ко тогда,
когда липкие макароны и пересоленная рыба уютно улеглись в офицерских желудках.
Кофе на этот раз оказался настоящим и  на удивление неплохого качества.  Сделав
пару  глотков,  Дирк  решил,  что  решение было  верным,  эта  бурда  коньяк не
испортит.
     - За победу, - предложил он.
     - За победу...  - задумчиво повторил Больт, проглотив напиток. - Какая она
будет, эта победа? Какая - и для кого, скажите мне на милость?
     Винкельхок незаметно  поморщился.  Тема  могла  оказаться  опасной.  Желая
отвлечь  Больта  от  неожиданно возникшей тоски,  он  извлек  из  кармана  пару
привезенных из Франции сигар и протянул одну ему.
     - Угощайся, Гюнтер. Это - настоящая "гавана".
     - Я  смотрю,  вы  совсем неплохо жили у  себя в  Нормандии!  -  восхитился
гауптман.
     Дирк  не  стал  ударяться в  подробности и  объяснять наивному парню,  что
неплохо жили отнюдь не все,  а скорее лично он, обер-лейтенант Дирк Винкельхок,
наделенный талантом находить общий  язык  с  любым  ресторатором в  любой точке
галактики.  Эту науку ему случилось постичь еще в те светлые времена, когда сам
он носил совершенно другое имя,  а меланхоличный философ Больт ходил пешком под
стол  и  нещадно мочил  пеленки.  Жизнь  профессионального воителя приучила его
обходиться минимумом комфорта,  но  от  возможного максимума он  не отказывался
никогда.  По  сути  своей он  был  человеком,  весьма далеким от  сознательного
аскетизма.
     Больт  скрипнул колесиком солдатской самодельной зажигалки,  поднес  огонь
приятелю и  с  видимым  наслаждением затянулся,  выпустив дым  через  ноздри  к
потолку.
     - Умники говорят,  что сигары следует курить не затягиваясь, - заметил он;
- Я  так не  считаю.  Если курить не  затягиваясь,  то какого дьявола вообще ее
зажигать?  Это вроде как лечь с женщиной, не сняв подштанники. Как ты считаешь,
Дирк?
     - Любопытное  сравнение,   -   хохотнул  Винкельхок.   -   Вот  что  такое
университетское образование!
     - Иронизируй, негодяй, иронизируй...
     - Отнюдь,  -  Дирк  усмехнулся и  взял в  руку бутылку,  намереваясь вновь
налить,  -  юмор у  меня такой,  что ж теперь делать?  При случае я охотно могу
посмеяться и над самим собой.
     - Ценное качество.  Особенно в наше мрачное время. Послушай, Дирк... я все
время хотел спросить у тебя одну вешь... ответь мне, пока мы еще трезвые...
     - Да? - Рука Винкельхока замерла на полпути к бокалам.
     - Ты - человек?
     От неожиданности Дирк крякнул и чуть не пролил пару капель на стол.  Такой
постановки вопроса он никак не ожидал.  Куда чаще у него спрашивали про факиров
или,  что веселее, ведьм и колдунов в роду - причем почти всегда в шутку. Больт
же был серьезен.  Винкельхок налил ему и себе,  извлек из заменявшей пепельницу
консервной банки свою сигару и подумал,  что, впрочем, с магистром философии он
общается впервые.  И может быть,  не стоило бы вот так, с ходу, демонстрировать
сообразительному парню свои способности.
     - Интересно, Гюнтер, а кем ты меня представляешь?
     - Не знаю, поэтому и спрашиваю.
     - Гюнтер, дружище, разве ты учился на богословском факультете?
     Больт криво ухмыльнулся и протянул руку к бокалу.
     - Я  не  считаю тебя демоном -  если ты  это  хотел сказать.  Я  вообще не
религиозен,  хотя как историк знаю,  что чудес - истинных, никак не объяснимых,
но,  тем  не  менее  подтвержденных  свидетельствами  достаточно  хладнокровных
авторитетов -  на свете было немало.  -  Он залпом выпил коньяк,  сделал глоток
кофе и  стиснул сигару зубами.  -  Но,  посуди сам:  ты очень странный тип.  Ты
видишь в темноте,  ты видишь гораздо дальше любого нормального человека,  более
того - твое поле зрения гораздо шире, чем у самого глазастого горца... но самое
любопытное то,  что  ты  действительно просчитываешь все  возможные  траектории
оборонительного  огня  противника  -   я   понял  это  во   время  нашей  атаки
"Веллингтона".   Интересно,  как?  Признаться,  я  был  шокирован.  Пойми  меня
правильно,  Дирк, - мне приходилось встречать людей с возможностями, выходящими
далеко за рамки обычных человеческих. Но ты - это что-то совсем другое. Что же,
Дирк?
     - Гюнтер,  меня уже таскали в гестапо,  -  с улыбкой ответил Винкельхок. -
Да, зрение у меня не совсем обычное - ну так что же? На свете встречаются самые
разные уроды: с хвостами, с острыми ушами... и всякое такое.
     Больт упрямо сжал губы.
     - О,  господи!.. Давай не будем валять дурака! Я мог бы поверить в зрение,
Дирк...  если бы дело было только в нем.  Я думаю,  то,  что я успел увидеть, -
одна десятая,  если не одна сотая твоих истинных возможностей.  Впрочем,  я  не
требую ответа... и обещаю тебе молчать. Я прекрасно понимаю, что все остальные,
даже  Медведь с  его  громадным опытом,  -  слишком тупы и  ограниченны,  чтобы
разглядеть в тебе все это. Я не стану болтать.
     На  минуту  в  палатке повисла тишина.  Дирку  показалось,  что  ее  можно
потрогать руками:  он знал,  что за ней последует,  и  судорожно искал наиболее
простой выход.  Он только не знал,  где искать. Секунды шевелились в его мозгу,
как иголки, стремящиеся погрузиться все глубже.
     - Тебе все равно никто не поверит,  -  выдохнул он, свирепо массируя вдруг
заколовшие виски.  -  Все вокруг знают,  что твои нервы находятся не  в  лучшем
состоянии,  да и к тому же - твое, без шуток, блестящее образование работает на
определенную  подозрительность со  стороны  обычных,  ничем  не  примечательных
солдафонов.  Плюнь на меня,  Гюнтер,  -  я  хочу сказать,  плюнь на меня как на
проблему -  я  не  стою твоих потраченных нервов.  И  вообще...-  Он помедлил и
неожиданно для самого себя нахлюпал почти по полбокала.  - Ответ этот тебе и не
нужен.  Тебе достаточно знать одно:  я-на твоей стороне, ты можешь рассчитывать
на меня. И при этом не морочить себе голову.
     Ему  показалось,  что  Больт слегка побледнел;  впрочем,  в  тусклом свете
подвешенного под потолок фонарика судить об этом было трудно.
     - Хорошо, - твердо произнес гауптман. - Забыли, Дирк.
     - В таком случае,  продолжаем.  -  Винкельхок поднял свой бокал и тихонько
дзинькнул им  по  бокалу  гауптмана.  -  Мне  кажется,  у  нас  немало тем  для
разговора.
     - Верно,- кивнул Больт с какой-то совершенно мальчишеской бесшабашностью в
голосе.

     Глава 3

     - С   северо-востока  -   бомбардировщики  противника,   два   эшелона  по
шестьдесят-семьдесят машин  в  каждом.  Число истребителей прикрытия определить
трудно.
     - Вас понял. Канарейка, вас понял...
     Дирк перещелкнул тумблер.
     - Гюнтер, уходи. У нас слишко мало горючего.
     -А ты?
     -Я хочу слегка порезвиться.
     - Мне хватит бензина на пару атак.
     - Не  сходи  с  ума!..  Итальянцы поднимутся минут  через  пять  и  успеют
перехватить эту ораву над заливом.
     Больт обиженно засопел и лег на правое крыло,  намереваясь набрать высоту.
Он явно не желал оставлять друга в одиночестве.
     Дирк усмехнулся и прибавил обороты.  Еще холодный двигатель, работавший до
того в режиме малой нагрузки,  неожиданно резво подхватил легкую машину, вынося
ее  вверх,  под самую кромку редких перистых облаков.  Винкельхок не стремился,
как почти все его коллеги, атаковать "от солнца" - ему было вообще безразлично,
видит его противник или нет. Когда понадобится, все равно увидит.
     На   бортах  его  "мессера"  змеился  странный  узор  из  трех  сплетенных
ярко-синих  колец:  один  из  механиков оказался  толковым  художником и  точно
воспроизвел его эскиз. Синие кольца уже видели в небе над Британией, а когда-то
они  сверкали  переливчатым перламутром  на  лаково-алой  броне  совсем  другой
машины,  и  в  красном  зеркале  бортов  отражались  звезды!..  Задрав  голову,
Винкельхок разглядел  висящий  под  самым  солнечным диском  самолет  Больта  и
подумал о том,  что гауптман ведет себя так,  как,  в общем-то,  и должен был -
заняв неуязвимо-выгодную позицию, "пасет" своего друга, в любую секунду готовый
сорваться  в  стремительное  пике,   чтобы  отсечь  от  него  излишне  ретивого
противника.
     В  кольцах  дальномера появились  узкие  длиннокрылые фигурки  старомодных
британских "Уитли".  Двухмоторные гиганты,  едва ли  не  самые крупные самолеты
РАФ,   шли  ровным,   хорошо  слетанным  строем  чуть  ниже  роя  "Харрикейнов"
сопровождения.   Несомненно,   его  успели  заметить:  две  пары  истребителей,
оторвавшись  от  своих  подопечных,  резво  легли  на  крыло  и  помчались  ему
навстречу.
     Винкельхок криво улыбнулся и толкнул ручку...
     В  первую секунду Больт  не  поверил своим  глазам:  машина Дирка  неслась
навстречу набиравшим высоту англичанам в пологом пике,  но не это было страшно:
узкое  тело  "Мессершмитта"...  вращалось вокруг своей  оси!!!  Вот  он  осадил
разъяренный движок,  и за куцым килем самолета выросли сплюнутые патрубками два
черных   дымных   облачка.   Вращение   неожиданно  прекратилось,   истребитель
перевернулся вниз  кабиной,  блеснув на  солнце  нежной голубизной брюха,  -  и
ударил по ошарашенным британцам длинными белесыми нитями трассеров.
     Первая пара  была поражена сразу -  один "Харрикейн" потерял руль высоты и
неуклюже завертелся в небе, пытаясь как-то продлить свою короткую жизнь, второй
ушел  в  море  без  механических повреждений,  но  с  обезглавленным пилотом  в
разнесенной  короткой  очередью  кабине.  Стремительно крутнувшись,  Винкельхок
выровнял самолет и,  форсировав двигатель,  поднырнул под  растерявшуюся вторую
пару,  которая шла на  полсотни метров выше первой.  Теперь прямо под ним плыли
широченные серо-зеленые крылья передовых британских бомбардировщиков.
     Небо  вспухло  от  шквала  огня  воздушных стрелков,  сверху  уже  неслись
истребители сопровождения - дерзкий акробат с синей эмблемой на борту просто не
мог уйти живым!
     Казалось,  он  не  обратил на  них  ни  малейшего внимания.  "Мессершмитт"
опустил нос почти вертикально и прошел сквозь строй двухмоторных "Уитли" -  при
этом один из  них  задымил и,  резко свалившись на  правое крыло,  рухнул вниз.
Никто из  англичан не  успел понять сути происходящего.  Истребитель с  черными
крестами и  странными синими кольцами за  кабиной падал в  море  на  совершенно
безумной скорости,  выхода из  которой быть не  могло в  принципе...  У  Больта
перехватило дыхание,  и он отчетливо понял:  все, это конец, сейчас у "мессера"
отвалятся плоскости.
     Оказалось,  нет.  Дирк,  который давно  должен был  проститься с  жизнью и
скрыться в  пенном  кольце поднятой самолетом волны,  с  непостижимой легкостью
выровнял свой готовый развалиться "Мессершмитт" и понесся над самыми гребешками
ласковых  средиземноморских волн.  Кое-кто,  конечно,  испытал  жгучее  желание
упасть в  пике,  настичь наглеца,  утопить его в  этой сонной зеленой воде.  Но
сразу  с   двух   направлений  от   Триполи  мчалась  целая  армада  зализанных
оранжево-желтых  "Макки-Капрони"  итальянских  ВВС,  поднятая  по  тревоге  для
отражения неожиданного налета.
     Больт уже шел на юг.  Оглянувшись для перестраховки,  он убедился, что его
ведомый благополучно набрал высоту и двигается следом за ним.
     - Не  жди меня,  -  неожиданно произнес молчавший до того Дирк.  -  Скорее
всего у  меня не хватит горючего.  Садись первым -  я  доползу на малом газу и,
может быть, даже сяду.
     - Понял,  -  ответил гауптман,  переключаясь на связь с базой. - Канарейка
вызывает Маму. Повторяю, Канарейка вызывает Маму.
     - Канарейка!  -  прочти завопил в ответ Торн.  - Почему не откликаетесь на
наши вызовы? С вами все в порядке?
     - Приготовьте санитарную машину, у Синего проблемы с горючим.
     Опустившись на  аэродроме,  Больт  поспешно вырулил  к  боксам  и  покинул
кокпит,  на ходу срывая свой полотняный шлем.  Парашюта у Дирка, как всегда, не
было  -  значит,  оставалась  вынужденная  посадка.  Дело  для  такого  аса  на
технически исправном  самолете,  пусть  и  с  заглохшим  двигателем,  вроде  бы
нехитрое,  но  Больта бросало в  холодный пот  при мысли о  том,  что тех самых
последних капель как раз и не хватит для поиска ровной площадки...
     Торн стоял возле командного пункта,  напряженно всматриваясь в  сверкающее
небо,  рядом с  ним  топтались взволнованные адъютант полковника майор Ки-фер и
несколько пилотов.
     - Дотянет он,  дотянет,-  упрямо шипел Торн,  покусывая нижнюю губу, - зря
психуем.
     - Вон он! - выкрикнул Кифер, протягивая руку. - Идет!
     Остановившись рядом с командиром,  Больт перевел дыхание и посмотрел туда,
куда  указывал  вытянутый  палец  Кифера.   Действительно,   с   северо-востока
стремительно приближалась жужжащая точка  самолета.  Стоявшие вокруг Торна люди
облегченно вздохнули.  Со  слов Больта они уже знали,  что Винкельхок умудрился
сбить троих англичан.
     "Мессершмитт" Дирка снизился...  и неожиданно наступила тишина. Двигатель,
все-таки дотянувший машину до  дома,  встал,  высосав из  баков последние капли
топлива.  Больт затаил дыхание. Винкельхок тем временем выпустил шасси и как ни
в  чем не  бывало пошел на  посадку.  Машина снижалась ровно и  уверенно -  вот
наконец колеса передних стоек  коснулись земли,  истребитель мягко  подпрыгнул,
опустил  хвост   и   помчался,   вздымая  за   собой  шлейф  желтой  пыли,   по
взлетно-посадочной полосе.
     - Молодец!..-  выдохнул Торн.  -  Майор Кифер,  распорядитесь принести наш
обед в мою палатку.
     Адъютант  поспешно кивнул  и  исчез  в  бараке  КП.  Больт  украдкой вытер
неожиданно вспотевший лоб  и  вопросительно поглядел на  Торна.  Командир понял
его:  ухмыльнувшись,  он  легонько  подтолкнул гауптмана  к  стоявшему рядом  с
бараком "Хорьху":
     - Давай, жми. Жду вас обоих на обед.
     Больт  стремительно прыгнул  за  руль,  придавил  стартер,  торопливо вбил
передачу  и  помчался  к  остановившемуся посреди  поля  самолету Дирка,  возле
которого уже суетились фигурки механиков.
     - Ну,   как?  -  восторженно  заорал  он,  выскочив  из  машины  навстречу
Винкельхоку. - Порядок?..
     - У  меня иначе не  бывает,  -  устало улыбнулся Дирк,  с  размаху хлопнув
товарища по плечу.  - Мы с тобой сегодня молодцы. Тори должен быть доволен. Или
как?..
     - Приглашает нас на обед.
     - Ага, это значит, что сегодня мы уже никуда не полетим. Хорошо - боюсь, я
здорово растряс свою  несчастную птичку,  и  механикам придется ее  внимательно
осмотреть. Как бы лонжероны не уехали... Честно говоря, для таких трепок она не
предназначена.
     Он забрался на сиденье рядом с Больтом, достал из наколенного кармана свой
неизменный портсигар и с явным наслаждением закурил.  Гауптман развернул машину
и  не спеша двинулся в сторону брезентовых апартаментов командира полка.  Глаза
его по-прежнему горели восхищением.
     - Я все-таки не могу понять, - произнес он, не глядя на собеседника, - как
тебе удалось благополучно выбраться из того пике.  Ведь ты, похоже, шел чуть ли
не на полном газу! Какая у тебя была скорость - девятьсот?
     - Что-то больше тысячи -  субъективно,  - негромко ответил Винкельхок, - я
не  смотрел на  приборы.  Важно было  поймать тот  момент,  когда птичка начнет
терять свои крылышки,  и выйти за пару секунд до этого прискорбного события. Ты
так даже и не пробуй,  не выдержишь.  В нижней точке перегрузка шкалила за пять
единиц, тебе это не по силам.
     Больт не совсем понял,  о  каких единицах идет речь,  но переспрашивать не
решился.  Сейчас ведомый стал казаться ему фигурой куда более таинственной, чем
вначале.  То,  что Больт видел сегодня,  убедило его окончательно -  Синий Дирк
наделен некими знаниями и  навыками,  абсолютно недоступными обычному человеку.
Ни  одному пилоту,  находящемуся в  здравом уме,  будь он хоть трижды асом,  не
придет в голову совершать такие самоубийственные маневры,  ежесекундно грозящие
полным разрушением самолета.  Ни  один воздушный снайпер не способен стрелять с
такой  нечеловеческой точностью,  используя для  поражения противника буквально
доли секунды! Это невозможно, это немыслимо - даже если стрелять в упор, а ведь
Дирк ударил по "Харрикейнам" как минимум с трехсот-четырехсот метров... Значит,
в  лучшем случае они  заняли лишь два кольца в  его дальномере.  Что же,  он  и
траекторию тоже просчитывает?
     И, в конце концов, почему не рассыпался его самолет?
     В  палатке друзей ждали Тори и адъютант Кифер,  нетерпеливо облизывающийся
от дразнящего нос аромата виски -  рюмки уже были налиты и ждали хозяев рядом с
полными тарелками.  Больт сунулся было с уставным докладом, но командир оборвал
его взмахом руки:
     - Садитесь, гершафтен. Поздравляю с победой!
     Винкельхок с удивлением заметил, что Медведь уже пьян, причем пьян крепко.
Это выглядело довольно странным -  в любую секунду из Триполи мог прийти приказ
на срочный подъем полка,  самолеты стояли на поле заправленными,  а большинство
пилотов с утра не вылезали из комбинезонов.
     Он  поднял свою рюмку и  неожиданно понял:  что-то случилось.  В  глубоких
темных глазах Медведя плясал какой-то  мрачный огонь,  очень напоминавший собой
обреченность.
     Торн не заставил его мучиться догадками:
     - Сегодня  утром   передовые  части   вермахта  перешли  западную  границу
Советской России почти на всей ее протяженности.
     Дирк не почувствовал вкуса виски.
     "Черт,  - подумал он, жуя что-то, - мне почему-то казалось, что это должно
было произойти чуть позже. Или у меня были неверные данные?"
     - Значит,  нас ждет война на три фронта,-  задумчиво протянул Больт. - Хм,
это становится интересным.
     - Это начало нашего с вами конца,  -  утробно объявил Торн,  и лицо Кифера
сморщилось, будто он собирался горько разрыдаться,- и никакой гений фюрера не в
состоянии его отодвинуть.
     - У Германии не было другого выхода, - тихо заметил Винкельхок.
     Торн махнул рукой и потянулся к бутылке.
     - Выход был -  не влезать во всю эту авантюру.  Гром и молния! Я понял все
это еще третьего сентября тридцать девятого, тогда, в этой чертовой Польше - ты
помнишь,  Дирк?  Ты помнишь,  что я  тебе тогда говорил?  Будь я проклят,  я не
первый день живу на свете!
     Германия!  Эти берлинские свиньи только и способны,  что скормить Германию
полчищам свинских большевиков,  которые проглотят нас, как добрый айсбанн, даже
не потребовав пива,  чтобы промочить глотку.  Германия! Германия превратилась в
государство лавочников и пивоваров!
     Майор   Кифер   спрятал  голову   в   плечи,   стараясь  не   смотреть  на
разглагольствующего командира. А Торн неожиданно обмяк.
     - Будем надеяться,  что  я  уже  не  увижу всего того дерьма,  которое нас
ждет... - устало сказал он, поднимая свою рюмку.
     Обед прошел в подавленном молчании.  Медведь исправно подливал виски,  и к
концу  трапезы Больт  ощутил легкое головокружение.  Дирк,  почувствовавший его
состояние,  поспешил вытащить приятеля из-за стола и откланяться сразу же,  как
только  Торн  достал из  нагрудного кармана рубашки измятую пачку  американских
сигарет.  Командир полка проводил их  задумчивым взглядом,  но возражать против
бегства не стал.
     Оказавшись на воздухе, Больт нервно рубанул рукой:
     - Это  уже  полное...  полное  черт  знает  что!  Плести  такую  ахинею  в
присутствии   собственного   адъютанта,   который,   по   определению,   должен
сотрудничать с гестапо!.. Торн, кажется, допьется до неприятностей.
     - Ничего с ним не будет, - ответил Дирк, - вот увидишь.
     Войдя в  свою палатку,  он неторопливо содрал с  себя полетный комбинезон,
переоделся в  шорты и  лег на  складную парусиновую койку.  Думать ни о  чем не
хотелось,  но  в  голове  упорно  шевелилась мысль  о  полной  бессмысленности,
никчемности  всех   этих  одиннадцати  лет,   об   унизительности  собственного
малодушия,  которому  он  поддался когда-то...  о  том,  что  он  признал  себя
побежденным, даже не выхо