авляешь? На прошлой неделе мы с ним вмести
пили пиво, я твою рукопись ему отдал,  для  ознакомления,  а  он  взял  да
помер. Представляешь? А мы пиво пили... на прошлой неделе...
     - Пиво хоть свежее было?
     - Да вроде свежее... Ты  что,  думаешь  он  от  пива...  того?  Вроде
свежее...
     - Ты извини, ко мне тут, кажется, пришли, - поспешно выпалил Марк,  -
я тебе позже перезвоню! - и не дожидаясь ответа положил трубку  на  рычаг.
Потом долго  стоял  прислонившись  лбом  к  прохладному  дверному  косяку,
отрешенно наблюдая за слегка копошащимися, от тянущего по ногам сквозняка,
страницами рукописи.
     На ближайшем листке было написано:


     "...конечно,  проще  всего  не  раздумывая  идти  напролом,   потакая
низменным животным страстям, сокрушая все на своем  пути,  сея  Разрушение
Неверие Страх  и  Смерть.  Но  ни  чем  не  лучше  и  путь  бессмысленного
оголтелого  созидания,  возведения  хрустальных  куполов,  предназначенных
скрыть  -  растерянность,  непонимание,  беспомощность  и  бессилие.   Эти
бессмысленные хрустальные замки, на поверку,  чаще  всего  оказываются  из
картона или в  лучшем  случае  из  фанеры.  И  возвышаются  они  фанерными
обелисками, превращая  мир  в  кладбище  несбывшихся  чаяний,  в  мемориал
тщетности попусту растраченных усилий.  В  гигантский  гиперболизированный
Диснейленд,  где  главным  аттракционом  является  -  парад   человеческих
аллюзий..."


     - Нет, это  невыносимо!  -  простонал  Владимир  Федорович  и,  чтобы
успокоиться, стал считать дни, а потом часы, оставшиеся до зарплаты.
     Когда В.Ф. покончил с минутами, наступила фаза полного  отупения,  но
именно в этой фазе к В.Ф. почему-то  всегда  на  ум  приходила  Маргарита.
Загадочная  ассоциация...  Нет,  как  человек,  бывшая  супруга  Владимира
Федоровича  была  "еще  не  худший  вариант",  но  ее  твердый   характер,
фанатичная целеустремленность, с годами стали вызывать у В.Ф.  несомненную
аллергию. Особенно неугомонный энтузиазм и неугасимое жизнелюбие. А больше
всего энтузиазма у Маргариты, в свою  очередь,  вызывал  тоже  бывший,  но
ставший им несколько ранее, сослуживец В.Ф. поэт Тимур Приматов,  который,
неожиданно даже для самого себя, резко пошел в говору и, сделав  на  волне
плюралистического демократизма  исключительную  политическую  карьеру,  из
популярного поэта-песенника, творящего на  ниве  степного  колорита  нашей
необъятной  все  еще  родины,  семимильными  шагами  незаметно  эту   гору
перемахнув,  одновременно  перемахнув  и   священные   рубежи   нашей   же
необъятной, угодил на роль, казалось, ему абсолютно не  предназначавшуюся.
Короче, вольный степняк Тимур Приматов был сослан, то есть послан э-э-э...
послом (или?.. нет, по-моему, все таки - так!) в  какое-то  мелкопоместное
княжество, с трудом найденное им самим по контурной карте сына Аристарха -
лоботряса и идейного сподвижника Людмилы.
     Но если в начале, это "Новое назначение" в семье  Приматовых  вызвало
небольшой переполох, то потом,  из  единственного  письма  присланного  на
адрес редакции, Владимир Федорович узнал, что нездоровые ассоциации  и  не
менее нездоровые настроения у Тимура провоцировало  название  княжества  -
Лихтенштейн,  который  вольный  степняк  просто   перепутал   с   "Пещерой
Лихтвейса".
     На самом деле, действительность превзошла все мыслимые  ожидания.  Но
все равно, до В.Ф. доходили слухи,  что  вольный  сын  степей  тоскует  по
бескрайним просторам, бесцельно  слоняясь  по  ограниченному  пространству
пятнадцатикомнатного особняка, в чуждом урбанизированном  мире.  Глубокими
лихтенштейнскими ночами, сидя у мерцающего  в  ласковом  полумраке  экрана
японского телевизора, бывший  вольный  поэт-песенник  негромко,  но  очень
протяжно  поет  грустные  степные  песни,   наводя   суеверный   ужас   на
лихтенштейнских обывателей. И уже дважды бедняга был оштрафован городскими
властями, но за попытку в палисадничке приготовить на  костре  шашлык,  из
парной баранины, купленной в соседнем супермаркете.
     Свою подержанную тойоту Тимур ностальгически ласково  кличет  -  "Мой
верный маленький конь", а сына Аристарха, попеременно, то  жеребец,  а  то
тойот, путая очевидно с койотом. Жену Изольду, суеверный Приматов и раньше
опасался поминать всуе...
     Ну да бог с ним, с Приматовым, как-нибудь пообвыкнет, обживется там в
своих лихтенштейнских каменных джунглях. Но одно все же смущало  Владимира
Федоровича, это - лишенный корней  поэтический  дар  опального  акына.  Не
захиреет ли? Не погрязнет  ли  в  легких  соблазнах,  доступных  благах  и
отсутствии классовой борьбы в условиях развитого загнивающего капитализма?
     В.Ф. и сам некогда пописывал, знатоки утверждали что даже  не  плохо.
Но работа, семья,  дела,  заботы,  развод,  язва,  дочь-лоботряска,  дача,
ответственные   совещания,   безответственные   подчиненные,    санаторий,
начальственный ковер, зарплата, постоянные долги (моральные, материальные,
сыновий, отцовий), и так до могилы (или может быть до  пенсии),  постоянно
отвлекали, не давали сосредоточить усилия на творчестве. Но вот  когда-то,
накопив опыт знания и связи,  он  еще  быть  может  утрет  нос  всем  этим
борзописным соплякам, из-за которых страна задыхается от нехватки  бумаги,
даже туалетной.
     А пока: "огнем и мечом", каленым железом!!!
     Владимир Федорович с ненавистью взглянул на рукопись и  почувствовал,
что эта ненависть распространяется и на ее автора, которого он никогда  не
видел и, даст бог, никогда не увидит, если автору повезет конечно.
     "Писуны чертовы! Попадись вы мне..."
     В.Ф. дрожащей рукой налил стопку водки, "хлопнул", занюхал  рукописью
и, как патологоанатом равнодушно препарирует тело  неведомого,  безликого,
совершенно постороннего усопшего, расчленил рукопись на отдельные листы, а
затем,  с  мазохистским  наслаждением  углубился  в   ускользающий   смысл
текста...


     "...зеркала лгут. Вглядитесь пристальней  в  их  обманчивую  холодную
глубину. Они лгут, что отражают наш мир, а не живут собственной  потаенной
жизнью. Отвернитесь на мгновение, и их мир оживет... И  если  стремительно
оглянуться, то можно краем глаза уловить неясное  движение,  будто  чья-то
тень промелькнула там, в странном  мире  разместившемся  между  стеклом  и
слоем  амальгамы.  И  скорей  всего  отражение  -  это  я  сам,  услужливо
заглядывающий в зеркало каждый раз, как только у моего двойника  возникает
желание побриться или прижечь одеколоном прыщик. И возможно..."


     "Кстати, не мешало бы побриться", -  вяло  подумал  В.Ф.,  косясь  на
заднюю зеркальную стенку серванта. - "Ну и рожа! Нет, Маргарита права:  во
мне никогда не было шарма, вылей  я  на  голову  хоть  ведро  французского
одеколона. Все равно от меня за версту будет разить колбасой и очередью за
внеочередным дефицитом... И если ли жизнь на каком-нибудь Плутоне, - меня,
конечно, абсолютно не волнует, если этой жизни и здесь-то - почти  уже  не
осталось. Кстати, о жизни: надо уплатить за телефон, а то эти... отключат,
как пить дать. Одеколоном их всех намазать!"


     "...когда я пристально гляжу в глаза своему зеркальному двойнику,  он
делает  умный  проницательный  вид,  пытаясь  внушить  мне  иллюзию   моей
независимости. Чтобы мое сознание уверовало в ту будущность, в которой мне
нет места. В тот чистый прохладный мир, где живет он.  Живет  давно,  быть
может уютно устроившись там, еще до моего  рождения.  Там  за  гранью.  Но
разве я виноват, что я родился по эту сторону грани?  Где  та  грань,  что
разграничивает принадлежность к той или иной стороне, относительно  грани?
Грань... Звонкое слово, словно хрустальный колокольчик смеется над глупыми
мыслями глупой куклы марионетки, пытающейся угадать: куда  может  привести
нить за которую  время  от  времени  подергивают,  не  давая  забыть,  что
марионетка всего лишь игрушка в чужих руках. Это только в сказках,  -  шут
может вдруг оказаться королем. А сказки уходят вместе с детством...  Куда?
Может быть в Зазеркалье?.."


     Марк отвернулся от  растерзанной  рукописи  и  посмотрел  на  себя  в
зеркало.
     "Как после попойки... И глаза безумные. Пора завязывать. Пора все это
послать подальше! Что мне больше всех надо, что ли? Словно нельзя просто и
спокойно... Нет, чуть  погодя...  Я  еще  раз  хотел  позвонить,  еще  раз
попытаться. Может быть последний... Ведь есть еще Он. Он - рассудит, Он  -
подскажет, Он - объяснит!"


     - Он умер.
     - Как?!!
     - Не смотря на всю трагичность ситуации,  молодой  человек,  не  могу
удержаться, чтобы вам не ответить на ваш нетривиальный вопрос: совсем.
     - И Он тоже... Но Он же обещал посмотреть мою рукопись?
     - Ах вы из этих... из молодых...  Ну-ну.  Если  бы  вы  Его  поменьше
"терзали", быть может Он - прожил подольше!
     Марк вдруг почувствовал всю абсурдность  ситуации  и  его  неудержимо
понесло:
     - Простите, а с кем я имею, так сказать, честь?
     - Я - секретарь.
     - Электронный?
     - Ценю юмор. Сам иногда балуюсь - шутю, но когда балуюсь  -  тогда  и
ценю. Так что  молодое  дарование,  если  отыщется  ваш  шедевр,  его  вам
перешлют. Вот тогда и похохочем! Ну, а нет, - не обессудьте. У вас еще вся
жизнь впереди: успеете накропать еще не один.  А  не  станете  кропать,  я
думаю: Мировая Литература не оскудеет!
     - Как же вы можете судить, ведь вы мою рукопись даже не читали?!!
     - Я даже больше скажу: я ее и в глаза-то не видел.
     - Тем более!!!
     - Более-менее... Но, Он видел  -  и  умер,  а  я  не  видел,  и  я  -
распорядитель на Его похоронах! Так что, молодой человек,  если  возникнет
необходимость - обращайтесь: опыт есть. А хорошие  распорядители  нынче  в
цене. Менеджмент, так сказать...
     - Вы, всего лишь, распорядитель при Его теле.
     - При его или при вашем, не все ли равно. Но!  Я-то  живой,  а  Он...
Кстати, а вы-то сами... еще живы?
     - Не знаю, - спокойно сказал Марк и повесил трубку. На глаза  попался
очередной лист рукописи...


     "...Мир Интроверта, это коллапсирующая система внешних  эмоциональных
связей,  под  действием  массы  внутренних  интеллектуальных   построений.
Причем, внутренняя конструкция вовсе  не  обязательно  должна  быть  очень
сложной  и  запутанной,   пропорционально   интеллектуальному   потенциалу
Интроверта. К сожалению, слишком часто масса конструкции наращивается лишь
за счет умножения примитивных блоков и банальных связей. Да и сам  процесс
коллапса не всегда заметно прогрессирует  во  времени,  иногда  до  самого
конца оставаясь лишь в виде некоторой отстраненности от  внешних  событий,
эхо  от  которых  должно  сначала  проникнуть  сквозь   линзу   внутренней
модели-интерпретатора внешних воздействий,  адаптера,  отсекающего  факты,
кажущиеся не существенными, с перекодировкой значимости некоторых событий,
согласно тем критериям оценочного пространства, сформированного  в  глухих
потемках души Интроверта, на  которых,  собственно,  и  зиждется  вся  эта
хрупкая конструкция, называемая Внутренним Миром Интроверта..."


     "Господи, да это же клинический случай! Их  психов  всегда  тянуло  к
бумаге. "Записки сумасшедшего", "Палата  N..."  Черт!  Какой  же  там  был
номер?" - В.Ф. отер дрожащей рукой пот со лба, налил себе "по второй",  но
выпить забыл и так и  застыл  с  рюмкой  в  руке,  по  гусарски  элегантно
отставив локоток в сторону и по  купечески  оттопырив  мизинец.  Свободной
левой рукой В.Ф. взял ручку и, на обороте одного из листов рукописи, вывел
витиеватым почерком с игривыми завитушками:

     "Уважаемый автор!
     Ваша рукопись нами прочитана и мы  с  глубоким  удовлетворение  можем
констатировать, что Она (рукопись),  написана  вполне  профессионально,  а
если иметь желание...
     Желание иметь... Иметь... иМеть ИмеТь... ТО!
     НО!!!"


     В.Ф. поднес ко рту рюмку, словно дуло пистолета. Принял "убийственный
заряд", но  даже  этого  не  заметил,  по  тому  как  попытался  повторить
процедуру "самоубийства" еще раз, изначально.
     С видом обманутого мужа, но которого обманули пока все таки только  в
первый раз,  В.Ф.  покосился  на  пустую  рюмку,  затем  вывел  на  листке
аккуратное большое "НО", подумал  немного  и  поспешно  дописал  помельче:
"...пасаран". И лишь  после  этого,  с  чувством  глубокого  морального  и
отчасти даже физиологического удовлетворения, перевернул листок рукописи.
     На листке было написано:


                              "...ГОРОД - У.

                                    "В начале годов под девизом "Праведный
                                      путь" в землях У среди богатых домов
                                      славен был род Сюэ".
                                        Иуй Ю "Терем благоухающих орхидей"

                                1. СОБИРАТЕЛЬ

     Глупое чувство страх. Мутной пеной "закипает"  оно  где-то  в  районе
желудка. Подкатывает к горлу. Лишает разума.  Застилает  пеленой  глаза  и
заставляет сердце: то замирать малой птахой, то биться о ребра так,  будто
проломить  грудную  клетку  его  единственная  задача  и   конечная   цель
жизнедеятельности всего организма.
     ...Глупое чувство страх...
     ...но почему  же  тогда,  до  сих  пор  окончательно  не  выветрилось
атавистическое  Желание  Жить?  Точнее   "НЕЖЕЛАНИЕ   жить".   Но   не   в
мелодраматическом  смысле:  с  заламыванием  скорбных  рук  над   головой,
истерическим покрикиванием и брезгливо-обиженным выражением  на  печальном
лике, - мол "если бы вы только знали, как же мне не хочется жить!",  когда
подразумевается всего лишь жизнь с данным конкретным лицом  или  в  данных
конкретных условиях, а чаще всего ничего такого не имея в виду и произнося
сакраментальную фразу, лишь из смутной боязни атрофии  речевого  аппарата.
Нет, я о другом. О Жизни и о Желании... А кто  сможет  подсказать,  почему
Иллюзорный Внутренний Мир  Интроверта  порой  оказывается  привлекательней
Действительности? Почему мы так часто возводим Иллюзию  в  ранг  божества,
преклоняя колени перед  чьим-то  Внутренним  Миром,  сверяя  свой  и  Его,
корректируя свой,  добавляя  новые  связи  и,  порой  так  увлекаясь  этим
строительством, что подчас оно становится самодовлеющим... Но?! Но, так ли
плох этот  Путь?  Не  прослеживается  ли  в  данном  процессе  аналогия  с
непомерно возрастающей плотностью черных дыр, которые по некоторым теориям
являются каналами в Иные  Вселенные...  И  может  настанет  момент,  когда
черная дыра превратится в белую...
     Куда страшней Пустынная  Безжизненность  внутреннего  мира,  рядом  с
которой любой Иной Внутренний Мир, тоже, тот час превращается  в  пустыню.
Или, все таки..."


     Марк закрыл глаза. Еще несколько секунд перед  его  мысленным  взором
пляшущими человечками прыгали буквы, потом их безумный танец  прекратился.
Марк  медленно  открыл  глаза.  Прищурился  от  неожиданно  яркого  света.
Спокойно подошел к окну, за которым  занимался  рассвет.  Постоял  минуту,
прислонившись горячим лбом к стеклу и прислушиваясь  к  неясным  ощущениям
внутри и так же спокойно пошел в прихожую, где висело огромное зеркало.
     Оглянувшись через плечо на беспорядочно разбросанные по всей квартире
листки рукописи, Марк опять устало прикрыл глаза и шагнул прямо в зеркало.
     Зеркало лишь  на  мгновение  затуманилось  и  вновь  стало  зеркалом,
отражая пустую стандартную однокомнатную квартиру, весь  пол  которой  был
устлан разрозненными листками, когда-то бывшими рукописью.
     И некому было прочесть на листке лежавшем у самого  подножия  зеркала
единственную фразу:

                    "Но оглянулся я на дела,
                          что делали мои руки
                    И на труды, над чем я трудился
                    И вот все - тщета и ловля ветра
                    И нет в том пользы под солнцем!"


     "Бессмысленный набор слов!!! Побесились они, что ли?  Пути.  Иллюзии.
Интроверты. Экстраверты. Конверты. Концерты. Спектакли. Песни и  пляски...
Жрать в стране нечего, а они голову  морочат  психобреднями!  Моя  воля  -
высек бы всех! Публично!!!  Лопаты  в  руки  и  строем  в  поле,  -  навоз
разбрасывать. И чтобы с  песней,  да  такой,  которая  и  строить  и  жить
помогает, одновременно." - В.Ф. аккуратно вывел на чистом листке  случайно
затесавшемся среди страниц рукописи:

     "Уважаемый товарищ М.!
     С интересом прочел вашу рукопись.  Написана  вполне  профессионально,
но...
     ...а так же...
     ...и вообще...
     ...а кроме того...
     ...да к тому же наша редакция завалена так называемой фантастикой...
     ...да и рукописями вообще!!!
     ...в данный момент опубликовать не можем...
     ...потом, по-видимому, тоже не сможем...
     ...в таком виде не можем...
     ...в ином виде не можем...
     ...а в таком она, даже вам, будет не нужна...
     ...пишите еще...
     ...чаще больше и лучше...
     ...но лучше не пишите вообще...
     ...или в крайнем случае, хотя бы не нам...
     ...есть специальные... по работе с такими как вы...
     ...желаю...
     ...дерзайте...
     ...в...
     С искренним приветом и уважением В.Ф."


     "Все!" - злорадно усмехнулся В.Ф.,  любуясь  проделанной  работой.  -
"Теперь - все! Наконец то, все. Долг выполнен, и  совесть  моя  чиста.  Но
сегодня опять буду как весенняя муха. Вон уже рассвет за окном... Нет, это
в последний раз! Здоровье прежде всего, особенно когда его уже и так почти
не осталось!" - В.Ф. потянулся, прошел в ванную комнату, побрызгал  теплой
водой на лицо и вдруг поймал свой собственный взгляд в зеркале!
     И еще, словно смутная тень  промелькнула  там,  в  глубине,  в  левом
верхнем углу...
     "Так и в ящик недолго сыграть!" - зло подумал В.Ф. и  неожиданно  для
себя, вдруг со  всей  силы  грохнул  кулаком  по  зеркальному  псевдомиру.
Зеркало сорвалось  с  гвоздя,  на  котором  безмятежно  провисело  со  дня
последнего капитального ремонта, ударилось о край раковины  и  разлетелось
на множество мелких кусочков.
     "Зеркало Снежной Королевы", - спокойно усмехнулся В.Ф. и посмотрел на
то место, где сиротливо торчал ржавый гвоздь. Участок  стены,  что  раньше
прятался  под  зеркалом,  оказался  плохо  выкрашенным,   кое-где   краска
облупилась и явственно было видно,  что  стена  сделана  из  низкосортного
картона.
     На мгновение В.Ф. показалось, что его роскошная, по  местным  меркам,
трехкомнатная  кооперативная  квартира,  обставленная  импортной  мебелью,
купленной по большому блату и с не меньшей переплатой, -  это  всего  лишь
плохонькая  декорация  из  провинциальной  постановки  какой-то  бездарной
пьесы...
     НО!!!
     Но, В.Ф. подобрал с  пола  фанерку,  на  которой  еще  не  так  давно
крепилось  зеркало,  и  торжественно  водрузил  на  гвоздик,  спрятав   от
постороннего нескромного взора, картонные проплешины, такой капитальной  с
виду стены, и спокойно стал собираться на работу.
     В редакции его ждала целая гора не прочитанных пока рукописей.





                                Гарм ВИДАР

                                  МИССИЯ


                                                Грянет гром и ураганом
                                                Грязь с лица Земли сметет.
                                                Босоногим мальчуганом
                                                К нам грядущее войдет.




         ЦЕНТР ИННОКЕНТИЮ
         СОГЛАСНО МОДЕЛИ РАЗВИТИЯ ГОРОДА В БЛИЖАЙШЕЕ
         ВРЕМЯ ВОЗМОЖНА КРИЗИСНАЯ СИТУАЦИЯ
         ПРОСИМ УСИЛИТЬ КОНТРОЛЬ
         ПРИ НЕОБХОДИМОСТИ ДЕЙСТВОВАТЬ ПО ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ


     Путник вошел в город через Северные ворота. Казалось, город еще спал,
кутаясь в предрассветный туман. Туман приглушал звук шагов  и  ограничивал
видимость. То тут, то  там  из  тумана,  по  мере  бесшумного  продвижения
путника, выныривали крошечные яркие