истовых  матерей,  которые  рвутся  на
Окраину из каждой благоустроенной галактической щели. Трудился он так, будто
владел не торговым кораблем, а рейсовым лайнером, и годами сновал от  одного
Старого  Мира  к  другому,  набирая  пассажирок,  а  после   отправлялся   к
пограничным планетам, чтобы пристроить свой очередной гарем. Вот  так  он  и
попал на Дальний, с тридцатью беременными женщинами на борту. Кто на  первом
месяце, кто на втором, а значит, всех  их  полагалось  срочно  высадить  ?на
землю?, так как для развития плода нужна нормальная гравитация.
   Ознакомившись с делами на Дальнем,  Кордей  пришел  в  ужас.  Тут  царили
совершенный беспорядок и неразбериха; не иначе как экипажи трех колонистских
кораблей слишком плохо подобрали по cd-ставу, или мир метрополии решил разом
избавиться  от  всех  проживавших  в  нем  обухов.  Скорее   всего   причина
заключалась и в том, и и другом.
   Фермы  переселенцев  пребывали  в  самом  плачевном  состоянии,  животные
наполовину сдохли, наполовину  готовились  расстаться  со  своими  невинными
душами,  продуктов  не  хватало,  строительство  велось  через  пень-колоду,
аэрокары и слидеры выходили из строя один за другим. Правда, на Дальнем  уже
запустили сталелитейное производство, но заслуги колонистов в  том  не  было
никакой: роботы копали руду, роботы варили сталь, роботы стояли у  прокатных
станов, а командовал ими компьютер гениальной категории. И что, вы  думаете,
делалось из этого проката? Кожухи для реакторов, турбины, танкеры  или  хотя
бы рельсы? Как бы не так!  Лопаты,  ломы  и  мотыги,  что  было  неоспоримым
свидетельством крайне низкой технологии. Разумеется,  и  уровень  жизни  был
соответствующим. Итак, перед Кордеем предстал во всей своей красе и прелести
примитивный мир, а на руках у него имелось три десятка женщин, и к каждой из
них он испытывал нежные чувства. Ведь они собирались подарить  ему  тридцать
наследников! А к своим детям Кордей был почти так  же  неравнодушен,  как  к
своим женщинам. Он с удовольствием плюнул бы  на  Дальний  и  перебрался  на
какую-нибудь более приличную  планету,  да  сроки  поджимали.  Пришлось  ему
перевезти их вниз, в единственный город на единственном и кое-как  освоенном
континенте. Госпиталь там тоже был в  единственном  числе,  и  не  прошло  и
недели,  как  местные  жители  принялись  ныть,  что  Кордей  полностью  его
оккупировал. Не могу обвинить их в жестокосердии - в  конце  концов,  у  них
тоже  намечалось  прибавление  семейства.  Заткнув  глотки  самым  горластым
щедрыми обещаниями, Кордей вернулся на  ?Чиквериту?,  чтобы  поразмышлять  в
покое  и  одиночестве.  Первая  мысль  ?его  оригинальностью  не   блистала:
послоняться лет пять  или  шесть  в  системе  Дальнего,  пока  ребятишки  не
подрастут и не окрепнут в нормальном гравитационном поле, а затем прихватить
их на борт вместе с мамашами и отправиться на поиски более подходящего мира.
Но этот план мог не сработать по многим  причинам.  Во-первых,  с  какой  бы
стати жителям Дальнего делиться своими скудными ресурсами с такой оравой?  С
чужими женщинами и  детьми,  которые  покинут  их,  никому  не  доставив  ни
радости, ни удовольствия? А во-вторых, думал Кордей, где  же  гарантия,  что
все удовольствия и радости  предназначаются  только  ему?  Скажем,  детишкам
стукнет  два-три  года,  а  их  мамаши  уже  заведут  других  младенцев,  не
Кордеевых; и как их потом делить?
   Лучшим выходом являлось бы строительство дворца или тридцати дворцов, где
потомки Кордея могли бы подрастать в холе и сытости, но этот вариант тоже не
проходил: средств у Кордея не  хватало,  чтобы  платить  за  такую  роскошь.
Собственно, он был вовсе не  бедным  человеком,  но  платина,  зоологические
курьезы и развлекательные нейроклипы на Дальнем  пока  что  не  требовались.
Переселенцы не отказались бы от машин,? от буровых установок, от  роботов  и
тракторов, от алюминия, рельсов и бронзовых труб, но,  чтоб  наладить  такое
производство, нужен не один год. Словом, Кордей почувствовал себя в ловушке:
куда ни кинь, всюду клин.
   - И никаких других выходов? - перебила меня Шандра. На лице ее отражалось
полное сочувствие Кордею и его бедным  детишкам.  Отхлебнув  вина,  я  пожал
плечами.
   - Собственно, дорогая, он мог распрощаться со своим гаремом  и  запустить
двигатели. Но это решение казалось ему самым плохим; ведь он, как я говорил,
отличался добротой и верностью.
   - Добрый пират? - Шандра улыбнулась. - Или он  не  был  пиратом?  Значит,
кто-то другой?
   - Не спеши, доберемся и до пиратов, - пообещал я.  -  Сначала  постарайся
понять, какого сорта человеком был Кордей.  Легкомысленным,  несомненно,  но
готовым платить по своим счетам. На такое не всякий способен.
   - Кажется, ты  испытываешь  к  нему  симпатию?  -  Шандра  с  подозрением
уставилась на меня.
   -  Испытываю.  Ну  и  что   с   того?   Порядочные   люди   тоже   бывают
легкомысленными.
   Но Кордей, повторяю, всегда  платил  по  счетам?  почти  всегда,  но  тот
единственный случай не относился к его женщинам и детям. Так вот,  о  детях.
Их  ничего  хорошего  на  Дальнем  не  ожидало,  поскольку  там  не  имелось
оборудования  для  КР.  При  темпах,  взятых  колонистами,  установку  могли
соорудить лет через сорок или шестьдесят, а до того времени детишкам  Кордея
пришлось бы полагаться на судьбу - на то, что  они  не  помрут  от  гнойного
аппендицита  или,  скажем,   острой   сердечной   недостаточности.   Гнусная
перспектива, не так ли? А ведь на Дальнем были и другие дети, намного старше
Кордеевых потомков.
   Шандра кивнула, подтвердив, что ничего хорошего  в  подобной  перспективе
нет. В нашу эпоху она кому угодно покажется чудовищным бедствием, хуже,  чем
падение кометы  и  вселенский  потоп.  Во  всяком  случае,  когда  на  Мерфи
разразилась катастрофа, это был процветающий мир, где клиник и аппаратов для
клеточной регенерации вполне хватало. Их не смогли уничтожить даже  в  самые
каннибальские времена, а Арконат (и у него были кое-какие  заслуги!)  первым
делом  восстановил  медицинское  оборудование,  объявив  все   аппараты   КР
собственностью Святой Базилики.
   Но вернусь к Крису  Кордею.  Обдумав  все  варианты,  он  принял  решение
остаться на Дальнем. Он известил колонистов, что в ответ на их заботу о  его
женщинах и детях он предоставит им роботов с  ?Чик-вериты?,  дабы  те  могли
выполнять самые грязные, трудные  и  рискованные  технологические  операции.
Кроме того, он обещал поделиться  всем  содержимым  своего  банка  данных  и
продукцией своих оранжерей. Это значило, что он задержится на планете дольше
годичного срока, но колонисты ничего не имели против. Помощь Кордея была для
них важнее законов, придуманных в сотне светолет от Дальнего.
   - Очень благородно с его стороны, - прокомментировала Шандра. -  Но  пока
что я не вижу, как это связано с пиратством.
   - Не видишь? Неужели?  Я  сделал  паузу,  наслаждаясь  ее  нетерпением  и
любопытством. - Ну, так слушай! В любом  из  колонизируемых  миров  найдутся
недовольные - авантюристы или  бездельники,  или  такие  типы,  кто  получил
меньше, чем рассчитывал. Со временем большинство из них адаптируется;  одним
везет, и они становятся  планетарными  магнатами,  другие  пополняют  группы
деклассированных, третьи делают политическую карьеру, четвертые  ждут,  пока
не подвернется случай улететь куда-нибудь подальше - в новый  мир,  к  новым
возможностям и  авантюрам.  Эти  последние  всего  опасней  для  космических
торговцев; своих кораблей у них,  разумеется,  нет,  и  нет  средств,  чтобы
построить хотя бы крохотное судно. Все они видят один и тот же сладкий  сон:
как умыкнуть корабль у зазевавшегося спейстрейдера, то ли прикончив его,  то
ли ограбив, то ли выждав момент конфискации.
   В  случае  с  Кордеем  все  произошло  законно,  хотя  закон  вступил   в
противоречие с этикой. Двадцать один год Кордей со своими роботами  трудился
на колонистов, закладывал шахты и строил дома, монтировал спутники  связи  и
аппараты  для  КР,  и  вот  в  один  прекрасный  миг  какой-то   джентльмен,
воспользовавшись катером Кордея, добрался до ?Чиквери-ты? и сделал  Дальнему
ручкой. Законное предприятие, но уж больно мерзкое! Все равно  как  ограбить
путника, что поделился с тобой водой и хлебом!
   Шандра наморщила лоб.
   - Не понимаю? Корабль ведь управлялся компьютером, таким  же  умным,  как
наша ?Цирцея?? Зачем же он  пустил  на  борт  воришку?  Зачем  позволил  ему
улететь?
   - Ну, с точки зрения закона, этот парень не был ни пиратом, ни  вором.  А
законы - в том числе порядок  конфискации  -  неуничтожимый  файл,  так  что
компьютеру  пришлось  подчиниться.  Ведь  он  не  разбирается  в   моральных
категориях, он выполняет лишь то, что приказано человеком,  если  приказ  не
противоречив. По сути, логика его элементарна: нет противоречий с  основными
программами, нет и преступления!
   Щеки у Шандры побледнели.
   - Выходит, и наша ?Цирцея??
   - Разумеется! В ту же секунду, когда истечет годичный  срок,  она  станет
беззащитной,  и  любой  мерзавец,  добравшись   до   капитанского   мостика,
превратится в ее хозяина и повелителя.
   - И такую шутку сыграли с Кордеем?
   Я кивнул.
   - Бедняга! Из капитана и спейстрейдера он в единый миг  сделался  обычным
колонистом, к тому же еще и безденежным. Правда, у него  оставались  роботы,
но за двадцать лет они так износились,  что  хоть  гвозди  ими  забивай.  Он
предъявил колонии счет за  них  и  получил  компенсацию,  включая  имущество
похитителя,  так  что  все  же  каким-то  стартовым  капиталом  ему  удалось
разжиться. Дела на Дальнем к  тому  времени  поправились,  олухи-переселенцы
поумнели, да и новое поколение, считавшее тот мир родным, оперилось и  вошло
в трудоспособный возраст. Но  дети  Кордея  (с  учетом  того,  что  клан  их
пополнился) были еще молоды, и он, само собой, хотел бы им помочь, но  их-то
было уже за  сотню,  а  он  -  один!  Решив  умножить  капитал,  он  занялся
транспортным бизнесом, влез в долги  и  прогорел;  собрав  остаток  средств,
ударился в дорожное строительство, но и тут ему не повезло; ничего не  вышло
с торговлей подержанными слидерами, с  перепродажей  зерна  и  с  земельными
аферами. Словом, через пару  лет  он  был  гол  как  сокол,  и  причина  его
банкротства заключалась в одном: он все еще мыслил космическими  категориями
и  пытался  выжать  десятикратную  прибыль  из  своих  ржавых  сли-деров   и
бесплодных пустошей.
   В конечном счете он разорился, но власти Дальнего, не  отрицая  Кордеевых
заслуг, предоставили ему должность главного диспетчера космопорта. Эта  была
своеобразная синекура, так как торговцы посещали Дальний раз в столетие, а в
прочие времена вся портовая  деятельность  сводилась  к  отправке  ремонтной
бригады на ретрансляционные сателлиты - примерно каждые десять лет. Так  что
Кордей был в порту главным и единственным диспетчером, жил  там  в  казенных
апартаментах и питался в соседнем баре ?Магеллановы Облака?. И пробыл  он  в
своей почетной должности не один век, а целых три. Может, пришлось бы ему  и
дольше курсировать от бара до пустого космодрома, да случай  помог.  Случай,
сделавший его  пиратом.  Шандра  огорченно  склонила  головку,  явно  полная
сожалений о моральном падении Кордея.
   - Такой приятный джентльмен? такой преданный своей семье? Ты уверен,  что
он превратился в пирата?
   - Не только в пирата, еще и в вероотступника,  поскольку  ограбил  Божьих
слуг - миссионеров. Кажется, из братства Святой Чаши или Господнего  Ночного
Горшка? В общем, они везли какой-то сосуд, полный божественной благодати,  и
причащали из него желающих каким-то вонючим зельем. Так они  и  мотались  из
мира в мир, пока - на свое несчастье! - не встретились с Кордеем. Их корабль
лег на орбиту около Дальнего, и Кордей, приняв рапорт, тут же сообразил, что
эти пилигримы посланы ему Провидением. Их миссия была на грани краха: Горшок
Господень вонял так отвратительно, что святым отцам рот не давали  раскрыть,
лишая их возможности объясниться. В мирах цивилизованных им грозили  тюрьмой
за нарушение благопристойности, а там, где  нравы  были  попроще,  на  выбор
предлагались пруд с пиявками, веревка с мылом и неоструганный кол. Пару  раз
их прокатили на шестах, вымазав  дегтем  и  обваляв  в  перьях;  на  Калипсо
высекли, на Абидоне забросали камнями, а на Фидлерс Грин спустили собак.  Не
только  из-за  вонючего  горшка,  но  по  причине   несбывшихся   надежд   и
разочарования. Судите сами: корабль - редкий гость, визит его - сенсация,  и
каждому хочется знать, что он  привез  и  чем  осчастливит  твое  отечество.
Выясняется,  ничем;  вместо  новых  фильмов  и  книг,   вместо   нарядов   и
нейроклипов, вместо забавных зверей и потрясающей инопланетной парфюмерии  -
бадья с мощами да шайка проповедников. Вот народ и свирепеет!
   Миссионеры, знакомые с этим сценарием, были напуганы, но Кордей  заверил,
что тут их ждут не дождутся, как манну с небес.  Дескать,  люди  на  Дальнем
смирные и богомольные, отгрохали в столице храм, а вот святынь в  нем  нету,
как и служителей; ни исповедаться в грехах, ни причаститься, ни поболтать со
смиренным Божьим слугой на эсхатологические темы. Такого им напел, что Божьи
слуги бросились к катеру и, затянув благодарственный гимн, тут  же  ринулись
вниз с орбиты. Кордей же  поклялся,  что  немедленно  вызовет  мэра  и  весь
городской совет, дабы встретить гостей речами, оркестрами и цветами.
   - Правда? - глаза Шандры распахнулись. - И что  же  потом?  Он  украл  их
челнок, пока они проповедовали мэру?
   - К чему такие сложности? Катер приземлился, Кордей поднес святым?  отцам
пучок салата вместо цветов, приветствовал от имени властей  и  сообщил,  что
комитет по встрече уже несется к космодрому со  всех  ног.  Пока  что  гости
могут освежиться, почистить перышки и выпить прохладительного - там,  в  его
диспечерской, где накрыт шведский  стол.  Ну,  вся  компания  направилась  в
диспетчерскую, где их почистили и освежили?
   Глаза Шандры сделались ещ„ больше.
   - Неужели он их?..
   - Нет-нет, все было тихо-мирно, никаких убийств. Два  подержанных  робота
со станнерами и  долгий,  крепкий,  здоровый  сон?  А  Кордей  тем  временем
спокойно оприходовал челнок, врубил двигатель и вознесся к небесам. И  стало
в Галактике одним миссионерским кораблем меньше, а одним торговым -  больше.
Аминь!
   - И ты знаешь, что с ним случилось потом?
   - Разумеется. Он назвал свой корабль ?Космической гончей? и трудился  как
проклятый еще сотню лет, чтобы ?Гончая? не выглядела дворнягой.  Ведь  слуги
Божьи двинулись в путь налегке: ни приличного компьютера, ни  оранжерей,  ни
роботов, ни запасов. Пришлось Кордею попотеть! Денег у него не было, товаров
и ценностей - тоже, за исключением вонючего горшка,  зато  он  снова  владел
кораблем. Совершив тур среди Старых Миров, он набрал пассажирок  -  из  тех,
что платят в банке, а не в спальне, - и  повез  их  на  Окраину.  Он  сделал
три-четыре таких  рейса,  а  потом  переоборудовал  корабль  на  камелотских
верфях.  Говорят,  вооружился  до  зубов?  На  тот   случай,   если   найдет
похитителя ?Чиквериты?.
   - Ты его не знаешь?
   - Нет, милая. Он не появлялся в соседних с  Дальним  системах,  и  о  его
судьбе ничего не  известно.  Первый  же  переход  мог  окончиться  для  него
трагически, в точке  дестабилизации,  но  я  думаю,  что  он  выжил  -  ведь
?Чикверита? имела хороший компьютер,  ничем  не  хуже  того,  что  стоит  на
?Цирцее?. Он, вероятно, сменил имя и название корабля и до сих пор болтается
в космосе? Ничего незаконного он не совершил, но и гордиться ему нечем.
   - Нечем, - согласилась Шандра. - Кордей, быть может, и пират,  но  пираты
мне нравятся больше воров. Гораздо больше!.
   Тут она нежно взглянула на меня, так что пришлось отплатить ей  поцелуем.
Некоторое время мы были очень заняты, и я уж подумывал о том, не перебраться
ли в спальню.  Я  чувствовал,  что  способен  на  многое,  даже  без  всяких
химических средств; утром я хорошо потрудился, а есть  ли  лучший  стимул  к
любви, чем гениальная идея? Особенно в части одежд для тантрических игрищ?
   Но  Шандре,  вдохновленной  пиратской  историей,  хотелось   узнать   все
подробности.  Например,  такую:  как   поживают   на   Дальнем   ограбленные
миссионеры.
   - Разве правительство не обязано возместить им  ущерб?  Ведь  Кордей  был
государственным служащим?
   - И весьма  высокого  ранга,  -  согласился  я.  -  Он  обладал  большими
полномочиями: мог разрешить или не разрешить посадку и, уж во всяком случае,
отвечал за  все,  что  происходит  на  территории  порта.  Так  что  власти,
безусловно, несли ответственность за его  авантюру.  Однако?  -  Я  смолк  и
сделал мысленный подсчет. - Однако припомни, что Кордей  провел  на  Дальнем
больше трех веков, и ко времени грабежа двадцатая часть аборигенов  являлась
его прямыми потомками. Дочерьми  и  сыновьями,  внуками,  правнуками  и  так
далее? Многие из них  занимали  важные  посты,  и  никто  из  них  не  любил
миссионеров.  Выходит,  ограбленным  ничего  не  светило.  Им   предоставили
гражданские права и земельный участок, чтобы они могли основать свою общину,
вот и все. Не знаю, что случилось с ними потом. Когда я услышал эту историю,
она была уже древней легендой и никаких следов от общины не оставалось.
   - Что ж, - заметила Шандра, будто подводя  итог,  -  так  им  и  надо.  Я
считаю, они и этого не заслужили.
   - Calamitas virtutis occasio , - процитировал я и добавил:
   - Никто из нас, принцесса, не получает больше того, что заслужил.
   Временами я задумывался над тем, не поощряю ли ее ненависть к Богу.  Вера
в Бога, в сущности, неплохая вещь; она возвышает  душу,  она  дает  утешение
слабым и поддерживает сильных,  она  научает  добру  и  справедливости,  она
взывает к нашему милосердию. Все это так, пока вера - личное  дело  каждого,
пока она не связана с властью, с церковным аппаратом, с пышными  обрядами  и
сложной иерархией, определяющей, кто ближе к Богу,  а  кто  дальше.  Вера  -
индивидуальное чувство; я бы сказал, столь же интимное, как любовь, и третий
тут всегда будет лишним. Но третьи,  тем  не  менее,  появляются  -  попы  и
монахи, муллы и имамы, миссионеры и епископы, аббаты и арконы.  Словом,  все
те, которые знают, как надо верить в  Бога  и  как  положено  его  чтить.  В
результате вера становится  религией,  заботой  профессионалов,  а  это  уже
совсем иной вопрос.
   Еще я думал о странных аналогиях в судьбе моей принцессы. Много  лет  она
провела за монастырскими стенами, где  мужчины  -  верней,  голографичес-кие
проекции стариков - проповедовали ей терпение и смирение,  терзали  ее  дух,
подвергали нравственным мукам, пытаясь сломить ее и растоптать. Конечно, они
считали, что творят добро; они  всего  лишь  стремились,  чтоб  Шандра  была
похожа на них самих.
   А что теперь? Она в другом монастыре, в стенах ?Цирцеи?, и другой  старик
преподносит ей свою мораль,  обернутую  в  кристаллошелк  забавных  историй?
Многое ли изменилось? Условия жизни получше,  любви  побольше,  но  все-таки
Шандра несвободна и  не  может  делать  то,  к  чему  стремится  ее  сердце.
Например, стать матерью.
   Эти мысли меня не радовали, но я утешался тем, что проповедую не смирение
и терпение, а нечто совсем иное. К тому же со мной не возбранялось  спорить,
а при случае можно было и укусить.  Огромное  преимущество  по  сравнению  с
монастырем! Ведь голограмму аркона не укусишь!
   Я закончил свои дела на Солярисе. Последней  из  торговых  операций  была
продажа пресловутого ком-бинезончика, отредактированного по местной моде:
   Рукава убраны, штанины обрезаны до колен, а на груди  -  петельки,  чтобы
удобней было цепляться. Тантристы пришли в восторг от этого нововведения,  и
я тоже, поскольку  удалось  сорвать  изрядный  куш.  Выбрав  три  изделия  в
ора