ребенка - своей непосредственностью, чистотой  и
страстью, с которой она стремилась познать окружающий  мир,  и  даже  своими
шутливыми угрозами искусать меня, когда я отпускал повод своих дидактических
рассуждений. Дети были для Шандры вполне подходящей компанией; они висли  на
ней, а она любовалась их смуглыми мордашками и что-то ворковала, не  забывая
надписывать  свои  фотографии.  Рай,  да  и  только!  Мадонна  в   окружении
темнокожих шустрых херувимов! Но я сомневался, что это мой Рай - слишком  он
был шумным и суетливым, а я - сторонник тишины.
   Как хорошо, что на космическом корабле нельзя заводить детей! - мелькнула
мысль. А вслед за ней другая: хорошо ли?..

***

   Я рассчитал своих агентов  и  помощников,  мы  дали  последние  интервью,
закатили прощальный банкет, а  затем  перебрались  на  корабль.  Малаканд-ра
плыла под нами в золоте своих пустынь, в оранжевых красках степей и лесов, в
сочной синеве океанов;  кое-где  над  планетой  грудились  облака,  блистали
редкие ледники над высочайшими из пиков, а в безмерной дали, за этим пестрым
разноцветным шаром, окутанным голубоватой дымкой атмосферы, пылало  яростное
солнце. Ресницы Шандры дрожали, а щеки были влажными, когда я включил ионный
двигатель; здесь, в этом мире, пусть непохожем на Рай, пусть не самом лучшем
из возможных миров, она оставляла так много!  Память  о  первых  радостях  и
победах, о верной Файт и коварной мадам Удонго, воспоминания о стремительной
скачке средь опаленных солнцем трав, о ласковой океанской волне, о маленьких
уютных отелях Кафры,  о  древней  Фот-сване,  ее  улицах,  домах  и  парках,
фонтанах и дворцах? Я  утешил  свою  прекрасную  леди,  сказав,  что  список
местных чудес еще не исчерпан, и нас ожидает впереди самое величественное  и
прекрасное из  зрелищ.  То  была  Лурга,  газовый  гигант,  объятый  ледяным
кольцом, круживший во тьме и холоде на самых  дальних  подступах  к  системе
Малакандры. Мы направились к ней, чтобы загрузиться  рабочим  веществом  для
МИДов и главного ионного двигателя. Мы прошли над  блистающими  серебристыми
обручами, выбросив огромный невод, в котором скапливались  ледяные  обломки;
одни были размером с кулак, другие - с приличный валун, а третьи  напоминали
угловатый, изъеденный трещинами айсберг или крохотную планетку  стометрового
диаметра. Их приходилось дробить  перед  загрузкой  в  резервуары,  а  потом
плавить и очищать, прогоняя через фильтр - космический лед обычно  загрязнен
аммиаком и другими примесями, и если его не очистить, стенки дюз покрываются
нагаром. Нередко я исследую ?мусор?, который скапливается  в  фильтровальных
отстойниках, но до сих пор  я  не  нашел  там  ничего  ценного:  ни  золотых
самородков, ни платины, ни бриллиантов, ни загадочных обломков  инопланетных
кораблей. Впрочем, я не теряю надежды; вдруг в каком-нибудь ледяном  обломке
меня поджидает письмо от братьев по разуму с точными координатами Рая?  Было
бы так интересно выяснить, совпадают ли наши мнения на этот счет?
   Но раскопки ?мусора? - занятие прозаическое, а  вид  гигантской  планеты,
окруженной ледяным кольцом, великолепен; он ужасает, изумляет,  повергает  в
прах и внушает самые высокие чувства. Например, о вечном  и  бесконечном,  о
ничтожестве человека и  могуществе  космических  сил,  о  романтике  дальних
странствий,  позволяющих  увидеть  подобные  чудеса,  и  о  неисчислимом  их
количестве, обо всем том, что еще предстоит отыскать  и  узреть.  Во  всяком
случае, огромный  зеленоватый  диск  Лурги,  опоясанный  ледяным  ожерельем,
висевший на наших экранах, будил во мне именно такие ощущения, вселяя трепет
перед величием и необъятностью Вселенной. Но я видел такие каруины множество
раз, а для Шандрыони  были  новыми,  и  значит,  она  трепетала  несравненно
сильней. Казалось, вид Лурги притягивает ее, восхищает и в то же время будит
страх; она побледнела, стиснула щеки  ладонями,  но  не  отвела  взгляда  от
экранов. Шандра - храбрая девушка, и я не понимал, что ее так  пугает.  Ведь
она не боялась, когда мы вышли в открытый космос! Нет,  не  боялась!  Совсем
наоборот - зрелище звездного неба так пленило Шандру, что я не мог уговорить
ее вернуться на корабль? Что же ее пугает теперь?..
   Прошел час, и сомнения мои разрешились. Глядя  на  экран,  на  сверкающую
серебристую арку и диск планеты, маячивший под ней занесенным  кулаком,  она
пробормотала:
   - Какая огромная? какая чудовищно огромная? Если б она  упала  на  Мерфи,
Грэм, от нас бы не осталось ничего?  Даже  горсти  праха!  Молча  кивнув,  я
направился к пульту и приказал сворачивать  сеть.  Потом  ожили  маневренные
двигатели,  ?Цирцея?  вздрогнула  и  повернула,  одновременно  всплывая  над
ледяным кольцом. Гигантский газовый мир остался на юге, отделенный пламенем,
бившим из раскаленных дюз; север, передняя часть корабля, был теперь обращен
к звездам, и при виде этих далеких мирных огоньков Шандра успокоилась. Затем
включился главный двигатель, и мы стартовали к Солярису.

Часть IV СОЛЯРИС

ГЛАВА 15

   Я - прагматик.  Мы,  спейстрейдеры,  все  прагматики.  Нельзя  заниматься
торговлей, не будучи прагматиком; это дело не для  романтически  настроенных
людей, поскольку требует строгого учета и контроля. Вы можете мне возразить,
что Регос, к примеру, был романтиком, но я  вам  отвечу,  что  это  глубокое
заблуждение. Вы ошибаетесь, считая, что лишь романтики способны мстить;, как
раз самую страшную месть свершает человек  с  холодным,  трезвым  рассудком,
представляющий, что надо делать, как и когда. Регос был именно таким, и я не
сомневаюсь, что все у него было рассчитано и обдумано тридцать три  раза.  Я
знаю это, потому что я сам таков. Если бы мне пришлось мстить  за  Шандру  -
так, как Регос мстил за Сдину Бетин, - я тоже  просчитал  бы  все  возможные
варианты и отыскал  лучший  способ  добраться  до  горла  обидчика.  Клянусь
Черными Дырами! Только не дай мне Бог попасть fi такую  ситуацию  -  ведь  я
человек мирный и не люблю кровопролития, особенно в  планетарных  масштабах.
Впрочем, мой прагматизм не мешает мне разыскивать  Рай.  Эти  поиски  -  моя
единственная романтическая слабость, но если  как  следует  разобраться,  то
причины ее самые прагматические. Я полагаю, что Рай -  реальный  Рай,  а  не
загробный - должен существовать сейчас или осуществиться в  будущем.  Почему
бы и нет? Вы только  подумайте:  люди  переселились  во  множество  звездных
систем, люди практически бессмертны, и все  они,  само  собой,  стремятся  к
счастью. А что есть счастье, как не райская жизнь? Так  неужели  где-то,  на
какой-то из сотен планет им не удастся осуществить свою мечту?  Но  не  так,
как на Транае, и не так, как на Тритоне, а иным способом,  более  подходящим
для капитана Френча, спейстрейдера?
   Я не говорил с Шандрой на эту тему, я считал  это  преждевременным.  Быть
может, я просто боялся ее вопросов, и главного из них - что я  буду  делать,
добравшись  в  этот  свой  Парадиз?  Действительно,  проблема!   Увы,   пока
неразрешимая? Положим, в Раю нет Закона Конфискации и никто не  посягнет  на
мой корабль? Ну и как же мне быть? Остаться там навсегда? Или на время?  Или
убраться поскорей, чтоб не мучил соблазн? Улететь, зная,  что  я  нашел-таки
Рай и потерял его по собственной воле?
   У меня нет ответа на этот вопрос,  и  потому  мысль  о  Рае  одновременно
притягивает и страшит меня. Но если отбросить эмоции, я думаю,  что  главной
движущей силой моих поисков является любопытство.  Мне  кажется,  что  я  не
остался  бы  там,  но  было  бы  интересно  взглянуть   на   это   местечко.
Представляете - Рай в соответствии с персональными  склонностями  и  мечтами
Грэма Френча, спейстрейдера! Что-то неописуемое, смею вас уверить! Но пока я
ничего не нашел, хоть  мне  довелось  повидать  едва  ли  не  все  обитаемые
планеты. Во всяком случае, большую их часть, а их, поверьте, совсем  немало?
И где же мой Рай, где вожделенный Парадиз, затерянный среди  сотен  миров?..
Увы! Все они больше напоминают чистилище, причем каждый - на свой манер. И в
этом они не слишком отличаются от нашей древней прародины. Что же,  если  не
считать любопытства, подталкивает меня к  поискам?  Разумеется,  не  тяга  к
комфорту и беспечальному житью - все это, и даже  больше,  мне  обеспечивает
?Цирцея?. Как настоящий прагматик, стремящийся проследить цепочку  причин  и
следствий, я долго раздумывал на этот счет, пока не  решил,  что  поводом  в
каком-то смысле является мое одиночество.  Должен  признать  правоту  аркона
Жоффрея: я - одинок! Вернее, был одиноким? Браки мои складывались  не  очень
счастливо, и я интуитивно полагал, что в Эдеме - на то он  и  Эдем!  -  меня
поджидает удача. Там, и только там, ждет меня моя женщина! Та, о  которой  я
грезил тысячелетиями!
   Но теперь я ее, похоже, нашел, и не  в  Раю,  а  на  Мерфи,  в  очередной
преисподней. Забавно, не так ли? Не значит ли это, что я могу отказаться  от
поисков? Нет,  не  думаю;  пусть  я  нашел  Шандру,  но  ведь  остается  еще
любопытство! Неутоленное любопытство! И оно мне  подсказывает,  что  гораздо
интересней искать Рай вдвоем.
   Так вот, о моем прагматизме? Я вспоминал, как Шандра смотрела на детей  в
том древнем пещерном городе, и меня начинали терзать  смутные  предчувствия.
Ни одна из моих жен - кроме самой первой, земной, - не подарила мне  ребенка
по вполне понятным причинам: нельзя вынашивать плод на космическом  корабле,
при двух сотых нормального тяготения. То, что у вас родится, будет  потомком
са-кабона, и два-три десятилетия в невесомости лишь стабилизируют ситуацию -
да  так,  что  никакая  генетическая  корректировка  не  спасет.  Дитя  надо
вынашивать не ?наверху?, а ?внизу?, на планете; и там же ребенок должен жить
как минимум пять-шесть лет, а лучше - двадцать, пока не достигнет физической
зрелости. Невероятно долгий срок, если вспомнить об  угрозе  конфискации!  И
потому спейстрейде-ры не имеют детей. Есть, впрочем,  и  другие  причины,  о
которых я не буду сейчас распространяться.
   Дети, дети? Собственно говоря, их у меня много, тысячи или десятки тысяч,
но я не стал бы  считать  их  своими  детьми.  Генетические  потомки  -  вот
правильное определение! Совсем не то, что твой собственный ребенок,  зачатый
добрым старым способом? Ребенок, который вырос  на  твоих  руках,  сидел  на
твоих коленях, лепетал тебе всякие детские глупости, требовал на ночь сказку
и поцелуй? Таким дитем у меня была лишь Пенни, моя малышка; она прожила свой
век на Земле и умерла там, не дождавшись бессмертия. Может быть, я увижу  ее
в Раю?.. Нет, вряд ли? Мой Рай реален, он не место для загробных  встреч.  Я
надеялся, что Шандра не будет торопить событий, и в то же время  со  страхом
ожидал, когда она заговорит о детях. Но она молчала,  и  мой  прагматический
внутренний голос шептал все тише и тише, пока не исчез совсем. Дабы  изгнать
все дурные предчувствия, я обучил ее управляться с  компьютером  ?Цирцеи?  и
пилотировать корабль - это заняло всего половину дня и развлекло нас  обоих.
Под конец урока я сказал ей, что теперь она - отличный навигатор,  не  хуже,
чем я сам и все остальные спейстрейдеры.
   Шандра с сомнением уставилась на меня своими зелеными глазами:
   - Ты шутишь, Грэм? Я думала, это лишь первое занятие! И что их будет  еще
много, очень много!
   - Зачем? Ты научилась обращаться с навигационными  программами,  то  есть
указывать нужный маршрут и точку выхода из поля Ремсдена.  Все  остальное  -
дело ?Цирцеи?! Кроме того, ты знаешь,  как  открывать  воздушный  шлюз,  как
оперировать с МИДами, придавая вращение кораблю,  как  заполнять  резервуары
рабочим веществом и  контролировать  систему  жизнеобеспечения.  Вот  и  все
основные функции экипажа. Остальное мы делаем для развлечения -  к  примеру,
ты любишь возиться с цветами, хотя за ними мог бы ухаживать робот.
   Шандра улыбнулась.
   - Пусть я теперь управляю кораблем не хуже тебя, Грэм, а ты у нас великий
пилот. Значит, я тоже великий пилот? Массаракш! Это же смешно, мой дорогой!
   - Кто сказал, что я  -  великий  пилот?  -  Я  сморщил  лоб  в  нарочитом
недоумении. - Ах, да, так пишут Шефер и  Джус?  моя  стратегия  перелетов  и
способ этого воришки Шарда? Не верь  им,  милая;  ученым  людям  свойственна
потребность усложнять самые  простые  вещи.  В  эпоху  суперкомпьютеров  нет
такого понятия, как великий навигатор или пилот. Все, что нам надо сделать -
это задать вектор направления и оценить возможный разброс точек финиша.  Чем
длиннее этот вектор, тем неопределенней наша будущая позиция  и  тем  больше
риск. Оценка риска -  последний  и  единственный  момент,  требующий  нашего
вмешательства; все остальное сделает ?Цирцея?. Это  она,  а  не  я,  великий
навигатор!
   - И человек не может с нею соревноваться? -  Ровные  дуги  бровей  Шандры
приподнялись. - Ни один человек, даже такой мудрый и опытный, как ты?
   - Человек не всемогущ, моя девочка. Это одно из заблуждений  медиевальной
эпохи - быть может, самое стойкое и вредное? А Гете -  был  на  Земле  такой
мыслитель и поэт - утверждал: нет ничего опаснее для новых истин, чем старые
заблуждения.
   В глазах Шандры мелькнули зеленые искорки - верный признак того, что тема
ее интересует.
   - Каковы же они, эти  новые  истины,  Грэм?  Что-то  более  сложное,  чем
навигация среди звезд?
   - Вовсе нет. Истина заключается в том, что  человек  не  может  сделаться
всемогущим  и  сохранить  в  себе  человеческое.  Есть  несколько  путей   к
всемогуществу, быстрых и медленных, но все  они  гибельны  для  человеческой
расы. Вот один способ - имплантация электронных  и  механических  устройств,
чтобы  на  равных  потягаться  с  ?Цирцеей?  и  ее  роботами?  Но  тогда  мы
превратимся в  киборгов,  расплатившись  за  могущество  своим  человеческим
естеством. Тебя устроит такая цена?
   Она медленно покачала головой:
   - Разумеется, нет. Но есть ли другие способы? Ведь  человеку  так  многое
доступно?
   - В том числе и власть над собственным телом. Вот и  другой  способ,  моя
милая! Радикальная генетическая коррекция,  направленные  мутации,  создание
новых физиологических систем - а вскоре, глядишь,  мы  научимся  производить
гениев по своему желанию! Умников-телепатов с огромной головой и  рахитичным
тельцем? или вообще без тела, один мешок с мозгами? В мои времена считалось,
что  человек  в  будущие  тысячелетия  сделается  именно  таким  -  за  счет
эволюционных факторов и снижения физической нагрузки. Но вскоре открыли  КР,
а долголетие и стабильность - враг эволюции, так что  наши  головы  все  еще
меньше тела, даже у сака-бонов. Мы не умеем исторгать губительных лучей,  мы
нуждаемся в пище и воздухе, мыслим медленней компьютеров, и мы не  телепаты,
как белые птички  из  твоего  легендарного  королевства?  Зато  мы  остались
людьми! Шандра с улыбкой взглянула на меня.
   -  Не  все  так  считают,  Грэм,  дорогой!  Вспомни  о  сестрах  Камилле,
Эсмеральде и Серафиме! Для них ты - чудище из космоса. Или еще  хуже  -  сам
дьявол!
   - Но это тебя не страшит, верно? - пробормотал я, зарывшись  лицом  в  ее
пушистые волосы.
   Час был поздний, и вскоре моей принцессе  представился  случай  доказать,
что она не из пугливых.
   Первый прыжок в поле Ремсдена перенес ?Цирцею? за семь  световых  лет  от
Малакандры. Бесплотные духи вновь окружа-in нас, шепчущие  голоса  назойливо
долбили что-то невнятное, плакали и жаловались, а временами выли, точно стая
бездомных псов на  разоренном  пепелище?  Затем  все  кончилось;  мир  обрел
привычные краски, запах и вкус, смутные тени, насытившись плотью, больше  не
прятались по углам, свет перестал  мерцать  и  дрожать,  и  надежный  корпус
?Цирцеи? снова сомкнулся вокруг нас - будто стальная колыбель, защищающая от
тьмы и холода свою хрупкую сердцевину.
   Мы начали ориентировать ?Цирцею? для второго перехода, но  я  не  спешил;
мне хотелось, чтобы Шандра выполнила  все  необходимое  своими  собственными
руками, убедившись, кто из нас троих  великий  навигатор.  А  также  великий
финансист - ибо  прокладка  курса  не  помешала  ?Цирцее?  свести  баланс  и
подсчитать малакандрийские  доходы.  Окончательный  результат  был  выдан  в
платиновом эквиваленте, и я ознакомил с этими цифрами свою принцессу.
   - Вот общий итог, который относится к нашим прибылям, детка. А это - твой
персональный счет. Здесь отчисления от продажи серебра и  гонорар  от  мадам
Удонго? чтоб ей провалиться в Черную Дыру! Но и в этом случае  ты  у  нас  -
состоятельная женщина. Около  двух  килограммов  в  платиновом  эквиваленте,
солидный капитал!
   - Кажется, я себя окупила, - прокомментировала Шандра. - Не перевести  ли
эти  деньги  на  твой  счет?  Как  компенсацию  убытков,  причиненных   тебе
Арконатом?
   - Разве ты - убыток, моя прелесть? Ты - настоящее сокровище! -  отозвался
я, нежно обнимая ее за талию. - Эти деньги - твои, и ты можешь тратить их по
собственному усмотрению. Покупать все,  что  захочешь!  Шандра  с  интересом
уставилась на меня.
   - Что именно, дорогой?
   - Ну, скажем?
   Я смолк в замешательстве, не в силах придумать ничего толкового.  Наряды,
косметика, украшения, книги и записи - все у нее имелось в  изобилии,  и  за
неделю ?Цирцея? могла удвоить ее гардероб. Дьявольщина! На  что  ей  деньги?
Оплачивать услуги роботов?..
   Шандра взирала на меня со снисходительной улыбкой.
   - Ты как-то сказал, мой дорогой, что  деньги  -  эквивалент  свободы.  Но
разве я не свободна? Моя свобода - ты и наша любовь! Что  мне  покупать,  на
что мне тратить эти деньги? На Малакандре ты платил за  все  -  за  номер  в
отеле, за наши развлечения и за мои наряды? Ты говорил, что такова  традиция
Старой Земли, что это один из способов выразить твою любовь?  А  больше  мне
ничего не надо! Я усмехнулся,  пытаясь  скрыть  смущение.  Она  была  права!
Деньги значат так много, когда их нет, но,  коль  они  есть,  могущество  их
эфемерно. Во всяком случае, в сравнении с  тем,  что  представляет  истинную
ценность. Красота, любовь и власть? Все это у Шандры было, даже власть - ибо
я ощущал ее все сильнее с каждым месяцем и с каждым днем.
   - Один раз ты все-таки что-то  купила,  -  сказал  я,  пробегая  взглядом
ровные строчки на экране. - Что-то такое, чего я не мог бы приобрести тебе?
   - Конечно, мог. Но это не для меня, Грэм, для  тебя.  Помнишь,  ты  водил
меня в лавочку, где такой забавный хозяин? кажется,  Ван  Рох  Балеки?..  Ты
увлекся, выбирая жемчуг, и у нас с  Балеки  было  время  посекретничать.  Он
предложил мне одну вещь, очень древнюю вещь  с  Земли,  и  сказал,  что  она
когда-то считалась залогом супружеской  верности  и  счастья.  Наверное,  он
большой знаток традиций Старой Земли, этот Балеки! Он запросил дорого, но  я
купила? Вот! Расстегнув  комбинезон,  она  вытащила  что-то  из  внутреннего
кармашка, протянула ко мне руку со стиснутым кулачком, разжала пальцы? На ее
ладони сверкнул золотой блик - гладкое обручальное кольцо, в точности  моего
размера. Несомненно, очень древнее; в нашу эпоху не носят  таких  украшений,
предпочитая им что-нибудь попышнее. К  тому  же  долгая  жизнь  способствует
вольности нравов, и в развитых мирах не принято подчеркивать  свое  семейное
положение.
   - Ты будешь его носить, Грэм? - Глаза Шандры подозрительно  заблестели  и
увлажнились. - Ты будешь его носить? Ради меня?
   Я поцеловал ее веки и надел подарок на палец. Кольцо оказалось неожиданно
тяжелым, но тяжесть эта была мне приятна. Я вспомнил, что никогда  не  носил
таких колец - даже во время своего первого, земного  брака.  Мать  Пенни  не
отличалась склонностью к романтике и  не  признавала  подобных  сантиментов.
Шандра хлюпнула носом. Вид у нее был примерно такой,  как  во  время  нашего
бракосочетания, когда мы обменялись клятвами верности и занесли их в  вечный
файл ?Цирцеи?. Я тоже был растроган; я внезапно почувствовал, как  удаляется
и меркнет о