Но женщина есть женщина, вполне простительная слабость, а вот в остальных
ситуациях  легковерие  неуместно.  Так  что,  если  вам  предлагают   искать
сокровища в Магеллановых Облаках или купить двигатель, который доставит  вас
в Туманность Андромеды, будьте осторожны! Лучший ответ - сказать, что вы там
уже побывали и что готовы поделиться всеми тайнами иных галактик - за вполне
умеренную плату. Не назначайте слишком много: пара граммов платины  будет  в
самый раз, чтобы отделаться от любого авантюриста и фанатика.
   Я знаю по личному опыту, что все  такие  прожектеры  упрямы,  нахальны  и
агрессивны, как стая голодных воронов, но самые наглые  из  них  -  те,  кто
вдохновлен религиозными идеями. Они обойдут  даже  неистовых  матерей  -  на
любом повороте  и  любой  дистанции!  Я  получал  от  них  массу  заманчивых
предложений: то набить корабль миссионерами и прокатить  их  в  какой-нибудь
грешный мирок (разумеется, бесплатно, из любви к Всевышнему); то отправиться
в благочестивое  турне,  искореняя  еретиков  и  атеистов  вдоль  и  поперек
Галактики; то, наконец, продать ?Цирцею? за медный  грош  или  пуститься  на
поиски Рая в приятном обществе пары десятков  маньяков.  Все  эти  почтенные
джентльмены, грозившие мне то адским огнем, то вечным проклятием, паслись на
том же лугу, что Дети  Света,  только  в  их  кошельках  царила  космическая
пустота. Неподходящие мне пассажиры; если уж  иметь  дело  с  фанатиками,  я
предпочитаю тех, которые платят за проезд. Crede experto!

***

   Я дал Шандре книгу пана Станислава - ту самую, о сказочном Солярисе.  Она
пришла в восторг  и  в  ужас;  она  восхищалась  грандиозной  фантазией,  но
скорбела о судьбах человеческих и о любви, которую Бог дал и Бог отнял? Этот
мыслящий океан был для  нее  адекватен  Богу,  реальному  Богу  -  ведь  его
могущество и загадочность не поддавались осмыслению, и поступал он как  Бог,
жестоко и самовластно, - отыскивал тайное,  дарил  непрошеное,  напоминал  о
запретном. Чуждое, странное  и  непонятное  существо?  Бывают  ли  такие?  -
спросила Шандра.
   Нет, ответил я.
   Я отвергаю Великий Вселенский Разум,  способный  читать  в  наших  душах,
словно с компьютерного монитора; это, по-моему, чушь и суеверия. Если б даже
существовал этакий монстр, люди ему совсем не интересны, и  вряд  ли  бы  он
стремился к контакту с нами. А раз он себя не проявляет, то его будто бы нет
или нет совсем - по крайней мере, с нашей, человеческой точки  зрения.  Хоть
эта мысль попахивает солипсизмом, я не могу поверить в то, чего не видел,  -
в огромные мыслящие океаны и плазменные  облака,  в  зеленых  человечков  со
звезд Большой Медведицы и прочих инопланетян.  В  глубокой  древности  Земля
была охвачена психозом; космос мнился чем-то таинственным и угрожающим, и из
этого холодного пространства  неслись  к  нам  армады  чужих  кораблей  -  с
неясными,  но  недобрыми  целями.  Одна  из  болезней  детства,  я  полагаю;
космического детства, если можно так сказать. Ребенок в пустом и темном доме
тоже боится призраков, но стоит ему повзрослеть, стоит  обойти  все  комнаты
при ярком свете, и призрачная ирреальность  исчезает,  сменившись  креслами,
столами и шкафами. Эту мебель мы и нашли - множество планет, в той или  иной
степени пригодных для человека, но Разум - не Великий Вселенский,  а  просто
чужой - все еще относится к разряду призраков. Двадцать  тысячелетий  вполне
достаточный срок, чтоб повзрослеть и убедиться в этом. Хотя? Кто знает,  что
ждет нас по ту сторону галактического ядра?
   Мы приближались к Солярису,  и  я  послал  стандартный  рапорт:  название
корабля, сведения о маршруте, перечень товаров и просьбу разрешить  посадку.
Ответ был подписан первым архонтом Фад-жейры; весьма  любезное  приглашение,
составленное пышно и витиевато, в соответствии с местной традицией. От  этих
строк, когда они появились на нашем экране, будто пахнуло  морем  и  сладким
приятным запахом, будившим воспоминания о пряностях и эссенциях,  коими  так
знаменит  Солярис.  Я   рассчитывал   поживиться   здесь   всеми   товарами,
относящимися к  косметике,  и  письмо  архонта  подсказывало,  что  от  меня
потребуют взамен. Кажется, этот океанический мир обратился к благоустройству
суши; они нуждались в наземных животных, в пернатых  и  четвероногих,  чтобы
украсить свои дома и леса.
   Прекрасные перспективы для торговли! Я прикинул, что сбуду  им  оранжевых
обезьянок -  в  качестве  домашних  любимцев;  возможно,  птерогекконы  тоже
подойдут для этого амплуа. Шабны и черные единороги были слишком большими  и
прожорливыми  существами,  но  все-таки  остров  размером  с  Фад-жейру  мог
прокормить сотню-другую голов - так  что  и  здесь  намечались  определенные
перспективы. Для лесных угодий вполне подошли бы мелкие хищники и грызуны  -
лисы и зайцы, белки, еноты, ежи и барсуки. Крыс и кроликов в  моем  зверинце
не было; первые вызывают неприятные ассоциации, а-вторые слишком плодовиты и
опасны для культурных растений. Зато я мог  предложить  красивых  (и  совсем
безвредных) жуков и бабочек с  Эдема,  а  для  экологического  равновесия  -
огромный выбор птиц. Клеточные ткани пернатых я  хранил  в  холодильнике,  и
числилось в нем двенадцать или тринадцать тысяч видов, описанных в красочном
проспекте; все, чем богата  Земля  и  прочие  миры,  -  кроме,  быть  может,
какаду-телепатов из сказочного королевства Шандры. Мы  занялись  подготовкой
салона к намечавшимся торгам, столь же сложным,  как  демонстрация  нарядов.
Помост был заставлен передвижными голоэ-кранами, кресла  собраны  в  центре,
справа от них развернут  бар,  слева  -  выставка  каталогов  и  проспектов,
печатных и занесенных на голо графические диски; над входом в осевой лифт  я
приказал  повесить  изображение  малакандрийского  сфинкса   в   натуральную
величину  (чем  черт  не  шутит,  вдруг  он  кому-то  приглянется?..),  а  в
гимнастическом зале мы устроили временный зимний сад - с живыми экспонатами,
с птицами, рыбками и мотыльками. Впрочем, рыбок  я  не  надеялся  продать  -
этого добра на Солярисе хватало.
   Когда ?Цирцея? вышла на планетарную  орбиту,  приготовления  закончились:
экраны ожили, автоматический бар замигал огнями, роботы замерли вдоль  стен,
будто в почетном карауле, а мы без сил рухнули в кресла. Конечно, мы  ничего
не таскали и не поднимали (это, кстати, не слишком  тяжелый  труд  при  двух
сотых ?же?), но нам пришлось командовать всей своей механической  сворой;  а
ведь  давно  известно,  что  главный  босс  утомляется  куда  сильнее  своих
дуболомов-подчиненных.  Вот  мы  и  утомились;  распоряжаться  -  это  такая
неблагодарная работа!
   Оглядев плоды наших стараний, Шандра пробормотала:
   - Какое прекрасное  зрелище?  Но  у  Кассильды  оно  бы  вызвало  приступ
бешенства. Массаракш! Столько хлопот из-за птичек и зверюшек!  Из-за  рыбок,
бабочек и жуков! Кассильда бы этого не поняла.
   - Всякий кулик свое болото хвалит, - с ленивым благодушием отозвался я. -
А болото у нас неплохое, и все расширяется да расширяется? Вот,  взгляни  на
эту конкретную трясину? - Я ткнул пальцем в сторону помоста.
   - Ты о чем, дорогой? - утомленно поинтересовалась Шандра.
   - О том, что в былые времена мне такая роскошь и не снилась.  Взять  хотя
бы наш главный салон? Я купил его на Арморике, и это была нелегкая  операция
- и для меня, и для ?Цирцеи?.
   Шандра встрепенулась, предчувствуя новую историю. Мои  рассказы  все  еще
значили для нее больше книг и голографических записей; она могла их  слушать
в любом состоянии - голодной  и  сытой,  веселой  и  грустной,  усталой  или
наоборот. Время и место тоже значения не имели: рубка, бассейн, столовая или
постель казались ей вполне подходящими,  чтобы  вкусить  от  мудрости  Грэма
Френча. Мне это льстило, и я старался не ударить в грязь лицом.
   - Так вот, во время своего второго визита  на  Арморику  я  обнаружил  на
орбите  останки  колониального  корабля.  Внутри  его  уже  распотрошили   и
принялись за корпус; двигатель был демонтирован, секции гибернатора нарезаны
металлической лапшой, но один из трюмов уцелел - как  выяснилось,  колонисты
хотели устроить там что-то вроде космической фабрики или ретрансляционный
   Центр. А может, тюрьму, госпиталь или  кабак  -  их  планы  насчет  этого
обломка были весьма  спорными  и  смутными.  Мне  он  приглянулся;  довольно
большой цилиндр диаметром точь-в-точь как у ?Цирцеи?, с броневым покрытием и
внутренней обшивкой из металлокерамики. Я подумал,  что  мне  бы  эта  бочка
пригодилась. Если  воткнуть  ее  между  гидропонными  отсеками  и  обитаемым
модулем, выйдет прекрасный
   Зал для торжеств или кубрик для перевозки  пассажиров  -  словом,  что-то
полезное и небезвыгодное. Обдумав эту идею, я приступил к переговорам.
   Они были долгими, скучными и нудными. Мои партнеры набивали цену,  толкуя
про орбитальные тюрьмы и кабаки, хотя для  подобных  излишеств  места  внизу
вполне хватало. Я мог бы еще понять их мысль насчет  кабацкого  бизнеса,  но
вот с тюрьмой был явный перебор! Какая тюрьма  в  невесомости?  Это  уже  не
тюрьма, а санаторий!
   Так я им и сказал, добавив, что в ближайшие столетия им  будут  нужны  не
орбитальные тюрьмы и рестораны, а пара спутников связи размером с футбольный
мяч. С очевидностью не поспоришь; кисло улыбаясь, мои  противники  признали,
что в этом есть резон, что старая бочка  не  столь  уж  важна  для  будущего
армориканской цивилизации и что цена на нее, пожалуй, чуть-чуть завышена. Не
откладывая в долгий ящик, я вызвал ?Цирцею?, чтоб расплатиться наличными, но
партнеры попросили обождать. Совсем немного: день-другой для  размышлений  и
согласований, для подготовки всех бумаг и  поиска  консенсуса  в  парламенте
(или в сенате - я уж не помню, как назывался их правящий орган, но, так  как
речь шла о национальном достоянии, только он ратифицировал  контракт).  Надо
сказать, консенсус - сложная штука, особенно на Арморике, где партий столько
же,  сколько  жителей,  а  мнений  еще  больше.  Понимая  всю   трудоемкость
согласований и размышлений, я  терпеливо  ждал.  Не  прошло  и  месяца,  как
посланник от парламента (или сената) явился передо мной, но не с контрактом,
а с длинным  перечнем  товаров,  в  которых  нуждались  колонисты.  Это  был
замечательный документ! Семьсот семьдесят две позиции; и чтоб разделаться  с
ними, мне пришлось посетить каждый  мир  от  Арморики  до  Земли.  Но  я  не
возражал, так как могло быть и хуже; мы ударили  по  рукам,  и  Кэп  Френчи,
великий Торговец со Звезд, славный Друг Границы,  отправился  в  полувековое
путешествие. Вернувшись и выгрузив товары, я приступил к делам техническим -
разумеется, с помощью армориканцев. Процедура была непростой и  почти  такой
же трудоемкой, как поиск  консенсуса  в  местном  парламенте.  Мы  разрезали
?Цирцею? пополам,  встроили  мое  приобретение,  заварили  швы,  отшлифовали
корпус, установили дополнительные  двигатели,  и  в  результате  я  сделался
хозяином роскошного салона - восемьдесят метров в диаметре и сорок  высотой.
Я был просто  счастлив!  Как  подросток,  обменявший  груду  металлолома  на
новенький велосипед!
   - И тогда ты занялся модельным бизнесом? - спросила Шандра.
   - Нет, это случилось позже. В те времена все Старые Миры, за  исключением
Логреса и Пенелопы, еще принимали колонистов,  а  их  надо  было  расселить,
трудоустроить и обеспечить всем необходимым. Они нуждались в оборудовании, в
машинах и установках КР, а не в нарядах. Но через пять или шесть  веков  все
эти миры обрели свою неповторимую индивидуальность, свой собственный стиль в
одежде и развлечениях,  и  вот  тогда  пришел  черед  поторговать  нарядами.
Выгодный бизнес! Я был  в  нем  первым,  но  всякая  здравая  мысль  рождает
последователей, а они со временем становятся конкурентами?
   - И много их?
   - Не слишком. Точно не знает никто. Сотня-дру-гая? может быть,  чуть-чуть
побольше.
   - Но почему? - Брови Шандры приподнялись и замерли двумя ровными  дугами.
- Почему, Грэм? Я хочу сказать, почему спейстрейдеров так мало? Это выгодное
предприятие, и планетарные власти могли бы заняться  межзвездной  торговлей?
или частные компании? или богатые люди? В общем, всякий, кому  по  средствам
снарядить корабль. Но?
   - ? желающих не так уж много, - закончил я. - Хочешь знать почему?  Ответ
несложен. Ты  ведь  читала  Баслим-Крауза?  Труд  по  экономике  космических
полетов? Что там сказано?
   Шандра, припоминая, наморщила лоб.
   - Там говорится, что торговый корабль с грузом стоит больших денег? очень
больших? просто гигантских! Чтоб окупить вложения, надо отправиться в долгий
полет - как минимум пять веков, если я не ошибаюсь? Такое время  неприемлемо
для  любой  корпорации  или  правительства.  Слишком  огромный  срок!   Либо
правительство падет, либо компания разорится, либо корабль со всеми товарами
будет присвоен экипажем?
   - В точности так, - подтвердил я. - Pecuniae oboediunt omnia,  принцесса,
что значит - деньгам повинуется все? Ну, пожалуй,  не  все,  но  космическая
торговля - непременно. Это занятие для одиночек.
   - Пусть для одиночек, - Шандра упрямо выпятила губу. -  Есть  же  богатые
люди? Почему бы им не сделаться спейстрейдерами?
   Я негромко рассмеялся, разглядывая  ее  порозовевшее  лицо.?Моя  спорщица
была такой прекрасной! И такой наивной! Заметив, что я  смотрю  на  нее  как
зачарованный, Шандра  вытянула  руку  условным  жестом,  и  свет  потолочных
панелей померк. Нас окружила уютная теплая полутьма; ее  создавали  огни  на
стойке бара и чуть заметная люминесценция экранов.
   Склонившись к Шандре, я вдохнул ее аромат; это было так же  приятно,  как
видеть ее лицо.
   - Богатым людям неплохо живется, моя дорогая. Зачем им покидать свой мир,
свою эпоху, своих возлюбленных и  друзей?  Ради  сомнительного  удовольствия
кануть  в  вечность?  Ты  только  представь,  что  грозит  нам,  космическим
странникам:  дестабилизация,  метеориты,  черные  дыры,  взрывы  сверхновых,
вредные вирусы и негодяи вроде  Клерака  Белуга?  Так  стоит  ли  рисковать?
Шандра отшатнулась.
   - Но, Грэм? Неужели все так  ужасно?  Помнится,  ты  говорил,  что  жизнь
?внизу?  опасней  космических  странствий.  И  что  монархия   лучше   самой
справедливой демократии!
   Неоспоримый факт. Она хорошо усвоила мои уроки!
   -  Ты  вспоминаешь  теорию  Ли  Герберт?  О  трех  Этапах  -  демократии,
тоталитарном режиме и религиозной вакханалии, которые сменяют друг друга?  В
подтверждение Шандра тряхнула копной золотистых волос.
   - Не знаю, можно ли верить этой теории, - протянул я. - Однако  почти  во
всех  мирах  случаются  бунты  и  мятежи,  гражданские  войны  и  восстания,
экологические  катаклизмы  и   периоды   упадка.   Плюс   всякие   бедствия,
проистекающие  из-за  легкомысленного  обращения  с  наукой.  Повсюду   есть
недовольные: женщины, которым хочется иметь детей, оппозиция, которая рвется
к власти, а также преступники, террористы и деклассированные - атомный заряд
под общественными устоями. Рано или поздно  заряд  взрывается,  и  наступает
смута, а за нею - коллапс? После  -  новый  подъем,  но  в  смутные  времена
человек богатый рискует больше бедного. Во-первых,  он  разорен;  во-вторых,
его лишают гражданских прав, а в-третьих, могут прикончить как угнетателя  и
народного кровопийцу. Но если ты один-одинешенек? - Бросив взгляд на Шандру,
я поправился:
   -  Если  нас  двое  на  космическом  корабле,   двое   любящих   существ,
неподвластных гневу, зависти, скуке, то что  нам  угрожает?  Дестабилизация?
Метеориты?  Вирусы?  Это,  конечно,  неприятность,  но  более  редкая,   чем
общественные катастрофы. Я замолчал. Шандра размышляла, прикусив губу;  свет
в салоне был притушен, и по щекам ее скользили  отблески  цветных  огоньков,
переливавшихся на стойке бара. Миг - и ночные лиловые тени окутывали ее, тут
же сменяясь тьмой, синим предрассветным  флером  и  алым  пламенем  утренних
зорь; потом блеск золотистой дневной  паранджи  заставлял  меня  щуриться  и
моргать. И снова  -  лиловое,  черное,  синее,  алое,  золотое?  Как  череда
покрывал из кисеи, падавших на ее лицо.
   - Сделать свет поярче? - спросил я.
   - Нет, не стоит? - Она коснулась  моей  руки,  ее  глаза  отсвечивали  то
изумрудным, то янтарным огнем.  -  Странно,  дорогой?  Тут  скрыто  какое-то
противоречие? Если жизнь внизу опасна  для  миллионеров,  отчего  бы  им  не
перебраться в космос? Или они не верят в неизбежность катастрофы?  Не  хотят
ее признать? Не понимают?
   -  Понимают,  я  думаю.  И  тот,  кто  понимает  лучше  всех,  становится
спейстрейдером - если он к тому же непоседлив, любопытен и не лишен здравого
смысла. А остальные? Понимаешь, человек в общем-то иррациональное  существо,
и, будучи таковым, он  по-прежнему  готов  оспорить  древнюю  муд-.,  рость:
надейся на лучшее, но готовься к худшему. Человеку кажется,  что  худшего  с
ним не случится - особенно теперь, когда самое худшее, смерть от болезней  и
старости, ему не грозит. А эти твои миллионеры - такие же люди, как любой из
нас, и живут они в богатейших древних мирах, на Старой Земле и Лайонесе,  на
Барсуме и Малакандре, на Пенелопе и Эдеме. Покой,  благолепие,  комфорт?  Не
хочется думать, что этому все же наступит конец.
   - Однако он  приходит,  всегда  приходит,  -  тихо  промолвила  Шандра  с
полуутвердительной,  полувопросительной   интонацией.   -   Из-за   глупости
человеческой или потому, что на голову  людям  свалилась  комета?  Результат
одинаков - смута, хаос, кровопролитие, грабежи? Такое я  уже  видела,  Грэм.
Что еще? О каких катастрофах ты можешь мне поведать?
   - О самых разнообразных.  О  жутких  чудищах,  сбежавших  из  лабораторий
биологов, как это случилось  на  Земле,  или  о  гедонистических  тритонских
экспериментах. Еще была неудачная попытка исправить климат на  Ямахе  -  там
изменили наклон планетной оси, что  привело  к  таянию  льдов  и  всемирному
потопу. На Эльдорадо  с  той  же  целью  применялись  мощные  ультразвуковые
генераторы; когда их включили одновременно, континентальный щит не выдержал,
магма прорвалась наверх, ожили вулканы, и  от  людей  остался  только  прах?
пепел? На. Шан-гри-Ла был принят закон об имущественном цензе,  определявшем
гражданский статус, и через пару веков рабы  и  деклассированные  составляли
там большинство. Их возглавил какой-то  горлопан  и  честолюбец  из  местных
фюреров, и планета захлебнулась в крови. Еще вспоминается мне  один  мир  со
странным названием Кость-в-Горле? Они  баловались  с  наследственностью,  со
всякими евгеническими штучками, желая  вывести  высшую  расу,  и  не  успели
чихнуть, как их  население  удвоилось.  Наступил  голод,  а  затем?  Ну,  ты
понимаешь, моя дорогая, - все было  как  на  Мерфи.  Высшую  расу  съели,  а
закусили евгениками-экспериментаторами? Шандра поежилась.
   - Разве никто не предсказывал возможность таких страшных катастроф?
   - Почему же, предсказывали, но всех провидцев ожидала  судьба  Кассандры.
Их обвиняли в том, что они  тормозят  прогресс,  сеют  панику,  препятствуют
внедрению  в  жизнь  великих  идей.  Обычно  их  деклассировали,  а  кое-где
наказывали старением? Их прогнозы не принимались в расчет, над ними смеялись
и издевались, пока не наступала катастрофа. Тогда их вешали. И это  еще  раз
доказывает, что человек - существо иррациональное.
   Я смолк, задумавшись. Странно, но люди до сих пор игнорируют коллективный
опыт человечества, не желая учиться на чужих ошибках и бедах. Взять  тот  же
Шангри-Ла? Бруннершабн лежит в десяти парсеках  от  него,  и,  казалось  бы,
весть о ядерной катастрофе должна остудить самые  горячие  головы.  Но  нет,
этого не случилось!  На  Шангри-Ла  все  же  затеяли  гражданскую  войну,  и
погибших в ней было не меньше, чем на Мерфи после удара Божьего Молота.  Так
что в теории Ли Герберт есть  рациональное  зерно:  всякий  мир