нжево-красных тонах,  я  переслал  их  в  Маув,  на  имя  доктора  Ниссан
Виритрильбии,  с  краткой  запиской  и  флакончиком  афродиака.  В   записке
говорилось, что я считаю необходимым возместить  почтенному  доктору  ущерб,
причиненный моей сигарой.
   Разумеется, продав лицензий на комбинезон, я не  забыл  о  Шандре.  Треть
прибыли была перечислена на ее счет, но десять процентов от этой  суммы  она
возвратила - за услуги агента,  как  меня  проинформировали.  Об  этом  было
сказано с милой улыбкой и насмешливым блеском в глазах, который я счел нашим
главным приобретением. Похоже, чувство юмора стало  возвращаться  к  ней,  а
этот дар я полагаю едва ли не важнейшим в жизни.
   Что касается прочих сувениров, то Шандра потратила на них немного. Серьги
с маувским жемчугом, перламутровый  ларец  с  Танграта,  поясок,  отделанный
кораллами, какими славилась Фаджейра, изящные бокальчики  из  раковин?  Вот,
пожалуй, все. Сережки и поясок она надевала в тот день,  когда  мы  покидали
Солярис; ларец был подарен мне - чтобы  хранить  в  нем  диплом  и  орден  с
серебряным осьминогом; ну а бокальчики мы обновили перед стартом,  прикончив
бутылку игристого.
   Мы сидели на мостике, любуясь блекло-голубоватой  сферой,  сиявшей  среди
звезд, как опал в россыпи крохотных самоцветов. Шандра находилась в  игривом
настроении; то ли вино было тому  причиной,  то  ли  знакомая  мне  эйфория,
которую чувствует каждый странник, отправляясь в далекий путь.
   - Грэм, помнишь, ты рассказывал мне о Кордее?
   - Да, дорогая?
   Ее глаза шаловливо блеснули.
   - Похоже, ты многое знаешь о нем. Его побуждения и мысли, и всякие личные
обстоятельства?
   - Думаешь, что Кордей - это я? А истинный  Грэм  Френч  давно  рассыпался
прахом у  какой-нибудь  безымянной  звезды?  На  губах  Шандры  промелькнула
улыбка.
   - Вообще-то такое приходило мне в голову? Двадцать тысячелетий - огромный
срок, и ты сам говорил, что в космосе бывают разные чудеса. Но вы с  Кордеем
не похожи ни темпераментом, ни характером. Ты скорее однолюб,  вроде  Филипа
Рего-са? Да и ?Цирцея? не подходит под описание ?Чик-вериты? и  ?Космической
гончей?? И файлы ее - те, которые нельзя  уничтожить,  -  ведутся  с  давних
времен. Выходит, ты не Кордей. Но ты,  -  Шандра  лукаво  улыбнулась,  -  ты
космический бродяга, а все бродяги любят приврать. Быть может, ты приукрасил
всю эту историю, чтоб сделать ее позанимательней? Или нет?
   -  Нет,  моя  проницательная  принцесса.  Кордей  -  один   из   немногих
спейстрейдеров, с которыми я  встречался,  и  потому  в  рассказе  о  нем  я
опираюсь на личные впечатления.  Это  не  касается  истории  грабежа  -  сей
инцидент был мне описан Кордеевыми потомками,  когда  я  вторично  попал  на
Дальний.
   - А что случилось в первый раз?
   - Тогда я и встретил Кордея. Он уже пару столетий  трудился  диспетчером,
но оптимизма не терял. Он все еще думал  о  себе  как  о  человеке  космоса,
осевшем ?внизу? в результате временной  неудачи.  Он  принял  меня  с  самым
радушным гостеприимством и показал все, на что стоило посмотреть. Я был  для
него не просто  гостем,  но  собратом  по  профессии,  хоть  эта  роль  была
временами утомительной -  если  припомнить  все  возлияния  в  ?Магеллановых
Облаках?? Но  разве  я  мог  оттолкнуть  его?  Сказать,  что  теперь  он  не
космический торговец, а жалкий червяк, житель планеты? Это было  бы  слишком
жестоко. Ведь мысль о том, что он вернется в  космос,  поддерживала  Кордея;
если уж говорить начистоту, она была единственным барьером, оберегавшим  его
от безумия. В каком-то смысле он был уже безумен? Мурашки шли по коже, когда
он  принимался  сравнивать  ?Цирцею?  с  ?Чикверитой?  и  рассуждать  об  их
оборудовании и планировке? Он таскал меня к своим друзьям, к своим  женщинам
и потомкам, и это было ужасно. Ужасно и трогательно!  Куда  бы  мы  ни  шли,
всюду находились его дети,  его  внуки  и  правнуки,  и  казалось,  что  они
участвуют в некоем молчаливом заговоре, имевшем целью поддержать его  мнение
о себе. А он представлял меня как ?коллегу Френча с ?Цирцеи?, будто мы  были
двумя торговцами, волею судеб повстречавшимися  на  Дальнем.  И  все  вокруг
млели и восторгались, ставили выпивку и слушали разинув рот, как два великих
человека обмениваются воспоминаниями о своих великих  делах?  Мне  казалось,
еще чуть-чуть, и я окаменею, превратившись в собственный гранитный монумент.
   Шандра в притворном ужасе всплеснула руками.
   - Значит, вот откуда твои истории! Ты слышал их от других  спейстрейдеров
между выпивкой и закуской! И всякий раз  вас  окружали  толпы  благоговейных
почитателей? Виски течет рекой, рюмки под носом, и на  каждом  колене  -  по
девушке?  А  где-то  маячат  скульпторы,  ваяющие  обелиск,  и  целая  армия
живописцев? Или я не права, Грэм?
   Я ухмыльнулся.
   - Близко  к  истине,  дорогая.  Но  должен  заметить,  что  встреча  двух
спейстрейдеров - редкий случай, да и не каждый из них будет так  откровенен,
как Кордей. Мои истории в основном взяты из книг, из планетарных записей, из
сплетен и слухов, которые мне пришлось проверять, отсеивая истину от  шелухи
легенд и сказок. Понимаешь,  мы,  космические  торговцы  -  знаменитости,  и
всякое наше деяние, всякое наше слово перетолковывается  на  сотню  ладов  и
порождает сотню мифов. Ты теперь тоже частица подобного  мифотворчества.  На
Малакандре вышла твоя биография, и не единственная - ведь о  ком  пи-,  сать
романистам, как не о  принцессах  загадочной  Амазонии?..  История  с  мадам
Удонго, я полагаю, экранизирована, и приятель нашей милой Файт не иначе  как
написал сценарий? Кассильда, твоя подружка с Барсума, обмолвилась парой слов
о ваших подвигах, о том, как вы напились и обменялись платьями, - вот тебе и
сюжет для оперетты. А на Солярисе?
   Тут я вспомнил  прелестную  Ниссан  и  поперхнулся.  Не  сомневаюсь,  что
Хаммурапи, мой секретарь,  мог  бы  сделать  из  этой  истории  комедию  или
трагедию, оперу или драму, все, что  угодно,  на  выбор.  Сюжетец  позволял!
Что-нибудь  этакое,  с  клубничкой,  под  интригующим  заголовком   ?Соблазн
капитана Френча??
   Шандра, не заметив моего смущения, протянула:
   - Легенды, мифы, сказки, сплетни, слухи? И на Мерфи тоже? Как ты думаешь,
Грэм, что говорят о нас на Мерфи?
   - Смотря кто говорит, - заметил я. - Сестры Камилла  и  Серафима  болтают
про космического монстра или киборга, что затащил невинную девушку в постель
и насажал ей синяков своими шестеренками. Аркон Жоффрей, я думаю, более
   Реалистичен.  И  если  в   ближайшие   двести   лет   на   Мерфи   явится
холостяк-спейстрейдер,  ему  преподнесут  историю   про   капитана   Френча,
купившего
   Целый гарем из монастырских послушниц. Как  говорится,  exempla  do  cent
!
   - Но тебе не нужен гарем, - сказала Шандра. - Я знаю, знаю! Я смотрела  в
вечных записях? Жанна, Дафни, Ильза, Джессика и остальные? даже Йоко? Ты жил
с ними, и ты их любил, но никогда - двух сразу. Значит, ты не Кордей!
   - Что поделаешь, детка! Кордей вдвое моложе меня и родился на Арморике, а
я  -  старый  мужчина  со  Старой  Земли.  Из  Огайо,  где   наказанием   за
многоженство? Я собирался прочесть ей целую лекцию, но Шандра не  дремала  -
прижалась ко мне, прикрыла ладошкой рот и укусила за ухо.

ГЛАВА 22

   Я был доволен своим визитом на Солярис. Не по причине  успешных  торговых
сделок или отвергнутых искушений  и  даже  не  потому,  что  мы  насладились
чарующими видами, катаньем на дельфинах и приятным  обществом  -  всем  тем,
чего не  может  предоставить  нам  ?Цирцея?.  Все  это  было  великолепно  и
прекрасно, но чувства, испытанные мной, проистекали из других источников.  Я
радовался, что обнаружил этот мир благополучным и живым,  что  за  прошедшее
время здесь не случилось ни катастроф, ни бедствий,  ни  падений  комет,  ни
вселенских потопов, ни социальных катаклизмов. И пусть я не сомневался,  что
все  это  когда-нибудь  произойдет  (ибо  Солярис  не  был  моим   неизменно
благоденствующим Раем),  я  все-таки  испытывал  умиротворение.  Мысленно  я
отодвигал ?когда-нибудь? в далекие века и старался  не  думать  о  том,  что
положит конец нынешнему процветанию - недостаток ли земель и  войны  за  них
меж островами, бунт ли гидроидов или некие эксперименты,  после  которых  на
Солярисе воцарится тишь да гладь и водная  благодать  без  всяких  признаков
суши.
   Возможно ли иное? Возможно ли, чтоб этот мир когда-нибудь сделался  Раем?
Тем Раем, который я ищу? Я с  удивлением  заметил,  что  эта  мысль  уже  не
волнует меня - во всяком  случае,  не  так,  как  прежде.  Почему?  Разве  я
собирался прервать свои поис1 ки? Разве они служили помехой хоть  в  чем-то?
Отвлекали от дел? Или от  Шандры?  Разве  они  диктовали  какой-то  маршрут,
которым мне полагалось следовать? Я должен был выяснить эти вопросы, хотел я
того или нет. Никто не в силах совладать с собственной натурой, и прагматик,
подобный мне, всегда стремится найти причины  своих  решений  и  побуждений,
даже в той ситуации, когда над ними лучше бы опустить завесу неведения.
   Я размышлял  на  все  эти  темы,  чувствуя,  как  мой  недавний  оптимизм
сменяется тревогой и неуверенностью. Я понимал, что мысль о Рае  была  всего
лишь мечтой, чем-то  призрачным,  эфемерным;  стоило  ли  сожалеть,  что  ее
вытесняет реальность?
   Сожалеть? Возможно, но не удивляться. Великий дух живет мечтой, прагматик
- реальностью, и с этим ничего не поделаешь - как и с тем, что я  не  гений,
не романтик и не возвышенный мечтатель.  Я  тот,  кто  я  есть,  сколько  бы
памятников ни воздвигли мне от Земли до созвездия  Ориона.  Omnial  Dixi  et
animam levavi! .
   Что же касается реальности, то она была такова: вместо  Рая  я  обнаружил
Шандру, узнал ее, полюбил и боялся ее потерять.
   В этих моих опасениях каким-то образом присутствовал Солярис -v то  ли  в
качестве безмолвного статиста, то ли как знак, напоминающий о важной встрече
или разговоре, который не стоит забывать. Из разговоров мне вспомнились  три
- с прелестной Ниссан, с Седаном Хаммурапи,  открывшим  мне  тайны  пещерных
мистерий, и с Бенцем Фиатом  Шалмуназаром,  профессором  сексоихтиологии  из
Эм-берли. Последняя из бесед была, я думаю,  самой  серьезной,  несмотря  на
легкомыслие Шалмуназара. Собственно, легкомысленным был конец, но  никак  не
начало. Он спросил: каково это - жить с такой женщиной?
   Что бы тут ни подразумевалось, я понимал  вопрос  по-своему.  Сомнение  в
том, что я могу исполнить все капризы моей леди? Пожалуй, нет;  Шандра  была
не капризна, если считать капризом обычные  женские  требования  и  причуды.
Другое дело, насколько я соответствую ей? Кто я такой  для  Шандры?  Свет  в
окне, ее прекрасный принц, ее мечта об  идеальном  возлюбленном?  Или  всего
лишь человек, протянувший руку помощи в тяжелую  минуту?  Достоин  ли  я  ее
любви? И не найдется ли мужчина - пусть не сейчас,  пусть  в  будущем,  -  к
которому Шандра могла бы испытывать более сильное чувство, чем ко мне?
   Эти вопросы являлись скорее риторическими, чем насущными, что, однако, не
делало их tabula rasa . Напомню вам, я -
прагматик, а прагматик просчитывает все свои  действия  и  поступки  на  сто
ходов вперед. Прагматизм был моей сильной стороной, и он же подсказывал мне,
что я не самый лучший из мужчин в обитаемой Вселенной. С другой  стороны,  и
Шандра котировалась не всюду; в мирах, подобных Барсуму  и  Малакандре,  она
выглядела слишком экзотично, чтобы привлечь внимание  серьезного  соперника.
Человек порядочный не  будет  соблазнять  ее,  поскольку  чужд  сиюминутного
порыва; ну а более долгая связь со столь непривычной с виду женщиной  станет
для  него  обузой.  Человек  легкомысленный,  самовлюбленный  или  жестокий,
привыкший потакать своим капризам,  ей  неинтересен,  а  от  любых  подобных
посягательств я сумею ее защитить. Что же остается? Мир вроде  Земли  и  тех
процветающих колоний, где люди похожи на меня и на нее, где жизнь  богата  и
благополучна, где нет калечащих душу жестокостей и уродств, - словом,  некий
питомник благородных златовласых принцев. И какова же моя стратегия в  такой
ситуации?  Абсолютно  ясная  и  очевидная  -  держаться  подальше  от  этих,
соблазнительных миров!
   Иными словами, посадить свою птичку в прочную клетку и делать вид, что  я
предоставил ей самостоятельность и свободу, что  она  финансово  независима,
что в любом порту она может выгрузить свой багаж и удалиться на  все  четыре
стороны.
   Гнусная мысль! Мой прагматизм ее подсказал, и он же  определил  ее  суть:
лицемерие, достойное мерфийского Арконата.
   Арконат продал ее мне, а я ее купил, и это было  законной  сделкой  -  во
всяком случае, на Мерфи. Но сделка та свершилась за ее спиной  и  независимо
от ее желания, а значит, не являлась честной, и я не мог к ней апеллировать.
Шандра - такая, какой она стала теперь, - не  была  моей  собственностью,  и
этот факт совершенно не зависел от того, даробана ли  мною  ей  свобода  или
нет. Из невежественной девчонки, монастырской послушницы, она превратилась в
женщину и человека, а всякий человек свободен по определению. Он  волен  сам
наложить на себя оковы, узы любви  или  дружбы,  тяготы  обязательств,  иные
цепи, что связывают нас, людей, - но лишь  по  собственному  соизволению.  У
Шандры же не было этой воли, и никакой брачный контракт, ни сто  килограммов
платины на ее счету не изменяли ситуацию.  Все-таки  ?Цирцея?  летела  туда,
куда приказывал капитан Френч.
   Обычно я предавался этим горестным размышлениям  ночью,  когда  моя  юная
супруга, набегавшись за день и наигравшись в постели, тихо посапывала  рядом
со мной. Иногда я глядел на нее и гадал, что же ей снится. Временами сон  ее
был глубок и спокоен, но бывали минуты, когда лоб ее страдальчески морщился,
брови сдвигались и веки чуть заметно подрагивали, словно она хотела,  но  не
могла отвести взгляд от чего-то ужасного, тягостного, жуткого.  Быть  может,
призраки  Мерфи  еще  приходили  к  ней  в  снах,  мучая  и  беспокоя?  Орды
каннибалов,  выслеживавших  друг  друга,  облавы  солдат   Арконата,   отец,
искупавший грехи на какой-нибудь свалке нечистот, монастырские стены, кухня,
полная нечищеных котлов, и Радостное Покаяние на ледяном полу  под  мрачными
церковными сводами? Я не будил ее; я был не  в  силах  ей  помочь.  Одоление
призраков и страхов, гнездящихся в нашем  подсознании,  нелегкая  задача,  и
человек должен решить ее сам.
   Мы покинули систему Соляриса;  разгон  закончился,  тихий  шелест  ионных
двигателей смолк, и черный занавес с яркими  блестками  звезд  опустился  на
наши экраны. Теперь я мог избрать любой из  четырех  маршрутов  к  ближайшим
населенным мирам - к серебристому солнцу Алохи или багряному -  Пойтекса,  к
алой звезде Александрии или к зеленому, как хризолит, светилу Фидлерс  Грин.
Но я не торопился с выбором; те  прагматические  планы,  о  коих  рассказано
выше, довлели надо мной, терзая  мою  совесть.  Как  странно!  Я  разработал
стратегию, логичный порядок действий,  но  не  мог  исполнить  его,  не  мог
последовать  велению  рассудка!   Есть   ли   более   веское   свидетельство
человеческой иррациональности? Впрочем, любовь, как и совесть, не  относится
к рациональным категориям. Наконец, решив доверить выбор Шандре, я  спросил,
куда она хочет направиться.
   - К Пойтексу, - ответила она без колебаний.
   - Почему?
   - ?Цирцея? утверждает, что  люди  там  похожи  на  нас  с  тобой,  только
темноволосые и ниже ростом. Значит, я смогу  выйти  на  помост!  А  чтоб  не
смущать их вот этим, - dha тряхнула своей золотистой гривой, - покрашусь! Ты
будешь любить меня с черными волосами?
   Вот так-то, Грэм Френч, сказал я себе, вот чего стоят твои стратегические
планы! Что мне оставалось? Спасать то, что еще можно было спасти.
   - Не советую тебе краситься, - пробормотал я. - Из деловых соображений.
   Видишь ли, этот бизнес с модой - тонкая  штука,  и  он  гораздо  успешней
идет, когда у манекенщицы есть собственная индивидуальность. Я полагаю, тебе
нужно играть  экзотическую  роль,  а  не  пытаться  соответствовать  местным
стандартам. Тем более что твой рост? с ним-то ты ничего  не  поделаешь!  Она
кивнула - с видом настоящего  спейстрейде-ра,  который  обдумывает,  как  бы
привлечь, а затем ободрать покупателей.
   - Массаракш! Наверное, ты прав, Грэм. Я не  буду  краситься,  я  останусь
благородной принцессой с Земли, из Амазонского королевства? Так, кажется, ты
придумал? Но мы, -  тут  она  важно  приосанилась,  -  мы  наймем  еще  одну
манекенщицу, из местных. Для контраста. Предположим, я буду  демонстрировать
длинные платья, а она - короткие. Или наоборот.
   - Смотри только, чтобы короткие не были слишком короткими, -  предупредил
я. - Пойтекс - это не Малакандра, тут предпочитают строгий и скромный стиль.
   - Я знаю, я смотрела записи ?Цирцеи?. Я даже распорядилась, чтобы  наряды
были  заново?  как  ты  это  называешь?..  ах,  да  -   отредактированы!   Я
одобрительно хмыкнул:
   - Кажется, ты все подрассчитала, дорогая!
   - Учусь у тебя, дорогой. Ведь прикидывать и рассчитывать для  тебя  самое
большое удовольствие. Разумеется, после постели.
   Несколько ошарашенный таким заявлением, я промычал:
   - Вот как? И с чего ты это взяла? Шандра покровительственно усмехнулась.
   - Я тебя знаю, Грэм, уже знаю. Ты планируешь дела со всеми подробностями,
а потом переживаешь и маешься, пока они не завершатся. И если все  идет  как
надо, ты бываешь такой гордый! Наверное, оттого,  что  опять  доказал:  Грэм
Френч умнее всех!
   - Хмм? Довольно мерзкая личность этот Грэм Френч, не так ли? - буркнул я,
чувствуя холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Мы  не  прожили  вместе  и
двух лет,  а  она  уже  видела  меня  насквозь!  Что  же  будет  через  пару
столетий?.. Воистину, Шандра стоила десятка таких, как я!
   Ее глаза смеялись.
   - Почему же мерзкая, Грэм? Разве предугадывать ход событий - это плохо?
   - Излишняя расчетливость не относится к числу человеческих достоинств,  -
ответил я. - Ну а теперь скажи-ка мне, что я делаю, если все  идет  не  так?
Если я оказался не самым умным?
   - Тогда ты начинаешь ана? да, анализировать! Ты стараешься найти  причину
неудачи и докопаться, что же было не так, отчего и почему. И  когда  ты  это
выяснишь, ты опять говоришь себе: какой же я хитроумный!
   - Все хуже и хуже, - откликнулся  я.  -  Ну  и  мерзавец,  клянусь  всеми
Черными Дырами! И как ты живешь со мной, дорогая?
   - Живу, потому что люблю. И потому что  знаю:  ты  гордишься  мной.  Тебе
нравится, если я замечаю  разные  разности?  разгадываю  все  твои  секреты?
все-все?
   Вид у нее был чрезвычайно довольный - как у ребенка,  подглядевшего,  где
прячут варенье.
   Я пробормотал:
   - Выходит, я не могу утаить от тебя  никаких  секретов?  Ни  одной  самой
паршивой тайны?
   Шандра склонила головку к плечу,  многозначительно  погрозила  пальцем  и
сдвинула брови, словно готовясь прочесть мне лекцию. Что-то знакомое было во
всех этих манипуляциях, но я не  сразу  догадался,  что  она  копирует  меня
самого.
   - Кассильда рассказала мне многое  о  мужчинах?  и  Файт,  и  даже  мадам
Удонго? Ты, Грэм, из тех людей, которые не любят хранить тайны.  Ты  слишком
горд тем, что делаешь, и тебе нужна публика, чтобы похвастаться. А публика -
вот она, перед тобой! - И она коснулась своей груди.
   Ну и ну! - подумал я. Психоаналитик не хуже  Жанны!  И  ведь  она  права!
Взять хотя бы Жоффрея: я рассказывал ему о своей жизни, хотя аркон не внушал
мне ни доверия, ни уважения. Но с кем  еще  я  мог  поболтать  в  бесплодной
мерфийской пустыне?
   И все-таки об одной из моих тайн Шандра  не  ведала.  Я  говорю  о  своих
поисках; не то чтобы я делал  из  них  секрет,  но  эта  тема  казалась  мне
неподходящей для обсуждения. Поймет ли Шандра, что мой Рай - совсем не  тот,
о коем ей толковали