дной  относится  ?Цирцея?  (которой  я  доверяю
вполне), к другой - все остальные. А  во-вторых?  Во-вторых,  вспомните  про
Айзека Азимова (был такой древний  писатель)  и  его  законы  робототехники.
Робот не может причинить вреда человеку? Робот должен подчиняться  человеку?
Это звучит очень благородно и впечатляюще, но  реальность  оказалась  совсем
иной! Наши роботы не одарены интеллектом и подчиняются не человеку вообще, а
лишь своему  хозяину,  и  делают  это  с  безразличием  запрограммированного
станка. Если им велено, они могут шить нарядные туалеты и взбивать  подушки,
а  могут  пытать  и  убивать?  Вспомните  моего  благочестивого   пассажира,
лишившегося вместе с бластером конечности! А ведь если  бы  я  приказал,  он
расстался бы с головой! Вот по какой причине я  осторожен  с  роботами.  Что
касается  моих   собственных   гвардейцев,   я   знаю,   что   несу   полную
ответственность за них и за все, что им  случится  сотворить.  Я  осторожен,
очень осторожен?
   Итак, наше путешествие продолжалось. Временами мы ели и спали на корабле,
временами  останавливались  в  отелях,  попадая  под  прицел  голопроекторов
репортерской  братии.  Всякие  комментаторы,   репортеры,   обозреватели   и
журналисты, с моей точки зрения, - зло, но зло, необходимое в цивилизованном
мире, порожденное человеческим любопытством. Есть  ли  иные  способы  к  его
удовлетворению? Не знаю, не знаю? Но уверен в том, что в Раю нет репортеров.
   Обычно мне удавалось справляться с ними, намекнув, что мы с  Киллашандрой
находимся в  свадебном  путешествии  и  не  расположены  давать  интервью  и
позировать перед голокамерами. Это был наилучший  способ  отбить  их  атаки;
если к чему на Барсуме и относятся с пониманием, так это к любовной страсти,
владеющей молодоженами. А страсть, как известно, требует уединения.
   Я нарушил  это  правило  только  один  раз,  устроив  деловой  завтрак  с
представителем крупной местной фирмы ?Инезилья? - да и то лишь  потому,  что
на встрече  настаивал  мой  рекламный  агент.  Сферой  интересов  ?Инезильи?
являлась мода - во всем ее  пугающем  многообразии:  от  одежды,  украшений,
дизайна жилищ до необычных животных  и  антикварных  редкостей.  Я  надеялся
сбыть им свои серебряные панджебские статуэтки.
   Завтрак состоялся в роскошнейшем отеле города Зоданда, такого же пышного,
огромного и яркого, как всепланетная столица Гатол. За первой переменой блюд
мы договорились, что ?Инезилья? поучаствует в предстоящем шоу; за  второй  я
сторговал  двух  черных  единорогов,  а  за  третьей  -   небольшую   партию
кристаллошелка, изумительной тритонской ткани, которую умели делать также  и
на Барсуме. Я не слишком нуждался в единорогах и  кристаллошелке,  но,  если
хочешь что-то продать,  нужно  что-то  и  купить,  не  так  ли?  К  тому  же
кристаллошелк мог пригодиться Шандре; платья  из  этой  материи  носят  лишь
настоящие леди - а также настоящие манекенщицы.
   Мы покончили  с  единорогами  и  мануфактурой,  раскурили  сигары,  и  за
десертом наш сотрапезник стал рассуждать об искусстве. Тут беседа покатилась
сама  собой,  по  проторенной  дорожке,  прямо  к  нижним  конечностям  моих
панджебских  статуэток.  Я   продемонстрировал   их   голограммы   во   всех
соблазнительных ракурсах и аспектах,  но  представитель  ?Инезильи?  остался
холоден как лед. Допив кофе, он нехотя промямлил:
   - Неплохие композиции, капитан Френч, весьма неплохие для Панджеба?
   Думаю, их мастера знакомы с предметом  не  только  теоретически.  Однако?
Это  ?однако?  повисло  в  воздухе,  испортив  вкус  моей  сигары.   Обождав
минуту-другую, я принялся толковать о  моральном  рецидиве  на  Панджебе,  о
пуританских нравах и их губительном влиянии на искусство. В  общем  и  целом
смысл моих речей сводился к тому, что предлагаемые  статуэки  -  не  меньшее
сокровище, чем полотна Рафаэля и творения Микеланджело. Не уверен, слышал ли
мой собеседник эти великие имена; во всяком случае, они его не убедили.
   - Хмм? да? - многозначительно промычал он. - Как долговременное помещение
капитала эти изваяния представляют некий интерес? Жаль, что они такие?  хмм?
тяжеловесные!
   И он назвал цену раз в двадцать меньше заплаченной мной. При таком старте
торговаться не имело смысла, и мы, покончив  с  десертом,  мирно  разошлись,
каждый в свою сторону.
   Когда мы покинули ресторан, Шандра спросила:
   - Грэм, этот тип из ?Инезильи?? Что он подразумевал под тяжеловесностью?
   Я улыбнулся:
   - Это слово барсумийцы очень любят  употреблять  по  отношению  к  другим
человеческим расам. Оно означает  тучность,  прирожденную  полноту?  скажем,
некоторый излишек плоти.
   - Ты уверен? Упомянув об этом, он перевел взгляд на меня. С чего бы?
   Ее рот обиженно приоткрылся, и я решил, что вычеркну ?Инезилью? из списка
своих гостей - что бы там ни толковали мне агенты.
   -  Видишь  ли,  девочка,  это  называется  антропоцентризмом.  Барсумийцы
считают, что они - центр Мироздания, что внешность их  совершенна,  что  все
остальные люди, которым не повезло жить на  Барсуме,  что-то  среднее  между
бегемотом и беременной свиньей. Не обижайся на них, это всего лишь  невинное
тщеславие, пока речь идет о критериях красоты.  Вот  если  такую  же  узость
взглядов проявят в моральных вопросах, в том, что  касается  нравственности,
идеологии и вопросов веры, это по-настоящему страшно!
   Шандра печально кивнула:
   - Страшно, Грэм! Это? это Мерфи!
   В тот  день  она  была  задумчива  и  не  пыталась  забавляться  с  нашим
хитроумным гидом.
   Через пару дней мы возвратились в столицу, а затем  -  на  свой  корабль,
трудолюбиво  кружившийся  вокруг  Барсума.  Вскоре  к   нам   присоединилась
Кас-сильда - очень энергичная, очень деловая, с группой роботов-костюмеров и
объемистым багажом. От ее сундуков за милю несло косметикой.
   Шандра ей понравилась. Во  всяком  случае,  именно  так  я  интерпретирую
реплику: ?Что-то в тебе есть, крошка!?  -  и  медленный  таинственный  взмах
длинных ресниц. Затем наша гостья оккупировала главный салон и  привела  там
все в движение. Роботы вытягивались перед ней в струнку (как ее собственные,
так и мои), помост грохотал и гудел от цоканья каблучков,  по  всему  жилому
модулю  тянуло  сладким  парфюмерным  запахом,  и  неизменное   ?массаракш!?
перемежалось  другими  словами,  более  древними  и  оттого,  должно   быть,
понятными динозавру вроде меня. Я изумлялся энергии этой  субтильной  особы:
за пару часов она перемерила  все  платья,  забраковала  десяток  из  них  и
прогулялась по банкам памяти ?Цирцеи? в надежде  найти  что-нибудь  древнее,
позабытое, но подходящее для Барсума. Не  знаю,  была  ли  она  звездой  или
черной дырой, но уж специалистом она являлась классным! Установив этот  факт
и отметив, что Шандра тоже благоволит к своей наставнице, я успокоился.
   Мне пришлось вернуться в Гатол, на презентацию голофильмов и литературных
произведений, устроенную Эстебаном дим Рио.  Это  было  важное  мероприятие,
сулившее мне солидный доход, если удастся  продать  хотя  бы  десятую  часть
записей из банка  ?Цирцеи?.  Теперь,  когда  моя  авантюра  с  панд-жебскими
статуэтками рухнула, я возлагал большие надежды  на  рынок  зрелищ,  книжной
продукции и особенно спортивных состязаний,  столь  популярных  на  Барсуме.
Зрелища - ходовой товар в любом из высокоразвитых миров, а вот  технологиями
тут не поторгуешь - есть свои, а чего нет, то дешевле и легче придумать, чем
покупать у спейстрейдера. Бывают, конечно, исключения -  скажем,  дубликатор
массы, с которым  возились  Шард  с  ?Красотки?  и  Джонс  с  ?Асгарда?;  но
дубликатор на Барсуме уже был, а транайская  машинка  для  выжигания  мозгов
здесь, к счастью, не требовалась.
   Мои записи не вызвали ажиотажа, но в целом презентация состоялась; как  я
и надеялся, десять  процентов  скупили  на  корню  (спорт,  балет,  эротика,
нейроклипы и шлягеры), а кой-какая поэзия и проза  отправились  в  столичный
университет,   к   литераторам-экспертам,   которым    полагалось    выявить
непреходящую ценность  этих  творений  для  барсумийских  библиотек.  Я  мог
рассчитывать, что  продам  права  на  половину  литературных  записей,  если
критики будут не слишком суровы. Вернувшись на ?Цирцею?,  я  обнаружил,  что
милые дамы пребывают в согласии и  добром  расположении  духа,  что  занятия
двигаются  полным  ходом,?  а  роботы  трудятся  не  покладая   конечностей.
Кас-сильда, разыскав с полсотни древних туалетов,  велела  воссоздать  их  в
шелке, бархате и парче, и кое-что  явилось  настоящим  открытием.  Я  был  в
восторге, хотя  бальные  платья  времен  величия  Тритона  могли  показаться
нескромными даже для барсумийцев. Они слишком открытые и полностью  обнажают
грудь, а также другие интимные части тела, но весь фокус в том, что их нужно
клеить из кристаллошелка. Его благородное сияние  скрывает  то,  что  должно
быть  скрыто,  окутывая  плечи  и  бедра  радужной  мерцающей  дымкой.   Да,
кристаллошелк - это нечто восхитительное! Вид его прекрасен, цена  стабильна
(и огромна!), и лишь в немногих мирах  умеют  творить  подобное  волшебство.
Пришлось мне снова обратиться  в  ?Инезилыо?  с  дополнительным  заказом.  К
счастью, я не сторонник торопливости в делах и еще не  отменил  приглашения;
прикинув же возможные выгоды, решил  не  отменять  его  вовсе.  Надеюсь,  их
представитель не хотел обидеть Шандру, а допущенную  им  небрежность  я  мог
компенсировать ей туалетами из кристаллошелка.
   Наступил день, когда катер доставил орду гостей с Барсума, и  мой  тихий,
мирный,  спокойный  корабль   превратился   в   подобие   Колизея   накануне
гладиаторских боев. Рубку, спальню, кладовые и медотсек я  предусмотрительно
запер, но в остальных помещениях (кроме, пожалуй, карцера) кружились пестрые
людские водовороты, сверкали яркие огни, развевались одежды и темные локоны,
блестели глаза, и на оливково-смуглой коже рассыпались искры  самоцветов.  В
кают-компании (там был оборудован бар) закусывали и пили;  в  гимнастическом
зале, украшенном цветочными гирляндами из моих оранжерей, пили, закусывали и
сплетничали; во всех остальных местах, не считая  салона,  творилось  то  же
самое.  Двери  в  салон  были  пока  закрыты  -  в   ожидании   предстоящего
священнодействия. Вероятно, оно являлось  событием  всепланетного  масштаба,
так как кроме деловых кругов и журналистов пожаловали политики - от правящей
хунты, а также от хунт Свирепых Ягуаров, Серого Кондора, Анаконды и Оцелота.
Пили много, но все вели себя на удивление прилично, не исключая  репортеров,
- наверно, потому, что у карцера дежурил наряд роботов с лучеметами.
   Наконец огромные двери салона распахнулись,  и  публика,  истомившаяся  в
ожидании, валом хлынула  внутрь.  Должен  заметить,  что  все  спейстрейдеры
стремятся сохранить порядок на таких мероприятиях, а я  -  еще  больше,  чем
остальные. У  меня  имеется  свой  способ  проведения  аукционов,  абсолютно
объективный и не позволяющий участникам  сунуть  нос  в  чужие  дела.  Итак,
первым  делом  зрители  занимают  места  в  бельэтажа,  а   непосредственные
участники - в партере, подальше друг  от  друга.  Каждому  из  них  выдается
миниатюрный терминал, связанный  с  компьютером  ?Цирцеи?,  и  каждый  может
отстучать на нем предлагаемую  цену.  Высшая  ставка  загорается  на  табло;
желающие прибавить делают это скрытно, так как их кресла  скорей  похожи  на
кабины, не позволяющие разглядеть ни движений руки, ни выражения лица. Затем
трижды падает молоток. Все! Продано!
   Есть в этом деле маленький секрет - мой собственный терминал, на  котором
высвечивается максимальная цена и  с  которого  я  могу  ее  повысить,  если
недоволен наилучшим предложением. Это значит, что ни одна  модель  не  уйдет
задешево - в крайнем случае она остается у меня; ведь  только  мне  известны
номера терминалов и фамилии победителей. Уверяю вас, что при  такой  системе
никто не знает, какое платье кому досталось и сколько  из  них  выкупил  сам
жадный  Старина   Френчи.   Демонстрация   проводится   неторопливо,   чтобы
манекенщица  успела  переодеться.  В  паузах  я  развлекаю  публику  всякими
шуточками,  роботы  разносят  прохладительное  и  горячительное,   а   гости
обмениваются впечатлениями. Смысл длительного показа - двоякий; во-первых, я
могу нанять только одну манекенщицу (зато самую лучшую, вроде Кассильды),  а
во-вторых, оценить реакцию покупателей. Стоит ли добавлять,  что  со  своего
места я вижу всех, а также их имена и предложения на своем терминале?
   Мы начали в обычном неспешном ритме. Кассильда была выше всяких похвал  -
безусловно, звезда, а не черная дыра: макияж великолепен,  жесты  отточенны,
движения плавны, ткань струится с покатых плеч, глаза сияют, волосы  вьются.
Зрители хлопали в восторге, покупатели трудились над  терминалами,  ?Цирцея?
подсчитывала прибыль, роботы метались с подносами туда-сюда, а мы с  Шандрой
развлекали гостей.
   Как я уже упоминал, моя прекрасная леди не демонстрировала платья, однако
являлась полноправной участницей шоу. То был ее первый выход в свет, и я  не
поскупился на закуски и напитки,  дабы  обставить  его  надлежащим  образом.
Пусть привередливым барсумийцам Шандра  казалась  ?тяжеловесной?,  пусть  ее
рыжеватые локоны и  изумрудные  глаза  являли  для  них  непривычную  гамму,
пусть!.. Но  здесь,  на  борту  ?Цирцеи?,  она  была  хозяйкой  -  госпожой,
владычицей, повелительницей! Королевой, черт побери! И ее король  (вернее  -
престарелый принц) желал подчеркнуть ее власть.
   Я выбрал для Шандры изысканное черное  платье,  расшитое  золотом;  в  ее
волосах, отросших к тому времени до плеч, сияла изумрудная  корона  о  шести
зубцах; ее обнаженные руки были  унизаны  браслетами,  в  ее  ушах  сверкали
серьги, подобранные в тон диадеме; ее стройную талию  перехватывал  пояс,  и
угольно-черная ткань спадала до щиколоток плавными мягкими волнами; ее грудь
была полунагой и прикрытой изящнейшими кружевами, переплетением темных, алых
и золотых  нитей,  подобных  взрыву  сверхновой.  Как  она  была  прекрасна!
Барсумийцы, по большей части - мужчины, не сводили с нее  восхищенных  глаз.
Тяжеловесная или нет, она была женщиной, восхитительной женщиной,  достойной
поклонения!  Держалась  она  превосходно.  Темы  ее  бесед  с  гостями  были
ограничены пейзажами Барсума, действием, творившимся на  помосте,  да  двумя
десятками книг, которые она успела прочесть, но все это Шандра выкладывала с
той  обворожительной  улыбкой,  что  придает  любым  словам  женщины   некий
загадочный смысл, намек на тайну. При всей своей невинности она подхватила у
Кассильды пару  крепких  выражений,  но  в  ее  устах  они  казались  вполне
уместными - словно  королева  снисходит  до  жаргона  подданных.  Во  всяком
случае, брови барсумийцев не поднимались  слишком  высоко,  а  их  оливковые
физиономии  сияли,  будто  натертые  маслом.  Наконец  я  заметил,  как  наш
привередливый друг, агент ?Инезильи?, кудахчет и распускает хвост перед моей
супругой, и восторжествовал. Это была победа!
   То же самое относилось к аукциону. Мы завершили его, и я  начал  обходить
участников, передавая им сертификаты - вместе  со  своими  поздравлениями  и
чарующими улыбками Шандры. Только одна вещь осталась непроданной, цены  были
вполне приличные, и я уже подсчитал, что  наше  путешествие  в  мир  Барсума
полностью окупилось. У меня  мелькнула  мысль,  что  теперь  стоит  заняться
экспортом - приобрести  большую  партию  кристаллошелка,  записи  спортивных
состязаний, два-три патента на технические новшества и - чем черт не  шутит!
- дюжину черных единорогов. Вместе с моими шабнами и птерогекконами  они  бы
составили целый передвижной зверинец.
   Вечером я отметил  очередную  улыбку  Фортуны  в  скромном,  но  приятном
обществе, вместе с Кассильдой и Шандрой, а наутро спустился  в  Гатол,  дабы
заняться экспортными операциями. В течение следующей недели  я  редко  видел
обеих своих дам, хотя к ужину неизменно возвращался на ?Цирцею?.  Они  почти
не покидали  салона,  но,  вслушиваясь  в  переменчивый  рокот  центробежных
двигателей, я догадывался, что Кассильда Долорес  дим  Каракоса  натаскивает
мою супругу в полном диапазоне гравитационных сил, в котором люди еще думают
о тряпках и нарядах. Это составляло от двух сотых до одной  и  трех  десятых
?же?, так что я мог надеяться, что после подобной полировки Шандра не ударит
в грязь лицом ни в  городах  сакабонов,  ни  в  тяжелом  мире  Сан-Брендана.
Коридор и гимнастический зал были все  еще  пропитаны  густыми  парфюмерными
ароматами, помост звенел от  перепляса  каблучков,  а  роботы  носились  как
оглашенные, таская грудами одежду и  белье,  ларцы  с  косметикой  и  тяжкие
подносы с  закусками  и  бутылками.  Вероятно,  превращение  моей  Шандры  в
профессиональную манекенщицу сопровождалось особым голодом и жаждой.
   Дня через три-четыре я забеспокоился и, отужинав, потребовал отчет об  их
успехах. Моя супруга с готовностью принялась докладывать, но Кассильда  живо
стреножила ее.
   - Он - мужчина! - Темные глаза окатили меня таким  презрением,  словно  я
был самцом макаки, посягнувшим на райскую птичку. - Он мужчина и  не  должен
лезть в женские секреты, моя дорогая. Запомни это получше,  если  не  хочешь
его потерять! А ты, Грэм,  -  тут  она  повернулась  в  мою  сторону,  -  ты
занимайся своим делом.
   Массаракш!    Почему    бы    тебе    не    позавтракать    со     своими
разгильдяями-агентами? Почему  бы  не  напиться?  Почему  бы  не  сходить  в
приличное заведение, в какой-нибудь клуб или университет? Может, купишь  там
пару умников для своего зоопарка!
   Вот  так  меня  выпроводили  с  собственного  корабля  -  при  молчаливом
попустительстве  моей  же  собственной  супруги.  Будь  я  моложе,   я   мог
возмутиться, но мудрость прожитых лет подсказывает мне: там, где сошлись две
женщины, всегда присутствует дьявол. И лучше с ним не спорить!
   Я спустился вниз, но своих агентов решил не тревожить - я не люблю стоять
у них над душой.  Пресс-атташе  Эстебан  готовил  мою  очередную  встречу  с
репортерами, второй парень дожимал университетских литераторов, и, чтобы  им
не мешать, я отправился  на  экскурсию  по  салонам  мод,  скупая  все,  что
представляло хоть малейшую ценность. Нагрузившись информационными дисками, я
заглянул к поставщикам мануфактуры и выбрал несколько отрезов  -  памятуя  о
том, что одежды любого мира лучше выглядят в местных  тканях.  Завершив  эти
хлопоты, я пообедал в роскошном ресторане ?Буэнос-Лимас?;  впрочем,  там  не
было ничего, что не сумели бы приготовить кибернетические повара ?Цирцеи?.
   Спать я отправился в свой одинокий пентхауз с позолоченными  ванными,  но
спалось мне плохо; снились глупые сны, будто Кассильда умыкнула мой  корабль
и, совершив прыжок в поле Ремсдена, кружит над Мерфи -  с  гнусной  задумкой
продать Шандру в рабство  непорочным  сестрицам.  Глупость,  конечно,  но  я
пробудился в холодной испарине в самый темный  из  ночных  часов  и  тут  же
послал запрос на ?Цирцею?. Она откликнулась и сообщила, что на борту  все  в
порядке,  что  госпожа  и  гостья  спят  и,  согласно  показаниям  датчиков,
вмонтированных в их постели, находятся в добром здравии.  ?Мне  бы  так??  -
пробурчал я сквозь зубы, на что ?Цирцея? дала  совет  принять  слабительное.
Юмор всегда являлся ее слабым местом, и, поразмыслив, я решил,  что  она  не
шутит, а пытается сорвать на мне злость. Что ж, у нее были к  тому  причины:
попробуйте сохранить покой, когда вами командует пара женщин!
   Рекомендация насчет слабительного меня не  соблазнила;  я  пошарил  среди
записей, отыскал нейроклип с нежными мелодиями Лайонеса, сунул его в щель за
подушкой и отключился.
   Два следующих дня я посвятил местному зоопарку. Среди гидропонных отсеков
и оранжерей ?Цирцеи? есть два особых помещения, гибернатор и  зверинец,  где