одрогнулся.
   - Скажу, что не мешает подумать об Этере и не губить ее-репутацию.  Мы-то
улетим, а девочка останется. И что с ней будет? Шандра кивнула.
   - Ты прав, как всегда, дорогой. Для  нее  наше  шоу  -  прекрасный  шанс,
возможность прославиться и сделать карьеру. Еще бы! Выступить на помосте  на
звездном корабле,  продемонстрировать  инопланетные  модели,  показать  себя
избранной публике? Да еще с самим капитаном Френчем в  роли  ведущего?  Нет,
никаких  раздеваний!  Никаких  откровенных  нарядов!  Все  будет   чинно   и
благопристойно, а публику мы подогреем не туалетами, а спиртным. Это ведь не
запрещается? Они, кажется, пьют, дорогой?
   - Да. Рюмку сухого мартини за  ужином.  Шандра  развеселилась,  и  я  был
чрезвычайно рад, что чувство юмора возвращается к ней. Она не  вспоминала  о
наших беседах во время полета к Пойтек-су,  не  говорила  о  детях  и  даже,
казалось, не строила планов  на  этот  счет.  Всю  ее  поглотила  подготовка
аукциона; она совещалась с Этере, выбирала модели и  ткани,  давала  задания
роботам в пошивочной мастерской, просматривала образцы и  бесконечно  меняла
их, стараясь учесть местные  нравы  и  в  то  же  время  представить  что-то
изящное, невиданное, необычное. Это  было  нелегкой  проблемой;  цензура  на
Пой-тексе строга, и зрители, повосхищавшись нашими трудами, могли ничего  не
купить. Я имею в виду ничего подходящего для серийного воспроизводства.
   Доверив Шандре эту деликатную  операцию,  я  занялся  другими  делами.  Я
выгодно сбыл малаканд-рийский жемчуг и часть косметики с Соляриса, различные
кремы, притирания и помады, не имевшие резкого  запаха  и  без  возбуждающих
эффектов. В животных и растениях Пойтекс  не  нуждался,  во-первых,  в  силу
естественных причин (этот мир, во многом подобный Земле, обладал собственной
флорой и фауной, разнообразной и богатой), а во-вторых,  из-за  драконовских
законов, регулировавших импорт  живых  существ.  Как  выяснилось,  столетием
раньше здесь побывал Просперо с ?Трибулета? с целым зверинцем на  борту,  но
не сумел продать даже мухи. Это настораживало, и мне пришлось ознакомиться с
местным законодательством на сей счет. Я понял, что  завязну  в  бесконечных
согласованиях и попытках доказать, что мои шабны, единороги, птерогек-коны и
обезьянки  не  поражены  каким-нибудь  вредоносным   вирусом   и   абсолютно
безвредны. Такой вариант меня не устраивал, и я поставил крест  на  торговле
животными. Конечно, я мог бы сунуть взятку  санитарным  врачам  и  выправить
лицензию, но не рискнул пойти  на  это.  С  ?глазастыми?  ленсме-нами  шутки
плохи: если бы нас поймали, врачам грозило пожизненное заключение, а  мне  -
гигантский штраф. Так что я не стал соблазнять местных эскулапов, а  занялся
сортировкой своих культурных ценностей -  книг,  видеолент,  картин  и  тому
подобного, включая самые безобидные нейроклипы. Мне показалось,  что  записи
спортивных зрелищ с Барсума, а также дельфиньих гонок в Эмберли и ритуальных
панджебских танцев никого здесь не  шокируют;  я  велел  ?Цирцее?  подобрать
аналогичный  материал  и  переслать  его  моим  агентам.  С  художественными
го-лофильмами  ситуация  была  трудней,  так  как  на  Пой-тексе   запрещено
демонстрировать интимные сцены и обнаженную натуру. Наконец,  я  решил,  что
подойдет искусство Траная; идеология коммунистического  гуманизма,  царившая
там, начисто отрицала секс, эротику и тому подобные вещи.  Поколебавшись,  я
добавил  в  список  свои  мерфийские  приобретения:  ?Гамреста?  и  ораторию
?Поражение ереси?. Любопытно, как воспримут  ее  здесь?  Обитатели  Пойтекса
были  абсолютно  нерелигиозны,  но  у  них  имелась  скдонность   ко   всему
величественному,  монументальному,  особенно  в  музыке  и  архитектуре.  Их
города, застроенные домами из серых гранитных блоков, с лепниной, фризами  и
квадратными колоннами, напоминали скопища  мавзолеев;  и  для  состоятельных
граждан было позором жить в особняке, где меньше  дюжины  колонн.  С  учетом
этих обстоятельств я решил,  что  ?Поражение  ереси?  им  понравится,  и  не
ошибся: товар раскупали, словно горячие пирожки в  воскресный  день.  Равным
образом, как и ленты спортивных зрелищ, и  транайские  мелодрамы  по  двести
серий каждая; в них порицался порок, клеймился разврат,  и  герои  -  чистые
духом, как вымытый слон, - торжествовали в конце  концов  над  всеми  своими
врагами. Одна из этих эпопей, о  благородных  транайских  полицейских,  была
закуплена Службой Ленсменов; полагаю, в качестве учебного пособия.
   Остальные  шедевры  тоже  не  залежались,  и,  так   как   выручка   была
значительной,  я  решил,  что  могу  закупить  кое-какое  оборудование   для
?Цирцеи?. Пой-текс - высокоразвитый  мир;  он  славится  своими  роботами  и
астроинженерной  техникой,  вроде  спутников  связи,  космических   станций,
силовых  агрегатов  и  автоматических  комплексов  для  разработки  руд   на
астероидах. Станции и спутники  мне  были  не  нужны,  а  вот  парк  роботов
нуждался в пополнении. Все-таки нас теперь было двое, я и Шандра, а  значит,
у  ?Цирцеи?  прибавилось  хлопот.  Просмотрев  каталоги,  я  остановился  на
фирме ?Ю. С. Роботе энд Мекэникл Мен Корпорейшн?. Она являлась самым древним
предприятием на Пойтексе, ветвью легендарной земной компании ?Азимов, Келвин
и Кё?, с которой я был отлично знаком - ведь первых роботов ?Цирцеи?  (тогда
еще -  ?Покорителя  звезд?)  собирали  на  ее  заводах.  Это  было  неплохой
рекомендацией, и я, связавшись с местным отделением ?Ю. С. Роботе?,  заказал
трех горничных-андроидов (блондинку, брюнетку и  шатенку),  камердинера  для
Шандры и автоповара,  похожего  на  спрута  с  десятком  щупалец.  Еще  меня
интересовали   многофункциональные   космические    монтажники,    способные
произвести очистку дюз, полировку корпуса и сварочные работы. Я взял  двоих;
они стоили гораздо дороже  прислуги,  но  менеджер,  почувствовав  солидного
клиента,   сделал   мне   скидку.   Затем   он   попытался    всучить    мне
робота-телохранителя, какими пользовались ленсмены, но этот  оружейный  шкаф
на четырех ногах был мне не нужен. Зато мы договорились, что ?Ю. С.  Роботе?
поставит мне по спецзаказу дублирующие цепи для главного компьютера и партию
имитационных манипуляторов.  Я  знал,  что  вся  эта  машинерия  не  добавит
компьютеру  ума,  однако  надежность,   надежность!..   Впрочем,   и   счет,
выставленный мне, был вполне приемлемым.
   Все  мои  приобретения  были  доставлены  на  борт?  за  пару   дней   до
намечавшегося шоу, так что мы с Шандрой могли их испробовать и оценить.  Она
заказала ужин из блюд барсумийской кухни, с  белым  вином,  при  свечах,  на
полупрозрачном и хрупком фарфоре, который я вывез  из  Шангри-Ла.  Все  было
отлично; повар оказался на высоте, служанки-андрои-ды сервировали  стол,  не
раздавив ни  единого  блюдца,  а  камердинер  плавно  скользил  вокруг  нас,
подливая вино и наигрывая тихую мелодию.
   После третьего бокала Шандре взгрустнулось.
   - Такое пиршество, Грэм, было б приятней разделить  с  друзьями?  Но  где
они, наши друзья?
   Видно, ей вспомнились Кассильда или Фант, или девушки  из  монастыря,  ее
компаньонки по заключению. О них она мне никогда не говорила. Не потому  ли,
что терзалась ощущением вины? Ей повезло, ее подругам - нет?  Временами  мне
казалось,  что  я  должен  был  выкупить  их,  выкупить  всех  и  отвезти  в
какой-нибудь приличный мир, где нет ни монастырей, ни арконов. Но  эта  идея
была химерической - ведь я не мог осчастливить всех женщин  на  Мерфи,  всех
мужчин и всех детей. В конце концов, любая страна,  любая  планета  получает
таких владык, каких заслуживает!
   Но вернемся к нашей беседе.
   - Нам трудно заводить друзей,  -  промолвил  я.  -  Такова  уж  специфика
профессии! Тебе мнится, что ты рассталась с Кассильдой двадцать  два  месяца
назад, но для нее прошло семь десятилетий. А если мы полетим на Барсум, чтоб
повидать ее, пройдет еще семь. Вспомнит ли она нас?
   Шандра моргнула, будто осознав с внезапной пугающей  ясностью  огромность
разделяющих нас расстояний и времен.
   - Сто сорок лет? - прошептала она. - Больше, чем я прожила на свете?
   От Мерфи до Барсума двенадцать парсеков? потом  -  пять  до  Малаканд-ры,
восемь - до Соляриса и еще восемь - от Соля-риса до Пойтекса? Выходит, когда
мы покинули Со-лярис, Этере еще не родилась!  Она  могла  бы  быть  -  нашей
дочерью, Грэм?
   - Как и Файт, - заметил я, - если считать от Мерфи. Мы, спейстрейдеры,  и
обитатели планет живем в разных временах, дорогая. К тому же  для  них  темп
времени неизменен, тогда как мы регулируем его по собственному желанию. Вот,
например? Если б я захотел рискнуть,  преодолев  расстояние  от  Барсума  до
Пойтекса одним прыжком, прошло бы не двадцать два месяца,  а  два  или  три.
Столько, сколько нужно на разгон и торможение. Ведь переход в поле  Ремсдена
практически мгновенен?
   - И если б ты оставил меня здесь, на Пойтексе, и улетел на Окраину или на
Землю, твой месяц равнялся бы моим годам - трем или даже  пяти,  -,  грустно
подытожила Шандра.
   Это  была  отрезвляющая  мысль,  но  на  следующий  день  она  проснулась
переполненная энергией и в самом бодром настроении. Я выслал катер за Этере,
и  до?  самого  вечера  две  мои  прекрасные  манекенщицы   репетировали   и
перетряхивали свой гардероб. Мне  выпало  подготовить  достойную  выпивку  и
закуску. Немалый труд; но, к счастью, мой новый повар оказался просто чудом:
никаких подсказок, кроме общих рекомендаций и,  разумеется,  сырья,  ему  не
требовалось. Я  велел  приготовить  солярисские  блюда  и  не  скупиться  на
пряности; они вызывали жажду, а чтоб ее утолить, имелся набор игристых вин с
того же Соляриса и отличное бренди с Панджеба.
   К вечеру прибыли гости: директора солидных фирм  со  своими  модельерами,
пара дизайнеров, пять журналистов и один официальный представитель властей в
штатском. Его визит был для нас полнейшей неожиданностью (?глазастых? мы  не
приглашали), но он держался так уверенно и властно, что у  меня  не  хватило
пороху выкинуть  его  за  борт.  Всего  собралось  восемнадцать  человек,  в
основном мужская компания,  но  были  среди  них  две  женщины  -  мисс  Зоэ
Коривалл,   художник-модельер,   и   мисс   Барра   Саринома,   обозреватель
?Всепланетного  Ревю?.  Дамы  показались  мне  очень   миленькими,   но   на
физиономиях их было самое постное выражение - точь-в-точь, как у  пятнадцати
джентльменов. Не потому ли,  что  среди  них  присутствовал  шестнадцатый  -
блюститель нравов и благопристойности?  Я  подозвал  андроида,  блондинку  с
роскошными формами, и тихо распорядился,  чтоб  над  ?глазастым?  установили
персональную опеку. Затем я объявил первый лот, и демонстрация началась. При
каждой перемене платья гостей  обносили  закусками  и  спиртным:  вина  -  в
высоких фужерах, слегка охлажденные, бренди -  в  хрустальных  креманках,  с
долькой лимона на блюдечке.  По  странному  совпадению  незваный  блюститель
нравов всегда  получал  коньяк  и  лимон,  и  через  час  его  сморило:  рот
приоткрылся, а веки опустились, чтоб скомпенсировать отвисшую губу. Заметив,
что ?глазастый? дремлет, общество оживилось. Аплодисменты стали  энергичней,
мужчины с новым пылом налегли на выпивку, а две  прелестные  дамы  встречали
каждый туалет вскриками восторга.
   Надо  отметить,  что  шоу,  как  мы  и  планировали,  было  построено  на
контрасте. Манекенщицы появлялись одновременно: Шандра -  в  длинном  платье
яркой  расцветки,  Этере  -  в  коротком,  блеклых  и  приглушенных   тонов,
великолепно гармонировавших с ее нежной кожей и невинным взглядом. ?Длинное?
и ?короткое? не слишком различались,  дабы  не  эпатировать  покупателей;  в
одном случае подол плескался у щикотолок, а в другом - на две  ладони  выше.
Последнее не нарушало местных понятий о нравственности, и  все  модели  были
раскуплены, едва я выкладывал их на прилавок.
   Тем временем острые закуски и обильные возлияния сделали свое дело. Гости
раскраснелись, и лица их уже  не  казались  постными,  будто  на  похоронах;
репортеры  отложили  свои  камеры,  кутюрье  сбросили  пиджаки,  а  директор
?Эмейзинг Фэшн?, цветущий юноша с  гривой  темных  волос,  рискнул  ослабить
галстук. Мисс Саринома и  мисс  Коривалл  перебрались  в  кресла  поближе  к
помосту и обменивались друг с другом восхищенными репликами;  глазки  у  них
блестели, и мысленно, я полагаю, они примеряли каждый наряд,  что  проплывал
перед ними волнующим видением.
   Дело шло к концу, и  я,  убедившись,  что  ?глазастый?  мирно  дремлет  в
уголке, подмигнул Шандре. Они с Этере скрылись на минуту; затем под  высоким
сводом  салона  раздался  грохот  литавр,  свет  угас  и  вспыхнул  снова  с
ослепительной яркостью, и мои девушки возникли словно из воздуха -  на  этот
раз в действительно коротких платьях. Что  означало  на  палец  выше  колен.
Публика встретила их  восторженным  ревом,  и  я  заметил,  что  темногривый
директор ?Эмейзинг Фэшн? стягивает пиджак. В следующее  мгновение  рев  стал
громче: мои манекенщицы изобразили скромное подобие канкана, отрывая ноги на
метр от пола. Но здесь это было невиданным,  восхитительным  зрелищем!  Мисс
Саринома и  мисс  Коривалл  не  утерпели  и,  подобрав  свои  длинные  юбки,
выскочили на помост; за ними последовал директор (уже  без  пиджака)  и  три
журналиста. Взявшись за руки, эта компания  принялась  выплясывать  с  таким
энтузиазмом, что помост загудел, будто огромный барабан.
   "Глазастый? встрепенулся, но мои андроиды,  блондинка  с  брюнеткой,  уже
тащили его на выход, в гостевую каюту восточного сектора. Там  он  и  провел
ночь, а для нас она прошла куда веселее.
   Славная получилась вечеринка!  И  надо  бы  мне  на  том  и  закончить  с
Пойтексом, собраться и улететь. Но дела - делами, а отдых - отдыхом; к  тому
же Этере сказала Шандре,  что  знает  одно  великолепное  местечко,  морской
курорт Мельнон на побережье Центрального материка. Туда  мы  и  отправились.
Там был прелестный городок, весь в зелени, с уютными виллами и отелями -  не
из гранита, как в столице,  а  из  ракушечника,  декорированного  розовым  и
желтым мрамором. Два живописных мыска - кипарисы, утесы  и  скатанные  морем
валуны - обнимали голубой залив, напоминавший тихоокеанскую лагуну;  имелись
также превосходный пляж, отличный ресторан, десяток баров и  заведения,  где
выдавали  напрокат  гребные  лодки,  катера  и  яхты.  Но  главной   местной
достопримечательностью был прилив. Ежевечерне пологие длинные волны катились
к берегу, и каждая из них взбиралась все выше и выше, ровняя песок на  пляже
или грохоча по камням, а в прозрачном фиолетовом небе висел туманный спутник
Пойтекса, его естественный сателлит, раза в полтора  побольше  земной  луны.
Чарующее зрелище! Но не одно лишь зрелище; час  прилива  предназначался  для
занятий серфингом, и пенные  гребни  валов  несли  целую  флотилию  из  ярко
раскрашенных досок.
   Я не любитель этого вида спорта, но  Шандре  он  нравился,  и  мы  с  ней
катались, когда могли удержаться на ногах. Еще ходили под парусом и  плавали
с аквалангами, не забывая о водных лыжах,  о  катеpax  и  об  экскурсиях  по
лавочкам Мельнона. Все это отчасти напоминало Солярис - если забыть,  что  к
востоку от городской черты лежал огромный континент, простиравшийся тысяч на
десять километров. И тут не водились дельфины, качавшие влюбленных в тихом и
теплом море, под звездами? Впрочем, дельфинов нам вполне заменяла кровать, а
теплое море и звездное небо были совсем рядом, за окнами  нашей  спальни.  В
один из вечеров, когда мы нежились в бассейне у отеля, смывая морскую  соль,
нас окружили ребятишки. Такие же, как в пещерном малакандрийском городе, лет
девяти-десяти, только  не  смуглые  от  природы,  а  загорелые,  с  розовыми
ладошками и без намека на курчавость в волосах. Вероятно, воспитатель сказал
им, кто мы такие, и маленькие чертенята, плюхнувшись  в  бассейн,  атаковали
нас не хуже банды репортеров.
   Им все хотелось знать: была ли леди Шандра всегда такой высокой  или  это
результат генетической коррекции?.. часто ли я  женился,  пока  не  встретил
леди Шандру?.. а сколько было у нее мужей?.. зачем я покрасил волосы в белый
цвет?.. правда ли, что на Земле водились мамонты, саблезубые тигры и люди  с
темной кожей?.. и правда ли, что люди там умирали?.. и что  дрались  друг  с
другом?.. а я тоже дрался?.. и чем рубил врагов, саблей или мечом?..  (Голос
из заднего ряда: глупый! Тогда сражались на боевых топорах! Верно,  сэр?)  а
леди Шандра тоже билась с последней из моих жен, чтобы завладеть мною?.. той
даме, конечно, не повезло - ведь леди Шандра та-акая бо-ольшая?
   И так далее и тому подобное.
   Шандра болтала с ними, повествуя  о  Барсуме  и  Малакандре,  об  океанах
Соляриса,  об  охоте  на  сфинксов,  о  шабнах  и   черных   единорогах,   о
барсу-мийских деревьях, подпирающих облака, о комете, свалившейся на  Мерфи,
о шепчущих голосах, что слышны  во  время  звездных  прыжков,  -  словом,  о
королях и капусте. Я тоже рассказал пару легенд: о том, как я  высадился  на
Пенелопе,  добравшись  в  систему  Альфы  Центавра  со  Старой  Земли,  и  о
Брун-нершабне.  Согласен,  рассказ  о  Бруннершабне  мрачноват,   но   детям
полагается взрослеть, умнеть и не повторять ошибок прошлого. Особенно таких,
когда в целом мире не остается ни взрослых, ни детей?
   Наконец воспитатель призвал эту банду к порядку и выручил нас. Мы вылезли
из бассейна, переоделись, поужинали в  ресторане  и  отправились  к  себе  в
номер. Шандра выглядела задумчивой, но не могу сказать, чтобы лицо  ее  было
печальным или мрачным. И лишь когда она улеглась рядом со мной, я заметил на
глазах у нее слезы.
   - Что случилось, милая? Конечно, вопрос был  риторическим;  я  знал,  что
случилось.
   - Ничего, Грэм, ничего? Эти ребятишки?
   Она прижалась ко мне и заплакала.
   Я понял, что больше не в силах откладывать решение. Я был кругом виноват,
даже  с  этой  затеей  с  брачным  контрактом:  вроде  бы  возложил  на  нее
ответственность, добавив к ней лишь доводы ?contra? и ни единого ?pro?  . Критиковать неизмеримо  легче,  чем  сделать
что-то конструктивное, и  орудие  критики,  увесистый  молот  и  наковальня,
требует лишь силы, а не изощренности ума. Не чувства, не любви, не  доброты,
не готовности к самопожертвованию? Воистину этот молот -  самое  ужасное  из
всех орудий, и я использовал его с энтузиазмом неандертальца!
   Обняв Шандру, я прошептал:
   - Не плачь, милая. У тебя будет ребенок.
   - Но, Грэм? Ты же сказал?
   - Шшш? - Мой палец коснулся ее губ. - Я знаю, что я сказал. Но ведь  наша
любовь важнее, чем наш брак, не так ли? Без любви все наши клятвы и обещания
- лишь мертвая запись в компьютерных файлах. Ты ведь  не  хочешь,  чтоб  так
случилось? - Она отчаянно замотала  головой.  -  И  я  не  хочу.  Значит?  Я
рассказал о своих планах, о мире, который я выберу для нее, где ей предстоит
вырастить сына и ждать - ждать долгие-долгие годы, пока я не вернусь за ней.
Я сказал, что этот мир будет прекрасен, что его обитатели  будут  похожи  на
нас и что она ни в  чем  не  испытает  недостатка  -  ни  в  друзьях,  ни  в
средствах, ни в свободе. Да, и в свободе тоже? Она сама решит, как ей жить и
с кем, кому подарить свое сердце  или  знак  мимолетной  благосклонности.  А
потом, когда я вернусь, она улетит со мной - если захочет?  И,  вспоминая  о
прошлом, мы будем думать только о нашем сыне, о  детях  его  и  внуках;  все
остальное, все наши слабости и грехи, все, что может  случиться  в  разлуке,
будет забыто. Именно так: забыто, а не прощено.
   Но если она решит покинуть меня, если тот  мир  для  нее  окажется  новой
родиной и если найдется человек? такой  человек,  который  будет  ей  дорог?
которому она нужна? Что ж, в этом случае я смирюсь и покорюсь ее решению, не
стану ее неволить, напоминать о  наших  клятвах