учшие фокусы ты выкидываешь в постели.
   - Знаешь? И все еще любишь меня?
   - Да, хоть твое грязное  прошлое?  Что  ты  делаешь,  Грэм?  Руки  прочь,
космический монстр! Не снимай с меня платье!
   Тут я вынужден сделать паузу и перебраться из рубки в то самое место, где
мне удавались самые лучшие фокусы. Путь был тяжелым, но, к счастью, не очень
долгим; я умею перемещаться при низком тяготении с  любой  ношей  -  даже  с
такой, которая брыкается, кусается и вопит. Правда, кусалась она не  слишком
сильно - так, для приличия.
   Минут через сорок, а  может  быть,  через  час  мы  отдышались  и  смогли
вернуться к Жанне.
   - Значит, она написала твою биографию? И  эта  книга  хранится  в  файлах
?Цирцеи?? Я кивнул.
   - Ты можешь прочитать ее в любой момент. Вместе с предисловием,  выводами
и резюме.
   - Больше всего меня  интересуют  выводы.  Жанна,  как  ты  признал,  была
неглупой девушкой и, я надеюсь, сумела тебя раскусить. И поделиться опытом с
другими твоими жертвами.
   - Не знаю, не знаю? Она, видишь  ли,  относилась  к  романтической  школе
психологии, а романтику трудно понять прагматика. Она утверждала,  что  я  -
человек судьбы, над коим довлеет рок детерминизма. Этот вывод  не  поддается
критике по одной простой причине: что бы я ни  делал,  как  бы  ни  старался
обмануть судьбу, все это лишь исполняет веления рока. Так считала Жанна,  не
я; мне-то кажется, что я абсолютно свободен.
   Шандра лукаво улыбнулась.
   - Только кажется, мой дорогой! А я согласна с  выводами  Жанны.  Они  мне
очень нравятся!
   - Но почему?
   - Потому что ты здесь, рядом со мной. Судьба, рок или этот детер?  -  она
запнулась, потом упрямо выговорила до конца:
   - или этот ваш де-тер-ми-низм привел тебя ко мне! Вот так-то, Грэм Френч!
А книгу я прочитаю. Попрошу распечатать и буду наслаждаться ею в постели.
   Вот так универсальный  сексуальный  возбудитель!  -  с  легкой  насмешкой
подумал я. Но Шандра еще не кончила.
   - Кстати, о постели? Она доставляла тебе удовольствие?
   Намек прозрачный, как стекло: кто лучше, я  или  она?..  Вопрос,  который
женщина всегда задает мужчине, так что ответ стоит  приготовить  заранее.  Я
был готов.
   - Это было так давно, дорогая,.. Я почти ничего не помню?
   - Грэм! - Меня чувствительно куснули за ухо. -  Ты  можешь  ответить  без
уверток?
   - Ну, я полагаю, что был вполне доволен. Эрос - необходимая часть  любви,
и если женщина неприятна мужчине - или наоборот, - им  лучше  не  лезть  под
одну простыню.
   Некоторое время моя принцесса обдумывала эту мысль,  потом,  обняв  меня,
прошептала:
   - Грэм? скажи мне, Грэм? Жанна, и Дафни, и другие? они делали все, что ты
хотел?.. Все-все?
   - Все - слишком растяжимое понятие, - ответил я, пряча улыбку. - Мне ведь
не так много нужно? только три вещи?
   Шандра встрепенулась. Теперь она напоминала охотницу, загнавшую  зверя  в
угол. Добыча, похоже, ожидалась неплохая - олень, кабан  или  лось;  словом,
что-то крупное, основательное и мясистое.
   - Ты скажешь мне, что это за вещи? Или надо тебя укусить?
   - Не надо, милая, я готов сознаться во всех грехах? Итак, чего я хочу  от
женщины?.. Первое: чтобы она пришла ко мне по собственному желанию, а не  по
иным причинам, не ради денег, подарков  или  суетного  любопытства.  Второе:
чтобы она не стеснялась в постели и действовала инициативно? ну, конечно,  в
разумных рамках. И третье: чтоб я ей подходил. Если  последнее  справедливо,
она не будет разочарована - ни до, ни после. Ты согласна со мной?  У  Шандры
был вид охотницы, поймавшей мышь вместо оленя. Вздохнув, она пробормотала:
   - Но ведь есть что-то особенное, что-то такое, что могут делать женщина и
мужчина? такое, что понравится тебе? что сделает тебя счастливым?  то,?  что
умели твои другие жены?
   Бедная девочка! Кажется, она считала,  что  я  скрываю  нечто  необычайно
важное и не хочу признаться в своих извращенных вкусах! Которым, разумеется,
потакали все прочие мои супруги? Глупые, как Дафни, или  умные,  как  Жанна,
но, безусловно, более опытные? Познавшие главный галактический  секрет:  как
ублажить в постели Грэма Френча, спейстрейдера?
   Массаракш! Клянусь, я никогда не требовал, чтоб  моя  женщина  знала  все
тайны Камасутры, всю тысячу поз и способов,  или  сколько  их  есть  в  этом
древнем талмуде. Большинство из них не так приятны, как опасны - разумеется,
если вы не индийский йог, не сакабон и  не  занимаетесь  сексом  во  сне,  с
помощью нейроклипов. Но и последний вариант грозит бедой; сны снами,  но  вы
рискуете  что-нибудь  вывихнуть,  если  не  жизненно   важный   орган,   так
собственные мозги. А потому я не сторонник искусственных эротических грез; я
предпочитаю реальность и настоящих  женщин.  И  не  требую  от  них  слишком
многого. Я обнял Шандру, притянул к себе, приласкал  золотисто-рыжие  пряди.
Она глядела на меня с тревогой и надеждой, словно  я  был  пифией  из  храма
Аполлона.
   - Поверь мне, милая, нет никаких секретов и тайн, которых ты  бы  уже  не
знала. А что не знаешь, о том можно прочитать и можно посмотреть - ?Пир-цея?
полностью к твоим услугам. Но я не думаю, что тебе понравится. Эта  экзотика
подходит далеко не всем, и многие позы опасны, болезненны либо,  по  крайней
мере, неудобны. Ты спросишь, зачем же их практикуют? Ответ один: в некоторых
мирах секс сделался спортивным зрелищем, чем-то вроде  танца  в  невесомости
или акробатических номеров. Но я хочу остаться любителем, не профессионалом.
Шандра удивленно моргнула.
   -  Любовь,  превращенная  в  спорт?  В  публичное  зрелище?  Разве  такое
возможно?
   - Не любовь, принцесса, а секс. Любовь - гораздо более сложное чувство, и
в нашу эпоху его не смешивают с эротикой. Как я говорил, секс - составляющая
любви,  но  он  существует  и  сам  по  себе,  точно  так  же,  как  функция
деторождения, не связанная физиологически с половым актом. Наши предки знали
только один, естественный способ  воспроизводства  потомства,  а  у  нас  их
несколько,  и  породила  их   технология,   а   не   любовь.   Клонирование,
искусственное осеменение, слияние гамет  в  пробирке,  доращивание  плода  в
инкубаторе? Все это, как зрелищный  секс,  не  имеет  никакого  отношения  к
любви!
   - Кажется, я понимаю. - Шандра кивнула, и ее пушистые  волосы  защекотали
мне грудь. - Любовь - это таинство, дорогой? Приязнь,  сочувствие,  интерес,
доля эротики и, как ты выразился, разумной инициативы? Все это -  любовь!  А
еще?
   Я замер, предчувствуя, что она скажет. Она  обладала  острым  умом,  и  -
клянусь всеми Черными Дырами! - ей был уже  ясен  способ,  как  обойти  моих
прежних жен, как восторжествовать над ними, как доказать мне свою  безмерную
преданность и любовь. Способ, древний, как мир? Губы Шандры шевельнулись.
   - А еще любовь - это дети. Наше продолжение, Грэм! Незачатые в  пробирке,
не выращенные в инкубаторе, а настоящие дети! Ты меня понимаешь, дорогой?  Я
вздохнул и поцеловал ее в висок. Думаю, она восприняла это как обещание.

ГЛАВА 17

   На том ревизия моего прошлого не завершилась. Кроме Жанны и  Дафни,  были
еще пылкая Ильза с Камелота, нежная, тихая Тея с Виолы Сидеры,  транторианки
Нина и Джессика, Айша и Деви Са-ньян. Наконец  наступила  очередь  Йоко.  Мы
были уже  на  границах  системы  Соляриса,  и  это  позволило  мне  оттянуть
неприятный рассказ. С  гораздо  большим  удовольствием  я  говорил  о  мире,
ожидавшем меня и Шандру, о его диковинах и чудесах, о его истории, обычаях и
нравах? Не то чтоб я стеснялся рассказать о Йоко или стыдился  произошедшего
с ней, но любой из нас подсознательно откладывает тяжкие объяснения,  прячет
давнюю боль в самый прочный ларец памяти, запирает его покрепче и  задвигает
в самый темный угол. Это всего  лишь  психологическая  самооборона,  которой
владеет каждый человек, и здесь я не был исключением.
   Итак, Солярис?
   Жил в медиевальную эпоху один выдумщик и фантазер,  и  представилась  ему
как-то такая картинка: всепланетный  океан,  плывущий  в  космической  тьме,
чудовищный сгусток  протоплазмы,  обернутый  вокруг  твердого  ядра,  ровная
бескрайняя поверхность темных вод - ни континента, ни острова, ни  рифа,  ни
скалы? Таким возникнет перед вами воображаемый  Солярис  пана  Станислава  -
если вы, разумеется, помните, кем был пан Станислав и что он  написал.  Могу
лишь добавить, что океан на его Планете фантомов и миражей оказался мыслящим
- не  как  человек,  но  каким-то  иным  таинственным  способом,  совершенно
непостижимым для скудного человеческого ума. Представляете, мыслящий  океан!
Да, пан Станислав  был  великим  фантазером,  и  Солярис  -  лучшая  из  его
придумок! Временами я перечитываю  этот  роман  и  размышляю  над  ним.  Мне
все-таки кажется, что  пан  Станислав  не  верил  в  существование  разумных
океанов; он лишь хотел предупредить нас, что в  космосе  мы  встретим  много
чудесного, но не все чудеса тут же падут перед нами на колени.
   Не помню, кто из спейстрейдеров  открыл  планету,  к  которой  мы  сейчас
приближались, но уверен, что он относился с  почтением  к  пану  Станиславу.
Иначе зачем называть этот  мир  Солярисом?  Конечно,  тут  был  всепланетный
океан, но из нормальной солоноватой воды, и хоть материков не имелось,  зато
существовали острова - в  количестве  нескольких  сотен,  жалкие  вкрапления
тверди среди  необъятных  водных  пространств.  Они  были  голыми  и  такими
крохотными, что сливались с темной водой, и  чудилось,  что,  кроме  океана,
здесь нет ничего - только сизо-серые волны, блеклые небеса да редкие  стайки
перистых облаков. Молчаливый, тихий, загадочный мир?  Быть  может,  этим  он
походил на Солярис?..
   Во всяком случае, его назвали именно так.
   При ближайшем рассмотрении каких-либо  тайн  и  загадок  на  Солярисе  не
обнаружилось. Здесь наступил силурийский период, а это такая эпоха, когда  в
океане можно найти лишь планктон, червей, моллюсков да пращуров  современных
рыб, а на суше нет ровным счетом ничего - если не обращать внимания на мхи и
папоротники. Тем не менее Солярис  стал  лакомым  кусочком  для  колонистов.
Причин к тому было много. Во-первых, хороший климат, нормальное тяготение  и
отсутствие вредоносной фауны; во-вторых, богатые залежи металлов на  шельфах
и избыток солнечного тепла (что решало энерсетичес-кую проблему - ведь нефть
и каменный уголь могли  появиться  здесь  только  через  полмиллиарда  лет);
в-третьих,  гигантские  зоны  на  морском  дне,   покрытые   водорослями   -
примитивными, но вполне подходящими для производства удобрений, углеводов  и
белков. Что же касается суши, то она как-никак  составляла  тридцатую  часть
планетарной поверхности, а это не такая уж скромная  величина  -  пятнадцать
миллионов квадратных километров, две земных Австралии.
   В  конце  концов  Солярис  был  колонизирован  переселенцами  с   Авроры,
привычными  к  виду  бескрайних  морских  пространств.  За  два  последующих
тысячелетия  они  устроились  тут  с  завидным  комфортом:  все   архипелаги
экваториальной и субтропической зон были засажены лесами  (сплошь  пальмовые
рощи, ливанский кедр, дуб, секвойи и  магнолии),  сырье  из  шельфовых  шахт
потекло рекой, на мелководье встали города, средоточие роскоши и  соблазнов,
а океанские фермы обогатились живностью, доставленной со всяких экзотических
планет. Так что теперь Солярис вполне созрел  для  взаимовыгодной  торговли.
Главными ее  предметами  считались  морские  пряности,  парфюмерия,  жемчуг,
деликатесы из рыбы и моллюсков, целебная соль  и  ароматические  эссенции  -
словом, все, чем богаты силурийские моря.
   При всем том жизнь  переселенцев  была  довольно  тихой  -  так  сказать,
полинезийский  стиль  в  сочетании  с  благами  цивилизации.  Они  даже   не
удосужились избрать центральное правительство, и каждым  архипелагом  (а  их
было  добрых  три  десятка)  управляли  свои  персональные  советы,  сенаты,
конгрессы или директории. Что;же  касается  океана,  то  он  считался  общей
собственностью и, будучи неразумным, не имел против того никаких возражений.
Мне остается добавить, что соляриты - морской народ; они стройны,  невысоки,
изящны и плавают с легкостью и грацией дельфинов. Часть из  них  подверглась
добровольной генетической корректировке, вырастив жабры  и  перепонки  между
пальцами, но эта метаморфоза обратима: переселяясь в  город  с  ферм  или  с
подводных шахт, они  могут  вернуться  к  Прежнему  облику.  Но  и  в  своем
гидроидном обличье они остаются людьми - плавательные перепонки  не  слишком
режут взгляд, а жабры - всего лишь пара отверстий под лопатками.
   Такая возможность приспособления к океанической среде очаровала Шандру, и
вопросы посыпались градом. Ей  хотелось  узнать  абсолютно  все:  как  живут
соляриты-гидроиды, как общаются под водой, что  едят  и  чем  запивают?  Как
выглядят их жилища? Есть ли у них  свои  города,  транспорт,  книги,  связь,
искусство? Как они любят? В постели или средь бурных волн? И,  наконец,  что
они носят? Скафандры, плавки, чешую или тот самый наряд, который Адам и  Ева
предпочитали до грехопадения?
   Увы, я не мог насытить ее любопытства. Я был на Солярисе не раз, но почти
не общался с гидроидами; в местной иерархии они относятся к низшему  классу,
они - фермеры и пастухи, шахтеры и китобои, сборщики  жемчуга  и  рабочие  с
подводных фабрик. Я твердо знал лишь одно: мои товары - не для  этих  людей.
Не потому, что они гидроиды, а по иным  причинам,  скорей  социального,  чем
генетического порядка. И это со всей определенностью доказывало, что  тихий,
мирный Солярис тоже не был раем. Во всяком случае, тем Раем, который я  ищу.
Глаза Шандры мечтательно затуманились.
   - Должно быть, там очень красиво? - прошептала она. - Безбрежный, залитый
солнцем океан и острова, покрытые зеленью? Душистый запах магнолий, пальмы с
огромными глянцевитыми  листьями  и  секвойи,  что  поднимаются  над  лесом,
подпирая облака? Я ведь не ошибаюсь, дорогой? Секвойи выше пальм, магнолий и
дубов?
   Подтвердив, что это правильно, я добавил:
   - Там есть и  другие  восхитительные  виды,  на  островах  вулканического
пояса.
   Они необитаемы, девственны и пустынны: темные скалы  над  серыми  водами,
бурый и сизый лишайник, стремительные водопады и неприступные  вершины,  над
которыми вечно курится дымок? Грозная красота! Такого ты еще не  видела.  Ты
будешь делать снимки, а я встану рядом, обниму тебя и  почувствую,  как  под
моей рукой бьется твое сердце?
   - Ты будешь вознагражден! - Шандра с корол„вским величием кивнула головой
и принялась расстегивать комбинезон. - Прямо сейчас! Я не возражал.
   Мы миновали  пояс  астероидов,  проплыв  над  россыпями  черных,  алых  и
серебристых глыб; они мерцали и переливались, выхваченные  на  мгновенье  из
космической тьмы яростным пламенем, бушевавшим за кормой ?Цирцеи?.  Там  был
наш условный юг; там плавился лед и превращался в  воду,  затем  -  в  струю
ионизированного  газа,  раскаленного  до  звездных  температур;   там   дюзы
беззвучно раскрывали свои огнедышащие жерла, извергая потоки  огня;  там,  в
жаркой и страшной преисподней,  метались  демоны,  рычали,  бунтовали  -  и,
укрощенные магнитными полями, летели в холод и мрак  беспредельной  пустоты.
Пятьсот пятьдесят метров отделяли нас от этого ада, ничтожное расстояние  по
меркам космоса, но для нас оно равнялось дистанции между жизнью  и  смертью,
между понятиями ?быть? и ?не  быть.  Впрочем,  о  смерти  я  не  думал;  моя
?Цирцея? была надежным кораблем. Я размышлял о Йоко и других своих женщинах.
Это была своеобразная ревизия, мотивом к коей послужили  вопросы  Шандры.  Я
выяснил - не без удивления и грусти, - что плохо помню многих своих жен;  их
внешность,  их  привычки,  голоса,  манера  двигаться  и  говорить  как   бы
подернулись туманом, гасившим все - черты лицы, фигуру, запахи и звуки. С не
меньшим удивлением я понял, что все  они,  такие  разные  по  виду  и  своей
конституции, принадлежали к  двум  основным  группам,  будто  я  сознательно
избегал  всех  других  женщин,  считая  их  неподходящими   для   себя   или
недостойными ступить на борт моей ?Цирцеи?. К первой относились авантюристки
- может быть, не в полном смысле этого слова, но все же девушки, не лишенные
огонька.
   Каждая  из   них   преследовала   свою   цель,   диктуемую   честолюбием,
любопытством, врожденной непоседливостью или  страхом,  который  внушала  им
действительность; для них я был опорой и  защитой,  возлюбленным,  предметом
гордости, а в редких случаях - объектом для экспериментов.
   Совсем иными были те, кого я называю  неистовыми  матерями.  Эти  женщины
помешаны на детях; смысл их  жизни  заключается  в  том,  чтобы  вынашивать,
рожать, воспитывать и снова вынашивать и рожать. Мужчину  они  рассматривают
как  некий  полезный  механизм,  приспособленный  для  зачатия  и   создания
комфорта; впрочем, в  нашу  эпоху  они  обходятся  без  мужчин,  предпочитая
постели хирургическое  кресло.  Когда  население  возрастает  и  на  планете
вынуждены  ограничить  рождаемость,   они   оказываются   в   первых   рядах
недовольных; им не нужны лицензии и один  ребенок  в  столетие,  они  жаждут
рожать, рожать и рожать! Желательно ежегодно. Подобные дамы, если их  вес  в
обществе высок, инициируют строительство колонистского корабля с последующей
эмиграцией; они в своем роде героини, пионеры  дальних  дорог  и  покорители
Галактики, сеющие тут и там наше человеческое семя. Но  эмиграция  -  долгое
дело, связанное с большими затратами и созданием коллектива в десятки, а  то
и в сотни тысяч людей; так что, если неистовой матери подвернется  торговец,
способный доставить ее на Окраину, она лезет из кожи  вон,  чтоб  угодить  к
нему в постель. Такой, кстати,  была  Нина  с  Трантора.  Как  потенциальный
супруг я ее не слишком интересовал - ввиду своего бесплодия и  невозможности
заселить ?Цирцею? ордами младенцев; однако она заключила со мной контракт  и
даже попыталась протащить в нашу спальню пару-другую своих подружек.
   Надо отметить, что это не такой  уж  редкий  случай  -  неистовые  матери
всегда солидарны, поскольку их объединяет и ведет  одно  и  то  же  желание.
Некоторые из спейстрейдеров бессовестно эксплуатируют их, набивая в  корабль
целый  гарем,  который  должен  ублажать  владыку-капитана,  пока   тот   не
расстанется со своими одалисками в каком-нибудь  подходящем  мире.  Все  они
идут на это добровольно и  -  поразительный  факт!  -  еще  проливают  слезы
благодарности, очутившись там, где можно плодиться и размножаться без помех.
Я думаю, что человек завоюет Галактику не потому, что он  умен,  жесток  или
упорен,  а   в   силу   неукротимого   инстинкта   размножения,свойственного
определенным представительницам нашей расы.  Дай  им  шанс,  и  все  светила
погаснут, задохнувшись под грудами мокрых подгузников.
   Из двух описанных  выше  категорий  я  твердо  предпочитаю  авантюристок.
Во-первых, они не рассматривают меня как транспортное средство, а во-вторых,
проигрывая матерям в душевной силе, авантюристки берут реванш  в  ином:  они
веселей  и  добрей,  с  ними  приятней  общаться,  и  их  разговоры  не  так
однообразны и скучны (не считая Дафни,  которая  на  свой  манер  тоже  была
авантюристкой). Кроме того, в неистовых  матерях  есть  что-то  примитивное,
маниакальное; когда дорога близится к концу, физиономии  их  суровеют,  а  в
глазах вспыхивает фанатичный блеск. Они начинают изнурять себя  гимнастикой,
однако прибавляют в весе; их аппетит (в том числе  -  сексуальный)  внезапно
возрастает, и они все чаще любопытствуют, не собираюсь ли  я  избавиться  от
стерильности. Бесполезно напоминать им,  к  чему  приводит  беременность  на
космическом корабле - голос  здравого  смысла  негромок,  тогда  как  сирена
инстинктов вопит во всю мочь. Шандра была не  такой.  Разумеется,  и  с  ней
перешептывались инстинкты, однако рассудка она н