енный образ  друга  (ну,  вроде  как
обобщенный образ врага, только наоборот). И я собираюсь быть гидом в твоих
познавательных блужданиях по твоим же собственным душевным потемкам. Опять
же, вроде как гражданин Вергилий при товарище Данте.
     - Это что же, как по Кругам Ада?
     - Да брось ты, Сидоров! У тебя  явно  гипертрофированное  самомнение.
Круги - это у тебя под глазами.  Опять  небось  намедни  был  в  гостях  у
сказки... по имени Бахус. А я, если говорю: потемки, значит - потемки!  Ну
и, соответственно, значит деревеньки там всякие...  потемкинские,  поселки
городского типа, городишки захолустные, улицы, улочки, переулки,  закоулки
и тупички...
     - Насчет тупичков: я бы попросил без намеков!
     - А какие тут могут быть намеки, я прямо говорю - ТУПИЧКИ!
     - Когда  начнем?  -  покорно  спросил  Сидоров,  мучительно  стараясь
вспомнить, кого этот чертов Друг напоминает...
     - А Щ-А-СССССССС!..
     Сидоров вздрогнул, а обобщенный друг радостно закудахтал:
     - Посмотрите направо: там вы можете видеть... Впрочем, направо  лучше
не смотреть,  все  равно,  то,  что  вы  там  увидите,  будет  неправильно
истолковано. Лучше  посмотрите  налево...  Впрочем,  нет.  Налево  -  тоже
излишне! Давайте сначала посмотрим на начало, а в  конце  -  на  конец.  А
ничего себе каламбурчик?!!
     - А без этого никак нельзя? Без дешевого  театра  одного  актера  при
одном зрителе? - мрачно спросил Сидоров.
     - Без актера или без зрителя?
     - Я кажется ясно спросил: без театра?
     - Если есть актер и хотя бы один зритель - значит будет  и  театр!  -
отрезал Друг. - Итак, представление  начинается!  Жуткая  драма  из  жизни
Сидоровых! Спешите видеть! Только один спектакль в этом сезоне!!!  Маэстро
музыку! Пшшшшел зановесс!!!



                   6. ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА (ТЕАТР ТЕНЕЙ)


                         "То что Жизнь - Театр, мысль настолько банальная,
                            что не стоило ее здесь и упоминать. Но все же,
                            иногда так хочется заглянуть в глаза тому, кто
                            в  этом  театре   подвизается   на   должности
                            главного режиссера."
                         "И лишь отыграв до конца свою  роль  в  массовке,
                            начинаешь понимать, что слово "бис!" не  столь
                            идиотская  выдумка,   как  казалось  в  начале
                            спектакля, с претенциозным названием "жизнь."
                                               Из записных книжек Сидорова


                   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ: СЕКСУАЛЬНО-АМОРФНОЕ
             Сцена соответственно тоже первая: ностальгическая
                           (те же и женщина)

     - Это ты, Сидоров?
     Сидоров  вздрогнул,  слишком  давно  он  не  слышал   этого   нежного
пастельных  тонов  с  металлическими  переливами  голоса,   и   растерянно
посмотрел на Обобщенного Друга.
     - Твоя реплика, Сидоров, - экзальтированно зашипел  Друг  и  призывно
вытаращил глаза, став похожим на Обобщенный Образ вареного рака, вместе  с
Обобщенным Образом бочкового пива. - Ну же, Сидоров! Реплика!
     - Да, это... я, - запинаясь пробормотал Сидоров.
     - Боже, как нетривиально! Как свежо и безапелляционно!  Как  ново!  -
хрипло захихикал за спиной Сидорова Обобщенный Друг. - И я бы сказал...
     - Заткнись!.. пожалуйста...
     - О-о-о!!!
     - Здравствуй Маша.
     - Ну заходи, если уж принесла нелегкая.
     - Я тут деньги кое-какие принес, - Сидоров осторожно тронул  огромную
бронзовую ручку ближайшей двери. Дверь стремительно  распахнулась,  словно
от пинки, и Сидоров, не выходя из мрачного готического помещения, оказался
на пороге  квартиры  номер  85,  на  шестом  этаже  современного  блочного
девятиэтажного дома.
     - Господи, Сидоров, если бы только знал, как я тебя ненавижу!!!
     - Твоя реплика, Сидоров!
     - ... ... ...
     - Немая сцена. Герой в состоянии полной прострации  проходит  процесс
регистрации и медленно-медленно восходит на Голгофу.
     Сидоров метнул косой звериный взгляд на Обобщенного  Друга  и  тяжело
переступил порог.



                            ДЕЙСТВИЕ: ТО ЖЕ
                 Сцена вторая: Планомерно-Истерическая
          Мизансцена: там же те же, но уже не те, что прежде

     Сидоров: Маша...
     М._Сидорова: Подонок!
     Обобщенный Др.: Встать! Суд идет.
     Сидоров (с тоской): Маша...
     М._Сидорова (с нежностью, но в остервенении): Я всегда знала, что ты,
Сидоров - гнида!
     Обобщенный Др. (задумчиво): Суду не ясно: если  всегда,  то  к  кому,
собственно, претензии?
     Сидоров (глухо): Маша...
     М._Сидорова (в экстазе): Ты испоганил всю мою жизнь!
     Обобщенный Др. (заинтересованно): А  ты,  видать,  способный  парень,
Сидоров, а?
     Сидоров (еще глуше): Маша...
     М._Сидорова (в остервенении, но доброжелательно): Хоть бы  ты  скорее
подох, Сидоров!
     Обобщенный Др. (торжественно): С  глубочайшим  прискорбием  вынуждены
сообщить: сегодня ровно  в  двадцать  минут  по-полудню  перестало  биться
сердце, совершенно  отказала  печень,  взбунтовалась  селезенка  и  другие
официальные и не менее важные органы и системы, а то, что еще на удивление
продолжает функционировать немедленно  будет  предано  медленному  огню  и
бренный пепел развеют на главной площади города, причем в том месте, где в
последствии будет выставлен на всеобщее обозрение бюст и  другие  наиболее
важные, уцелевшие после кремации органы и прочие аксессуары. Музыка играет
печальный сигнал!
     (Слышны звуки Шопена. Сидоров затравленно озирается.)
     Сидоров (решительно): Маша!
     М._Сидорова (не менее решительно): Пошел ты, Сидоров...
     Сидоров (менее решительно): Ну, я пошел...
     М._Сидорова (отчужденно): Деньги положи на тумбочке в прихожей.
     Сгорбленный Сидоров, подойдя к двери, оборачивается, но за спиной уже
ничего нет. Один туман.  Из  тумана,  правда,  торчит  голова  Обобщенного
Друга,  самозабвенно   раскачивающаяся   в   такт   торжественным   звукам
похоронного марша.
     Обобщенный Друг (вяло): Не оглядывайся, Орфей!
     Сидоров (устало): Я не Орфей, я - Сидоров.
     Обобщенный Друг, загадочно хмыкнув, пожимает плечами:  Иди,  Сидоров,
иди...



             ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ: АПОКАЛИПТИЧЕСКИ-АФОРИСТИЧНОЕ
                  Сцена первая: Flay robbin, flay...

     - Ну как? - самодовольно ухмыляясь спрашивает  некто,  снисходительно
поглядывая на Сидорова снизу-вверх.
     Сидоров ожесточенно повертев головой, не сразу начинает понимать, что
находится, по-прежнему, в огромном, готического стиля, зале, а перед  ним,
в кресле с высокой резной спинкой, развалясь сидит все тот  же  Обобщенный
Друг.
     -  Не  убеждает!  -  презрительно  фыркает  Сидоров.  -  Все   как-то
надуманно, не жизненно... Нет правды характеров, развития  сюжета,  а  нет
сюжета, нет и... гонорара!
     -  Кто  бы  говорил,  Сидоров?!!  -  искренне  начинает   возмущаться
Обобщенный друг. - В конце-то концов, не в деньгах счастье!
     - Ага, конечно, - скептично кивает Сидоров.
     - Ах, так! - вдруг свирепеет Обобщенный Друг.
     - Ну, если не так, - бодро откликается  оклемавшийся  Сидоров,  -  то
может как-то иначе: под  другим  углом,  в  ином  разрезе,  в  непривычном
ракурсе, новыми словами...
     - Я-те покажу рак-курс!!! Я-те... новые  слова...  яркие  ощущения...
пятый угол...
     - У каждого человека должен быть свой угол, пусть даже он и на  самом
деле всего лишь пятый!
     - Ох, как афористично! Ты Сидоров когда наконец  сыграешь  в  ящик  -
станешь жутко знаменитым и цитируемым.
     - А раньше никак нельзя?
     - Раньше не положено! - сурово отрезал Обобщенный Друг и  раздраженно
спросил:
     - Так что: будем сюжет развивать или в бирюльки играть?
     - Давай играть в бирюльки! - с надеждой воскликнул Сидоров,  преданно
заглядывая Обобщенному Другу в глаза.
     - Ну, что же, - зловредно хихикнул Обобщенный Друг, - сам напросился.
Дуй вперед Сидоров! Но, только заклинаю тебя, не оглядывайся!  А  впрочем,
как хочешь.



                        ДЕЙСТВИЕ ВСЕ ЕЩЕ ВТОРОЕ
                     Сцена вторая: Игра в бирюльки

     Действующие  лица:  Сидоров,  по  лицу  которого  не   всегда   можно
догадаться, что данное лицо  иногда  в  состоянии  действовать;  остальные
действующие лица - своего лица не имеют, одно из них -  голос  за  кадром,
под лицом которого,  за  кадром  скрывается  Обобщенное  лицо  Обобщенного
Друга.
     "Как хочешь?! Легко сказать: как хочешь! - раздраженно думал  Сидоров
целеустремленно шагая к уже опробованной двери с большой медной ручкой.  -
Если бы я еще знал: КАК хочешь!"
     - Если бы знал, то наверняка придумал бы новое оправдание,  -  сказал
ехидный голос за кадром, но Сидоров уже успел "дойти до ручки" и  не  стал
оглядываться.
     Дверь  бесстыдно  распахнулась,  и  Сидоров,  споткнувшись  о  порог,
стремительно полетел внутрь...
     - Орел наш Сидоров парил,  призывно  перья  растопырив,  -  противным
голосом прокомментировал Голос за Кадром.
     Сидоров не ответил. Лежа ничком, лицом в  придорожную  пыль,  Сидоров
старался ни о чем не думать.
     "Не думать! Не думать! Не думать!!!" - обреченно думал Сидоров.
     - Как ты, Сидоров, думаешь? - спросил Голос за Кадром.
     "Обычно молча..."
     - ...озимые не померзнут? Зима в этом году наверняка будет суровой.
     - Зима в этом году будет! - неуверенно сказал Сидоров, не вставая.  -
А за зимой возможно придет весна.
     - Ага, - глубокомысленно поддакнул Голос за Кадром, -  а  за  весной,
скорее всего, наступит лето!
     - Не хочу лето! - капризно сказал Сидоров. - Хочу чтобы была весна!
     - Ну что же, весна, так весна! Ты сам напросился, Сидоров!
     "Ну чего он меня постоянно запугивает?!!"
     Сидоров быстро, но осторожно поднял голову и увидел, что рядом с ним,
действительно, стоит самая настоящая "весна", причем даже не одна, а  так:
штук семь-восемь,  в  разных  исполнениях.  От  очень  дорогих  инвалютных
моделей, до упрощенного  авосечного  варианта  (то  ли  секс-баба,  то  ли
бой-баба,  то  ли  просто  супер-гражданка)  соответственно  в  супере,  а
некоторые почти без.
     Одна из "весен" чистила ногти, вторая - перышки, а третья - картошку.
Две - вязали, а одна уже ничего не вязала вовсе. Три  пели,  причем  голос
был  только  у  одной,  но  эта  одна,  как-раз  молча  смотрела  в   даль
несусветную.
     Зато все "весны"  элегантно  и  ненавязчиво  пританцовывали.  Сначала
каждая  свой  неповторимый   танец   оскорбленной   индивидуальности,   но
постепенно убыстряя темп, они  сплелись  в  экстазе,  имитируя  жутковатый
хоровод, нечто на подобии остервенелых  импровизаций  на  тему  греческого
танца "сиртаки", не прекращая при этом: вязать, стирать,  жевать,  читать,
подмигивать, петь,  мыть  посуду;  сорить  деньгами,  прибирать  к  рукам,
неожиданно исчезать и внезапно появляться, манить и  посылать  к  чертовой
матери; пытаться любить,  грозить  судом  и  разделом  имущества;  даря  и
отнимая одновременно; обжигая огнем, когда от них веяло холодом; заставляя
стучать зубами в огне; лишая воли, сил и  разума  одним  взмахом  крыла...
Силы воли и  воли  разума...  Разума  силы  и  доброй  воли...  вплоть  до
истощения...  отвращения...  ощущения  запущения,  а  так  же  вплоть   до
откровенного маразма...
     Сидоров с трудом встал, но у него мгновенно закружилась голова, и  он
чуть не рухнул под стройные ноги стремительно порхающих весен.
     - Какая я вся внезапная! -  хором  сказали  "весны",  ни  на  миг  не
замедляя исступленно-мятежного хоровода.
     - Вся такая  непредсказуемая  и  непредподлежащая!!!  -  самозабвенно
щебетали порхающие "весны". - Вы знаете, у  некоторых  сексуально-активные
точки находятся на коленных чашечках, а лично у меня - на кофейных,  и  не
только на чашечках, но  и  на  блюдечках!  Хи-хи!  Нет-нет,  что  вы!!!  Я
совершенно не пью! Ну, разве что по стаканчику...
     У Сидорова потихоньку стало рябить  в  глазах:  блондинки,  брюнетки,
рыжие, саловые, гнедые, чалые, в яблоках...
     Весны на  секунду  отложили:  вязание,  посуду,  картошку  и  подняли
высокие хрустальные бокалы с запотевшими стенками:
     - За любовь!
     "Чокнуться можно!" - подумал Сидоров.
     - Нельзя! - сказал Противный Голос  за  Кадром.  -  Тебе  с  ними  не
положено!
     - Почему? - мрачно спросил Сидоров.
     - Посуды на всех не хватит! - скабрезно хихикнул Голос за Кадром.
     - Ничего, я как-нибудь из горлышка, - мучительно сглатывая  прошептал
Сидоров.
     - Фи!!! Как дешево и  неэстетично!  -  нежно  проворковали  танцующие
весны,  постепенно  убыстряя  свой  чарующий   бег.   -   На   ходу,   без
соответствующей экипировки, сортировки, сервировки и закуски...
     Но Сидоров похоже уже закусил удила...
     - А гори оно все одним, но большим и  синим  пламенем!  -  в  сердцах
рявкнул ошалевший Сидоров.
     - Ahtung! - дурным голосом откликнулся Голос  за  Кадром.  -  Pancer!
Foiar!!!
     Нервные  языки  голубого  пламени  взметнулись  в  небо,  и   Сидоров
мгновенно оказался в огненном кольце. Один.
     - Не оглядывайся, Орфей, - тихо сказал грустный Голос  за  Кадром.  -
Христом богом прошу, не надо!
     "Господи, - сгорбился Сидоров, чувствуя как его начинает  знобить.  -
Неужели я саламандра?  Неужели  я  даже  сгореть  не  могу  спокойно,  без
фокусов, по человечески?"
     - Иди Сидоров, иди...
     Сидоров, послушно сделав шаг, нырнул в огненное безумие...



                     ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ: САЛАМАНДРА
                      Сцена первая: Аберрационная
                 (те же,
                    но без женщин.
                        И снова,
                            сегодня
                                и всегда
                                    на арене -
                                        несравненный Сидоров)

     - Мне холодно!
     -  Это  чистейшей  воды  иллюзия,  Сидоров.  Аберрационный  дисбаланс
ощущений: при откровенно воспаленном мозге - температура окружающей  среды
кажется несколько ниже реально наблюдаемой.
     - Разве сегодня среда?
     - Фи, Сидоров! Я никак не ожидал от  тебя  столь  банальной  остроты.
Сегодня естественно понедельник, и число, опять же  конечно,  тринадцатое.
Но не в этом суть! Ведь ты же метишь в  Великие,  Сидоров,  соответственно
каждая твоя фраза, каждая,  пусть  даже  самая  мелкая,  мыслишка,  должны
органично прилипать к памяти, как в бане липнет березовый лист к голой...
     - Очень нетрадиционное соседство: мысль и голая...
     - Ты  же  знаешь,  Сидоров,  что  в  определенных  кругах  это  очень
распространенный симбиоз.
     - Порой мне  кажется,  что  даже  доминирующий,  причем  особенно  не
скованный рамками определенных кругов.
     - Ну, Сидоров,  не  преувеличивай!  Не  надо  проецировать  неполадки
собственной системы пищеварения на наш, такой разнообразный  и  еще  более
неожиданный мир. Или тебе Сидоров скорее импонирует Иной?
     - Мне кажется, что лично я, предпочитаю Внутренний.
     - Одним словом, предпочитаешь жить иллюзиями?
     - Это - три слова!
     - Откуда столь воинствующий  педантизм,  Сидоров?  Надо  быть  проще,
доступнее...
     - Этакой интеллектуальной девкой?
     - Зачем же сразу девкой? Для начала можно,  например,  и...  мужиком.
Главное чтобы без  интеллектуалистских  перегибов.  Проще  надо  быть,  но
серьезней. Как в столь зрелом возрасте могла сохраниться в такой  дремучей
неприкосновенности неожиданно инфантильно-гипертрофированная тяга к  игре?
Ведь все равно партнеров у тебя, Сидоров, раз два и обчелся. А по большому
счету - один ты Сидоров,  один  как  клистир  во  время  исполнения  своих
служебных обязанностей.
     - И один в поле такого напахать может, что потом никакого  дерьма  не
хватит, чтобы все это напаханное поле удобрить, - мрачно сказал Сидоров  и
сделал шаг сквозь огненное кольцо.
     Но за первым кольцом было второе...



                   ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ: САЛАМАНДРА - II
                  Сцена вторая: Сумбурно-аффективная

     - Ты кто?
     - Местные мы, - гордо объявил Сидоров. - Из Орфеев.
     - Тогда - наливай!!!
     - Да, я... не пью, кажется... сегодня...
     - А ты и не будешь!
     - И похоже, что все имевшееся в наличии я уже выпил... вчера...
     - Чего же ты тут тогда даром шастаешь... сегодня, народ смущаешь?
     -  Разве  это  главное...  в  инициации  межличностных  контактов   и
различных отношений... включая половые?
     - Ну?! А-то что же?
     - А поговорить?
     - Это с тобой-то, Сидоров? Ты Сидоров уж сам с собой... как-нибудь...
на досуге...
     - Вот я и наяриваю! Говорю-говорю... И днем говорю и по ночам уже  во
сне незатейливо прочирикиваю... А то бывает, что... И опять же... Но такое
ощущение, что в бурном процессе  говорения  при  посредственном  освещении
помещения  есть  некоторые  жизненно   важные   упущения...   утолщения...
разночтения... Где-то я прохлопал, что-то не учел. Может просто  невзначай
потерял в  бурном  потоке  слов  изначальную  цель  и  смысл.  А  может  в
бесплодной попытке разложить  словесный  пасьянс  вдруг  утратил  связь  с
обыденными аналогами из повседневной мирской суеты,  сливающимися  в  свою
очередь  в  свой  автономный  поток,  параллельный  символам   и   истинам
словесного  потока.  Слова,  вместо  того  чтобы  заострить  внимание   на
сущности, обнажить, так  сказать,  истинное  лицо,  вдруг  превратились  в
маску. И добро бы в какую-нибудь пристойную: императора-там, философа  или
влюбленного. Так нет же! Обязательно должно было так получиться, что маска
окажется - маской шута, клоуна или паяца...
     - Да брось ты Сидоров ныть! Маска как маска: ничем не лучше, но и  не
хуже любой другой. Уж по крайней мере не маска высокомерного  кретина  или
высокопоставленного дурака. Чего ты в конце концов добиваешься, чтобы тебя
пожалели?
     - Нет конечно,  -  вздохнул  Сидоров,  незаметно  для  себя  подражая
больной лошади. - Как ни странно, цель гораздо менее эпохальная. - Сидоров
снова шумно вздохнул и промямлил: - Я хочу,  чтобы  меня  хоть  кто-нибудь
понял, а поняв, помог разобраться... в самом себе...  Если,  конечно,  это
возможно...
     - Ну, Сидоров, ты и сам-то, оказывается, себя не понимаешь, а хочешь,
чтобы тебя понимали другие... А вообще-то не  много  ли  на  себя  берешь,
многослойный ты наш? Не  боишься,  что  ларчик-то  может  открываться  без
особых там затей, а внутри-то может и вовсе  пусто?  До  остервенения  или
"от"?!
     - Ну и бог  с  ним!  -  решительно  сказал  Сидоров  и,  сделав  один
небольшой шаг, вынырнул из огненного кольца.
     Но за вторым кольцом было третье...



                   ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ: САЛАМАНДРА - III
                        Сцена третья: Апофеоз!
              (Третье кольцо: а у кольца начала нет,
                                           ну, а на нет
                                                  и суда нет!)

     - Встать, суд идет!!!
     - Маска, маска! Я тебя знаю! - радостно воскликнул Сидоров решительно
срывая маску с лица Обобщенного Друга.
     - Еще бы, - тихо и печально сказал Обобщенный  Друг,  устало  проводя
ладонью по небритой физиономии Сидорова. - Ведь меня зовут - Сидоров.
     - Кто тебя зовет, Сидоров, кому ты нужен?  -  зло  выкрикнул  Сидоров
Сидорову, отталкивая руку.
     - Ну-ну, Сидоров, не хандри!
     - Я не нуждаюсь в жалости!!!
     - А в чем ты нуждаешься, в колбасе? В хлебе и зрелищах?!!
     - Ни в чем не нуждаюсь. Я  самозамкнутая  система!  Безотходная!  Мне
никто не нужен! Я ничего не хочу! Я сам по себе! Я - ОДИН!!! И я счастлив,
что я наконец один, и меня все оставили в покое!
     - А я?
     - И ты отвяжись!
     - Ты просто устал...
     - Я не просто устал, я бесконечно уст