вить  ее  царственным  представителям
благородную  сдержанность,  терпимость  и  необходимую  твердость.  Согласно
малакандрийской конституции оба местных  материка  поделены  на  сорок  пять
краалей, управляемых губернаторами; все  губернаторы  -  внебрачные  потомки
царствующего   короля,   что   делает   политическую   систему    Малакандры
исключительно стабильной. Сам монарх, Его  Краальское  Величество  Ван  Дейк
Умслопогас Номер Такой-То, плодит детей,  вручает  министерские  портфели  и
издает  законы;  за   их   выполнением   следит   наследный   принц   -   по
совместительству премьер-министр. За все прошедшие тысячелетия на Малакандре
сменилось лишь двадцать три монарха - а это, согласитесь, случай уникальный!
При этом все владыки отправлялись в мир иной не в результате  заговоров  или
бунтов,  а  только  по  собственной  неосторожности,  в   силу   тех   самых
непредсказуемых причин, которые  препятствуют  нам,  обладаггелям  КР,  жить
вечно. Три или четыре короля были растерзаны во время  охотничьих  сафари  -
причем так, что клонировать их не представлялось  возможным;  двое  утонули;
еще двое пали жертвой любви к альпинизму; один свалился с шабна на скачках и
сломал шею; кое-кто умер во сне - вероятно, после обильных пиров,  возлияний
и развлечений с наложницами.  Не  помню,  что  случилось  с  остальными,  но
уверен,  что  никто  из  них  не  был  задушен,  отравлен  или  располосован
излучателем.
   Рай, скажете вы? Должен вас разочаровать - только  самое  первое  к  нему
приближение. Хоть на Малакандре не свергали королей и стремились к  покою  и
порядку, во всем прочем этот мир был далек от  совершенства.  Здесь  обитали
люди, а не ангелы, и этих людей снедали честолюбие, гордыня, тяга  к  земным
благам и плотским наслаждениям, зависть и  ревность,  суесловие,  карьеризм,
кокетство, жадность и тысяча других греховных чувств. Кое с  чем  я  мог  бы
примириться, так как сам страдаю такими же пороками, но другие казались  мне
не слишком подходящими для райской обители.
   Впрочем, все это - суета сует и всяческая суета. Главное же заключалось в
том, что тяготение  на  Малакандре  равно  стандартному,  и,  следовательно,
конституция аборигенов близка к норме. Никакой барсумийской субтильности или
массивности обитателей Сан-Брендана! Здесь  жили  обычные  люди,  с  обычным
понятием о красоте, а значит, они могли оценить мою Шандру  по  достоинству.
Для них, как и для меня, она  являлась  царственной  красавицей  -  высокая,
стройная, гибкая, с золотисто-рыжими кудрями, падавшими на точеные плечи!  Я
не сомневался, что наше шоу будет иметь потрясающий успех, и это радовало по
двум причинам сразу:  во-первых,  успех  -  это  прибыль,  а  во-вторых,  он
прибавит Шандре уверенности.
   Вдохновленный такими  соображениями,  я  чуть  не  совершил  элементарную
ошибку - не ознакомился с местной  традицией  аукционов  мод.  Самонадеянный
глупец! Когда-нибудь гордость погубит меня - именно гордость и вера  в  свою
удачу, а не оплошность в расчете точки, где надо вынырнуть из поля Ремсдена!
К счастью, фортуна  улыбнулась  мне  и  в  этот  раз.  Завершив  стандартные
процедуры (представление властям, аренда офиса и  поиск  агентов),  я  решил
устроить пробную демонстрацию - так сказать, для узкого круга избранных лиц.
Репортеров я не звал, поскольку все мероприятие носило кулуарный характер, и
присутствовали на нем лишь десять-двенадцать  специалистов  самого  высокого
уровня - модные кутюрье из столичного крааля Фотсвана. Я напоил  и  накормил
их, преподнес, как положено, сувениры, а когда  мои  гости  пришли  в  самое
благодушное настроение, представил хозяйку:
   - Леди Киллашандра, моя супруга и манекенщица.
   Она появилась на пороге салона, точно фея из сказок Перра.  На  ней  было
старопанджебское платье для  вечерних  приемов  -  свободная  белая  туника,
украшенная золотыми шнурами, с низким вырезом сзади, без пояса и рукавов.  С
этим нарядом отлично гармонировали ее рыжеватые волосы и топазовые  браслеты
на обнаженных загорелых  руках;  была,  разумеется,  и  диадема  -  тоже  из
золотистых топазов. Я с удовольствием заметил, что мужчины (а наша  компания
была исключительно мужской) взирают на нее с нескрываемым восхищением.  Тут,
на. Малакандре, она вовсе не казалась тяжеловесной; тут она была воплощением
женственной прелести и грации.
   Убедившись, что тропинка к сердцам гостей  проложена,  я  объявил  первый
выход, и Шандра пошла переодеваться.  Если  не  ошибаюсь,  в  тот  вечер  мы
показали шесть  или  семь  нарядов  -  в  основном  древние  земные  платья,
реконструированные Кас-сильдой. Все они удостоились внимания и самых горячих
похвал и все были проданы, как говорится, не отходя от  кассы.  Демонстрация
закончилась, и я, опьяненный  успехом,  не  сразу  заметил,  что  мои  гости
перешептываются  и  словно  бы  ждут  чего-то  еще.  Наконец  один  из  них,
шоколадный красавец с огненным взором, похлопал меня по плечу (этот жест  на
Малакандре не считается вульгарным - напротив, является выражением искренней
приязни).
   - Сэр?
   -  Чем  могу  служить?  -  ответил  я,  уверенный,  что  речь  пойдет   о
какой-нибудь приватной сделке. Глаза у этого красавца сверкали  так,  словно
он мечтал обскакать разом всех конкурентов.
   - Сэр, это все?
   - Не все, - откликнулся я в некотором недоумении. -  Мой  запас  напитков
еще не иссяк, и кухня не оскудела. Если вы обратите внимание на этот  салат?
и на улиток под майонезом?
   Но подносы в руках роботов его не интересовали; он с  жадным  нетерпением
взирал на помост.
   - Разве леди? гмм? не будет демонстрировать заключительную фазу?
   - Фазу? Какую фазу? - Брови у меня полезли вверх.
   - Раздевание, сэр. Так сказать, последний и самый впечатляющий элемент.
   - Минуту, сэр. - Я повернулся к гостям и громко объявил:
   - Джентльмены, прошу не забывать о  напитках  и  закусках.  Ветчина  -  с
Логреса, омары - с Секунды, коньяк - с Панджеба, а  вон  там  -  лимонад  из
панджебских апельсинов? Все кулинарные чудеса Галактики ждут вас! - Выполнив
долг хозяина, я оттеснил моего красавца в угол и зловеще поинтересввался:
   - Итак, сэр, о каком раздевании идет речь? С  эротическими  плясками  или
без оных? Не желаете, чтоб леди Киллашандра исполнила для вас танец живота?
   Он был смущен и принялся торопливо объяснять мне, что  за  последний  век
Малакандра обогатилась  новой  традицией  -  теперь  подобные  шоу  включали
маленький стриптиз. Манекенщице полагалось сбросить  последний  из  нарядов,
передать его счастливому покупателю и совершить круг почета в нижнем  белье,
а то и раздеться догола - с реверансами и ужимками, по изяществу коих судили
о ее мастерстве. Этот завершающий этап  считался  апофеозом  демонстрации  и
привлекал публику едва ли не больше, чем  выставленные  на  аукцион  наряды.
Если на помосте работали  две-три  девушки,  то  зрители  обычно  бились  об
заклад, кто именно осуществит последнюю и самую пикантную процедуру.  И  так
далее и тому подобное? Словом, в этот век стыдливость на Малакандре была  не
в моде.
   Обогатившись этими сведениями, я поднялся на помост и включил  микрофоны.
Есть речи, которые надо произносить с возвышенного места и твердым  голосом,
чтобы  они  воспринимались  с  необходимой   серьезностью.   Я   не   против
экзотических обычаев, но я сохраняю за собой право принять или отвергнуть их
- согласно своим понятиям о чести и достоинстве. Как-то на Тритоне  (это  та
самая планета, где изобретен кристаллошелк) мне предложили для  разнообразия
сделаться женщиной.  Но  пасаран,  сказал  я  им,  не  выйдет!  Я  свыкся  с
собственным естеством, как Геракл с львиной шкурой, и не желал  сменять  его
на  оперение  райской  пташки.  Конечно,  в  нашу  эпоху  это   всего   лишь
предрассудок, но некоторые предрассудки, как я считаю, достойны уважения.  И
один из них таков; моя жена - не для публичного стриптиза.
   Эту мысль, однако,  мне  пришлось  изложить  со  всей  подобающей  случаю
деликатностью, не оскорбив моих гостей, не  заставляя  их  подумать,  что  я
презираю их обычай или - Боже упаси!  -  разгневан  их  бесцеремонностью.  Я
поведал  им,  что  леди  Киллашандра,  хозяйка  и  повелительница  ?Цирцеи?,
привыкла  жить  как  принцесса  со  Старой  Земли;  что  она   относится   к
благородному роду и статус ее  таков,  как  у  сестер  и  дочерей  правящего
малакандрийского монарха; что манекенщицей она сделалась  лишь  из  любви  к
искусству, но эта любовь не  простирается  столь  далеко,  чтобы  жертвовать
скромностью. Словом, я дал им понять, что  Шандра  -  из  тех  особо  важных
персон, которым законы не писаны; они  подчиняются  лишь  своим  прихотям  и
собственному  кодексу  чести.  А  потому  -  никаких   стриптизов,   никаких
раздеваний!
   Гостям это не понравилось, но, будучи людьми деликатными,  причастными  к
высокой моде, они оставили недовольство при себе, не  закидав  меня  тухлыми
яйцами и гнилыми помидорами. Они допили  и  доели  все;  что  оставалось  на
подносах, сели в катер и мирно удалились в свой крааль вместе с покупками  и
сувенирами (их я  выдал  в  двойном  количестве,  с  целой  кипой  рекламных
проспектов).
   Ну что ж, - подумал я, - как говорили латиняне, mihi sic est  usus,  tibi
ut opus facto est, face! Мой обычай таков, а ты поступай, как знаешь?

***

   Едва мы выпроводили гостей,  как  мне  пришлось  объясняться  с  Шандрой.
Должен сказать, я бессовестно лгал, приписывая скромность  своей  принцессе.
Смирение и скромность в  нее  пытались  вколотить  на  Мерфи  насильственным
путем, а всякое насилие порождает вполне понятное противодействие.  Так  что
скромницей она не была - во всяком случае, в нашей спальне.
   Но спальня есть спальня  -  почти  священное  место,  где  меж  супругами
творится таинство любви. Спальня - это вам не  помост!  Можете  счесть  меня
ревнивцем и ханжой, но я был бы неприятно потрясен, увидев, как моя  супруга
раздевается под жадными взорами зрителей. Нет, нет и еще раз нет!  Не  столь
уж часто за свою жизнь я заключал браки, чтоб  выставлять  своих  женщин  на
публичное обозрение! Я отношусь к супружеству слишком  серьезно,  с  позиций
монополиста - и, будучи таковым, я полагаю, что право на эрогенные зоны моих
жен принадлежит исключительно мне.
   Шандра, не возражая по сути, оспаривала частности.
   - Ты сомневаешься, дорогой, что я могла бы сделать это? Сделать  с  таким
же искусством, как лучшие их манекенщицы? Ты не прав, мой  милый!  Кассильда
меня обучила всему, что полагается. Вот, смотри!
   Она сбросила свой наряд, сложила его  и  танцующим  шагом  направилась  к
роботу, игравшему роль покупателя. Вручив ему сверток (конечно,  с  изящными
поклонами), она принялась разоблачаться - так чарующе грациозно,  что  я  не
выдержал и поощрил ее громким свистом. Хоть мы находились не в спальне, зато
были одни, так что поводов для ревности не имелось.
   Любуясь Шандрой (дьявольский соблазн, заметил бы аркон Жоффрей!), я думал
о всех преимуществах долгой жизни и о  несчастных  наших  предках,  чей  век
казался мне мимолетным светлым проблеском во мраке  подземелья.  Разумеется,
долгая жизнь отсрочила наше  свидание  с  Господом  -  или,  предположим,  с
Сатаной, но для всех трех сторон игра обрела новый интерес. Я бы сказал, что
игровое поле  стало  гораздо  просторней,  что  дает  возможность  совершить
множество грехов и либо искупить их, не беспокоясь о нехватке времени,  либо
окончательно предаться дьяволу. Так что прогресс в генетике  и  геронтологии
только на руку обоим главным партнерам, что бьются за наши бессмертные души.
Шандра закончила приседать и кланяться, набросила легкий халатик и  порхнула
ко мне.
   - Ну, ты видел? Не стоит недооценивать меня, дорогой! И Кассильду тоже!
   Массаракш! Наука Кассильды пошла  ей  впрок,  с  этим  я  не  рискнул  бы
спорить! Я видел, что моя Золушка, моя монастырская затворница, превратилась
в юную принцессу, и я знал, что на  этом  метаморфозы  не  закончились:  еще
год-два, и она станет настоящей королевой.
   Я сказал ей об этом, и Шандра,  рассмеявшись,  поцеловала  меня  в  щеку.
Потом хихикнула и дернула за рукав.
   - Знаешь, Грэм, о чем я сейчас думаю? Я вспоминаю сестру Камиллу?
   - Почему? С ней связано что-то приятное?
   - Нет, скорее смешное? Она пугала  меня,  говорила,  что  я  буду  стоять
раздетой перед толпами похотливых самцов? что ты продашь меня в каком-нибудь
рабовладельческом мире? Пусть так, думала я, и знала, что все равно  уйду  с
тобой. А теперь? теперь? - Шандра задохнулась от смеха. - Теперь я  рада  бы
раздеться, да ты не позволяешь!

ГЛАВА 10

   Мы провели на Малакандре три счастливых месяца. Как я упоминал,  биология
являлась тут модной наукой, и половину моего зверинца расхватали в считанные
дни. Разумеется, не шабнов и не черных единорогов (их завезли с Барсума  еще
тысячелетие назад), но оранжевые обезьянки, птерогекконы и  прочая  живность
пользовались заслуженным успехом. Кое-что я обменял, пополнив  свой  зоопарк
малакандрийскими экземплярами и памятуя о том, что инопланетные формы  жизни
всегда находят сбыт на развитых мирах. Самым  ценным  из  моих  приобретений
являлся    скачущий    сфинкс    -    здоровенная    тварь,     напоминавшая
кенгуру-переростка, с крокодильей пастью и могучим двухметровым хвостом. Эти
сфинксы,   эндемики   пустынь   южного   материка,   отличаются   резвостью,
неутомимостью и невероятной свирепостью, и потому охота на них  стала  одной
из любимых забав местной знати. Схватка в  этих  сафари  идет  с  переменным
успехом: охотники мчатся на шабнах и вооружены лучеметами, а сфинксы  скачут
на своих двоих и пускают  в  дело  когти  и  зубы.  Они  всеядны  и  страшно
прожорливы, так что, если охотнику не повезет, клонировать нечего.  Помните,
я говорил о малакандрийских монархах, любителях таких забав? Ну, теперь  вам
известно, в чьем желудке они упокоились.
   Я приобрел оплодотворенную самку сфинкса и заморозил в криогенной камере.
Вид ее - когти, клыки, хвост и все остальное - не внушал доверия; животные в
зверинце не поняли бы меня, если б я сунул такую тварь в одну из  клеток.  К
тому же я не собирался делить с  ней  мясо  корабельной  коровы  -  это  был
совершенно лишний  расход,  причем  немалый,  учитывая  ее  аппетиты.  Я  не
нуждался в том, чтобы держать ее бодрствующей и активной.  Облик  и  повадки
этих монстров запечатлели голофильмы, а если б какой-нибудь зоопарк  пожелал
разжиться таким экземпляром, я продал бы ткань для клонирования.
   Кристаллошелк с Барсума расхватали за неделю, и это был отличный  бизнес,
хотя три отреза мне пришлось  преподнести  Его  Краальскому  Величеству  Ван
Дейку Умслопогасу Двадцать Третьему. Ну,  что  ж,  это  одна  из  привилегий
царствующего монарха - принимать дары и благодарить за них парой  милостивых
улыбок. Но и в этом случае малакандрийская традиция была достаточно разумной
и гуманной: одаривший монарха не должен был одаривать губернаторов краалей и
всяких мелких чиновников, которым  нет  числа.  Собственно,  такие  действия
грозили бы мне опалой и изгнанием с планеты,  так  как  дар  королю  -  знак
уважения, а все прочие дары - бессовестный подкуп. Теперь вы понимаете,  чем
я рисковал, добывая своих шабнов! Но самый потрясающий успех выпал  на  долю
панджебского серебра. Заслуга в том принадлежала Шандре. Я арендовал  зал  в
лучшем из столичных отелей, и ее первое выступление прошло на самом  высоком
уровне - хотя потом ее прозвали Леди-Которая-Не-Раздевается.  Возможно,  это
подбавило огонька к нашему костру, а может, дело заключалось в  другом  -  в
вольном толковании моих речей, произнесенных на ?Цирцее?.  Если  помните,  я
говорил, что Шандра живет как принцесса,  и,  намекнув  на  благородство  ее
родословной, не касался фамильных титулов. Но слова мои были  перетолкованы,
искажены и перевраны - в том  смысле,  что  Шандра  в  самом  деле  является
принцессой, и не откуда-нибудь, а со Старой Земли! Я отрицал это  на  каждой
пресс-конференции, но репортеры светской хроники предпочитали мне не верить,
интригуя читателей и зрителей невероятными измышлениями.
   Бытовали три конкурирующие  версии.  Согласно  первой  Шандра  отличалась
своенравием,  непокорностью  и  романтическим  складом  характера  -  что  и
подтвердила,    сбежав    из    королевского    дворца     с     космическим
бродягой-спейстрейдером. Вторая версия была помягче: согласно ей леди Шандра
покинула престол ради научных изысканий в области онтогенеза,  филогенеза  и
общей морфологии. Наконец, гипотеза  номер  три  объявляла  ее  изгнанницей,
которой суровый монарх-отец велел покинуть Землю  и  маячить  перед  глазами
тысячелетие-другое,   пока   не   сотрется   след   ее   проступка.   Спектр
предполагаемых  проступков  трактовался  весьма  широко  -  от  убийства  из
ревности до мезальянса и адюльтера.
   Все это выглядело таким смешным! В масштабах Галактики Мерфи  был  совсем
неподалеку от Малакандры, и мне казалось, что трое малакандрийцев из четырех
должны представлять облик своих ближайших соседей.  Но  такова  человеческая
иррациональность: если хочется, чтобы желаемое стало реальным, рассудок спит
и логика безмолвствует. Ergo, они пожелали принцессу со Старой Земли - и они
ее получили! Хотя бы лишь в собственном воображении.
   Но вернусь к моим панджебским статуэткам.
   Я нанял шустрого агента по имени Ван Рийс Галази, и этот парень, испросив
полную  свободу  действий  и  пять  процентов  с  выручки,   устроил   целое
представление.  Он  ухитрился  собрать  коллекцию  снобов  из  всех  краалей
Малакандры; речь, которую он произнес перед этой публикой, меня восхитила, и
я записал ее слово в слово - как образчик самого беспардонного вранья, какое
мне доводилось слышать за последние шесть или семь тысячелетий.
   - Леди и джентльмены! - начал мой  многоопытный  агент.  -  Вам  сказочно
повезло, так как Ее Высочество принцесса Киллашандра  пожелала  одарить  наш
мир своим фамильным серебром. Вы спросите о поводах и причинах? И  я  отвечу
вам, что  Ма-лакандра  напоминает  Ее  Высочеству  о  покинутой  родине,  об
утонченных нравах королевского двора, об  изящных  искусствах,  процветавших
под сенью царственных башен и стен? Вот их плоды! - Широкий жест  в  сторону
панджебских статуэток. - Вот малая часть великих земных  творений,  наследие
Ее Высочества принцессы, завещанное ей благородным отцом, пронесенное  через
космические бездны на Малакандру, в наш прекрасный и  достойный  мир.  Малая
часть, повторю я, очень малая - на всех вас  не  хватит!  Ибо  принцесса  не
может расстаться со всеми своими сокровищами, а эти, - новый широкий жест, -
предлагает вам не ради наживы, а исключительно в знак симпатии,  в  надежде,
что каждый  предмет  попадет  в  достойные  руки  и  превратится  в  родовую
реликвию, хранимую бережно, как память о той, что принесла их вам и даровала
в своей безмерной щедрости. Даровала, повторю я! Ибо  цена  этим  предметам,
украшавшим некогда опочивальни и  гостиные  королевского  дворца,  назначена
чисто символическая. Вот, взгляните, наш первый номер, группа из трех  нагих
лесбиянок? - Голограмма во весь  экран.  -  Какие  позы!  Сколько  грации  и
изящества! Какая экспрессия! Сколько чувства, неги и сладострастия! Их  руки
и ноги переплетены, их станы изогнуты, их губы  полураскрыты  в  экстазе,  и
мнится, что с них слетит сейчас упоительный  стон?  Вершина  любви,  леди  и
джентльмены! Чрезвычайно поучительное зрелище! А это чудо  предлагается  вам
всего лишь за?
   Тут он назвал такую стартовую цену, что я чуть не свалился со  стула.  Но
публика отреагировала иначе -  никто  со  стульев  не  падал  и  не  пытался
покинуть зал. Наоборот, они начали прибавлять, и после  ожесточенной  борьбы
три  лесбиянки  достались  тучному  господину  из  крааля   Мозамбо,   южный
континент. Мой Галази перешел ко втор