на Мерфи? Мой Рай пока что неосуществленная вероятность,
и в этом смысле он реален, тогда  как  рай  Корана  или  Библии  всего  лишь
фикция, мираж, иллюзия для слабых духом. И мой  Рай  не  имеет  отношения  к
Творцу, к его пророкам, ангелам, архиепископам, арко-нам, ко всем неприятным
личностям, что тиранили Шандру столько лет. Но  будет  ли  это  ей  понятно?
Затем я подумал, что мой стратегический план  -  тот  самый,  продиктованный
прагматизмом  -  нуждается  в  корректировке.  И   если   моя   леди   столь
сообразительна, пусть она и корректирует его. Во всяком случае, ее совет  не
был бы лишним.
   Я дернул Шандру за рукав комбинезона:
   - Скажи-ка, девочка, а как я  поступлю,  если  дела  пойдут  из  рук  вон
плохо?
   Как я выкручусь из ситуации почти безвыходной?
   - Ты бы что-нибудь придумал, Грэм. Посмотрел туда и сюда,  поразмыслил  и
отыскал что-то новенькое, неожиданное. Ведь ты - старый  мудрый  мужчина  со
Старой Земли! И ты не раз попадал в почти безвыходные ситуации? например,  с
Йоко? Вот глупая женщина! Самая глупая во Вселенной!
   - Это почему же?
   - Потому что захотела обыграть тебя. И что получила? Ссылку в  неприятный
мир, где металл ее  дешев,  где  сама  она  не  значит  ничего  и  не  может
заниматься своей профессией. Разве не так?
   Я должен был согласиться с этим. Йоко обыграла саму себя.
   - И ты, принцесса, стала не слабым игроком  -  если  вспомнить  эпизод  с
мадам Удонго.
   Она блаженно улыбнулась при этом воспоминании:
   - Да, Грэм, мы с тобой два великих хитреца! Интересно, какие у нас были б
дети?
   - Если верить генетическим законам, они дали бы нам сто очков  вперед,  -
произнес я и добавил:
   - Жаль, что не представится  случай  это  проверить.  Шандра  вздрогнула,
словно получив удар. Мгновением  раньше  она  улыбалась,  в  глазах  прыгали
чертики,  лукавый  взгляд  поддразнивал  меня,  но   миг   прошел,   и   все
переменилось. Лицо ее окаменело; еще не мертвое, оно уже не было живым.
   - Что с тобой?
   Я протянул к ней руки, но она отшатнулась.
   - Разве мы не можем завести ребенка, если захотим? Ведь ты  говорил,  что
можешь избавиться  от  бесплодия?  А  я  могу  зачать  и  родить?  Это  ведь
безопасно? Не сложнее, чем удалить аппендикс? У нас превосходные  хирурги  в
медотсеке? И ?Цирцея?? Она столько знает? знает, как нужно вынашивать дитя?
   - Не на корабле, милая. - Я постарался, чтоб голос мой звучал помягче.  -
На корабле нельзя вынашивать детей. Вспомни историю Кордея.
   - Я помню! Но мы могли бы остаться в одном из миров  на  пять  или  шесть
лет? подождать, пока малыш не окрепнет?
   Наша веселая пикировка вдруг обернулась серьез-ным разговором. Но  что  я
мог ей сказать?
   - Вспомни Закон Конфискации. Вспомни Кордея и то, что  случилось  с  ним.
Или ты хочешь, чтоб мы  нашли  какой-нибудь  необитаемый  мир  за  пределами
Окраины и поселились в нем? На долгие годы?
   Шандра покачала головой: Ее глаза подозрительно блестели.
   - Нет, Грэм, не хочу. Без людей, без  сверстников  наш  мальчик  вырастет
дикарем, а мы не должны лишать его  детства.  Нам  гораздо  больше  подходит
какой-нибудь тихий высокоразвитый мир вроде  Со-ляриса?  чтоб  было  море  и
горы, и красивые города, и множество университетов? - Она шмыгнула  носом  и
вдруг расплылась в улыбке. - А знаешь, Грэм, я  ведь  придумала!  Придумала,
как обойти закон! Как  прожить  на  планете  несколько  лет  и  не  лишиться
?Цирцеи?! Моя принцесса выглядела  такой  счастливой,  что  я  чуть  сам  не
разрыдался. Все хитрости и уловки спейстрейдеров были давно известны,  и  ни
одна из-них не гарантировала успеха. Торговец должен летать и жить на  своем
корабле и должен расстаться с женщиной, которая хочет детей. Собственно,  не
навеки:  что  мешает  вернуться  лет  через  двадцать-тридцать,  когда   его
возлюбленная натешится материнством?.. Правильно - ничего! И вернувшись, наш
торговец обнаружит, что у возлюбленной новый супруг и  новые  дети,  если  в
мире, где он ее оставил, еще не ограничена рождаемость? Такова  жизнь!  Даже
для нас, бессмертных, расстаться на долгие годы -  все  равно  что  потерять
друг друга.
   Тем временем Шандра, вытерев слезы, с энтузиазмом посвящала меня  в  свой
план:
   - Нам надо выбрать такую планету, где люди не слишком отличаются от  нас,
чтобы мальчик не выглядел среди детей чужаком. Конечно, там все должно быть:
большие города, океан, леса, животные? Как на Малакандре, но не  так  жарко?
Как на Соля-рисе, только суши побольше? И еще хотелось бы, чтоб в  том  мире
знали, кто ты такой, и относились к нам с уважением? и чтоб у  тебя  нашлось
занятие  на  несколько  лет?  ну,  например,  ты  мог   бы   преподавать   в
университете? И, конечно, мир, который  мы  выберем,  должен  быть?  как  ты
говоришь? Устойчивым? Нет - стабильным! Никаких катастроф,  никаких  войн  и
никаких опасных научных опытов! Никаких диктаторов и арконов! И никаких?
   - Подожди, - прервал я ее. - А что же будет с ?Цирцеей??
   Зеленые глаза Шандры широко распахнулись:
   - Как, разве я еще не  сказала?  Ты  запрограммируешь  прыжок  на  два  с
половиной года в самом безопасном направлении;  ?Цирцея?  прыгнет,  а  потом
прыгнет снова - в ту систему, где мы ее будем ждать. Понимаешь, она вернется
за нами! И подберет нас! Через пять лет! И мы улетим - вместе с нашим сыном!
Она торжествующе уставилась на меня. Тяжкие будут пять лет,  промелькнуло  в
моей голове. Ждать и думать: вернется - не вернется? Каждую  ночь  и  каждый
день? А если все-таки вернется и пойдет на ионных двигателях к планете,  вот
тут-то за ней и  начнут  охоту!  Еще  бы!  Через  год  она  будет  считаться
бесхозным имуществом, и всякий,  кто  первым  доберется  к  ней,  тот  ее  и
подберет - согласно Закону  о  Конфискации.  Я  должен  быть  очень  шустрым
парнем, чтоб обскакать десяток тысяч претендентов?
   Но обсуждать это с Шандрой не стоило - ведь она так верила в меня, в  мой
разум - или в мое хитроумие. К тому же  были  другие  обстоятельства,  более
веские и серьезные, и под их напором весь ее план, все ее хрустальные  мечты
обращались в пыль. Я - именно я! - должен был их разбить!
   Я чувствовал себя ужасно. Я не сомневался, что  желание  Шандры  не  было
навязчивой эгоистичной идефикс неукротимых матерей.  Она  любила  меня,  она
ревновала меня к прошлому, и это, быть может, явилось толчком, пробудившим в
ней  жажду  материнства.   Вполне   естественный   порыв?   естественный   и
безудержный, если вспомнить о силе ее характера,  ее  терпении  и  гордости.
Внезапно я понял, что ее  любовь  ко  мне  была  не  одним  лишь  источником
счастья, дарившим наслаждение; она еще налагала огромную ответственность.  Я
взял Шандру за руку, и мы покинули мостик. Слева и справа от нас  круглились
стены кольцевого коридора; две стальные переборки разгораживали его, отделяя
западный сектор от  восточного.  Пол  был  покрыт  пластиком,  имитировавшим
ковровую дорожку, на потолке сияли  овальные  светильники,  и  их  отражения
яркими пятнами скользили по дверям кают. Светло-серые хромированные двери  -
хранилища, кладовые и медотсек; двери поуже, обшитые дубом, - наша  столовая
и спальня; широкий проем под аркой ведет к гимнастическому залу.  Все  такое
знакомое, привычное? Эта картина успокоила меня; я был в  своем  доме,  а  в
нем, как известно, и стены помогают.
   Я привел Шандру в кают-компанию -  она  же  гостиная,  библиотека  и  мой
кабинет. Здесь стояли шкафы с настоящими древними книгами,  письменный  стол
из кедра (я вывез его с Пенелопы), пара кресел и мягкая кушетка; на  дальней
стене серебрились экраны, а  над  шкафами  и  столом  тянулся  фриз  картин.
Большей частью пейзажи, писанные маслом, изображавшие водопад в горах Эдема,
хвойную рощу на Секунде, шторм в океане Авроры или равнины  Огайо  -  разлив
золотистых полей маиса и затерявшийся среди них фермерский домик. Над домом,
почти над самой трубой, плыли тучи, но в разрывах меж ними виднелось небо  -
точно такой лазурной голубизны, каким я помнил его с детства.
   Я сел на диван; Шандра прилегла, доверчиво опустив головку мне на колени.
   Я коснулся ее волос. Их цвет был  таким  же,  как  у  маисового  поля  на
картине.
   - Милая, ты ведь знаешь, что дети растут и становятся  взрослыми?  И  что
этот процесс остановить нельзя?
   - Знаю. - Она шевельнулась, потерлась щекой о мою ладонь. -  Ну  так  что
же?
   Я  уверена,  что  наш  мальчик  получит  хорошее  воспитание.  Он   будет
заниматься с ?Цирцеей?, в ее лабораториях и в гимнастическом зале, и с тобой
- во время наших перелетов. А когда мы опустимся ?вниз?, он встретит  других
людей и  сможет  у  них  поучиться  -  у  самых  лучших  и  знающих,  у  тех
наставников, которых мы выберем для него. Он получит прекрасное образование!
Он? - Заметив мою невеселую улыбку, Шандра сбилась и заглянула мне в лицо. -
Ты сомневаешься, Грэм? Боишься,  как  бы  не  избаловать  его?  Думаешь,  он
вырастет самовлюбленным и испорченным? Сын такого великого человека?
   Я криво усмехнулся:
   - Нет, проблема в ином. Ученье, воспитание, образование -  все  это  игры
для ума,  но  у  тела  есть  свои  потребности.  И  они  просыпаются  лет  в
пятнадцать, а в двадцать их уже не  удержать.  В  двадцать  его  не  устроят
эротические нейроклипы. Ему захочется чего-то более реального и? ммм?  более
возвышенного. Шандра встрепенулась. Кажется, этот аспект нашей проблемы ей в
голову еще не приходил.
   - Ну-у, - протянула она, - мы же будем посещать множество миров?
   Найдутся там и девушки, и женщины? и всякой польстит его  внимание?  Ведь
мальчик - твой сын! Сын капитана Френча! Юноша со звезд!
   - Вот именно, - заметил  я.  -  Теперь  представь,  что  ему  исполнилось
семнадцать и что мы попали в прекрасный мир, в  Эдем,  -  тут  я  кивнул  на
картину с водопадом, - где есть все, что душе угодно: горы и города, леса  и
равнины, реки и океаны,? и, конечно,  девушки.  Очаровательные  девушки!  Он
вращается в молодежной компании; он - сын  капитана  Френча,  он  экзотичен,
богат и хорош собою, и юные леди идут в атаку со всех сторон,  с  фронта,  с
тыла и с флангов. Уверен, долго ему не продержаться. Он выберет кого-нибудь,
влюбится и завязнет в этой любви по самые уши. Так?
   - Так, - согласилась Шандра. - Было бы странно, если бы он не влюбился.
   Особенно в этом твоем Эдеме.
   - Но вот наш бизнес завершен, мы покидаем Эдем и разлучаем его с любимой.
   А чувство - как мнится ему самому - уже достигло галактических  размеров.
И он - наш сын! Он унаследовал твою неукротимость, мою расчетливость и  нрав
упрямца - от нас обоих! И что же он сделает? Как ты думаешь?
   Шандра выглядела растерянной. А я - я  ощущал  себя  последним  подлецом,
пуская по ветру ее мечты. Ломать -  не  строить!  Особенно  такую  нежную  и
хрупкую постройку?
   - Я скажу тебе, как он поступит: втайне от нас возьмет девицу на корабль,
вскроет вечные файлы и свяжет себя обетом. А после? Знаешь,  первое  чувство
непостоянно, и через год-другой молодые пожелают  разойтись.  А  мы  к  тому
времени будем парсеках в пятнадцати от Эдема? значит,  в  мире  той  девушки
пройдет лет пятьдесят? Вернуть ее обратно?  Но  захотят  ли  ее  принять  на
родине? И приспособится ли она к переменам? Высадить ее  в  каком-то  другом
порту? В  каком?  Мир  благополучный  и  богатый  закрыт  для  эмиграции,  а
пограничные миры непредсказуемы и опасны?  Я  мог  бы,  конечно,  купить  ей
гражданство, но перед этим нам  придется  странствовать  из  мира  в  мир  в
поисках мест, где люди подобны нам? Понимаешь? Эта  проблема  гораздо  хуже,
чем с моими прежними женами. Наш корабль станет ареной свар  и  раздоров,  а
наша жизнь?
   - ? будет такой же, как у тебя с Йоко, - закончила  Шандра.  -  Ты  прав,
Грэм. Ты, разумеется, прав. - Она поднялась с кушетки, сделала пару шагов  и
замерла, разглядывая картину с водопадом. Над ним висело разноцветное облако
-  бабочки  Эдема  купались  в  теплом  и  влажном  тумане,  застыв  подобно
окаменевшей радуге. Но вряд ли Шандра видела их.
   Она промолвила:
   - Мне надо подумать, Грэм. Знаешь, мне ведь казалось, что  ребенок  будет
моим и твоим? нашим? только нашим? Но  ты  объяснил,  что  это  неверно;  он
повзрослеет и будет принадлежать себе - не нам, а себе, как всякий  человек.
Но его поступки? то, что он сделает? и он сам? все это  не  безразлично  для
нас. Теперь я это понимаю. И я должна подумать. - Шандра  сдвинула  брови  и
после паузы сказала:
   - Прости, Грэм, мне надо остаться одной. Я поцеловал ее и вышел.

***

   По корабельному времени близился вечер. Свет  в  коридоре  пригас,  жилые
отсеки окутал сумрак, и только в рубке сияли вечные огни, подмигивая  мне  с
компьютерных стоек и панелей, с пультов и мониторов. Полусферический  экран,
ухо, глаз и губы ?Цирцеи?, светился успокоительным зеленым; очередной прыжок
был рассчитан, вероятность дестабилизации не превышала одной стотысячной,  и
корабль терпеливо ждал приказа отправиться в путь.
   Вздохнув, я перебрался в спальню, залез в постель  и  раскрыл  книгу.  Не
помню, о чем я читал; похоже, память моя не  фиксировала  текста,  и  начало
фразы испарялось, когда я добирался до ее конца. Автоматически  перелистывая
страницы, я думал о Шандре, о том, что  она  скажет,  когда  вернется.  Если
вернется? А если нет? Ее раздумья могли занять всю ночь или множество ночей,
так как проблема, с которой она сражалась, была  неразрешимой.  Наконец  она
пришла - задумчивая и немного грустная.
   - Грэм, дорогой? Ты еще не спишь?
   Я отложил книгу.
   - Нет. С недавних пор я расстался с привычкой спать в одиночестве.
   - Мы можем поговорить?
   - Конечно.
   - Видишь ли, я запросила ?Цирцею? о детях  спейстрейдеров?  Не  тех,  что
рождаются от случайных связей на какой-то планете, а о детях супружеских пар
- таких, как Регос и Сдина  Бетин  или  чета  Смитов.  Оказалось?  -  Шандра
судорожно вздохнула, словно у нее перехватило горло. - Оказалось,  никто  из
них не имел детей. Ты знаешь об этом?
   - Знаю и знал всегда. Но не будем апеллировать к этим примерам, милая.
   Если тебе нужен ребенок, ты его получишь. А я сделаю все возможное, чтобы
отсрочить неприятности. Я постараюсь? я очень постараюсь? хотя  уверен,  что
ничего хорошего не выйдет.
   Шандра побледнела.
   - Грэм, ты хочешь, чтобы я бросила эту затею? Я вздохнул.  Вздох  старого
утомленного человека, который пререкается со своей женой?  Очень  неприятно,
но получилось так.
   - Ничего не надо бросать, девочка. Клянусь тебе  и  обещаю!  -  Я  поднял
руку, щелкнул пальцами, и потолочный  экран  ответил  серебристой  вспышкой.
- ?Цирцея?! Брачный контракт с леди Киллашандрой Лонг! Добавка:  я,  капитан
Грэм Френч, оставляю на усмотрение моей  супруги  все,  что  касается  наших
детей. Я должен подчиниться ее желанию, если она решит их завести; я  обещаю
содержать их и заботиться о них, пока леди Киллашандра не  сочтет,  что  мои
помощь  и  покровительство  им  не  нужны.  Единственное  условие,   которым
сопровождается этот раздел контракта: каждый наш ребенок должен быть выношен
и рожден при тяготении от 0,95 до 1,05 ?же?. Конец раздела.
   Опустившись на кровать, Шандра уставилась на меня. Зрачки  ее  потемнели,
губы беззвучно шевелились.
   - Грэ-эм? Ты внес этот пункт в вечные файлы? Я кивнул.
   - Разумеется. Теперь только ты будешь решать этот  вопрос.  Ты,  и  никто
иной.
   Она вздрогнула, будто осознав всю тяжесть свалившегося на нее  груза.  Ее
рука скользнула к моей руке, стиснула запястье.
   - Грэм, ты ведь не думаешь, что  я  похожа  на  одну  из  этих  неистовых
матерей?
   -  Нет,  дорогая.  Если  не  считать  их  главного  таланта,  все  они  -
посредственности. Ими правит не разум, не чувство, а только  инстинкт.  Один
инстинкт, как у кроликов, и больше ничего.
   - На нашем корабле нет кроликов, - сказала Шандра, склоняясь  ко  мне.  -
Нет и не будет! Мы что-нибудь придумаем, Грэм. Ведь  нас  двое?  двое  таких
хитрецов, да?
   Я зарылся в ее волосы и вдохнул их пьянящий запах.

ГЛАВА 23

   Мы что-нибудь придумаем! Легче сказать, чем сделать! И хотя  новый  пункт
контракта  возлагал  решение  на  Шандру,  это  не   освобождало   меня   от
ответственности. В конце концов, ее мечта была такой естественной и  простой
- исполнить предназначение природы! Она хотела, чтоб у нас родился  мальчик,
похожий на меня, но без груза прожитых мною лет; чтоб он рос и мужал под  ее
любовным взором и чтоб когда-нибудь я мог опереться на  него,  сделав  своим
компаньоном и помощником. А она, моя Шандра, гордилась бы  нами,  любила  бы
нас и наслаждалась тихим семейным счастьем.
   Увы, эта  идея  была  столь  же  реальной,  как  путешествие  в  соседнюю
галактику! Быть может, там я нашел бы Рай,  где  не  действуют  человеческие
законы,  где  алчность  не  властна  над  людьми,  где  нет  ни  олухов,  ни
властолюбцев, ни завистников, - словом, такое место, где моя ?Цирцея?  могла
бы уснуть на пару столетий, не тревожась о горьком пробуждении. И  я  бы  не
беспокоился - ни о ней, ни о своих потомках, которых оставлю ?внизу?,  когда
мне наскучит райская жизнь. Все-таки Рай есть Рай; единственная  катастрофа,
которая может в нем случиться, - наводнение вселенской скуки. ? В Раю,  само
собой, нет и расхожих штампов, что бытовали на  Земле  времен  моей  юности.
Самый  обычный  из  них  таков:  преуспевающий   папаша,   продемонстрировав
наследнику свои богатства, хлопает его по спинке и говорит: потерпи,  сынок,
и все это будет твоим! Но в наше время такие заявления  бессмысленны  -  нет
причин, по которым папаша мог бы  переселиться  в  мир  иной  прежде  своего
сынка. Если  тот  участвует  в  семейном  бизнесе,  то  дело  их  необходимо
расширять, в территориальном смысле или в отраслевом, и, когда оно достигнет
впечатляющих  размеров,  выделить  средства  потомку  для   самостоятельного
плавания. Но спейстрейдерам это не подходит. Корабль может иметь лишь одного
хозяина и капитана, и, пока я жив, этот пост останется за мной.
   Шандра в том не сомневалась, однако думала, что проблему  все-таки  можно
решить.
   - Ты откроешь какое-нибудь дело, которым он мог бы  заняться,  -  сказала
она. - В зависимости от его  склонностей.  Например,  институт  роботехники,
банк или картинную галерею? Что тут сложного?
   - Ничего. Я с радостью куплю ему  гражданство  в  одном  из  процветающих
миров и выделю  начальный  капитал.  Но  ты  уверена,  что  это  осчастливит
мальчика? Если он с пяти  лет  жил  на  корабле,  ему  совсем  не  захочется
переселяться ?вниз?. Воспитанный человеком космоса, он  воспримет  жизнь  на
планете как вечное и безысходное заключение,  даже  в  самом  прекрасном  из
миров. Поверь мне, так оно и случится!  Он  будет  ждать  и  мечтать  о  том
времени, когда окажется хозяином ?Цирцеи?, и эта мысль отравит его сердце. И
тогда? тогда? не исключено, что он решит поторопить события.
   Шандра вздрогнула, потом, нахмурившись, сказала:
   - А мы не могли бы купить ему собственный корабль?
   Я невесело усмехнулся.
   - Лет через  тысячу,  дорогая.  И  в  том  случае,  если  торговля  будет
успешной.
   Вспомни, что большую часть доходов мы тратим  на  свой  корабль,  на  то,
чтобы  поддерживать  ?Цирцею"  -  в  отличном  состоянии.   Тут   нет   иных
альтернатив, ибо от корабля, от  его  силовых  установок,  от  механизмов  и
роботов зависит наша жизнь. Те, кто забывал об этом, плохо кончали.
   Шандра принялась задумчиво навивать на палец свой золотистый локон.
   - Но разве все-таки мы  не  могли  бы  ужиться  одной  семьей?  Трое  или
четверо, если он найдет себе пару? Как близкие люди, которые любят и уважают
друг друга?
   - Возможно. Такое не получалось  ни  у  кого,  но  я  согласен  рискнуть,
принцесса. Ведь я дал обещание! Так что же  ты  решишь?  Ее  пальцы  терзали
золотистую прядь.
   - Я еще не готов