этой разницы. Сам  Фрейд  жил  строгим  пуританином и  одобрительно
отзывался  (в 1908 году) о  немногих  героях,  которые могут  справиться  со
своими животными инстинктами. Он знал, что принадлежит к этой элите.
     Фрейд старался всеми  силами доказать,  что область половой жизни  была
навязана его профессиональному вниманию. О своих собственных  чувствах он не
упоминает. Из его идеи о том, что важна не сила  страсти,  а сила характера,
необходимая  для  того,  чтобы с  ней  справиться, вытекает, что чем человек
чувственнее, тем больше его заслуга, если он ведет себя противоположно своим
желаниям. Однако Фрейд редко выражал эту идею подобным образом.
     Мысль о том, что неврозы имеют  "сексуальную этиологию",  как рассказал
Фрейд  в  1914  году,  принадлежит  совсем  не  ему.  На него повлияли  трое
учителей:  Брейер,  который  однажды сказал  ему,  что  "тайны  супружеского
алькова"  могут  играть  важнейшую роль; Рудольф  Хробак, ведущий гинеколог,
который сказал,  что единственный полезный рецепт  для  женщины  с  больными
нервами и мужем-импотентом -  это "взять нормальный пенис и повторить дозу";
и Шарко  со  своим восклицанием:  "Но  в таких случаях это всегда зависит от
гениталий - всегда, всегда, всегда!"
     Без  сомнения,  со  стороны Фрейда  было благоразумно  молчать  о своих
собственных наклонностях. Его последователи старались не распространяться об
этом, но даже при самом поверхностном  рассмотрении жизни Фрейда  становится
очевидно, что этот человек глубоко и лично  интересовался сексом. Юнг, друг,
который превратился во  врага,  сказал, что Фрейд потерял Бога и заменил его
другим  привлекательным образом - сексом, но это едва ли больше  чем попытка
уязвить его.
     Его мысли  по  поводу актуальных неврозов - неврастении  и тревожности,
возникающих при  "ненормальной"  половой жизни, - были разработаны уже после
женитьбы. Он не просто принимает моралистскую точку зрения, распространенную
в то время и десятилетия  спустя,  что "контроль рождаемости" и  мастурбация
вредны, но приводит и факты, подтверждающие это. Он считал,  что неврастения
и неврозы тревожности возникают при подавлении половой функции. Фрейд был на
пути к этой идее еще в 1887 году,  когда рассказал Флису о  своей пациентке,
госпоже  А. Уже к 1892 году он подробно обсуждал с другом ее случай и втайне
попросил  его  найти  для  нее  контрацептив,  который бы  ей  не  повредил.
Многочисленные случаи из  его практики свидетельствовали,  что презервативы,
прерванное половое сношение и сношение без оргазма мужчины являются главными
виновниками.  Эти случаи никогда  не  были  им подробно описаны  или хотя бы
подсчитаны.
     Фрейд  считал,  что  симптомы  -  несварение  желудка,  боль  в  спине,
усталость, тревога  и т.  п. -  вызываются  отравляющими веществами, которые
организм  вырабатывает  в случае  подавления половой функции.  Перспективы у
образованных  классов  были  мрачные,  и,  по  мнению  Фрейда,  низшие  слои
населения вскоре должны были оказаться в плачевном состоянии. Опубликованные
работы на эту тему появились у  него ближе к  концу века, но  уже в  феврале
1893 года он  пишет об этом Флису в  апокалиптическом настроении. Актуальные
неврозы  "легко  предотвратить и  совершенно  невозможно  вылечить". Одно из
решений,  призванных исключить мастурбацию,  вело  за  собой  риск  заболеть
сифилисом,  потому  что  пришлось  бы   прибегать   к  услугам  проституток.
Альтернатива  -  "свободные половые  отношения  между молодыми  мужчинами  и
несвязанными молодыми женщинами" - представлялась возможной лишь при наличии
"безвредных способов контрацепции". Фрейд  был против презервативов, считая,
что они опасны и неприменимы для тех, кто уже страдает неврастенией.

     В  отсутствие такого выхода общество,  похоже,  осуждено на  то,  чтобы
стать   жертвой  неизлечимых  неврозов,  сводящих  на  нет  радость   жизни,
разрушающих семьи и передающих эти беды  всему новому поколению. Низшие слои
общества пока ничего не знают о мальтузианстве [контрацепции], но вскоре они
придут к нему естественным путем и окажутся жертвой той же злой судьбы.

     Навязчивая озабоченность Фрейда презервативами и мастурбацией (а  также
не менее  вредным  воздержанием)  была куда менее серьезна,  чем  та работа,
которую  он  проводил  с  истериками, пытаясь  пролить свет  на  психические
процессы и  природу человеческого сознания. Это видно в каждом письме Флису:
Фрейд изобилует обобщениями.  "Каждый" случай неврастении  связан с половыми
проблемами,  пишет  он; "любое  количество"  связано с  прерванными половыми
сношениями.
     Данные, как считал  Фрейд, позволяют ему сделать  такие выводы, которые
он   затем  высказывал  своим  пациентам.  "Они  восклицают,  словно  громом
пораженные:  'Никто   раньше  меня   об  этом  не  спрашивал!'  -  и  уходят
приверженцами  новой веры". Нам приходится верить Фрейду на  слово, что  так
действительно и было. Он ставил диагноз  невроза, задавал пациенту вопросы о
его  половой  жизни,  обнаруживал в  его  прошлом  мастурбацию  или  попытки
контролировать рождаемость, и - оп-ля! - решение было готово.
     Фрейд  обладал  более широкими взглядами,  чем врачи-догматы, считавшие
контрацепцию  и  мастурбацию извращениями, которые разлагают моральный облик
человечества и становятся причиной болезней. И все же многие годы его идеи о
половой  жизни человека были столь же ошибочны,  а  может,  и более  опасны,
потому  что являлись  частью сложных  теоретических выкладок.  Его осуждение
(сначала в письмах  Флису, а  затем и  в статьях) презервативов, прерванного
полового  сношения   и  тому  подобного  наводит  на  мысль,  что  он  лично
интересовался  этой  проблемой.  Мрачное  пророчество о "разрушении  семьи",
высказанное Флису в начале зимы 1893 года, шло из глубины души.
     Фрейд  считал  себя неврастеником, о чем даже упоминал в своих письмах.
Во время военных маневров он писал  об этом Брейеру; сообщал  он  об этом  и
своей невесте,  когда был в Париже в феврале 1886 года: "Моя усталость - это
нечто вроде  небольшой  болезни.  Ее называют  неврастенией". Эрнест  Джонс,
который  читал неопубликованные  письма Фрейда,  утверждает, что  в те дни у
Фрейда  были такие симптомы,  как  перемены настроения и "необычное ощущение
усталости". Фрейду наверняка приходило в голову, что вынужденное воздержание
во  время долгого периода помолвки  было одной  из  причин - а  возможно,  и
главной причиной.  Он говорил Марте,  что,  когда  он  с ней,  его усталость
исчезает "как по мановению волшебной палочки".
     Женитьба поправила бы положение, если бы  не новая проблема - дети. Его
мать, Амалия, беременела восемь раз за десять лет. К тому времени как  Фрейд
женился, образованные люди все чаще  стали  прибегать к контрацепции, но эта
тенденция обошла Зигмунда и Марту стороной. Всего за восемь с лишним лет она
родила шестерых детей - почти как Амалия. Ее беременности были проблемой  не
только для нее,  но и для  самого Фрейда. Во время помолвки  он упоминает  в
письме  о "троих детях, о которых  ты преждевременно  начала мечтать".  Трое
детей - это контрацепция или сокращение половой жизни.
     К  1880  году  уровень  рождаемости  в  Германии  стал  падать.  У  жен
государственных служащих и интеллигентов рождалось гораздо меньше детей, чем
у  более бедных слоев населения. Особенно быстро  начали  сокращаться  семьи
врачей. В Австрии или любой другой стране,  где государственной религией был
католицизм, рождаемость снижалась  не так быстро,  но Фрейд не придерживался
ни этой религии, ни какой-то другой.
     Эрнст    Саймон   считает,   что   его   принадлежность   к   еврейской
национальности, "наследие ортодоксального иудаизма предков" повлияли на  его
точку зрения и он считал секс чем-то  вроде обязанности перед своим народом.
Трудно представить себе,  что Фрейд-атеист думал об этом  в таком ключе. Тот
же автор отмечает, что к 1890-м  годам  в "среде либеральных  евреев-буржуа"
шестеро детей за несколько лет уже были редкостью.
     Фрейд  не раз высказывал надежду,  что Флис откроет  приемлемый  способ
контрацепции, и добавлял, что это принесет пользу человечеству. Впрочем, его
жена продолжала беременеть, и помощь нужна была по более конкретному адресу.
В  июле 1893 года, три месяца  спустя  после рождения  пятого ребенка, Фрейд
писал, что считает Флиса "мессией", который найдет ответ.  В мае  1895 года,
когда Марта уже два месяца носила их  шестого ребенка, Фрейд выражал радость
по  поводу  того, что  его  друг,  возможно,  решил  проблему  контрацепции,
добавляя: "Для меня спасение на пару  месяцев опоздало,  но, быть может, это
пригодится в следующем году".
     Вопрос в том, почему существующие методы предотвращения беременности не
подходили  Фрейдам. Все барьерные контрацептивы в то время уже существовали.
В Лондоне их рекламировали в иллюстрированных брошюрках, продавали на улицах
победнее  и  даже  высылали  по почте.  Можно  было приобрести  самые разные
колпачки, губки и  диафрагмы. Резиновые  презервативы были довольно грубыми,
но те,  что делались из кишок  животных, использовались уже веками.  Все это
было  доступно и в  немецкоязычных странах, где производилась большая  часть
этой продукции.
     Еще до женитьбы Фрейд  исследовал проблему контрацепции.  В его  личной
библиотеке в Музее Фрейда  в Лондоне есть  три брошюрки, посвященные женским
методам. В первой (написанной Карлом Хассе в 1882 году) контроль рождаемости
объявляется  "долгом гуманности" и  выражением  доброго отношения к женам. В
приложении содержатся  практические советы по применению маточного кольца, а
также  цены и адрес производителя во Фленсбурге. Во  второй  брошюрке (1883)
Карл  Капельманн  возражает  Хассе  и  утверждает,   что   маточное   кольцо
неэстетично и аморально и  превращает женщину в "инструмент  для поллюции" и
проститутку.  В третьей,  написанной  неким доктором  Отто (1884),  выражена
более либеральная точка зрения.
     Совершая   нападки   на   контрацепцию,   Фрейд  не  упоминал   женские
приспособления,  разве  что  косвенно. В 1898 году он пишет  о необходимости
найти  что-то, что бы  "не ранило  чувства  женщины".  Возможно, Марта  тоже
находила маточные  кольца и диафрагмы неэстетичными. В то же время в письмах
к  Флису Фрейд  постоянно осуждает презервативы.  Некий  господин К. лишился
из-за них силы,  а фон  Ф. пребывает в депрессии.  Что  касается методов, не
требующих  применения   посторонних  приспособлений,  coitus  reservatus*  и
interruptus**,  к  ним Фрейд  был еще более строг, чем  к презервативам. Это
позволяет предположить, что  он  предпочитает  пользоваться  одним  из  них,
скорее всего, interruptus.

     * половой акт без копулятивных фрикций (лат.).
     ** прерванный половой акт (лат.)

     Возможно, после свадьбы  он  убедил Марту начать  пользоваться маточным
кольцом, но  ей это не понравилось, и она  решила, что контрацепцией  должен
заниматься он. Зигмунд, вероятно, пробовал разные методы и стал связывать их
использование  со своей  постоянной  неврастенией и  фобией путешественника.
Таким  образом,  две проблемы - стремление предотвратить беременность жены и
неврозы, в которых он винил контрацепцию, - как бы дополняли друг друга.
     В  рождении  детей у Марты  можно  заметить  некоторые  закономерности.
Матильда, первый ребенок,  была  зачата в  январе 1887 года,  четыре  месяца
спустя после свадьбы, и родилась 16 октября.  Мать кормила ее всего  два-три
дня,  после  чего наняла кормилицу, которая  приехала 19 октября.  Та им  не
понравилась, и 24 октября ее место заняла новая.
     Поскольку  Марта  не кормила  ребенка,  она  могла  забеременеть скорее
раньше, чем позже - лактация имеет контрацептивное действие*. В таком случае
женщина  может  зачать уже  через  два месяца после родов. У Марты это могло
произойти в январе или феврале 1888 года. Ее второй ребенок (сын Мартин) был
зачат в  марте 1889 года,  то есть семнадцать месяцев спустя после  рождения
Матильды.

     * Ошибочное заключение. В действительности лактация не всегда оказывает
контрацептивное действие. - Прим. ред.

     Перерывы  между  следующими   тремя   родами   и  зачатиями  составляют
соответственно  пять, пять  и три  месяца. Это означает, что  у  детей  были
кормилицы, а  супруги  жили  регулярной  половой  жизнью  без предохранения.
Только  зачатие  последнего,  шестого ребенка, Анны, произошло двадцать  три
месяца спустя после предыдущих родов. Все это время, как Фрейд говорил Флису
после события  на  горе  Ракс  в августе  1893  года,  они  с  Мартой  спали
раздельно.
     В начале 1888 года, когда Марта снова могла забеременеть после рождения
первого  ребенка,   Матильды,  Фрейд,  скорее   всего,  решил  прибегнуть  к
контрацепции. Если  его  неврастения усугубилась  как раз в  это  время, это
вполне  объясняет его эмоциональное отношение к контрацептивам. Возможно, он
чувствовал себя еще более подавленным, чем  обычно, и объяснял это неврозом.
Нужно было  найти причину, и Фрейд решил,  что во всем повинна контрацепция.
Он использовал ее в 1888 году,  чтобы отложить появление второго ребенка, но
впоследствии  отказался, и  третий, четвертый  и  пятый ребенок появились на
свет один за другим.
     Если это  верно  и  Фрейд ошибочно считал контрацепцию  причиной  своей
депрессии в  1888  году, нам все еще нужно объяснение, почему на самом  деле
его  здоровье в этот  период ухудшилось.  Быть  может,  ответ  кроется в его
работе с истеричками,  в частности, с  фон  Либен?  Известно, что Фрейд  был
очень чувствительным человеком.  В 1890-х  годах  его беспокойство по поводу
своих теорий и  карьеры привели  к сердечному  неврозу и  постоянному страху
смерти.
     Нерешительный  в  половых  вопросах,  женившийся  только  в   тридцать,
возможно,  он начал  семейную жизнь  с яркими фантазиями. Секс стал для него
новым удовольствием, но он принес с собой  и  новые проблемы. Его  пациентки
были  нервными,  пылкими,  привлекательными  женщинами,  которые  если  и не
рассказывали ему прямо  о сексе  в своей жизни "а  в  этом тоже  нельзя быть
уверенными), то намекали  на это.  Было бы естественно, если бы это наводило
его на мысли о сексе в своей собственной жизни.
     В  течение   следующих   десяти  лет   в  мозгу  внешне  аскетичного  и
трудолюбивого Фрейда формируется  теоретическая основа концепции эротических
потребностей и  расстройств  человека. Когда Брейер передал  ему  фон Либен,
потому что никто  не  знал, что  с ней делать, этот процесс только  начался.
Длительная  работа  с такой  требовательной и яркой  личностью,  несомненно,
должна была иметь  последствия.  Жизнь  Фрейда -  дом,  дети, придирчивая  и
аккуратная Марта с белоснежными простынями, ночное сидение  за  статьями при
свете  керосиновой  лампы  -  была  взбудоражена   присутствием  своенравной
женщины,  которую  он   называл  (не  один  раз  в  письмах   Флису)  "своей
примадонной" и "учительницей".
     Шандор  Ференци,  коллега  и доверенное лицо Фрейда в  двадцатом  веке,
писал о том, как  его учитель  работал в ранние годы. Предположительно,  эти
записки были основаны на рассказах Фрейда. В мае  1932 года Ференци отмечал,
что Фрейд работал со своими первыми  невротиками "страстно"  и  "увлеченно",
"если  необходимо,  часами  лежа  на  полу  рядом  с  человеком,  бьющимся в
невротическом припадке". Имелась ли в виду конкретная пациентка, требовавшая
столько внимания, и не была ли это Анна фон Либен? Фрейд подчеркивал, что он
не мог позволить ей освободиться от эмоционального гнета с  другими врачами.
Только с  Фрейдом  у нее получались  "все  слезы, все  выражения  отчаяния",
необходимые для катарсиса. Как и в случае Йозефа Брейера и Берты Паппенгейм,
для  "лечения разговорами" было  необходимо его присутствие. Не обнаружил ли
он, как Йозеф с Бертой, что за такие близкие отношения приходится платить?
     Психоаналитики  впоследствии  признают   наличие  элемента   эротики  в
отношениях   пациента   и   аналитика   и   будут   считать   его   довольно
распространенным. Психоаналитик, как писал  Фрейд  в 1914  году, знает,  что
работает  с  мощными  силами  и  должен  "продвигаться так  же  осторожно  и
добросовестно,  как химик". В 1888 году  он и  не подозревал о существовании
этих  "мощных сил".  Было бы неудивительно, если  бы  его посещения Анны фон
Либен создали бы между ними некие эмоционально-интимные отношения с оттенком
эротики,  с которой он  не мог справиться. Возможно, именно потому в "Этюдах
по истерии" об Анне написано так мало. В девятнадцатом веке люди  говорили о
враче  -  любом  враче - и  его пациентках-истеричках  с понимающей улыбкой.
Аксель Мунте,  наблюдая за Шарко  в "Сальпетриере", сказал, что он разделяет
"судьбу всех невропатологов - его окружает толпа невротических дам".
     В описании  ранних случаев  истерии  появляется тема  секса,  хотя и не
очень  явно,  потому что Фрейд, по  его  собственному  признанию, еще сам не
осознавал  в полной  мере  ее значимости. В некоторых случаях проблема секса
выходит  на первый план,  как, например, в истории Катарины.  Еще одна - это
история "Девушки с зонтом", случай которой был описан  в примечании к книге.
Это  была дочь врача, у которой  были  проблемы  с  ногой, и  для ходьбы она
опиралась на зонт как на трость. Под гипнозом в присутствии отца она сказала
"всего  одну   значительную   фразу",   которая  намекала   на   сексуальную
психологическую  травму,  связанную  с ним. Отец больше не  приводил дочь  к
Фрейду.  Позже  Фрейд  создал теорию о сексуальном совращении  (соблазнении)
детей,  от   которой  впоследствии  отказался.  Он   не  мог  разобраться  в
сексуальности своих родителей и в своей собственной.
     В этот же ранний период одна пациентка проснулась от гипнотического сна
и "обняла меня  за  шею",  причем  в этот момент в  комнату вошел  кто-то из
прислуги. Фрейд описывал этот эпизод не раз. Была ли это Анна фон Либен  или
же Фанни  Мозер,  которая  за свою  жизнь перевидала  немало  врачей  и, как
говорили, спала не с одним из них?
     После смерти  Фрейда Волчий  Человек объяснил одной журналистке, почему
Фрейд, которого  он  знал  не только  как психоаналитика,  но и  как  друга,
предпочитал сидеть  на  кушетке  в  голове пациента. "У него была пациентка,
которая  хотела  его  соблазнить,  -  насмешливо  заявил  Панкеев,  - и  она
постоянно задирала юбку".
     Возможно, это  правда, и  Фрейда преследовали соблазнительницы.  Если и
так, они были разочарованы. Впрочем, мы можем предположить, что некоторые из
них причинили ему немало страданий.



Глава 12. Друг

     В 1890-х годах  Фрейд часто страдал от неуверенности и  беспокойства, и
его поддерживало  лишь  желание  доказать,  что  он  может  разгадать  тайну
человеческого  сознания.  Он был как легендарный  герой,  который  стремится
выполнить  задачи, непосильные для смертных. Он считал решение делом жизни и
смерти,  от которого действительно  зависела его жизнь. Им  владел суеверный
страх  смерти  в  определенном возрасте (он  думал  о различных годах),  его
здоровье оказывалось таинственным образом  связанным  с его мыслями. Если бы
не письма Флису, мы знали бы об этом очень немногое.
     Внешне  в жизни  Фрейда ничего особенного не происходило. Он был главой
растущей  семьи. Пациенты,  приходившие на  прием, наверняка  иногда слышали
детские крики за стеной. Но видели они только служанку, которая провожала их
в узкую комнату  для  ожидания (жесткие сиденья,  старые  журналы), а  также
самого  Фрейда  в  кабинете - одетого  с иголочки,  темноглазого, пропахшего
любимыми им сигарами. Он, бывало, выкуривал до двадцати штук в день - по его
словам, это было его "щитом и мечом в битве жизни".
     Светская жизнь Фрейда  была достаточно скромна. Традицией стали вечера,
на  которых  они  играли в тарок, популярную  в Вене  кар