и  апеллировать  к  чувству
долга. Мы с ней расстанемся; я улечу и никогда не появлюсь в том мире,  чтоб
не тревожить ее и не смущать  воспоминаниями.  Мы  постараемся  забыть  друг
друга, и мы?
   В этом месте мой монолог был прерван: Шандра  вдруг  оттолкнула  меня,  с
самым решительным видом вытерла нос и, скрестив ноги, уселась на постели.
   - Погоди-ка, Грэм? что-то я не пойму, о чем ты толкуешь? Ты боишься,  что
я тебя брошу? Но с какой стати? - Она сделала паузу, гневно сверкая глазами.
- Ты хочешь найти подходящий мир для нашего сына, ты хочешь, чтоб  этот  мир
сделался его родиной, чтоб он вырос там и возмужал и чтоб я жила с ним, пока
ты не вернешься? Вполне  разумно,  если  нет  иного  выхода.  Но  почему  ты
считаешь, что я тебя брошу? Что  я  подарю  кому-то  свое  сердце  или  знак
благосклонности? - Тут она очень похоже скопировала мою интонацию, продолжая
сверлить меня яростным взглядом. - Ты  думаешь,  что  мне  необходим  другой
мужчина? Что я не сумею вытерпеть несколько лет?
   - Несколько лет? - мрачно откликнулся я. - Тридцать или сорок, а может, и
все пятьдесят! Я не хочу, чтоб ты жила, словно в монастыре?  ты  в  нем  уже
насиделась, дорогая.
   На губах Шандры вдруг промелькнула улыбка.
   - Значит, мне не привыкать! Я проведу эти годы в заботах о нашем сыне.  И
потом, мой новый монастырь будет такой приятный!  Такой  уютный!  Ни  сестры
Камиллы, ни Серафимы с Эсмеральдой, ни их  поучений,  ни  проклятых  котлов?
Чего ты боишься, Грэм? Я выдержу! Я обязательно выдержу! И я  ведь  буяу  не
одна, а с нашим сыном.
   - Первые двадцать лет, - заметил я. - Потом мальчик вырастет и перестанет
нуждаться в твоей опеке. Знаешь, как это  бывает,  -  девушки,  студенческая
компания, работа, женитьба? Он будет жить своей жизнью,  вращаться  в  своих
сферах, а ты - ты почувствуешь себя  заброшенной  и  одинокой.  Это  чувство
будет шириться, нарастать, терзать и  через  десятилетие  достигнет  апогея.
Тут-то мне и надо появиться и увезти тебя! Если кто-то другой  не  опередит?
Шандра призадумалась. Я знал, какие  мысли  мелькают  у  нее:  она  привыкла
доверять моим суждениям, и теперь на одной чаше весов лежали мой опыт и  дар
предвидения, а на другой - ее понятия о  верности,  ее  любовь  ко  мне,  ее
неукротимый темперамент. И тридцать или сорок лет разлуки? Внезапно лицо  ее
прояснилось.
   - Дорогой, ведь Барсум -  очень  подходящая  для  нас  планета?  Богатая,
мирная и очень красивая? Ты мог  бы  оставить  меня  там  и  не  тревожиться
попусту. В глазах барсумийцев я настоящий урод? слишком тяжеловесная, не так
ли? Никто не удостоит меня вниманием, и никому я там не нужна.
   - И наш сын тоже, - добавил я. - Он не найдет на  Барсуме  ни  любви,  ни
достойного дела; он будет  для  всех  чужаком,  экзотикой,  выродком  -  кем
угодно, только не нормальным человеком. Разумеется, в понятиях  барсумийцев?
И он сообразит это много раньше, чем через тридцать лет,  моя  милая.  Дети,
знаешь ли, бывают жестоки?
   Шандра принялась навивать на палец свой рыже-золотистый локон  -  признак
глубокой задумчивости, который  подсказывал  мне,  что  мысли  ее  кружат  в
каких-то неведомых сферах. В каких? На сей раз я не мог  угадать.  Вероятно,
она искала выход, пыталась разрешить проблему, не  имевшую  ни  решения,  ни
смысла. Чтоб овцы были целы и волки сыты? Так не бывает.  Принцип  ?quaerite
et invenietis? здесь неприменим.
   Я не прерывал молчания, я не мог ничего сказать. Все  было  ясно;  Шандра
любила меня и доверяла мне,  и  все  же  наш  союз  не  вынес  бы  испытания
разлукой. Ведь разлука разлуке рознь, и тридцать лет - не пять и не  десять?
Можно ли вынести одиночество? Ведь мир полон соблазнов - особенно  тот  мир,
где ты не являешься уродом, где ты прекрасна и желанна, где ты - драгоценная
добыча для всякого охотника?
   Ты не вернешься ко мне, дорогая, - сказал я  себе.  Ты  не  вернешься,  и
краткие годы, что я провел с  тобой,  будут  прелюдией  к  долгим  тоскливым
столетиям, к бесконечным скитаниям и к одиночеству.  К  мыслям  о  том,  что
утрачено, что нельзя обрести еще раз -  даже  в  Раю!  Даже  там,  если  Рай
существует где-то в бесконечной и вечной  Вселенной?  Да  и  зачем  он  мне?
Зачем, если ты не вернешься?
   Губы Шандры дрогнули.
   - Ты  прав,  дорогой,  Барсум  не  подойдет.  Обидно!  Я  так  хотела  бы
встретиться с Кассильдой? Но  мы  выбираем  мир  не  для  меня,  для  нашего
мальчика, а Барсум ему не годится. А что ты скажешь  про  Коринф?  Люди  там
похожи на нас?
   - Коринф? - тупо повторил  я.  -  Почему  Коринф?  Отсюда  до  него  путь
неблизкий. Я туда  не  добирался,  но  в  записях  ?Цирцеи?  есть  кое-какая
информация?  та  легенда,  которую   я   рассказал?   о   белом   цветке   и
женщинах-телепатках?
   - Ну, я-то не телепатка, - с важным видом заметила Шандра. - И если ты не
скажешь, как выглядит Коринф и люди, живущие в нем, я тебя покусаю. Покусаю!
Я встрепенулся. Это был благоприятный признак; впервые за месяц или два  она
собиралась исполнить свою шутливую угрозу. Что же ее вдохновило? Я не  успел
додумать эту мысль, как зубки Шандры впились мне в ухо.
   - Грэм!
   - Сейчас, дорогая! Ну, насколько мне помнится, тяготение там  нормальное,
а климат - умеренный. Люди похожи  на  нас,  и  женщины,  и  мужчины,  но  у
последних нет дара предвидения,  и  потому  в  семейной  сфере  главенствует
слабый пол. Не матриархат, я полагаю, но что-то вроде?  Во  всех  же  прочих
отношениях Коринф весьма  приятное  местечко.  Развивающийся  мир  с  самими
неплохими перспективами? Хочешь, справимся у ?Цирцеи??
   Шандра, внезапно развеселившись, уселась мне на грудь  и  стиснула  ребра
коленями.
   - Значит, слабый пол главенствует в семейной  сфере?  Не  матриархат,  но
что-то вроде? Это мне нравится! Мир, где женщины сами выбирают мужчин, а  те
покоряются их выбору! Прекрасно! И очень мудро! Наверняка там  не  будет  ни
войн, ни катастроф, ни идиотских экспериментов? Такой  мир  подходит  нашему
мальчику!
   - А тебе? - промолвил я и тут же разинул рот. Я догадался!  Наконец-то  я
догадался! Мой опыт, мой прагматизм, моя уверенность в том,  что  приемлемый
выход не существует, - или все это, вместе взятое, - будто околдовали  меня.
Наверное, я слишком стар для неожиданных решений? А может быть, Шандра права
- женщины мудрее нас, мужчин. Особенно в тот момент, когда  их  припирают  к
стенке.
   Шандра смеялась. Золотые волосы падали ей на грудь, змеились  по  плечам,
глаза блестели, и мнилось, будто два  искрящихся  изумруда  сверкают  из-под
ровных густых бровей.
   - Подойдет ли мне Коринф? Ах, дорогой, только Коринф и подойдет! Ведь там
женщины-колдуньи  выбирают  себе  мужей,  а  каждый   мужчина   знает,   что
когда-нибудь удостоится выбора и что он будет счастлив? Счастлив, потому что
колдуньи не ошибаются! А я - я обычная женщина, не колдунья, не телепатка  и
не могу ею стать - цветок-то уже исчез! Ну и кому я там нужна? Лишь  тебе  и
нашему сыну! Но  рано  или  поздно  кто-нибудь  выберет  мальчика,  и  тогда
останешься только ты? Только ты, Грэм!

ГЛАВА 25

   Никто не знает в точности, где находится Окраина, но каждому ведомо,  как
туда  попасть.  Разверните  корабль  кормой  к  любому  из  Старых  Миров  и
трогайтесь в путь. Спустя какое-то время вы обнаружите, что  расстояния  меж
обитаемыми системами увеличились, а ваш товарооборот упал. Изысканную одежду
еще приобретают и парфюмерию тоже, но ничего такого не продают - потому  как
продавать нечего; есть рынок сбыта, но  отсутствуют  достойные  предложения.
Затем модельный бизнес полностью сходит на нет, но книги,  фильмы  и  записи
еще покупают, хотя и не в таких количествах, чтоб это сулило прибыль. Вскоре
и с этим делом приходится распрощаться; теперь вы можете торговать животными
и  семенами  либо  грузить   в   свои   трюмы   киберов,   горнопроходческое
оборудование,  слидеры,  аэрокары  и  трактора.  Все!  Вы  на   Окраине!   В
какой-нибудь Богом забытой дыре, где ходят в штанах из дубленой кожи, где не
читают книг, где нет городов, а только сплошные красоты природы.
   Но это крайний случай, это  фронтир,  где  колонисты  высадились  десять,
двадцать  либо  тридцать  лет  назад.  Что  касается  Коринфа,  его  история
насчитывала пять или шесть веков, и был он расположен не на дальней границе,
а в области между Окраиной и теми мирами,  где  люди  давно  распрощались  с
одеждой из шкур и первобытной  дикостью.  Сушу  Коринфа,  три  основательных
материка, полностью заселили во втором столетии, и теперь там, надо  думать,
имелись сотни городов, мосты, дороги и поля, Промышленные зоны и головидение
- словом, цивилизация. Конечно, в подробностях я о ней многого не знал и мог
лишь строить гипотезы да прогнозы. Откуда же взяться точным данным? Уж очень
был он далек, этот сказочный Коринф?
   Но мы не торопились;  решение  было  принято,  и  время  как  таковое  не
изменяло ничего. Дни, месяцы и годы могли нестись  стремительно  или  ползти
как черепаха,  могли  скакать,  бежать,  лететь  или  тянуться  с  неспешной
монотонностью, могли застыть совсем или мчаться губительной кометой. Их  бег
или неторопливая поступь как  бы  не  затрагивали  нас;  мы  жили  ожиданием
разлуки.  Мимо  проплывали  звезды,  светила,  хороводы  безлюдных   планет,
обитаемые миры? Кокаин,  Карно,  Тригисмус,  Нил-Карборунд,  Конская  Грива,
Радев-ски? Причудливые названия, странные  имена?  Кто-то  связывал  с  ними
надежду, кто-то дал волю фантазии, кто-то лелеял  горделивые  мечты,  а  для
кого-то они были памятью - о близком человеке, о друге или  возлюбленной.  Я
знал, что отныне они станут Памятью и для меня. Вечной памятью! Назовите мне
любой из миров, мимо которых я пролетал - в  любое  время  суток,  днем  или
ночью, - и я скажу вам, была ли тогда со мною Шандра.  Конечно,  не  так  уж
много времени прошло с тех пор, как мы  расстались?  Но  даже  через  десять
тысяч лет все эти звезды и миры не потеряют свой  неповторимый  блеск,  свое
очарование; память о них подобна нитям, связавшим меня и Шандру.
   Мы приземлились только в одной из этих звездных гаваней,  в  Кадате,  где
много-много лет назад я распрощался с Дафни. Так пожелала Шандра; не знаю уж
отчего, но к Дафни она прониклась особой симпатией. Не потому ли, что  Дафни
была так беззащитна и доверчива? А сильным натурам, как я  замечал  не  раз,
свойственна тяга к покровительству.
   Кадат? Самый мрачный из  эпизодов  нашего  последнего  путешествия?  Мир,
испытавший весь ужас катастрофической войны?
   Все началось довольно невинно  -  с  биокибернетических  экспериментов  и
опытов  по  клонированию,   причем   клонированные   существа,   с   обычной
человеческой  физиологией,  снабжались   ?контуром   послушания?   -   неким
электронным блоком, гарантировавшим  их  верность  и  лояльность.  Кому,  вы
спросите? Разумеется,  хозяевам,  тем,  кому  надоели  роботы  и  кто  желал
обзавестись иными  слугами  -  такими,  что  были  б  подобны  людям,  могли
испытывать боль и страх, чувство привязанности и благодарность.  Власть  над
этими  созданиями,  возможность  покарать  их  за  мнимые  провинности   или
осчастливить словно возвысила людей; они ощутили  себя  породой  богоравных,
если не самими богами. Власть сладка?  А  власть,  подкрепленная  знанием  и
финансами, всемогуща. И генетические лаборатории приступили  к  делу,  плодя
рабов - созданий, слишком похожих на человека, чтобы можно  было  счесть  их
андроидами.
   Затем  ?контур  послушания?  отказал  -  с  подозрительной   и   пугающей
одновременностью - и на планете разразилась война. Будь у  нее  иной  конец,
нам, людям, пришлось бы столкнуться  с  нелегкой  этической  проблемой:  как
относиться к расе разумных существ, которых мы сами  же  сотворили,  наделив
всеми человеческими достоинствами и пороками. При том, что наше творение  не
имеет ни поводов, ни причин возлюбить нас  или  испытывать  признательность!
Это был бы тот еще  казус?  Но,  так  или  иначе,  война  его  перечеркнула;
сражения шли с невероятной жестокостью, пленных не брали, бомб не жалели,  и
в результате победа досталась кадатцам. Правда, три  четверти  их  населения
погибло или пропало без вести, а  выжившие  находились  в  шоке  -  и  будут
пребывать в нем, по самому благоприятному прогнозу, еще лет пятьдесят.
   Торговать тут было нечем и не с кем. Я забрал видеоленты с  записью  всех
грандиозных битв и потрясающих зверств, с картинами тотального  уничтожения,
с реками крови и океанами огня. Ленты мне выдали даром - под обещание, что я
сообщу о случившемся во  всех  обитаемых  мирах,  дабы  предостеречь  их  от
ошибок. Я не возражал. Я лишь подумал о том, что люди не склонны учиться  на
ошибках ближних. Возможно, та раса, которую создали  в  уничтожили  кадатцы,
была бы более благоразумной?..
   Я навел справки о Дафни, но она среди выживших не числилась.  Однако  мой
розыск был  поневоле  ограничен:  все  местные  архивы  находились  в  самом
плачевном состоянии, компьютеры разбиты, файлы разорены, связь  и  транспорт
практически не действуют, на месте городов - руины, а люди ютятся в  хижинах
среди сохранившихся чудом полей? Кадат погрузился во тьму,  и  мрачная  ночь
смутных времен поглотила Дафни.
   Жаль! Безумно жаль! Ведь она была такой молодой и прекрасной? Я  не  стал
задерживаться на Кадате - то, что там  случилось,  очень  напоминало  период
мерфийского хаоса, а всякие ассоциации на этот счет были для Шандры истинной
пыткой. Набрав скорость, мы вошли  в  поле  Ремсдена,  прыгнули,  рассчитали
новый отрезок маршрута и прыгнули  вновь;  затем  переходы  слились  в  моей
памяти в один гигантский скачок, туманный и размытый, как утренная мгла  над
озерными водами. Мир колебался и  дрожал,  надежные  стены  ?Цирцеи?  таяли,
холод безмерных пространств  леденил  душу,  Вселенная  кружилась  хороводом
мутной вязкой пелены, а голоса шептали, шептали? О чем? Кажется, на этот раз
я понимал их невнятный лепет, напоминавший, что путь наш близится к концу  и
что разлука неизбежна.
   Мы вынырнули там, где я и рассчитывал, на дальних подступах к Коринфу, за
поясом внешних планет, чудовищных конгломератов застывшего таза и  льда.  Мы
миновали их; мы двигались прямо на юг, к жаркому солнцу, к  теплу  и  свету.
Нефритовый диск Коринфа рос перед нами, будто  напоминая  и  поторапливая  -
Шандра уже носила мое дитя, и первый месяц беременности, по нашим  расчетам,
должен был закончиться как раз к моменту высадки.
   Занявшись  прослушиванием  радиопередач  и  визуальными  наблюдениями,  я
убедился,  что  мы  не  ошиблись  с  Коринфом.  Планета   преуспевала:   два
колонистских корабля, висевших над экватором, были  почти  демонтированы,  а
третий преобразован  в  орбитальный  терминал;  мощность  передатчиков  была
вполне приличной, что говорило о прогрессе в системах связи;  озера  и  реки
хранили естественный цвет - значит, их не загадили  промышленными  отходами;
на суше я разглядел несколько сотен мелких и крупных поселений и прихотливую
вязь соединявших их дорог. Этих признаков цивилизации могло бы насчитываться
и побольше,  но,  вероятно,  Коринф  не  торопился  в  технологическую  эру,
предпочитая сберечь свои леса, свой воздух, воды и богатства недр.  Я  отнес
это за счет облагораживающего женского влияния  и  окончательно  успокоился,
нигде не отыскав зарослей белых орхидей. Вот их-то мужчины повывели  вконец!
И это было хорошо. Это означало, что Шандра будет тут в полной безопасности.
Я  связался  с  терминалом,  сообщив  о  своем  визите,  и  лег  на  орбиту,
проходившую над  полюсами.  Я  рассчитал  ее  так,  чтоб  не  встречаться  с
останками двух кораблей;  их  вид  напоминал  мне,  что  может  случиться  с
?Цирцеей?, а это, поверьте, не слишком приятное зрелище  для  спейстрейдера.
Труп корабля, как труп человека, внушает мне самые мрачные мысли тем более в
нынешней ситуации и после того, что мы лицезрели на Кадате. Конечно,  Коринф
был не похож на Кадат - прекрасный девственный мир в синеве океанов и зелени
рощ, планета, бурлившая жизнью, сказочный замок семейного  счастья?  Но  что
меня здесь ожидало? Ничего приятного.  Год  пролетит,  а  после  -  разлука,
воспоминания, тоска? Чтобы отвлечься  от  этих  мыслей,  я  стал  размышлять
насчет колонистских  кораблей,  двух  обглоданных  трупов,  болтавшихся  над
экватором. Может,; удастся их сторговать у коринфян? Отличный биз-,i нес для
нашего парня, если  он  заинтересуется  кос-а  мической  техникой?  Из  этих
обглодышей я бы смон-тировал нечто полезное - скажем,  энергоцентраль  2  на
солнечных батареях или завод для производства сверхчистых веществ в условиях
невесомости? Решив, что вернусь к этому плану попозже, я перебрался в  катер
- разумеется, вместе  с  Шандрой,  -  спустился  ?вниз?  и  занялся  другими
исследованиями. Главным из них  являлась  оценка  политической  ситуации  на
Коринфе. С  точки  зрения  природных  условий,  планета  подходила  по  всем
статьям: тяго-,тение 1,02  ?же?,  солнце  земного  типа,  климат  умеренный,
соотношение  суши  и  поверхности  вод  -  один  к  трем.  Не  кроме  данных
обстоятельств, были и другие,  связанные  с  человеческим  фактором,  и  тут
предвиделось  множество  вопросов.  В  настоящий   момент   Коринф   являлся
демократической страной со всеми положенными институтами  -  Законодательным
Собранием,  Кабинетом  Министров  и  президентом,   с   дюжиной   партий   и
конституцией, закреплявшей священное право частной собственности. Но что тут
будет через  двести  лет?  Или  через  пятьсот?  Гуманный  коммунизм  в  его
транайском варианте? Империя богоцаря, подобного Клераку? Либо катастрофа  -
такая же, как на Бруннершабне, Ямахе и Эльдорадо?
   Я не хотел рисковать. Я помнил, что сказала Шандра:
   - Ты планируешь дела  со  всеми  подробностями,  а  потом  переживаешь  и
маешься, пока они не завершатся. И если все идет  как  надо,  -  ты  бываешь
таким гордым!
   Итак, я маялся и переживал, переживал и маялся.  Я  не  мог  обмануть  ее
доверия. Ведь речь шла о ней и о нашем сыне!
   Но все сложилось благополучно.  Коринф  в  силу  особого  статуса  женщин
пребывал в полнейшем равновесии, каким не могли похвастать и более  развитые
миры. Этот ?особый статус?, как и провидческий дар его обладательниц,  нигде
не афишировался прямо, но и не скрывался; это был общепризнанный факт, столь
же естественный, как солнечные восходы и закаты.  Естественно,  что  женщины
выбирают мужчин; естественно, что выбор  их  безошибочен;  естественно,  что
всякий  избранник  счастлив;   естественно,   что   всякий   совет   супруги
воспринимается как указание к действию? Прожив на Коринфе несколько месяцев,
я осознал всю прочность  такого  нехитрого  механизма.  Его  нельзя  считать
матриархатом или правлением властолюбивых амазонок; женщины, собственно,  не
правили и не лишали мужчин власти, они только советовали.  Всего  лишь!  Но,
стены Коринфа держались на этих советах.
   Стены эти были высокими  и  без  ворот  для  чужаков.  Почти  без  ворот;
мужчин-эмигрантов еще принимали,  но  в  самом  ограниченном  количестве,  а
женщин - нет. Этот закон соблюдался уже четыре  столетия,  с  тех  пор,  как
исчезли орхидеи, а с ними - возможность приобрести провидческий дар. Коринф!
не нуждался в женщинах-калеках.
   С другой стороны, полный гражданский статус был Шандре не нужен. А посему
я заключил с властями договор, предоставлявший ей право убежища на пятьдесят
лет; по истечении этого срока ей полагалось покинуть Коринф, но сын наш  мог
остаться - ведь он считался бы местным уроженцем мужского  пола,  и  никакие
ограничения на него не распространялись.
   Должен сказать, что я попотел с  этим  контрактом,  хоть  его  составляли
лучшие юридические  умы,  имевшие  вес  в  Законодательном  Собрании.  Но  в
какой-то  момент  мне  намекнули,  как  сдвинуть  дело  с   мертвой