ха", и снова они меня за ноги вниз, уже "навеки".  Дубль  за  дублем.  А
Сергей Аполлинариевич мне: "Ну что  ты,  как  Нептун,  пускаешь  фонтан?  Не
можешь, что ли, не отплевываться? Вынырни, крикни "Прощай, Дуняха" и утони".
"Сергей Аполлинариевич, покажите  мне  наконец,  как  это  должно  быть",  -
взмолилась я (не без злого умысла). Сергей Аполлинариевич нырнул, показал  и
полчаса отплевывался: "Ну,  Людмила,  ты  с  одним  плевком  просто  делаешь
гениально!"
   Не так давно мы с Глебовым  ездили  в  Вешенскую  на  открытие  памятника
Григорию Мелехову. Когда я перерезала ленту и упало покрывало,  все  увидели
Григория и Аксинью, застывших в бронзе. А передо мной снова возникли все эти
съемки тогда на Дону, незабываемые дни общения с  замечательным  мастером  и
моими партнерами по фильму.

   22 августа. Была переводчица из Мюнхена Розмари Тице. Много  говорила  на
двух языках.  Она  славная,  но  очень  категоричная.  Вечером  пришел  Федя
Чеханков и две немки-аспирантки. Немки решили написать диссертацию об  Эльзе
Триоле. Но не говорят ни по-русски, ни по-французски, то есть на языках,  на
которых писала Эльза. Как же эти дуры думают ее читать? Тогда  они  сказали,
что у них ничего не выйдет. И для этого им надо было ехать в Москву?
   Про Федю. Сначала его обокрали дома. Потом  он  забыл  запереть  дверь  в
машине, и у него украли сумку с автоправами и загранпаспорт  с  американской
визой. Через три дня он полетел с тургруппой в Малайзию и Сингапур, и там  у
него  украли  все  туристические  деньги  плюс  доллары,  которые  он   взял
дополнительно. Завтра он летит в Вашингтон, оттуда в  Нью-Йорк,  в  гости  к
Валерию.
   В "Огоньке" умная и горькая статья Элика,  как  ему  поломали  постановку
"Чонкина". Войнович выглядит неприглядно, и я стал к нему относиться плохо.
   Фомина тоже вышла на пенсию, поэтому меланхолит, а я  нет  -  работать  и
надоело, и тяжело, и неразбериха.

   [13 сентября. Съехали с Икши, хотя погода  еще  ослепительная.  Но  зовут
городские хлопоты. Сегодня получил удостоверение  "Персонального  пенсионера
республиканского значения". Прилетела Нина Берберова. Огромный  бум.  Был  в
Доме ученых на интереснейшем ее выступлении, когда она  отвечала  на  глупые
записки ученых.
   У нас дома она провела целый вечер, смотрела  на  видео  мою  "Ахматову",
очень прониклась, сделала замечательную надпись на своей книге  стихов.  Она
производит  неповторимое  впечатление.   Поразительный   интеллект.   Потом,
накануне ее отъезда, мы были у нее в отеле. Но о ней писать надо особо.]

   1 октября. "Крутой маршрут" в "Современнике". Замечательный спектакль - и
актрисы, и Г. Волчек. И понял я, что такое "Театр начинается  с  вешалки"  -
уже в фойе чувствуется эпоха, портреты, старые газеты, песни тех времен...
   "Федра" Цветаевой на Таганке,  сложно  -  все  пьесы  и  поэмы  Цветаевой
сложны. Поставлено эстетски-современно (Виктюк). Алла, как всегда, хороша  и
интересна, особенно когда читала "Любовь". Мужчины орут так, что  ничего  не
разобрать. Потом отмечали день рождения Аллы у нее в новой квартире с  видом
на Долгорукого.
   Сегодня приходила Мирочка Уборевич, мама отдала ей свои воспоминания о ее
маме, Нине Уборевич, с которой дружила до ее  ареста.  "Когда  нас  с  мамой
после ареста отца, - рассказала Мира, -  высылали  из  Москвы,  одна  только
Галина Дмитриевна отважилась прийти  к  нам  проститься.  Я  помню,  как  мы
уложили в ее чемоданчик старинные фарфоровые чашки, чтобы она  сохранила  их
до нашего возвращения. Я-то вернулась, а мама...  Чашечки  эти  до  сих  пор
напоминают мне о том  страшном  дне.  (Я  помню  эту  красивую  сине-золотую
посуду,  которая  стояла  у  нас  в  буфете,  но  мама   не   разрешала   ею
пользоваться.) Моя мама дала денег,  -  продолжала  Мира,  -  чтобы  подруга
сходила на Арбатский рынок и купила распустившиеся маки.  "Зачем?  Ведь  они
быстро опадут, я лучше куплю тюльпаны". - "Нет, только красные маки с черной
сердцевиной!" И когда мы покинули  квартиру  и  нас  вели  через  двор,  все
смотрели на нас из окон и мама шла с красно-черным букетом, это был траур по
мужу, и все это поняли".
   "Шиловский  был  начальником  штаба  Уборевича  и  был  женат  на   Елене
Сергеевне, будущей Булгаковой, у них было два сына. Один был женат на Дзидре
(будущей Зюке Тур). Все мы жили в одном доме, дружили. В войну  я  попала  в
Ташкент, и меня приютила Елена Сергеевна. Там же была и Зюка, а Шиловский  -
ее муж - был на фронте, а Петя Тур появился уже потом.
   Оба сына Елены Сергеевны умерли молодыми - старший  при  ней,  а  младший
после - от болезни почек.  От  почек  умер  и  отчим  их  Булгаков.  Сам  же
Шиловский в свое время был расстрелян. Какая тяжелая судьба была у нее!
   В Ташкенте мы с младшим ходили в больницу к  Ахматовой  с  передачами  от
Елены Сергеевны. Она тяжело болела скарлатиной. Я тогда не знала, кто  такая
Ахматова.
   Петю Якира я знала с самого раннего детства. Его  сломали  в  отрочестве,
когда взяли впервые. Он  вскоре  вышел  и  стал  стукачом.  Рассказывал  мне
анекдоты о Сталине, и, когда меня посадили, он давал показания и мне  впаяли
еще недоносительство. И всегда он был стукачом, даже когда диссидентствовал.
И  сегодня  все  его  считают  диссидентом.  Когда   его   выпустили   после
телевизионного покаяния, он несколько раз был у меня.  Юлик  Ким  мне  потом
сказал, что он приходил каяться, но я этого не ощутила".

   6 октября. Сегодня был у Сережи в больнице. Внешне он  не  изменился,  но
внутренне - очень. Погас. Думает о своем, замолкает...  Потом  всплеск  -  и
снова отключение. Устает. Я ужасно жалею  его.  Чем  помочь?  Он  ничего  не
хочет. Болезнь настигла его на гребне успеха, когда он волен, богат и  может
ездить, но - не может!

   16 октября. "Слуга" Миндадзе - Абдрашитова, очень интересно. И артисты, и
оператор, и композитор.
   "Пир во время чумы" на Таганке.  Постановка  искусственная  -  кресла  на
колесиках.  Артисты  неровны.  Понравился  Золотухин.  Очень  хороша   Алла,
прелестная улыбка в любовной сцене. Как  мало  она  играет  любовных  ролей!
Пуркуа? После спектакля говорил с Любимовым, который огорчился  известием  о
Параджанове.
   13-го ужин в шведском посольстве в честь Бенгта.  Были  Светлана  и  Кома
Ивановы, Рейн и Любимов. Любимов мне дал телефон Параджанова в  санатории  в
горах под Сухуми.
   Элик в Брюсселе, Вульф в Сан-Диего, Федя в Нью-Йорке, Инна в Лондоне.

   20 октября. Мемуары Бежара* прочел  с  интересом,  хотя  две  трети  имен
ничего мне не говорили. Но со  страниц  встал  отзывчивый,  добрый  человек,
абсолютно не похожий на свои свирепые дьявольские фотографии. Он  изощрен  и
изыскан не только в хореографии, но и в своих мемуарах.
   "Шопен напоминает заход солнца на почтовых открытках.  Он,  не  мудрствуя
лукаво, заставляет вас сказать: "Как красиво!""
   "Мне ненавистны прямые линии, они  скучны,  как  автострады.  Не  следует
смешивать прямую линию со строгостью композиции".
   "Музыка отдает свое тело, хореограф - портной. Как одеть это скерцо,  это
адажио?"
   "Я - лоскутное одеяло. Я весь из маленьких кусочков, оторванных мною  ото
всех, кого жизнь поставила на моем пути".
   С огромным интересом читаю М.Белкину о Цветаевой. В Москве не смог купить
"Скрещение судеб", Элик мне  привез  из  Брюсселя.  Странно,  что,  описывая
Болшево, Маша ничего не пишет о причине их бегства из Парижа, о  эфроновских
гепеушных делах. Видно, еще не время? Но книга в остальном откровенная.

   5 ноября. Смотрели "Павел I" Мережковского  в  Театре  Армии,  постановка
Хейфеца. Нам понравились и постановка, и  Борисов  с  Плотниковым.  А  пьеса
старомодная, и нехороши актрисы.
   Вернисаж Миши  Кулакова,  который  привез  картины  из  Италии.  Шикарная
выставка, есть вещи очень красивые.
   Вчера ходили к  дочери  Лентулова,  на  стенах  висят  картины  ее  отца.
Огромные картины в огромной квартире. Но он не слишком "мой" художник.
   Вышла моя статья "Операция "Огонек"" в "Книжном обозрении" № 43 и  статья
Янгфельдта в "Огоньке". Прочитав Бенгта, многие бросят камни в  Л.Ю.  Вместо
того чтобы промолчать о чем-то, о чем не время говорить,  он  публикует  то,
что она никогда не предала бы бумаге. Сама Л.Ю.  кое-что  из  своего  архива
закрыла, как закрыла Цветаева до 2000 года, они знали,  что  делали,  и  это
право каждого. "Я умею хранить свои тайны, но я умею  хранить  и  чужие",  -
писала Берберова. Как видим, не каждому это дано.

   17 ноября. Масса воспоминаний вынырнула у меня из облаков памяти во время
чтения книги Белкиной о Цветаевой. Житие ее в Москве после бегства из Парижа
- это моя эпоха во многом.
   На стр. 27 появляется Толя Тарасенков, я хорошо его помню,  он  дружил  с
Л.Ю. и отцом, и я часто его видел. Он переплетал книги в ситцы.  Да  и  Машу
Белкину, его жену, я помню молодой.
   Стр. 36. Граф А.А. Игнатьев. Я как-то относил ему книгу по поручению отца
и помню переднюю темно-синего  цвета  с  зеркалом  в  золотой  раме.  Дальше
прихожей я не пошел, и ко  мне  вышла  маленькая  кокетливая  женщина,  жена
Игнатьева  Наталья  Владимировна.  Она  курила  сигарету  в  очень   длинном
мундштуке и произнесла  несколько  любезных  слов.  Я  знал,  что  она  была
шансонеткой, танцевала в черных чулках, и мне, конечно, было интересно. Жили
они в проезде Серова, вход с переулочка. Было это после войны.
   Стр. 105. Увлечение М.И. издателем "Геликона" Вишняком. Это  дядя  нашего
Володи Вишняка, мужа Нины Герман, которого мы  знаем  сто  лет  (талантливый
псих), который эмигрировал, но теперь приезжает.
   Стр. 120. Евгений Борисович Тагер. Я его знал,  он  приходил  на  дачу  в
Переделкино. А у них с женой Еленой Ефимовной я был по  какому-то  поручению
перед войной, они жили в старом доме на Трубной, полутемная комната с массой
сухих осенних листьев. Позже:  рядом  с  женой  он  выглядел  скромным,  был
любезный и улыбчатый, а она - крупная и томная, в шляпах с большими  полями.
Когда Л.Ю. болела, Тагерша звонила нам и громко рыдала  в  трубку,  а  мы  с
Инной содрогались.
   Стр. 219. Перевод М.И. соседствовал в каком-то  издании  с  отрывками  из
романа П. Павленко "Шамиль". Для романа Павленко моя мама делала выписки  из
журналов и из книг той эпохи.
   Стр. 233. Из письма  Мура  Але  3  июня  41-го  года:  "Сейчас  за  окном
почему-то идет подобие снега". Я так помню  этот  день,  сохранилось  и  мое
письмо маме в Севастополь (она там гастролировала),  где  я  пишу  о  снеге.
Выглянул утром в окно и увидел на земле и на дереве снег - а ведь июнь!
   Стр. 235. "Федор Александрович Леонтович, он целые дни на  работе".  М.И.
предлагали жить в его квартире, она была бездомная. Это Федя  Леонтович,  он
работал у нас оператором, снимал под водой, я с ним много раз общался. Но не
знал, что он имел отношение к М.И.
   Стр. 263. Поэтесса и переводчица Татьяна Сикорская. В 1938 году я пошел с
Н.В. Дорошевич в цирк, и с нами была ее приятельница Т. Сикорская. Мы сидели
в первом ряду. Вышли дрессированные  львы,  старый  лев  лениво  брел  вдоль
решетки, но, увидев Сикорскую, остановился, задрал ногу и пустил струю прямо
на нее... Мы все долго не могли успокоиться от смеха и страха. И с  тех  пор
стали  ее  звать  Засикорская.  Вот  такое  неблагородное  с  моей   стороны
воспоминание о женщине, которая пришла на помощь М.И.
   Стр. 272. В Чистополе против Цветаевой выступал Конст. Тренев (б...!).  У
нас есть открытка от Н.К. Треневой, его дочери, из Чистополя - маме. Значит,
люди, с которыми мы общались в это время, сталкивались тогда же с М.И...
   Стр. 302. Стасик Нейгауз учился вместе  с  Муром.  Мы  со  Стасиком  были
соседями в Переделкино, он  помогал  нам  управляться  с  машиной.  Умер  он
внезапно, молодым...
   Стр. 354. "Жургаз", где служила Аля. И мама там работала в 35-38 годах.
   Алеша Сеземан, друг Мура. Я его хорошо помню по студии. Он всегда работал
с Ириной Эренбург, они вместе дублировали наши фильмы на французский.  Он  -
диктор, она - редактор,  а  с  русского  переводили  оба.  Он  был  высокий,
седоватый, очень красивый. Мы часто разговаривали с ним, но я не знал  ни  о
Муре, ни о М.И.
   Много, много знакомого в этой книге - и люди, и факты, и даты, и места...

   11 декабря. Веду борьбу  против  сплетен  Карабчиевского.  Мое  письмо  в
"Театр" сняло несколько кретинских выдумок. Они во многом идут от Рузанны  и
самого Сергея, тщеславных провинциалов. Вот такими поклепами  они  отплатили
Л.Ю. А на днях по ТВ сказали,  что  Параджанов  показывал  "альбом  рисунков
русских художников, завещанный ему Лилей Брик". Думаю,  что  это  блокнот  с
рисунками Тышлера, который он стибрил у нас.
   Но под влиянием его окружения, главным образом Коры Церетели, он  все  же
послал письмо в "Театр" с опровержением брехни  Карабчиевского  относительно
причины самоубийства Л.Ю. Копию этого письма  я  отправил  в  архив  Л.Ю.  в
ЦГАЛИ.
   Вышел том Слуцкого, замечательные стихи.
   Раиса Борисовна Лерт. В архиве отца  была  ее  статья  против  инсинуаций
"Огонька", очень убедительная, блестяще написанная. В то время ее невозможно
было опубликовать. Я ее процитировал в своей статье "Операция "Огонек"". Кто
она такая, откуда - мы не знали. И вдруг звонит ее сын, уже  взрослый  мужик
Энгельгардт. Оказывается, она умерла всего в  85-м  году!  Она  была  старая
журналистка,   диссидентка,   которая   подвергалась    преследованиям,    -
бесстрашная,  талантливая  личность.   Ее   публицистическая   книга   вышла
нелегально за рубежом, пишет она замечательно. Ее  полемика  с  Солженицыным
уважительна, но неопровержима.

   26 декабря. 22-го открывали доску Аркадию Райкину на доме, где он  жил  и
где я много раз бывал. А Рома умерла на днях.
   По ТВ концерт памяти фон Караяна.  Все  крупнейшие  дирижеры.  Никого  во
фраке, все в своем, и музыканты тоже.
   Уволился со студии. Все-таки сорок лет на одном месте! Но  ни  сожаления,
ни радости сие событие в моей душе не вызвало. Видимо, там я исчерпал  себя.
Пора менять стойло, да поздно.
   Кошмарное голосование на  2-м  Съезде  народных  депутатов  за  осуждение
нашего сговора с Гитлером. Только на третий раз  осудили,  показав  на  весь
мир, что у нас все еще полно сталинистов.
   Ужас в Румынии, вчера казнили-расправились с Чаушеску, как с Николаем II.
   1990
   [10 января. Новый год встречали дома, втроем. Под  Новый  год  заболел  у
Элика Чонкин, ездили с дачи в ветбольницу, замучились. Но собаку спасли.]

   26  февраля.  Мара  Шамкорян,  народная  артистка  Азербайджанской   ССР,
любимица  бакинской  публики,  комедийная  актриса.  Недавно   отпраздновала
юбилей, сидела в белом платье на сцене, уставленной цветами.
   А через месяц бежала из  Баку  от  этой  самой  азербайджанской  публики,
спасаясь от резни. Бежала в халате и тапочках, в сумке было немного денег  и
небольшие драгоценности, которые у нее отобрали  азербайджанцы,  прежде  чем
пустили на паром, отплывавший в Красноводск. В таком виде она  добралась  до
Москвы, где ее приютили знакомые. В Баку осталась квартира и все сбережения,
все пошло прахом. Об этом рассказал нам Виталий Вульф, я до этого не  слышал
о ней. Он сказал, что надо бы ей собрать одежду, ей не в чем выйти на улицу.
Но никто этим не занялся, тогда мы взяли мамино  нейлоновое  зимнее  пальто,
меховую чалму Л.Ю., кофты, два зимних платья,  шерстяные  платки,  перчатки,
сумку и теплые сапоги. Все набили в большой саквояж, я вызвал такси и повез.
Она оказалась среднего роста, в меру полновата, но все пришлось впору,  даже
сапоги подошли. Долго с ней  разговаривали,  она  рассказала  ужасные  вещи.
Теперь она ждет места в Дом ветеранов сцены, Ульянов обещал.
   Сегодня звонила, благодарила, сказала, что вышла на улицу и ездила в СТД,
благо было в чем. Как это страшно  под  конец  жизни  остаться  у  разбитого
корыта, которое разбили изверги...

   P.S. 1998. Мара вскоре попала в Дом ветеранов  сцены,  где  провела  свои
последние годы. Иногда звонила оттуда, поздравляла с праздниками, хотя  надо
бы было наоборот. Но звонить к ней было сложно, и я иногда посылал открытки.
В сущности, я видел ее раз в жизни! Один раз она сказала по телефону, что  в
доме плохо топят и ночью она, слава Богу, укрывается поверх  тонкого  одеяла
пальто, которое я ей привез. Я воспользовался  оказией  и  послал  ей  плед.
Жалко стариков.
   Незадолго до смерти она позвонила и сказала, что хочет  завещать  меховую
чалму Лили Брик музею Маяковского. Я просил ее  этого  не  делать,  так  как
музею  это  совершенно  не  нужно  и  они  тут  же  выкинут  ее.  Она   была
обескуражена. Умерла Мара в 1997 году.

   [3 марта. Хотя и на пенсии, но работы!
   Комментарий к "Переписке сестер".
   Сдал статью о Л.Ю. для нового журнала "Он и она".
   Вышла в "Слове" № 1 первая часть моей публикации  "Воспоминаний"  Триоле,
окончание будет в № 3.
   Сделал комментарий и отредактировал Бурлюка для того же "Слова"  и  отдал
им (по их просьбе) кусок воспоминаний Вас. Абг.
   Приходили Родченки (в конце февраля) и  американские  галеристы,  которые
обнаружили у себя на выставке "Родченко" в Нью-Йорке... дочь Маяковского, 65
лет, Патрицию Томпсон, и его внука 41 года! Оказалось, что Элли Джонс умерла
всего лишь пару лет назад. Дочь знала, чья она  дочь,  но  мать  просила  не
раскрывать ее тайны до ее смерти.
   Инна ходила на демократическую демонстрацию.
   Звонил из Парижа Франсуа-Мари в волнении от  наших  дел  и  не  нужно  ли
прислать еды?
   Звонила Нина из Манчестера, тоже волновалась.]

   20 апреля.  Саша  Тарту  -  дизайнер  выставок  Ива  Сен-Лорана.  Он  нас
пригласил в "Савой", который только что шикарно отреставрировали. Зеркальный
потолок в золотых завитушках,  живые  цветы,  изысканная  еда  (продукты  из
Хельсинки). Но мы не могли ничего толком заказать, еда не лезла в горло - мы
шли сюда по грязной улице, которая давно не  убирается,  в  переходах  полно
нищих, возле "Детского мира" стоят изможденные,  нуждающиеся  люди,  которые
торгуют водкой, папиросами. А тут...
   Саша рассказал про Ива Сен-Лорана:
   - Недавно он ночью  упал,  ушибся,  но  все  же  заснул.  Утром  служанка
обнаружила перелом руки и вызвала "неотложку". Так как было воскресенье, его
отвезли в рядовую больницу и положили в общую  палату.  Ему  сделали  анализ
крови и сказали, что если он не перестанет пить, то дело будет плохо. С  ним
там обходились ласково, но нелицеприятно. Все  окружающие  принимали  в  нем
участие. И ему понравилась больница и соседи по палате. "Там с меня не взяли
денег", - сказал он, не зная, что у него есть страховка.
   Выйдя, он взялся за ум, стал воздержаннее, похудел, и живот спал, он стал
прекрасно себя  чувствовать.  Он  сейчас  в  отличной  форме,  сделал  новую
коллекцию - самую лучшую в сезоне.
   - Правду ли говорят о его депрессиях?
   - Увы, все слухи о его болезни верны. Алкоголь и наркотики  -  постоянные
спутники его депрессий, которыми заканчивается каждая его коллекция. У  него
есть врач-психоаналитик,  и  его  иногда  помещают  в  специальную  клинику.
Подлечивают  перед  дефиле.  Он  постоянно  жалуется,   что   коллекция   не
получается,  что  он  иссяк.  Но  каждый  раз  после  показа  люди   выходят
пораженные.
   - Какие у него увлечения?
   - Работа. Еще собака. И любимая книга "Мадам Бовари", которую  он  читает
перед сном еженощно. Он имеет в  своем  собрании  первое  издание  романа  с
дарственной надписью Флобера Виктору Гюго.

   3 мая. Звонил Сереже в Ереван, где он лежит в госпитале.  Говорил  убитым
голосом... Только "Вася" и "ох".
   21 апреля вечером после приема  в  посольстве  заехала  Алла  Демидова  с
Антуаном Витезом. Нарядные, веселые. Он должен ставить с нею "Вишневый  сад"
в "Комеди Франсез". Она уже взяла у нас томик пьес Чехова в переводе Триоле.
   Мы его знаем лет пятнадцать  и  попросили  Аллу  приехать