрих  и,  потянув  поэта  за  волосы,
запрокинул ему голову. Вновь расплавленные капли воска упали  Орвину  Бину
на бескровно-белое лицо.
     - Я не могу утверждать с точностью, -  судорожно  вздохнув  сдавленно
прошептал поэт, - но мне кажется... много.
     Айвен холодно усмехнулся, поставил свечу на стол и сел в кресло.
     - Когда Бен был пьян, он рассказывал тебе о  взаимоотношениях  внутри
Аппарата Информационного управления?
     - Изредка. Он  говорил,  что  я  должен  знать  некоторые  нюансы,  -
растерянно кивнул Орвин Бин,  -  но  я  ведь  готовился  в  будущем  стать
настоящим профессионалом... Я  должен  был  иметь  представление...  Я  не
понимаю, что здесь преступного?!
     -  Вопросы  здесь  задаю  я!  -  холодно  отрезал  Айвен.  -  Ты  уже
присутствовал на процедуре Проклятия?
     - Да.  Один  раз,  три  месяца  назад,  когда  Главный  Редактор  Бен
рекомендовал мое стихотворение к печати...
     - И кому ты успел растрезвонить об этом?!!
     - Я не думал...
     - Я не спрашиваю, что ты думал, - прорычал Айвен, не в сила  сдержать
свою ярость, - я даже не спрашиваю, как ты посмел посторонних посвящать  в
детали профессионального ремесла! Тебе гаденышу приоткрыли узенькую щелку,
чтобы ты мог вставить в нее свой сопливый нос, а  ты  пытаешься  просунуть
туда свои грязные лапы, да к тому  же  норовишь  Таинство  Профессионально
Творческой Кухни осквернить взорами  Непосвященных!!!  Имя?!  Я  спрашиваю
имя?!!
     - Орвин Бин, - пролепетал вконец ошалевший поэт.
     - Да не твое, придурок, - страшно ухмыльнулся Фридрих, все еще крепко
держащий поэта за волосы.
     "Что у него за страсть такая: таскать их за  патлы?!"  -  раздраженно
подумал  Айвен  брезгливо  разглядывая  обширные  залысины   Фридриха.   -
"Типичное проявление комплекса собственной неполноценности!"
     - Может, все-таки, кликнуть повара?  -  продолжая  зловеще  скалиться
спросил Фридрих.
     - Не надо! - по заячьи пискнул поэт и, упав на четвереньки, попытался
подползти к ногам Айвена.
     -  Имя?  -  холодно  потребовал  Айвен,  брезгливо   отодвигаясь   от
извивающегося на полу поэта.
     Фридрих, рванув за  волосы,  заставил  Орвина  Бина  вновь  стать  на
колени.
     - Тебя, дурачок, спрашивают имя того человека,  которого  без  ведома
Главных  Редакторов  ты  посмел  посвятить  в  святая-святых   Творческого
Процесса? -  словно  разговаривая  с  умственно  отсталым  ласково  сказал
Фридрих.
     - Дональд, - едва слышно  прошептал  поэт,  все  лицо  которого  было
усеяно слезами, вперемешку, как восковыми, так и обыкновенными.
     - Севидж?!! - свистящим шепотом спросил Айвен.
     Поэт кивнул, насколько  это  ему  позволил  Фридрих  все  еще  крепко
сжимавший поэтову шевелюру.
     - Адрес! - рявкнул Айвен.
     - Не знаю!
     - Не лги!!!
     - Я не знаю!!!
     - Он опять за старое, - оскалился Фридрих, - может, все-таки,  повара
предупредить? Пусть там на кухне подсуетятся.
     - Не надо, я вас прошу! -  застонал  Орвин  Бин,  безуспешно  пытаясь
упасть в ноги Айвену Чену. - Я, действительно, не знаю! Он всегда приходил
сам... Меня никогда не интересовало: кто он и откуда... А сам  он  никогда
не говорил, все  больше  слушал...  Он  так  умел  слушать,  что  хотелось
говорить еще и еще... Кто же мог знать, что... так нельзя...
     "ОН!" - Айвен закрыл глаза и расслабленно откинулся в кресле.


     "...в результате регрессионных процессов, нашедших благодатную  почву
в изолированной, возведенной на изначально порочных  принципах,  усиленных
симбиозом  худших  проявлений   взаимодействия   двух   разнородных   сфер
человеческой жизнедеятельности, на протяжении одного  поколения  произошли
такие апокалипсические изменения социального уклада и  чисто  человеческих
взаимоотношений, что  некогда  нормальные  люди  превратились,  сначала  в
духовных каннибалов, а затем... в самых обыкновенных. Лозунг:  "Если  враг
не сдается - его уничтожают", в этой среде был воспринят буквально. И тех,
кого "съедали" на первых порах в переносном смысле, стали подавать к столу
в буквальном.
     А особым деликатесом на специальном культовом отправлении - процедуре
Проклятия - стала  считаться  поданная  к  столу  рукопись,  приправленная
кровью автора.
     Момент, когда процесс деградации членов секты, именующих себя Золотой
манипулой,  перешагнул  за  грань  и  стал  откровенным  безумием,  прошел
совершенно незаметно и воспринялся как нечто само собой разумеющееся..."


     - Оставь его, спокойно сказал Айвен, - похоже, что  он  действительно
ничего больше не знает.
     - Как скажет Главный Редактор Айвен, - несколько театрально  произнес
Фридрих, вытирая руки черным носовым платком.
     - А вы, Орвин Бин, - не глядя на поэта сказал Айвен, -  можете  идти.
Но помните, что один раз скомпрометировав свое  доброе  имя  вы  поставили
себя  в  такое  положение,  в  котором  следующая  ваша  ошибка  -   будет
последней... Язык нам дан не для того, чтобы обсуждать Объективные истины,
а чтобы... держать его за зубами. Неровен час, можно потерять!
     - Идите, - подтолкнул поэта к выходу Фридрих, - и помните: вы в  этом
кабинете никогда не были!
     Орвин Бин поспешно вскочил и кинулся к двери, но,  все-таки,  у  него
хватило мужество на пороге задержаться и пробормотать:
     -  Я  очень  благодарен  за  урок,  Главный  Редактор  Айвен.  Вы  не
пожалеете, что изыскали время и помогли мне сориентироваться в сложившихся
обстоятельствах. Я все понял и постараюсь оправдать оказанное доверие.
     - Я надеюсь, что отныне вы действительно будете идти верным путем,  -
устало сказал Айвен Чен, не открывая глаз.
     И лишь когда дверь за поэтом закрылась, Айвен Чен приоткрыл  глаза  и
жестко посмотрел на Фридриха:
     - Надеюсь ты дашь соответствующие распоряжения на  кухне.  Тебе  ясна
очередная кандидатура для сегодняшней плановой процедуры Проклятия?
     Фридрих ухмыльнувшись молча кивнул.
     - Только тихо! Терпеть не могу поросячьего визга.
     Фридрих вновь кивнул.
     - И напиши соответствующую  статью:  мол  Орвин  Бин,  не  взирая  на
дружеское участие в его творческой судьбе Главного Редактора  Бена  Оу,  и
попыток  Главного  Редактора  Зуриха  заострить  внимание   на   отдельных
положительных моментах в семантических конструкциях, выбираемых начинающим
поэтом, в конечном итоге ступил не на ту дорогу... Но и так  далее  -  как
положено.
     - Хорошо, - плотоядно усмехнулся Фридрих.
     Айвен окинул Фридриха  пустым  безучастным  взглядом,  и  Фридрих,  в
соответствии с этикетом поклонившись, направился к двери.
     "Ну,  а  кто  будет  следующим  кандидатом  на  участие  в  процедуре
Проклятия..." - Айвен зловеще усмехнулся. Фридрих, словно  что-то  почуяв,
оглянулся в дверях. Секунду они пристально смотрели  друг-другу  в  глаза,
затем Фридрих ухмыльнулся и осторожно притворил за собой дверь.
     Оставшись наконец один, Айвен Чен расслабленно  откинулся  в  кресле.
Идти и принимать участие в процедуре Проклятия Орвина Бина не было ни  сил
ни желания.
     Айвен пробыл в кабинете не  долго.  Немного  поработал  над  тезисами
статьи: "А был ли Фридрих?!", а затем, почувствовав бесконечную усталость,
отправился домой.
     На  выходе,  в  вестибюле  ресторана,  Айвен  наткнулся  на  Главного
Редактора Бена Оу.
     - Айвен, ведь  ты  же  понимаешь,  что  я...  -  ухватив  побелевшими
холодными пальцами Айвена за руку лихорадочно, словно  в  бреду,  зашептал
Бен Оу.
     - Успокойся, - устало похлопал его по плечу Айвен. - Я все понимаю. Я
тоже  периодически  чувствую  себя  страшно  одиноким   и   очень   хорошо
представляю, как  хочется  иногда,  чтобы  рядом  был  кто-то...  Но  надо
помнить, что критериями нашего выбора должны быть не личные симпатии, а...
отношение к работе. Мы должны опираться не на людей, а на  профессионалов!
Ведь не даром нам доверен самый могучий инструмент - Слово.
     - Я все понимаю... Я исправлю... Я, - сбивчиво зашептал Бен Оу.
     - Иди, - сказал Айвен, - иди и спокойно работай.


     Уже сидя в машине, Айвен подумал:
     "Да, стареем. Бен вот совсем уже сдал - пора-пора и  ему  уже  в  Дом
Отдыха!"
     Припарковав  машину  у  своего  дома  и  войдя   в   подъезд,   Айвен
нерешительно остановился у дверей лифта.  Нажал  на  кнопку  вызова,  и  с
холодным интересом пронаблюдал, как  створки  дверей  лифта  открылись  и,
выждав  некоторое  время,  закрылись.  А  потом,  несмотря  на  усталость,
медленно стал подниматься на свой этаж пешком.


     Через два дня, рано утром, Айвен набрал номер телефона Фридриха:
     - Ты помнишь, что сегодня  меня  обещал  навестить  наш  таинственный
Дональд Севидж?
     - Конечно, - прозвучал в трубке спокойный, уверенный голос Фридриха.
     Но Дональд Севидж не появился. И  хотя  целый  день  Айвен  постоянно
чувствовал чье-то незримое присутствие, но скорей всего это  были  людишки
Фридриха.
     Не появился Дональд Севидж и на следующий день.
     А когда Айвен  вечером  усталый  возвращался  домой,  то  то  наконец
пересилив себя он, все-таки, переступил порог злополучного лифта... Дверцы
мягко закрылись и кабина медленно поползла  вверх.  В  портфеле  у  Айвена
лежала уже почти готовая статья  "А  был  ли  Фридрих?!".  Жизнь  казалась
несколько однообразной и утомительной, но в общем-то прекрасной.
     Лифт наконец затормозил, но  дверцы,  почему-то  не  открылись.  Айве
нажал на кнопку вызова диспетчера и в  ту  же  секунду  ощутил,  что  лифт
падает... Айвен даже не успел разобраться, как он к этому относиться.


     Утром следующего дня в редакцию журнала "Шаровая молния" входил новый
Главный Редактор.
     В коридорах издательства - у каждой двери - занял место сытый холеный
мальчик, хорошо и модно одетый, лениво  пожевывающий  резинку  и  спокойно
провожающий проходящих мимо  людей  взглядом,  каким  обычно  разглядывают
броские, но малозначительные детали архитектуры.
     - Главный  Редактор  Фридрих,  -  торжественно  объявила  секретарша,
словно только что  снесла  золотое  яйцо  и  торопилась  об  этом  событии
известить как минимум пол мира, - ваша утренняя почта!
     Фридрих, удобно устроившись  за  столом  Главного  Редактора,  кивком
отпустил секретаршу и лениво стал перебирать разнокалиберные конверты.
     Его взор привлек большой серый конверт, адресованный  ему  лично,  но
без адреса отправителя.
     Фридрих  не  спеша  вскрыл  интригующее  послание  и  извлек   оттуда
обыкновенную потрепанную канцелярскую папку.
     На папке неряшливым корявым почерком было написано:

                             Дональд  Севидж
                                Каннибалы
                             повесть-хроника

     Фридрих в бессильной злобе выскочил из-за стола, швырнул папку на пол
и стал в бешенстве ее топтать...
     Разрозненные листки опавшими листьями усеяли в редакции весь пол.
     На том, что лежал ближе всего к двери, если бы у кого-нибудь возникло
такое желание, можно было прочесть:


     "...но  вслед  за  легионерами,  придет  новое  поколение,  заботливо
выпестованное в рамках взлелеянной легионерами системы.
     И будет оно - это поколение - воистину ужасным..."





                                Гарм ВИДАР

                                  НОЧЛЕГ




     Городок, приютившийся в долине между  трех  холмов  был  крошечный  и
словно не настоящий. Бергер не был здесь уже много лет  и  теперь  картина
открывавшаяся с одного из холмов казалась  ему  совершенно  неожиданной  и
неузнаваемой. Городок был виден весь, как  на  ладони.  Маленькие  мрачные
домики бестолково и испуганно жались друг к  другу,  поблескивая  блеклыми
бельмами окон. Узенькие улочки  оплели  их  нелепой  извилистой  паутиной,
словно стараясь не дать расползтись  этому  перепуганному  стаду  бетонных
улиток.
     Низкие сизые тучи, нависшие над долиной делали композицию замкнутой и
обреченной.
     Бергер тряхнул головой, силясь отогнать наваждение и решительно  стал
спускаться с холма.
     Резкий порыв ветра швырнул в лицо первые капли дождя - будто плюнул.
     Бергер поднял воротник и ускорил шаг.
     Хотелось добраться до городка до того, как хлынет ливень.
     Вблизи городок еще больше напоминал декорацию к  дешевому  фильму  из
жизни забытых богом мест и времен...


     Бергер осторожно постучал в дверь первого попавшегося дома...
     Долго в доме царила  первозданная  тишина,  наконец  Бергер  по  едва
уловимому звуку сдерживаемого хриплого дыхания определил,  что  за  дверью
кто-то есть.
     "На цыпочках он крался, что ли или дежурил под дверью", - раздраженно
подумал Бергер,  чувствуя  как  постепенно  усиливающийся  дождь  начинает
пропитывать влагой одежду.
     - Не найдется ли у вас свободной комнаты