точную игру.  Фрейд
иронически  называет  субботнее времяпрепровождение "оргией  тарока". Обычно
тарок следовал за  сытным ужином у  Леопольда Кенигштейна,  окулиста, и  его
жены.  На следующее утро все страдали  от несварения желудка. Оскар Рие тоже
принадлежал  к  числу  друзей,  игравших в  тарок,  но  у  него  дома  Фрейд
чувствовал себя не так комфортно.  Оскар не  всегда хорошо  отзывался  о его
работе,  а его  жена  Мелани угощала гостей  цыпленком  и  цветной капустой,
которые Фрейд терпеть не мог.
     Родители Фрейда жили неподалеку, в Девятом округе, и он регулярно бывал
у них в гостях.  Приблизительно в  1892  году они  поселились на  улице  под
названием Грюненторштрассе, которая с одной стороны выходила на канал и была
всего  в  квартале  от  Берггассе.   Там  квартиры  стоили  дороже,  чем   в
Леопольдштадте.  Фрейд  присматривал за своими  родителями  и хотел, чтобы в
старости они  жили  поближе  к нему. В 1894 году Якобу  было  уже  семьдесят
девять  и его здоровье начинало ухудшаться. Амалия, на двадцать  лет  моложе
его, оставалась энергичной и властной и  требовала  почтительности от детей,
особенно  от своего  первенца.  Возможно, регулярное  несварение  желудка по
утрам в воскресенье у Фрейда было связано не с обильным субботним ужином,  а
с предстоявшим очередным визитом к матери.
     В семье Фрейду было не с кем обсуждать  свои психологические идеи. Один
или  два раза он  говорил Флису,  что  "женщины" не  одобряют того,  что  он
делает.  Марта  никогда  особенно  не   интересовалась  его   работой,  хотя
впоследствии  он смог  говорить о  ней с Минной, сестрой  Марты, не вышедшей
замуж и оставшейся старой девой. Понимания со стороны коллег было тоже мало.
У Оскара Рие были  сомнения  по поводу  его теорий, равно  как и  у Брейера.
Последний писал с  Фрейдом книгу об истерии, но не поддерживал его выводов о
сексуальных проблемах. Фрейд  жаловался Флису, что в книге не появится некий
"перл", "потому что... сексуальный фактор не должен быть включен".
     Флису он доверял. Как и Фрейд,  тот стремился достичь гораздо большего.
Его работа  частным отоларингологом была всего  лишь  началом. Первая теория
Флиса была  связана с носом, органом, который,  как он решил, физиологически
связан с гениталиями  и имеет значение в  половой сфере человека. Его второй
проект был более  общим.  Как истинный последователь  Дарвина он считал, что
человеческое существо  циклично. В его воображении появилась  математическая
теория "биоритмов", построенная вокруг женского двадцативосьмидневного цикла
и  мужского   (его  собственной  идеи),  двадцатитрехдневного.  Теория  была
основана на научном пророчестве: периоды болезней и даты смерти определялись
математическим аппаратом, который понимал разве что сам Флис. Как сексуально
ориентированный  нос,  так и пророческие  биоритмы нравились Фрейду, который
всегда  помнил  о  своем   образовании  физиолога  и  склонялся  к  теориям,
гласившим, что сознание определяется организмом.
     В каком-то смысле Фрейд и Флис были похожи. Оба они вынашивали странные
идеи и искали  сочувствующих слушателей. Фрейд, похоже,  нуждался  во  Флисе
больше,  чем  тот в нем. На протяжении многих лет его восхищение другом было
безгранично. Возможно,  между ними было и физическое  притяжение (по крайней
мере,  по признанию Фрейда, оно было с его стороны). Флис был очень уверен в
себе  и жил в  достатке. У его жены  Иды  из семейства Бонди  из  Вены, были
собственные средства. В  письмах  Фрейда  чувствуется, что он завидует уму и
уверенности друга. Он даже жил в более подходящем городе. Берлин был городом
современным, космополитическим, в отличие от Вены.
     Позднее  Фрейд  решил,  что  его  профессиональная  деятельность  очень
ограничена тем,  что он  вынужден работать  только с венцами,  а  точнее,  с
венцами  еврейской  национальности.  Поэтому  он  познакомился  с   Юнгом  и
обратился к Швейцарии. Флис был первым шагом в этом направлении. Австрийская
империя  разваливалась.  Немцы,  занявшие  лидирующее  положение  в  Европе,
строили планы о создании своей собственной мировой империи. Евреи с востока,
в том числе Фрейды, всегда считали Германию страной, язык и культуру которой
стоит перенять.
     Возможно, Фрейд был не  так уверен в себе,  как  Флис, но новых  идей у
него было  ничуть не  меньше. Одной из них стала  попытка представить тело и
разум  в виде машины,  какого-то механизма  из научно-фантастического романа
Уэллса.  Внутри   этой  системы,   подобно  электрическому   току,  в  обоих
направлениях  двигалось постоянное количество "возбуждения". Он  даже  делал
рисунки с тильдами  и стрелками,  показывавшими, куда  энергия  (в  основном
сексуальная) перетекает,  как  жидкость в  трубе.  Если этот  гипотетический
поток не  находит правильного выхода, он  вырабатывает токсические вещества,
которые вызывают неврастению.  Избравшие  неверный путь  мужчины  и женщины,
стало быть,  постоянно отравляют  свой организм. Попытки Фрейда подвести под
свою теорию анатомический  фундамент обычно объясняются тем, что он является
воспитанником  анатомической  школы  Мейнерта  и  Брюкке.  Предположительно,
какую-то роль сыграло и  его  навязчивое увлечение сексом.  Эта внушительная
машина, в  которой  кипит  страсть,  а из  щелей,  подобно  пару, вырывается
соматическое половое возбуждение, наводит  на  мысль  о  том,  что  Фрейд  с
помощью науки пытался держать секс на безопасном расстоянии от себя.
     Он  зачастую  чувствовал   себя  чужаком.   "Меня  практически  считают
маньяком, - пишет он Флису в мае 1894 года, - а я совершенно точно знаю, что
прикоснулся  к  одному из величайших секретов природы", то  есть  к причинам
невроза.  Но  все, чего он мог ждать, было "почетным  поражением" перед всем
миром, и это вызывало у него "какое-то чувство горечи".
     Едва ли это можно назвать хладнокровной реакцией  исследователя, работа
которого все еще не получила широкого признания.  Фрейд справедливо полагал,
что его  идеи придутся не по  вкусу очень многим.  Он как будто готовился  к
театральному дебюту, в котором истинность его заявлений будет подтверждаться
яростью оппонентов.
     Его товарищ в  Берлине не  только  давал  ему моральную поддержку, но и
старался найти  практическое применение идеям Фрейда, чтобы научиться лечить
неврозы.  Фрейд  мог  сказать  о лечении актуальных неврозов только  то, что
людям нужно  менять  свою  половую жизнь.  Флис смог бы внести  в его теорию
сенсационный практический вклад (найдя биологическое средство контрацепции),
если  бы  его  система  биоритмов позволяла  определить  дни, когда  зачатие
невозможно. Это открытие было сделано  позже,  в связи с другими теориями, и
так  возник  всем  известный  несовершенный  метод  контрацепции  на  основе
женского цикла. Флису не удалось этого сделать, но он  утверждал, что  нашел
средство от  актуального  невроза.  Будучи специалистом в области  носа,  он
считал, что некоторые особенности половой жизни его пациентов связаны с этим
органом,  если не напрямую,  то косвенно.  С  помощью операции на носу такие
предположительные побочные эффекты мастурбации, как болезненная менструация,
могут быть излечены, и это положительно повлияет на весь организм.
     Фрейд с радостью позволил завести себя на это  минное поле. "Представь,
если  бы  такой врач,  как ты,  -  писал  он  в октябре  1893  года,  -  мог
исследовать гениталии и нос  одновременно. Загадка [невроза] была  бы решена
моментально".
     Флис утверждал,  что открыл  болезнь  под  названием "невроз назального
рефлекса". В одной статье 1893 года он заявил, что на нос влияет "аномальное
сексуальное  удовлетворение",  в  связи  с  которым некоторые части  носовой
раковины воспаляются. Эти воспаления затем начинают влиять на весь организм,
вызывая, например, боль в желудке, болезненные менструации у женщин, а также
маточные кровотечения. Очаги воспаления можно  лечить  кокаином или выжигать
хирургическим  путем. Позднее Флис делал настоящие  операции.  Это не первый
случай, когда врач создает свое собственное заболевание и тут же находит для
него  лечение.  Флис даже  гневно отзывался  по поводу "шарлатанов", которые
делают  из медицины посмешище, когда неправильно лечат неврастеников.  Фрейд
был очарован.
     Теория "назального невроза" в разработке Флиса имела множество областей
для практического применения. Женщин при родах можно было избавить от  боли,
посредством манипуляций с носом можно предотвратить выкидыши.  Простой ринит
уже  говорил   о   том,   что  пациент   получает  "аномальное   сексуальное
удовлетворение". Когда Фрейд принял "господина Ф. из Будвайса",  он заметил,
что  у того  "подозрительная форма" носа,  и  тут же отправил его в Берлин к
Флису, чтобы его опухший нос осмотрел специалист.
     За этими  плодами воображения скрывается  зерно истины. Человечеству  с
давних пор  - еще до того, как Флис начал делать свои фантастические выводы,
- известно,  что между  носом  и гениталиями существует биологическая связь.
Гиппократ  писал  о  "викарной менструации" - кровотечении из носа,  которое
бывает  в  начале  беременности вместо  обычной  менструации.  В  1898  году
Маккензи из Балтимора высказывался насчет связи носа с половым возбуждением.
В  1919  году  признали существование  такой  болезни,  как  "ринит медового
месяца".  У  девочек-подростков  иногда  бывают  очень  длительные   периоды
чихания,  достойные  занесения   в  "Книгу  рекордов  Гиннесса".  Британский
специалист в  этой  области,  консультант-отоларинголог Джон Риддингтон  Янг
считает, что ткань носа обладает чувствительностью к  воздействию гормонов и
реагирует на половое возбуждение. Эта связь между носом и половыми органами,
вероятно,  сохранилась с  древнейших времен существования человечества, хотя
теперь  стала не более чем физиологической  странностью.  И  все  же все эти
факты никак не доказывают правоту Флиса с его воображаемым рефлексом и верой
в операции и прижигания.
     Идеи  Фрейда  мирно  сосуществовали  с   идеями  Флиса.   Особенно  его
интересовал  "невроз   тревожности",  который   проявлялся  как  хроническое
состояние  задумчивости, подавленности и ухудшения общего состояния здоровья
или  как  острый приступ - то, что мы сегодня  назвали бы  приступом паники.
Если  приступ  сопровождался учащенным  сердцебиением  и одышкой, это  Фрейд
считал  всего лишь  побочным  действием  полового  сношения,  вылившегося  в
тревожность,  потому  что энергия  не  смогла надлежащим  образом  выйти  из
организма (опять  механистическая модель). Фрейд утверждал, будто наблюдения
показывают,  что  мужчины,  использующие  в  качестве средства  контрацепции
прерванное половое сношение, часто становятся жертвами невроза. К  1894 году
он  включил в список  и  половое  воздержание, записав его  одной  из первых
причин. Это было сделано в течение того долгого периода, когда воздерживался
от половой жизни он  сам. Фрейд действительно страдал от тревожности, каковы
бы ни были ее причины.
     Приблизительно в течение года - между 1893-м и 1894-м, как раз во время
воздержания, - Фрейд опасался, что у него появились более серьезные проблемы
со здоровьем,  а именно боли в сердце. Флис и  остальные пытались отговорить
его  от курения, но долго  прожить без сигар он  не мог. Он вроде бы и хотел
найти доказательства, что болен не слишком  серьезно, и в то же время не мог
поверить в то, что его симптомы связаны с мозгом. Невропатолог не видел, что
у него больные нервы.  Он писал Флису: "С каким-то неврозом было бы  гораздо
сложнее  смириться".  В  апреле 1894  года, когда  ему удалось провести  три
недели "без горящих  предметов во рту", он сообщает о "серьезных проблемах с
сердцем": нерегулярном сердцебиении, повышенном  давлении, ощущении жжения в
области  сердца, резких  болях в левой руке и одышке. После этого приступа у
него начали появляться "видения смерти". Он сказал Брейеру о своем опасении,
что у него хронический  миокардит - заболевание, которое сократит ему жизнь.
Брейер  не исключал такой возможности. Фрейд боялся, что Флис может скрывать
от него диагноз.
     Есть  мнение, что  у Фрейда  была стенокардия, вызванная сужением малой
коронарной  артерии,  которая  в  конце  концов вызвала небольшой  сердечный
приступ. Другие полагают, что Фрейд  страдал от невроза. Флис, который искал
новые  подтверждения существованию невроза назального  рефлекса, решил,  что
всему причиной нос, и в 1985 году добился от Фрейда согласия на лечение. Как
бы  то ни было,  после апреля 1894 года проблемы с  сердцем  у Фрейда  стали
менее серьезными.
     Фрейда  можно считать человеком, сознательно избравшим нелегкий путь  и
беспокойную жизнь. Он намекал именно на это, повторяя в  письмах Флису слова
"тайна"  и  "загадка".  Однажды  он  сказал венскому журналисту  о том,  что
человечество мечтает "открыть  все тайны одним-единственным ключом". Брейер,
вспоминая об  их  дружбе,  рассказывал  коллеге,  что Фрейд  был "человеком,
стремившимся  сформулировать  абсолютные  правила",  который  имел   в  этом
"психическую  потребность".   Знание,   с  его  точки   зрения,   не  должно
накапливаться постепенно.  Сверкнет  молнией идея,  придет откровение. Сон в
"Бельвю", который появится в нашем повествовании уже довольно скоро, был как
раз  одной  из  этих  вспышек - или будет  представлен  в  таком  виде самим
Фрейдом. Фрейд видел в себе человека, поднявшегося на борьбу с неизвестным.
     Эпизод с  "сердечным приступом"  выявил в нем  пессимиста. Фрейд  начал
задумываться о приближающейся старости. "Проблема в том, - пишет он Флису  в
июне  1894  года, два месяца спустя  после появления видений о смерти, - что
[Марта  и я]  уже стареем, довольно-таки  преждевременно для наших малышей".
Ему было  тридцать  восемь. Когда ему было уже  больше пятидесяти,  он писал
Эрнесту Джонсу в поезде и не преминул объяснить, что  его рука  трясется  от
движения, а не от возраста.
     Интерес Фрейда  к актуальному  неврозу,  еще  больший  оттого,  что  он
понимал, что  сам им  страдает, продолжал  занимать значительную  часть  его
времени, но  он все  чаще  начинал  задумываться и о других  видах неврозов,
ближе к истерическому  типу. Это  были  "психоневрозы", которые  поддавались
лечению  только  с  помощью  изменения  восприятия  жизни  пациентом,  а  не
избавления от привычек в половой жизни.
     Еще  в середине 1892 года Фрейд рассказывал Флису: "Брейер  заявил, что
хочет совместно опубликовать  нашу подробно разработанную теорию абреакции и
другие  умные  вещи,  связанные  с истерией  и принадлежащие нам обоим". Под
"абреакцией" он имел в виду процесс избавления от болезненных или неприятных
переживаний  с помощью  "катарсиса",  или  терапевтического очищения.  Фрейд
начал использовать  этот метод с Эмми  фон  Н.  и  Цецилией М.  (точная дата
неизвестна).  Это  действительна  имело некий  эффект,  как  исповедь  перед
священником.  Брейер  тут  же  провел  эту аналогию,  но  она  не  нравилась
Фрейду-атеисту.
     Если бы  Фрейд  мог  отказаться  от соавторства Брейера  в  "Этюдах  по
истерии", без сомнения, он сделал бы это. Он начал разочаровываться в друге.
Брейер  был слишком осторожен,  слишком  дружелюбен  и  доволен  жизнью.  Он
относился к идеям Фрейда  без должного  энтузиазма. Теперь доверенным  лицом
Фрейда  стал прогрессивный Флис, который то  и  дело  читал жалобы Фрейда по
поводу  Брейера. Истерия - "моя" истерия, как называл ее  Фрейд, - "частично
испарилась" в руках  Брейера. Существовали  и причины личного характера. Его
бывший наставник теперь стал "препятствием на пути  моего  профессионального
продвижения",  а  проблемы Фрейда с  сердцем "не  вызывают у  него  никакого
беспокойства".  Долги, которые  остались у Фрейда с тех пор, когда у него не
было денег, продолжали его раздражать. Теперь он мог вернуть Брейеру все, но
тот лишь отмахивался. В письмах появляются уничижительные  отзывы о Брейере.
"Третьего февраля Брейер стал бабушкой", "Брейер как царь Давид  - радуется,
когда кто-то умирает".
     Но  история Берты  Паппенгейм принадлежала Брейеру, да и в любом случае
книга,  написанная  только  малоизвестным  Зигмундом  Фрейдом, выглядела  бы
гораздо менее  внушительно.  Поэтому у Фрейда не было  другого выхода, кроме
как  продолжать  работать  с Брейером.  Первым плодом  сотрудничества  стала
статья "Предварительное общение", подписанная  обоими (имя Брейера стояло на
первом месте). Эта статья появилась в медицинских журналах Берлина и Вены  в
январе 1893 года. Заметили ее немногие, но в Лондоне Фредерик Майерс, ученый
традиционной школы, который  участвовал в организации  Общества  физического
исследования  призраков и  ясновидения, обратил на  нее достаточно внимания,
чтобы опубликовать  реферат в трудах  общества.  В  Америке  психолог Уильям
Джеймс  написал  обзор этой  статьи в первом номере журнала "Психологическое
обозрение" и упомянул, что нечто похожее делает Жане во Франции. Эти вопросы
занимали многих.
     В статье Брейера и Фрейда впервые  использовался термин "абреакция".  В
основном  статья  была   посвящена  травматическим  воспоминаниям,   которые
"подавляются" пациентом. Главная  идея заключалась в том, что выяснение этих
воспоминаний  может иметь терапевтический  эффект:  иными словами,  истерики
страдают  в  основном  от  воспоминаний  (это  был  первый  афоризм  Фрейда,
получивший известность у широкой публики).
     В последнем абзаце статьи  содержалась оговорка: авторы приблизились "к
пониманию  только  механизма истерических симптомов, а не внутренних  причин
истерии".   Возможно,  самостоятельно   Фрейд  написал   бы  о   сексуальном
происхождении истерии (об этом он лишь вскользь упоминает), но, что бы он ни
узнал от своих пациентов, он либо сдерживался сам, либо подчинялся Брейеру.
     В  1894 году,  когда  они  все  еще  собирали  материал для  "Этюдов по
истерии",  Фрейд опубликовал  более открытую  статью  под названием "Неврозы
защиты".  Эта  концепция   защиты  и  сопутствующего  ей  подавления   легла
впоследствии   в  основу  психоанализа.   Под  "защитой"  он  имел   в  виду
сопротивление  неприемлемым  для  человека идеям  и  воспоминаниям,  которые
вследствие этого подавлялись  и уходили в  "бессознательное". Разум человека
уже стал разделяться на разные области.
     Механизм  защиты  приводится  в действие,  скорее  всего,  сексуальными
проблемами, потому что "именно половая  жизнь приносит  с  собой  наибольшее
количество  случаев,  которые могут вызвать появление  несовместимых  идей".
"Несовместимые  идеи"  -  те,  что  не  сочетаются с достоинством  пациента.
Истерия,  навязчивые желания,  фобии  - можно обнаружить, что любое  из этих
расстройств имеет сексуальное происхождение. Фрейд кратко перечислял случаи,
когда  женщины заболевали от  того, что скрывали что-то в  половой сфере,  и
утверждал, что "анализировал" их болезнь.
     Ему было прекрасно известно, что  медицина всегда знала о существовании
связи между половой жизнью и нервными  заболеваниями,  но  он предпочитал не
обращать на  это внимания.  Вместо  того  чтобы  вести себя  как большинство
врачей  и  не  одобрять желания  пациентов  рассказывать  о  событиях  в  их
сексуальной  жизни,  Фрейд,  напротив,  поощрял  это.  В  статье  о   защите
описывается молодая  женщина,  которая рассказала  ему,  что в  общественных
местах "очень  боится,  что  не  справится  с  желанием  помочиться".  Фрейд
обнаружил у нее в прошлом эротическую  мечту в концертном зале, которая  так
встревожила  женщину,  что она  превратила ее в потребность помочиться,  тем
самым установив схему поведения, постепенно приведшую к возникновению фобии.
     Едва ли серьезные врачи занимались такими проблемами, а  если они это и
делали,  то  удовлетворились бы объяснением о всем известной стеснительности
женщин по поводу использования туалета. Фрейд,