ой моды" из  Парижа.  Лучше  всех  Сен-Лоран  и  Диор.
Красивые человеческие вещи. Но  вообще  понятия  "модно"  нет:  бесчисленные
кутюрье неуемной фантазией добились своего. Модно все -  короткое,  длинное,
узкое, широкое, закрытое, голое и все цвета решительно.

   24 марта. Сегодня был у Мирочки Уборевич. Она  очень  славная.  Дала  мне
читать  свои  тюремные  воспоминания.  История  их  такова.   Лиля   Юрьевна
уговаривала ее их написать.  Мирочка  все  отнекивалась,  говорила,  что  не
умеет. Л.Ю. ей сказала: "А ты пиши письма - одно, второе, третье. Тебе будет
легче, если ты будешь  знать,  что  это  прочтет  определенный  адресат".  И
Мирочка стала писать письма Елене Сергеевне Булгаковой и отправляла их,  они
любили друг друга. Потом эти письма напечатали.

   О.М. БРИК:
   Правда искусства в его откровенной искусственности.
   О том, что видел, - врет изумительно верно.

   На днях Веня Смехов подарил свою книгу "Таганка.  Записки  заключенного".
Она интересна документализмом.  Пишет  он  витиевато,  из  страницы  хочется
сделать абзац. Но литературно хорошо, полно метких выражений и сравнений:
   С больной головы на Петра Петровича
   Безбытный человек
   Не способен даже сгореть от стыда
   Кулуарные глупости
   и т.д.

   30 марта. М.В.Миронова рассказывает, что когда она служила в Харькове, то
у примадонны спросили: "Что такое каскадная дива?" - "Ну, это когда артистка
пулей вылетает на сцену, уся в брильянтах!"
   Я написал в Америку письмо Патриции Томпсон, дочери Маяковского:
   "Дорогая Элен-Патриция!
   У меня к Вам  есть  одно  дело.  В  Москве  готовится  к  печати  сборник
воспоминаний женщин о В.В.Маяковском. Там воспоминания  Марии  Бурлюк,  Лили
Брик, Вероники Полонской, моей мамы  и  других.  Естественно,  нам  хочется,
чтобы там были напечатаны воспоминания Вашей матери Элли Джонс. Конечно, это
будет небольшой отрывок, часть Вашей будущей книги, одна-две фотографии. Нам
хотелось бы взять тот фрагмент,  что  был  опубликован  в  последнем  номере
журнала "Эхо планеты". Он хорошо написан, искренне и дает  представление  об
отношениях двух любящих людей. Должен Вам написать,  дорогая  Патриция,  что
этот сборник делается бесплатно всеми его  участниками.  Как  Вы,  вероятно,
увидели, Россия сейчас бедна  и  не  в  состоянии  оплачивать  многие  вещи.
Составители,  комментаторы,  редакторы  работают  бесплатно,  из   любви   к
Маяковскому и желания выпустить сборник к юбилею.  На  гонорар  рассчитывать
нельзя. Я очень жду от Вас ответа. Без Вашего согласия на публикацию  мы  не
будем действовать. Уверен, что такая  вещь  создаст  рекламу  Вашей  будущей
книге.
   Инна и я шлем Вам и всей Вашей семье свою любовь,  Роджеру,  его  жене  и
внуку.
   С уважением В.Катанян
   Москва 8 апреля 93".

   P.S. Как я и думал, ответа никакого не последовало. Вообще, она  странная
женщина. Во время своего второго посещения Москвы она была в  ЦГАЛИ.  Узнав,
что там хранятся письма ее матери Элли Джонс Маяковскому, она  попросила  их
ей показать и перевести. На  что  Наталья  Борисовна  Волкова  ей  ответила:
"Дорогая госпожа Томпсон, у вас есть все копии этих писем,  которые  в  свое
время вручил вам Василий Васильевич.  Перевод  их  сейчас  займет  несколько
часов, а вы нам сказали, что визит ваш ограничен часом и  время  подходит  к
концу. Скажите, вы их у себя в Нью-Йорке не перевели? Ведь  ничего  другого,
кроме того, что вам дал Катанян, не существует".
   "Нет, - ответила Патриция.  -  В  Америке  очень  трудно  найти  русского
переводчика". Все онемели. Мы, узнав, тоже: за два года не  поинтересоваться
содержанием любовных писем ее матери к  отцу!  И  объяснить  это  трудностью
найти русскоязычного в Америке? Ну и ну!

   10  апреля.  Книга  "Страсти  по  Параджанову"  остановилась  на   пороге
типографии из-за нищеты издательства, нужны миллионы на  печать,  которые  я
безуспешно пытаюсь найти. Говорят: "Ищите спонсора!" Но я знаю только одного
- Чарлза СпОнсОра Чаплина... Но все же Шура  Атанесян  дает  миллион,  Натан
Федоровский миллион, с мира по миллиону -  бедному  на  книжку,  но  нужного
набрать не могу. Невезение продолжает преследовать Сережу и после жизни.

   10 мая. На  всех  парах  приближается  юбилей  Маяковского,  разбрызгивая
вокруг сплетни и дрязги. Пошлятина плюс хлестаковщина в  интервью  Дувакина,
просто дух захватывает от глупого хвастунишки Маяковского, каким он выглядит
у него. То ли еще будет, когда опубликуют дальнейшие его записи  -  ведь  он
записывал  старых  маразматиков,  которые  с  радостью  врали  и  путали.  Я
отказался дать интервью  в  "Московский  комсомолец"  из-за  того,  что  они
напечатали вранье "Мозг Маяковского". Вчера там вышла подборка, неплохая,  с
красивой молодой Патрицией. Кстати - она приехала  со  своей  вольницей:  25
американцев, будет что-то в ИМЛИ и в Музее. Я стараюсь держаться в  стороне,
мы служим Владимиру Владимировичу по-своему, без заседаний и конференций. За
мою статью о Татьяне со впервые появившейся ее  фотографией  (в  свое  время
подаренной мне) в "Литературке" заплатили 1200 р.  Я  прямо  из  кассы  -  к
киоску, и денег хватило только на кило помидор - вот цена красивой женщины в
наше время...

   [12 июля. Были японцы, жевали, как  всегда.  Какая  симпатичная  Ёко-сан,
сколько уж лет мы ее  знаем!  У  г-жи  Кавакита  умерла  единственная  дочь,
ужасно. А сама  она  лежит  в  больнице,  рак,  какой  ужасный  конец  такой
блистательной биографии!
   А в доме для престарелых в Америке кончает свои дни Нина Берберова  -  мы
получили письмо от ее ученика.
   Замечательно интересные мемуары Валентины Ходасевич, масса знакомых  имен
и фактов. Например, она пишет, как в 38-м году они с Улановой и др. отдыхали
на Селигере, на пляже возле дачи Алексея Толстого. Мы с  Натальей  Дорошевич
тоже лежали на этом же пляже у подножия дачи, и я отлично помню -  ежедневно
- веселую компанию и среди  них  Уланову  и  Толстого,  которые  тогда  были
знаменитости.  Подумать  только,  что  Уланова  в  то  время  была   молодой
балериной!]
   25 июля. В "Литературке" анкета о  Маяковском.  Лучше  всех  Чичибабин  и
Евтушенко. Последний замечательно точно  сказал  в  телефильме  и  прекрасно
читал стихи. Поэт о поэте сказал и достойно, и уважительно. А Вознесенский -
как сплетник и пошляк. Кстати, если всмотреться в  его  видеому  на  обложке
"Огонька"  -  выходит,  что   поэт   добился   популярности   самоубийством.
Безнравственность или неуважение? Все вместе.

   3 сентября. В "Мемуарах" Вертинского самое интересное -  это  его  письма
жене из провинции о гастролях. Антикомфортное, убогое  существование,  такой
большой Артист - и такие лишения. Видно, что не жадный, но все время  забота
о деньгах для семьи. Часто в письмах: "У на У" - уборная на улице.

   18 сентября. Мой "Параджанов" лежит  плотно,  нет  денег  -  там  цветные
иллюстрации. Правда, его схватил альманах "Киносценарий", там  объявлен  Год
Параджанова, и они будут печатать его из номера в номер.  "Печататься  нужно
всюду, где печатают, даже на афишной тумбе" (Ахматова).

   21 сентября. Сегодня на Икшу вернулась Зара Долуханова из Франции, где ей
вручали какой-то орден. Она давала мастер-класс  и  потом  была  в  жюри  на
конкурсе певцов. Нея Зоркая ее увидела и сразу с вопросом:
   - Зара Александровна, дорогая, ну как?
   - Ах, Нея Марковна, ужасно: огурцы плохо взошли, а вот кабачки...
   Она страстная огородница.
   Приехала Леля, у нее сгорела дача, они еле спаслись, но все вещи погибли.
Она жила несколько дней, ходили по грибы, и когда она  что-то  рассказывала,
то каждую фразу заканчивала словами: "И все это сгорело".
   Приехал Веня Смехов с Галей, он  ставит  по  всему  миру.  Рассказывал  о
Таганке - она кончилась на тридцатом сезоне. Мне жаль, я любил  этот  театр,
там были замечательные спектакли. На моей памяти закрыли театры Мейерхольда,
Таирова, МХАТ Второй. А Таганка сама покончила с собой.
   Газеты опубликовали письмо Юрия Любимова труппе театра на Таганке:
   "Господа артисты,
   репетируя с вами долгие годы, я часто делал много вариантов, чтобы  найти
оптимальный. Но мне никогда не пришел бы в голову вариант бывших сотрудников
театра на Таганке - захват театра главарем с сотрудниками  (артистами  я  их
назвать не могу) при содействии временных, случайных депутатов! Этот вариант
превзошел все мои ожидания. Нарушив мой контракт и все формы  приличия,  они
фактически  закрыли  наш  театр.  Бездумное  решение  властей,  которым  все
известно,  позволило   этим   людям   с   упоением   наслаждаться   победой.
Существование с ними под одной крышей нашего дома я считаю  невозможным.  Мы
должны прекратить работу в Москве. Я выполню все обязательства, связанные  с
гастролями.
   Директор и художественный руководитель
   Театра на Таганке
   Юрий Любимов.
   Афины 30.08.93".

   24 сентября. Рязанова пригласили взять интервью у Ельцина. Он согласился,
но просил не назначать съемку на 18-е, так как на этот день он дал  согласие
на выступление  в  Таллине.  Звонят  и  именно  на  18-е  назначают  съемку,
президент, мол, назвал сам это время.
   - А вы ему сказали, что я выступаю в Таллине?!
   Чего-то врут.
   -  Я  ведь  вас  предупреждал  заранее.  Ну  так  вот,  передайте  Борису
Николаевичу, что я не могу обмануть русскоязычную  публику,  которая  купила
билеты на просмотр и встречу. Их и так  там  притесняют,  и  я  не  хочу  их
обманывать. Надеюсь, президент меня поймет.
   И повесил трубку. Но подстраховался -  через  Лесневскую  сообщили  Наине
Иосифовне, и президент все понял и перенес интервью.
   Смотрели  театр  Пины  Бауш.   Представление   называлось   "Контактхоф".
Замечательно, интересно, ни на что не похоже. В  антракте  сказали,  что  на
улице танки. Мы взволновались, часть народу ушла. На улице тревожно.

   10 октября. Страшный шорох утренних газет:
   "3 октября милиционеров расшвыряли как котят
   сначала на Крымском мосту, потом у Белого дома.
   В 16.35 Руцкой призвал штурмовать мэрию".
   4 октября мы вскочили от залпа, который дали по Белому дому  напротив.  В
квартире все содрогалось, и было страшно. Мы осторожно открыли занавеску,  и
в этот момент снаряд попал в верхний  этаж  гостиницы  "Международная",  что
напротив нас, вспыхнуло пламя, посыпались куски... Любопытные, что стояли на
нашем берегу, попадали в кусты и разбежались. К Белому дому шли танки. Мы от
греха подальше (намного ли дальше?) перешли в комнату, что выходит во  двор,
а не на реку. Включили телевизор и стали на экране смотреть, что  происходит
перед нашими окнами. Ведь камеры Си-эн-эн установили на "Украине" и на нашем
доме! Когда мы видели, что танк разворачивает орудие в сторону Белого  дома,
я кричал: "Затыкай уши! Сейчас долбанет!" И выстрел мы ВИДЕЛИ на  экране,  а
СЛЫШАЛИ его своими ушами, оттуда - из-за стен, и дом  содрогался,  и  посуда
дребезжала, и мы, прижавшись друг к дружке,  цепенели  от  ужаса.  Было  так
страшно смотреть, как снаряд попадает в  Белый  дом  и  из  окон  вырывается
пламя. В перерывах между залпами  мы  собрали  документы  в  сумки,  готовые
бежать - но куда? Ясно, что во двор и  оттуда  в  сторону  Кутузовского.  Но
медлили. В  это  время  по  телеку  мы  увидели,  что  по  мосту  идут  наши
парламентарии на переговоры  в  Белый  дом  к  Верховному  совету.  Стрельба
затихла с двух сторон. Вроде бы перемирие. И я собрался в кухню, что выходит
окнами в сторону Белого дома. У меня с вечера был замочен горох для супа,  и
я вознамерился поставить его вариться - пока "как пахарь,  битва  отдыхает".
Инна закричала: "Ты обезумел, какое перемирие, как можно верить Руцкому, они
начнут палить, попадут в окно, и ты взлетишь со  своим  горохом  к  чертовой
бабушке!" Но я, пригибаясь, "перебежками, перебежками", зажег газ и поставил
кастрюлю на плиту. А когда мы увидели на экране, что из Белого дома  выходит
длинная шеренга побежденных депутатов и пушки перестали стрелять, то немного
пришли в себя и похлебали горохового  супа,  который  я  забыл  посолить  от
волнения. Но это была беда поправимая.
   Зная, что мы живем напротив Белого дома,  нам  звонило  много  народу  из
разных стран - ведь эти залпы видели во всем мире, и друзья волновались.  Из
Израиля, Франции, Швеции, Англии, Георгий из Тбилиси, Светлана  из  Киева...
По  ТВ  ночью  выступало  много  достойных  людей.  Элик  говорил  хорошо  и
взволнованно, а ребята из бывшего "Взгляда" - развязно и глупо.
   Днем говорил с Майей, которая прилетела на свой бенефис и попала в  самую
кашу. Она сказала, что ни минуты не спала, не отрывалась от телевизора.  "Но
утром я не смогла проехать к театру, чтобы позаниматься, - из-за баррикад. И
не смогла пройти пешком, нет каких-то пропусков. Если так будет и завтра, то
не знаю, смогу ли я выйти на сцену, не тренируясь несколько дней?.."
   Объявили комендантский час, и это оказалось хорошо - всех  можно  застать
по телефону после 23-х. Например, Натана.
   Говорил с Майей по поводу девятилетней японки, которая  по  ТВ  танцевала
вариацию из второго акта "Лебединого":
   - Поразительно. Можешь мне поверить: в балете  нет  ничего  труднее  этой
вариации, а она станцевала ее в девять лет!
   - Ты заметила, какая у нее большая голова?
   - Как у всех японцев. Может быть, поэтому у них так много  мозгов  и  они
так многого добились?
   Вспомнил:  3  октября,  накануне  пальбы,  были   с   Инной   у   Татьяны
Лещенко-Сухомлиной, она просила, чтобы мы заехали к ней за вторым  томом  ее
воспоминаний, которые только-только вышли. Я ее знаю с 1944 года. Сейчас это
симпатичная девяностолетняя дама, с прекрасной памятью. Так  вот,  когда  мы
уходили от нее, по радио уже передавали  тревожные  известия  об  обстановке
возле Белого дома. И Татьяна  Ивановна  сказала:  "Васенька,  вы  же  сейчас
будете  идти  мимо,  возвращаясь  домой,  и  увидите,  что  там  происходит.
Позвоните мне. Если танки стоят на мосту, то скажите: "Котлеты уже  готовы",
а если обстановка не страшная, то: "Борщ еще не сварился". Не  перепутаете?"
Мы не перепутали и сказали, что котлеты уже готовы и мы их вскоре собираемся
есть...

   Умерла Нина Берберова, и мы скорбим. Она была очень умная  и  интересная.
Замечательно писала, я все время ее перечитываю - и "Курсив...", и "Железную
женщину". Я познакомился с нею в Париже через Шмакова, а Инна была у  нее  в
Принстоне.
   Нина была у нас в Москве, и мы с нею переписывались.

   14 октября. Мой двоюродный внучатый племянник Саня, которому 8 лет, пишет
мне письма на машинке и в конце: "Скорее отвечайте!" Сегодня  я  получил  от
него машинопись:
   СТИХИ МОСКОВСКОГО МЕТРОПОЛИТЕНА

   На станции "Улица 1905 года"
   В театре идет лишь одна ода.

   На станции "Водный стадион"
   Ходит толпами ОМОН.

   На станции "Тверская"
   Живут люди племени майя.

   На станции "Белорусская"
   Стоит армия русская.

   На станции "Кузнецкий мост"
   Хороший милицейский пост.

   На станции "Проспект Мира"
   Не живет моя бабушка Ира.

   На станции "Лихоборы"
   Все время шастают воры,
   Которые любят лишь помидоры,
   Но не любят про них разговоры.

   На станции "Фили"
   Сегодня двор не мели,
   А у меня кошелек увели.

   "Осторожно! Двери закрываются".
   Следующая станция забыл, как называется.

   16 октября. В издательстве "Дружба народов" вышли наконец "Современницы о
Маяковском" - сборник женских воспоминаний о поэте, который  предложили  мне
составить  и  прокомментировать.  И  иллюстрации  подобрал  тоже  я.   Долго
издавали. Все говорят, что лучше всего написаны мемуары мамы, а ведь  там  и
Лиля Брик, и Эльза Триоле, и Маруся Бурлюк, и...
   18 ОКТЯБРЯ - 30 НОЯБРЯ, БЕРЛИН - МЮНХЕН
   28 октября 1993 г. МЮНХЕН.
   С утра в издательство "dtv", где получил экземпляр  моей  немецкой  книги
"Напиши мне  стихи",  репринт  берлинского  издания.  Напечатана  на  лучшей
бумаге, но в мягкой обложке.
   Потом зашел за Майей и пошли с нею в Хореографическую  академию,  где  ей
"разрешают" заниматься в классе один час  в  день.  Это  вместо  того  чтобы
пригласить ее давать класс балетным, дураки. "Вовсе не дураки, - заметила М.
- Руководство балета и школы не привлекают меня к работе из ревности,  чтобы
самим не выглядеть слабее. Вот сейчас здесь ставят "Дон Кихота", казалось бы
- сам Бог велел мне заниматься с солистами. Им это даже было бы выгодно - не
нужно оплачивать билеты, отель. Но... руководство охраняет себя от  ненужных
сравнений.  Пригласили  какую-то   посредственность,   которая   никого   не
задевает".
   Во  время  занятия  выглядит  она  восхитительно,  все  делает   красиво,
артистично, как тридцать лет назад. Если бы она на  своем  юбилее  поставила
станок на сцене и так же занималась, как передо мной одним, то успех был  бы
необычайный...
   Классы в академии огромные,  красивые,  сплошь  в  зеркалах  на  колесах,
которые можно поставить в любое положение. Полы из светлого  пластика.  "Это
так украшает сцену. У нас много лет не стелили, говорили  -  пластик  горит.
Как будто деревянный пол сцены  не  горит.  А  ведь  это  и  красиво,  и  не
скользко, и  туфли  не  рвутся.  На  досках  -  моментально  превращаются  в
лохмотья".
   Из ее разговоров:
   - Чайковский не прочел о себе ни одной хвалебной рецензии, а  Губайдулина
ни одной ругательной. Она же очень непрофессиональна, ее невозможно слушать.
Ее слушают, ибо боятся сказать, что плохо, - решат, что не понимают.
   - Кто сейчас вместо Асафа дает класс?
   - Ягудин. И все у него такие же раскоряки, как он сам. Ведь мы, балетные,
обезьянки - подражаем педагогам. Я, Райка и Катя  всегда  прыгаем  с  такими
руками (показала), как прыгала Гердт. А правильно так (показала), как  учила
Ваганова. Но уже были приучены Елизаветой Павловной. Ваганова не вышучивала,
не ругала, как Гердт, а говорила, как надо сделать. И все  получалось.  Она,
конечно,  и  подъелдыкнуть  умела.  Одна  станцевала  на   уроке   вариацию,
улыбалась, сверкала, а Ваганова говорит:  "Ну,  станцевала  зубками,  теперь
станцуй ножками".
   О Лифаре отозвалась как об умнице, а о Кшесинской сказала  -  интриганка.
Как я понял из косвенных вопросов, в Испании Майя не справилась и ее  съели.
"Впредь буду умнее".
   Майя пишет мемуары, читала главу про дедушку, интересно и похоже  на  мое
детство в коммуналке. Возвращаться в Москву  не  собирается,  в  Мюнхене  ей
хорошо. Король Испании пожаловал ей почетное гражданство. "Понимаешь, у  нас
двойное гражданство. Немецкое очень удобное - не  надо  никаких  виз,  чтобы
летать по миру. А у нас - сам знаешь, кровью умоешься, пока вылетишь".
   Родион кончает партитуру "Лолиты", будут ставить в Стокгольме.
   Виделся с В.Сечиным, который в свое  время  бежал  из  страны,  а  теперь
приезжает в Москву и его даже приглашают ставить спектакли.  Он  повел  меня
развлекать в знаменитую мюнхенскую  пивную.  Баварцы  в  коротких  штанишках
играют марши, публика подпевает и раскачивается. Вот так, накачавшись  пива,
они и поперли под эти марши на СССР...

   6 ноября. 3 ноября  Нину  Скуйбину  оперировали  три  с  половиной  часа.
Обнаружили много плохого, сильно запущенного. На следующий день она сказала,
что, видно, она большая грешница, раз ее так ужасно наказывает  Бог.  Мы  не
считаем  ее  грешницей:  ужасная  смерть  первого  мужа,   одинокая   жизнь,
воспитание сына, трудный тайный роман с Эликом и счастье,  которое  она  ему
принесла. А теперь мученья, которые ее ждут.
   Что-то будет?

   9 ноября. Сегодня  искали  по  всему  городу  и  с  трудом  нашли  редкое
лекарство для Нины, но потом сказали, что оно не понадобится. Элик вне  себя
от  отчаяния.  Вчера  выступал  на  панихиде  Верейского,  завтра   похороны
Карлена*, сегодня снимает Ельцина в Кремле. И каждый день - больница!
   Еще раз прочел разговор Волков - Бродский об Ахматовой, который  когда-то
читал. Скол