браз златокудрого стройного принца,  возможного  избранника  моей
любимой при иных обстоятельствах и ином  повороте  судьбы.  Более  того,  я,
седовласый,   невысокий   и    немолодой,    вдруг    ощутил    себя    этим
принцем-избранником,  будто  юные  годы  во  всей  их  прелестной  наивности
возвратились ко мне вместе с Шандрой.
   Чтобы разрядить обстановку, я пробормотал:
   - Спасибо, девочка? За всю мою жизнь мне не досталось подарка драгоценней
- если не считать тебя. Но всякий дар требует ответного, не так ли?  Скажем,
платье из кристаллошелка или?
   Перебив меня, она звонко расхохоталась.
   - Платье! Грэм, дорогой, моими нарядами забита целая кладовая! Мне их  за
тысячу лет не сносить! А вот твой гардероб нуждается в пополнении.
   - С чего ты это взяла?
   - Проверила инвертарную опись ?Цирцеи?. У тебя шесть рабочих комбинезонов
и всего пять юетюмов - не считая черного  с  серебром  мундира,  который  ты
носишь в официальных случаях. Еще - спортивная одежда,  рубашки,  свитера  и
куртки? Не слишком много для старейшины спейстрейдеров! Ты заботишься о моих
нарядах, но абсолютно равнодушен к своим. Почему? Еще одна  традиция  Старой
Земли?
   - Ты права, - мне  с  трудом  удалось  сдержать  улыбку.  -  Должен  тебе
объяснить, что мои привычки?
   - Не надо! Я знаю, ты способен объяснить все на свете, все, что угодно!
   Отчего красное выглядит красным, почему  вода  мокрая  и  сколько  одежды
положено космическому торговцу? Но мне не нужны  никакие  объяснения,  чтобы
заняться твоим гардеробом.
   - Однако, дорогая?
   - Хочешь, чтоб я тебя покусала?
   На этом дискуссия закончилась. Увы,  я  не  был  щеголем!  И  мне  вполне
хватало пяти костюмов и парадного мундира! Меа culpa , каюсь! Добавлю, что Шандра была не первой из женщин, споткнувшейся
на сем дефекте моего характера, но остальные не посягали на  мою  одежду.  С
другой стороны, я не принимал от них в дар обручальных колец? А  обручальное
кольцо, как говорят, первое из звеньев в цепи  супружества?  Но  я,  клянусь
всеми Черными Дырами, был готов носить эти оковы! С радостью, черт побери!
   Наш полет продолжался. В крохотном  теплом  уютном  мирке  ?Цирцеи?  день
сменяла ночь, за нею снова следовал день, и  каждый  приносил  нечто  новое,
нечто такое,  что  заставляло  меня  погружаться  в  омут  раздумий.  Шандра
менялась.  Разумеется,  она  уже  не  была   тем   упрямым,   несговорчивым,
ожесточенным существом, которое я выкупил у аркона Жоффрея. Не  была  она  и
той лихой девчонкой, готовой броситься в  объятия  киборга  и  работорговца,
лишь бы покинуть Мерфи и свой проклятый монастырь. Все это являлось  маской,
надетой  от  отчаяния  и  страха  и  хранимой  с  поразительным   мужеством,
отличавшим Шандру от всех известных мне женщин.
   Но доверие между нами росло, и Шандра менялась. Были и другие причины для
ее метаморфоз; я думаю, успех и почет, сопутствовавшие ей в мала-кандрийских
краалях, изменили ее не меньше, чем уроки Кассильды. Впервые  ощутив  власть
своей красоты и ума, она уже не являлась беззащитной и  столь  ранимой,  как
прежде, и ее трогательную детскую обидчивость постепенно сменяли уверенность
и горделивое сознание собственной силы. Она расцветала,  будто  теплолюбивый
цветок, пересаженный  из  мрачных  теней  на  солнце,  со  скудной  почвы  в
плодородную землю. Не в первый раз  я  замечал,  что  женщина,  уверенная  в
мужской  любви  и  благодарная  за   это   чувство,   обладает   неотразимым
очарованием; оно не  зависит  ни  от  ее  физического  совершенства,  ни  от
характера, темперамента либо интеллектуальных  достоинств.  Любовь  поистине
творит чудеса - но лишь с теми, кто умеет любить.
   Я не сторонник расхожего мнения, что даром любви обладает всякий,  словно
привычкой дышать, переваривать пищу или почесывать там, где чешется.  Любовь
- не секс, а именно любовь в наивысшем ее выражении -  такой  же  редкостный
дар, как гениальная способность складывать из звуков музыку, из слов - стихи
или песню, из формул и  абстрактных  понятий,  невыразимых  ни  звуками,  ни
словами, - математическую теорию. Да, любовь сродни таланту  творчества,  но
не каждый из нас одарен им так щедро, как Моцарт или Чайковский,  Шелли  или
Эль Греко, Данте или Бодлер? Я полагаю, не  важно,  где  и  как  проявляется
гениальность, что служит ее орудием - кисть или перо, скрипка  или  постель;
во всех случаях  главное  -  божественный  талант,  тонкость  чувств,  накал
страсти, мощь воображения? Без этого нет ни музыки, ни поэзии, ни прекрасных
картин - ни, разумеется, любви.
   Шандре этот талант был отпущен с избытком  -  так,  что  хватало  на  нас
обоих. Я чувствовал, что дар ее искупит мои недостатки - мой прагматизм, мою
рассудочность и склонность к нравоучениям, мой слишком  долгий  и  печальный
опыт общения с  людьми.  Я  знал  об  этих  своих  грехах,  но  сам  не  мог
перемениться; ведь человек таков, каким  сотворен  природой,  -  по  крайней
мере, в отношении психики, нрава, духовных склонностей и интеллекта.
   Ножи биоскульпторов и  генетическая  коррекция  позволили  нам  исправить
кое-какие недостатки, но это касается лишь телесной сущности, не разума.  Мы
можем выжигать мозги, но не умеем производить гениев по собственному желанию
и, думаю, не научимся этому никогда. Сейчас процент  гениальных  людей  даже
меньше, чем в медиевальную эпоху; такова расплата  за  наше  долголетие,  за
отсутствие  регулярной  смены  поколений,  за   относительную   стабильность
цивилизации. Гении, как и другие  странные  личности  вроде  прекогнистов  и
телепатов, появляются большей частью в мирах Окраины, где нет ограничений на
потомство, но до сих пор ни одна из планет не породила их в массовом числе и
не раскрыла тайну гениальности. Значит ли это, что человек,  овладев  тайной
бессмертия, затормозил эволюцию? Несомненно -  да!  Как  всякое  из  великих
открытий, КР имеет свои отрицательные  последствия,  и  я  догадываюсь,  что
написано на той, другой, стороне медали. Стагнация, упадок, потеря  интереса
к  жизни?  Впрочем,  двадцать  тысячелетий  слишком   небольшой   срок   для
окончательных выводов - но вполне достаточный, чтобы смириться с мыслью, что
сам я никогда не буду ни гением, ни телепатом.
   Хотя кому о том известно?.. Временами странные шутки происходят  в  чужих
мирах; их влияние на людей пробуждает в гомо сапиенс удивительные качества и
таинственные способности. Взять, к примеру, Коринф? Я не был на этой далекой
планете, но кое-что слышал  о  ней  -  вполне  достаточно,  чтобы  прийти  в
изумление. Если не считать  тех  белых  птичек  из  мифического  королевства
Шандры,  Галактика  небогата  телепатами;  -  возможно,  они   проживают   в
двадцати-тридцати  мирах,  и  возможно,  что  все  их  таланты  -   сплошное
надувательство. Нет телепатов и на  Коринфе,  однако,  если  верить  слухам,
половина его обитателей владеет паранормальной способностью, приобретенной в
первый же век колонизации. Говоря  о  половине  населения,  я  имею  в  виду
женщин, так как  мужчины-коринфяне  ничем  не  примечательны  -  разве  лишь
несокрушимой  супружеской  верностью.  Другое  дело  -  женщины;  они  умеют
погружаться в своеобразный транс, позволяющий им  найти  того  единственного
избранника, который уготован им судьбой. Эта способность  теперь  передается
по наследству, но пробудилась она под влиянием эндемической флоры Коринфа  -
определенного растения, похожего на  земную  орхидею  и  обладающего  тонким
ароматом.  Видимо,  то  был  наркотик,  разновидность  афродиака,  к   коему
чувствительны женщины, и я готов поверить в такое чудо - ведь их эротические
переживания деликатней и глубже, чем у мужчин.
   О цветке, одарившем коринфянок столь удивительным талантом,  рассказывают
всякое - и, в частности, то, что он не выносит  мужского  взгляда.  Вымысел?
Миф? Во всяком случае, забавная история, с которой мне хотелось  познакомить
Шандру. Я не помнил ее в подробностях, но ?Цирцея? не забывает ничего, и  мы
смогли получить такую справку:
   "Стыдливая орхидея (Orchidaceae pudica)  -  цветковое  растение,  эндемик
Коринфа (вероятно, существовавшее когда-то,  но  научных  данных  о  нем  не
имеется). Согласно рассказам женщин-первопоселенцев, наделено  таинственными
свойствами и нежным приятным ароматом, напоминающим запах цветущей черемухи.
Естественная  окраска  бутонов  -  белая,  но  цветок  обладает   уникальной
способностью сжиматься и багроветь, если взор мужчины случайно коснется его,
неважно, с какого расстояния. Скорость этой метаморфозы так велика, что глаз
не успевает  среагировать;  и,  следовательно,  ни  один  мужчина  не  имеет
представления об истинной форме и цвете Orchidaceae pudica. Мужские  взгляды
не  только  заставляют  бутоны  краснеть,  но  угнетающе  действуют  на  все
растение; оно чахнет, засыхает и в конце концов гибнет. В начале колонизации
Коринфа стыдливая орхидея произрастала на всех материках, но затем в связи с
ростом  населения  (и,  разумеется,  числа   мужчин)   исчезла   практически
полностью. Ее влиянию приписывают ту  особую  загадочную  эмоциональность  и
провидческий дар, которые  присущи  коринфянкам  в  момент  выбора  супруга.
Последний факт вполне достоверен и подтверждается многими источниками?.
   Ознакомившись с этим текстом, Шандра недоуменно приподняла брови.
   -  Получается,  ни  одна  из  женщин  не  могла  показать  цветок  своему
избраннику?
   - Получается, так, - подтвердил я.
   - Но это же нелепость, Грэм! Разве нельзя засушить или заморозить  бутон,
или сделать его голографическое изображение? Будь я на их месте?
   - Ты хороша на своем. А что касается этой истории, то суть не в  орхидее,
а в легенде. По-моему, очень поэтично: цветок, который краснеет и гибнет под
взорами мужчин, а женщинам дарит возможность  безошибочного  выбора?  Считай
это сказкой, моя дорогая, такой же сказкой, как историю Кота в  сапогах  или
Джека - Потрошителя великанов. Ты ведь не собираешься выяснять,  как  пошили
Коту сапоги и как они налезли на кошачьи лапы?
   Шандра усмехнулась и покачала головой.
   - Пожалуй, нет? Но если цветок  -  всего  лишь  сказка,  то  как  быть  с
женщинами? Вернее, с их  способностью  делать  правильный  выбор?  Это  тоже
сказка?
   Вместо ответа я кивнул на экран, где горели слова:
   "Последний факт вполне достоверен и подтверждается многими источниками?.
   - Как видишь, нет! Их дар - реальность, хотя никто не  знает,  цветок  ли
тому виной или иные факторы, исчезнувшие со временем.  В  Галактике,  милая,
много чудес, и  коринфянки  -  одно  из  них,  столь  же  удивительное,  как
сакабоны, кристаллошелк или гигантские деревья Барсума.
   - Ты сказал - иные факторы, исчезнувшие со временем? - медленно повторила
Шандра. - Значит, прилетев в Коринф и поселившись в том мире,  я  ничему  не
научусь? Не стану настоящей коринфянкой?
   - Увы! - Я с нарочитым сожалением  развел  руками.  -  Цветок  погиб  под
взорами  мужчин,  и  теперь  загадочная  способность  передается   лишь   по
наследству.  И  только  коринфянки  владеют  ею,  только  они  -   во   всей
человеческой  Галактике!  Пару  минут  Шандра  размышляла,  хмуря  брови   и
поглядывая на экран, потом решительно тряхнула головой.
   - Ну и пусть! Пусть! Я и так знаю, что сделала верный выбор!  Без  всяких
волшебных орхидей и телепатии!
   В следующий момент она оказалась на моих коленях, и теплые  влажные  губы
скользнули по щеке к моим губам.
   Однако мой прагматизм подсказывал, что поцелуями и байками  о  колдовских
цветочках я не отделаюсь. Так  оно  и  случилось  -  после  второго  прыжка,
переместившего нас еще на девять с четвертью светолет ближе к  Солярису.  Мы
отдыхали после занятий гимнастикой; высокий купол  над  нами,  имитировавший
небеса, сиял хрустальной голубизной, а вдалеке - там,  где  средь  бирюзовых
вод маячил коралловый остров, - метались под ветром и шелестели растрепанные
кроны пальм. Тепло, мир да покой, солнечный жар на коже и  кувшин  холодного
лимонада под носом? Но Шандра нарушила эту идиллию.
   - Грэм? - Я повернулся к ней, всматриваясь в потемневшие зеленые глаза.
   - Грэм, ты не мог бы рассказать мне о прежних своих женах?
   Я тяжко вздохнул. Неизбежное свершилось; она хотела  знать  не  только  о
Дафни, но о всех  моих  увлечениях  за  последние  двадцать  тысяч  лет.  Вы
спросите зачем? О некоторых причинах я уже говорил, однако имелись и другие.
Представьте себе юную леди с пылким воображением и врожденной склонностью  к
любви; представьте, что долгое время она находилась в темнице,  в  условиях,
когда  ее  чувства  игнорировались  и  подавлялись;  добавьте  к  этому   ее
невинность  и  мой  несомненный  опыт,  и  вы  получите  адскую  смесь   под
названием ?комплекс неполноценности?. Ergo, Шандра не могла забыть о прежних
моих женах; не зная о них почти ничего, она тем не менее сравнивала  себя  с
ними и полагала, что сравнение идет не в ее пользу. Ведь она являлась  такой
неискушенной, такой неопытной! Правда, гордость мешала ей пуститься вниз  по
дорожке самоуничижения, но,  чтоб  наверстать  упущенное,  она  была  готова
ринуться в любую другую сторону. Я снова вздохнул.
   - Отчего бы тебе не заглянуть  в  вечные  файлы  ?Цирцеи??  Там  хранятся
контракты со всеми моими женами, кроме самой первой, матери Пенни? она, если
помнишь, жила на Земле и умерла на Земле? и я расстался с нею так давно, что
не могу уже вспомнить ни глаз, ни губ, ни  лица.  Но  облик  всех  остальных
сохранила ?Цирцея?. Ты можешь увидеть каждую и убедиться, что нет среди  них
милее тебя.
   -  Льстец!  Неисправимый  льстец!  -  Она  куснула  мое   плечо,   потом,
приподнявшись на локте, спросила:
   - Зачем ты хранишь все эти записи? Эти контракты, снимки, голограммы? Они
тебе дороги?
   - Можно и так сказать, но думаю,  что  истинные  причины  другие.  Они  -
эквивалент моей совести, милая; они напоминают о женщинах, деливших со  мной
постель, и о том, как я обошелся с ними. Я старался быть честным  с  каждой?
очень старался? насколько позволяли обстоятельства? - Мне вспомнилась  Йоко,
и я помрачнел; потом, отбросив тяжкие мысли, добавил:
   - Так ли, иначе, тебе стоит пошарить  в  архивах  ?Цирцеи?,  там  собрано
много  любопытного.  Все  мои  торговые   договора,   спецификации   грузов,
соглашения с пассажирами,  финансовые  отчеты  и  описания  экстраординарных
ситуаций.
   - Каких? - вскинулась Шандра.
   - Экстраординарных. Случаев,  когда  я  был  вынужден  применить  силу  и
капитанскую власть.
   Кажется,  моя  попытка  заговорить  ей  зубы  имела  успех:  рот   Шандры
приоткрылся, глаза округлились, и она с интересом уставилась на меня.
   - Ты применял силу? Когда же, Грэм? Ведь ты - человек мирный! Ты  столько
раз мне это повторял!
   - Мирный, само собой, но кому понравится, когда в тебя тычут бластером? -
откликнулся я. - Помнишь ту историю с Детьми Света и их  Пророком?  Когда  я
пустил в ход оружие?
   Крючок был заброшен, и Шандра тут  же  его  проглотила.  Я  не  испытывал
сомнений, что вопрос о прежних моих женах еще всплывет в будущем, но  сейчас
ей хотелось послушать о Детях Света Господнего, которых я подобрал на  Новой
Македонии и вышвырнул с корабля на Белл Риве. Мне пришлось снова пересказать
все душераздирающие подробности:  о  Пророке,  чей  ум  помутился  во  время
перехода, о бластере ?Филип Фармер -  три  звезды?,  об  отрезанной  руке  и
двухлетней отсидке  Пророка  в  карцере.  Шандра  вовсе  не  симпатизировала
Пророку, но, когда я упомянул о том, что его сторонники были  деклассированы
и лишены права на потомство, она воскликнула:
   - Это несправедливо, Грэм!  Несправедливо!  Пусть  они  были  фанатиками,
пусть их ненавидели и презирали, но разве это повод, чтобы лишить их  детей?
Ты говорил, что Македония - высокоразвитый мир, а значит - гуманный, но я не
вижу в таком решении ни гуманизма, ни справедливости! Только жестокость!
   - Технологический прогресс и гуманизм вовсе не сопутствуют друг другу,  и
македонцы  не  являлись  исключением,  -  пояснил  я.  -  Их  общество  было
демократическим, но их правители были так привержены  демократической  идее,
что древний лозунг ?цель оправдывает средства? не казался им  кощунственным.
- vis pacem, para bellum! Хочешь мира, готовься к войне!
   - Что это значит? - спросила Шандра, наморщив лоб.
   - Лишь то, что  они  являлись  приверженцами  теории  Ли  Герберт.  Я  не
рассказывал о ней? - Шандра кивнула,  я  понял,  что  она  прочно  сидит  на
крючке. - Так вот, согласно мнению Ли Герберт, в каждом из населенных  миров
последовательно  сменяются  три  этапа  -  демократический,  тоталитарный  и
теократический. Слабость демократии в том,  что  она  не  признает  кровавых
расправ с оппозицией, и та, объединившись пусть в небольшую,  но  монолитную
группу,  рано  или  поздно  захватывает  власть.   Затем   следует   передел
собственности, коллективизация и трудовые лагеря  для  несогласных;  кого-то
сажают, кого-то пытают,  кого-то  вешают  или  стреляют  без  всяких  затей.
Большая часть населения оказывается в рабстве, и это не  может  продолжаться
слишком долго; бунт неминуем, а за  ним  следуют  возмездие  и  раскаяние  в
прежних грехах. В этот  момент  наблюдается  вспышка  религиозности:  бывшие
владыки взывают к Творцу как к источнику милосердия, бывшие  рабы  -  как  к
Верховному Судье, карающему несправедливость. В конце концов  Бог  примиряет
всех - при условии, что  миром  будут  править  его  адепты.  И  правят  они
железной рукой, пока не рассеется мистический туман, вновь приоткрыв манящие
формы Богини Демократии? И все начинается с самого начала!
   - И в Македонии верили этому?
   -  Не  только  верили,   но   и   вели   эксперименты,   чтобы   продлить
демократическую фазу. Македония  -  довольно  старый  мир,  прошедший  через
несколько этапов, и у ее социологов была солидная  сравнительная  база.  Они
утверждали, что всякой стадии сопутствует доминирующий генетический архетип,
некая усредненная схема личности, тяготеющей к идеалам  свободы,  фанатичной
веры либо подчинения. Эти признаки, как им казалось, передаются в  потомстве
и   определяют   смену   социальных   формаций.   Иными    словами,    геном
запрограммирован природой на один из этих трех режимов, так что вера в Бога,
в непогрешимого Вождя или в демократию передается нам в  миг  оплодотворения
яйцеклетки. Ты понимаешь? Шандра призналась, что нет, и я рассмеялся.
   - Я понимаю, но не верю. Слишком все просто, девочка! Слишком примитивная
связь генетики и социологии? И слишком ясные выводы!  Определи  генетический
тип и уничтожь всех, кто тяготеет к мистике и тоталитаризму? или откажи им в
праве на потомство? Один глобальный акт геноцида, зато потом  наступит  Рай!
Рай вечной демократии! Так считали на Македонии, но я не берусь  их  судить.
Для себя я давно уже выбрал наилучшее из всех общественных устройств.
   - Вот как? - брови Шандры приподнялись. - И какое же?
   - Монархию, детка, монархию. У нас на ?Цирцее? царит абсолютная монархия:
я - король, а ты - моя королева!
   Это ей понравилось, и я решил,  что  Шандра  стала  верным  адептом  моей
социальной системы. Затем мы вернулись к Детям Света  Господнего.  По  моему
распоряжению ?Цирцея?  показала  нам  Пророка  -  его  пухлая  самодовольная
физиономия зависла на фоне бирюзовых вод и белых утесов атолла. Глаза у него
пылали голодным волчьим огнем.
   Шандра неприязненно покосилась на голограмму.
   - Ну и гнусный тип! Похож на аркона Сайласа? Я не встречался на  Мерфи  с
этим Сайласом, но готов был поверить в самое худшее  насчет  него:  ведь  он
делал карьеру, полируя мозги Шандре и другим бедным монастырским узницам.  К
счастью,    одними    речами,    на    свой    дилетантский    манер,    без
церебро-скопа-аннигилятора и генной инженерии.
   Мысленно пожелав Сайласу адский котел погорячее, я повернулся к Про