нчался. В Райской Розе Данте видит
престол, уготованный императору:

  Воссядет дух державного средь вас
  Арриго, что, Италию спасая,
  Придет на помощь в слишком ранний час.
  ("Рай", ХХХ, 136--138)

  Смерть императора вызвала радость во  Флоренции и глубокую скорбь Данте
и  других  изгнанников.   Для  Данте  Генрих  был  носителем   высшей   идеи
справедливости  он  должен  был основать  мировую  монархию, не  подчиненную
власти церкви.  Хотя Данте  не участвовал в походе  императора на Флоренцию,
его  резкие  обличения столь возмутили Черных, что в так называемых реформах
Бальдо д'Агильоне (2 сентября 1311 г.) Данте был исключен из амнистии, ему и
его  сыновьям  подтверждались все прежние  наказания. Спустя  восемь месяцев
после  смерти  Генриха  VII  скончался папа Климент  V (20 апреля  1314 г.),
переселившийся в  Авиньон, где он был в  зависимости от французского короля.
Данте обратился к итальянским кардиналам,  которые были тогда в меньшинстве,
призывая  их  выбрать папой  итальянца.  Он  считал  необходимым  возвратить
папский престол из Авиньона в Рим.
  Затем следы Данте снова теряются. Известно все же, что он был в Ассизи
из Умбрии  он  направился в  монастырь Санта  Кроче  ди  Фонте Авеллано.  На
склонах Монте  Катриа, около Губбио, где некогда был приором Пьетро Дамьяни,
обличавший дурные нравы и стяжательство монахов, в гордом одиночестве, среди
скал   и  лесов,   Данте,   по  преданию,   писал  "Божественную   Комедию".
Предполагают, что письмо к кардиналам было также написано  в монастыре Санта
Кроче. Между 14 июля  1314 г. и 10 апреля 1316 г.  великий изгнанник  жил --
как долго,  мы  не знаем -- в Лукке,  где  правил Угуччоне  делла  Фаджоула,
бывший владыка Ареццо. В известной  сцене с  поэтом  Бонаджунтой  да Лукка в
XXIV песни "Чистилища"  Данте глухо упомянул некую даму из  Лукки,  по имени
Джентукка, которая должна оказать ему помощь.
  Поэт  мог бы вернуться во Флоренцию  после декрета об амнистии, если бы
согласился подвергнуться  унизительному обряду покаяния, но он не согласился
предстать перед насмешливыми согражданами у врат церкви  Святого Иоанна, где
он был крещен, в покаянной  рубахе, со  свечой  в руках. Гордый  ответ Данте
неизвестному  флорентийскому   другу  свидетельствует  о  том,  что  никакие
испытания не сломили поэта. 15 октября 1315 г. он вместе со своими сыновьями
снова был осужден на смерть флорентийской сеньорией.
  Латинский трактат Данте "Монархия" был написан между 1312 и 1313 гг., в
разгар  политических событий,  вызванных походом в Италию Генриха VII. Данте
настаивает в трактате  на разделении церкви и  государства. Он  отрицает так
называемый дар  Константина, т.  е. власть  римского папы  над  значительной
частью  Центральной  Италии, будто  бы  дарованную ему  первым  христианским
императором.  Константин, по  словам Данте, не имел  права раздроблять  свои
владения, а римский первосвященник не должен был принимать земные богатства,
если они не  предназначались  для помощи нищим и убогим. Данте настаивал  на
том,  что  светская  власть не  должна зависеть  от духовной. Единая империя
необходима  для  того,  чтобы  на земле наступил  вечный мир и  прекратились
раздоры   князей  и   королей.  Император,  являясь  единственным   законным
собственником всей земли, не будет  стремиться приобрести чужое. Величайшими
бедствиями  человечества  являются  стяжание  и  алчность  (волчица  "Ада").
Объединение всего человечества не влечет за собой обезличивающей  унификации
-- должны быть  сохранены местные свободы и самоуправление.  Тогда в мировом
государстве   настанет  полнота  времен  ( le itudo  tem ori )  --  всеобщее
благополучие  и  благоденствие,  ибо  только  законность,  справедливость  и
материальная  обеспеченность   (а   не  алчность  и   стяжательство)   могут
способствовать  высшей цели каждого человека: спасению  души.  Италии и Риму
принадлежит историческое право возглавить все страны мира, но  Данте никогда
не утверждал, что высшая власть должна принадлежать  итальянцам. Итальянские
романтики  совершенно  превратно  истолковывали  учение  Данте  о  всемирном
государстве  как  программу  объединения Италии  в ее  этнических  границах.
Националистическое  толкование  Данте проходит красной  нитью в  итальянской
историографии XIX в. как в эпоху  Рисорджименто,  так и в период буржуазного
позитивизма.  В  ХХ в. историки литературы довольно  непоследовательно стали
обвинять Данте  то в "отживших  средневековых идеях",  то -- на Западе  -- в
"коммунистическом утопизме". Почему бы  не решиться сказать,  что гениальный
поэт   предвидел   новые   пути   человечества,   преодолевшего   феодальную
раздробленность   и  систему  вечно  враждующих  между  собой   национальных
государств.  В  XIV  в.  сторонники  светской  власти  церкви  обнаружили  в
произведении  Данте  опасную  ересь.  По  свидетельству  Боккаччо,  кардинал
Бельтрандо дель  Поджетто приказал сжечь  попавшие  ему  под  руку  рукописи
"Монархии" и хотел в 1329 г. подвергнуть сожжению кости поэта.
  Между 1327  и  1331 гг. доминиканским  монахом из  Римини Гвидо Вернани
было  написано  сочинение  против "Монархии" Данте. Гвидо считал, что только
авторитет духовенства  священ и  что  светский государь  не может обеспечить
миру  мир. Среди  государей  больше тиранов и  грешников,  чем  праведников.
Римская  империя,  утверждает доминиканец  вслед за Августином,  была не чем
иным, как  царством дьявола. Данте, верящий в рациональное надиндивидуальное
единство  человечества,   высказывает   еретическую  мысль,  почерпнутую  из
нечестивого  Аверроэса.  Спор  этот  был  продолжением  великого  диспута  о
справедливом  устройстве  человеческого  общества,  который  вели  миряне  и
клирики  в  XIII--XIV   вв.   Его  подхватили,  развивая  новые   аргументы,
доказывающие независимость светской власти от духовной, Чино да Пистойя, его
прославленные ученики Бартоло да Сассоферрато и Марсилий Падуанский.
  После   смерти   императора   Генриха  VII  распри  между  гвельфами  и
гибеллинами вступили  в новую фазу. Вождем североитальянских гибеллинов стал
правитель Вероны, младший брат Великого Ломбардца Кан Гранде делла Скала. Он
проявил себя  как блестящий  военачальник, победив падуанцев в сентябре 1314
г. и подчинив своему господству Виченцу. В битве при Монтекатини он наголову
разбил  гвельфов (15  августа 1315  г.), придя  на  помощь к Угуччоне  делла
Фаджуола. После  этого  сражения гвельфские  города  --  Флоренция, Болонья,
Сьена, Перуджа,-- а также Неаполитанское королевство облачились в траур.
  Боккаччо  сообщает, что  после смерти  Генриха VII  Данте перешел через
Альпы и направился в Романью, где и окончил свои дни. По-видимому, некоторое
время он жил в Вероне, однако трудно сказать, как долго. Несомненно одно  --
что  Кан Гранде, чьи  достоинства  Данте прославил в "Божественной  Комедии"
("Рай",  XVII, 76--92), до самой смерти оставался его покровителем и другом.
Боккаччо писал о том,  что, как только  Данте заканчивал несколько песен, он
отсылал их Кан Гранде делла Скала и не давал их никому списывать, прежде чем
не выслушивал его мнение. Эти  сведения косвенно  подтверждает  ученик Данте
Джованни Квирини, пославший после смерти своего учителя  сеньору Вероны, при
дворе которого он жил, сонет, прося  у Кан Гранде разрешения  ознакомиться с
еще неизвестными песнями  "Рая". Отсюда можно  заключить, что дружба Данте с
вождем североитальянских гибеллинов не прерывалась до самой смерти поэта.
  О  втором  пребывании  Данте  в Вероне  мы знаем очень мало. Сочинители
романизированных биографий Данте  еще с середины прошлого века стремились из
не   всегда   достоверных  анекдотов  восстановить  жизнь  Данте  в  столице
итальянских гибеллинов. Одним из главных источников этих  анекдотов является
забавная итальянская песенка, сочиненная  в конце 10-х гг. XIV в. Эммануилом
Сифрони из Рима  (или Губбио), находившимся некоторое время  в окружении Кан
Гранде. В песенке рассказывается о дворе веронского  владыки, куда стекаются
рыцари, трубадуры, астрономы, богословы и музыканты  разных наций  там можно
встретить пленных  сарацин, там показывают редкостных  зверей,  вечно длятся
празднества  и  пиры  сменяются охотами.  Можно  предположить,  что Эммануил
Сифрони познакомился с Данте в Вероне, но трудно установить, когда именно. О
нравах  Вероны  этого  времени, о сеньоре города упомянул историк Феррето из
Виченцы.  Однако  полное  отсутствие  документов  о  Данте,  а  также прямых
указаний  на  его знакомства и связи  между 1315 и 1320 гг. заставляет нас с
чрезвычайной осторожностью относиться  к сопоставлениям и догадкам биографов
и  романистов  прошлого  века.  Важно  отметить,  что  еще при  жизни  Данте
зарождались  легенды   о  нем,  свидетельствующие  о  его  все  возрастающей
известности.  Списки  "Ада" и "Чистилища" ходили  в  это  время уже  по всей
Италии. Напомним знаменитый анекдот  о простодушных веронских женщинах: они,
показывая  на проходящего по улицам Данте,  говорили, что лицо его потемнело
от жара преисподней, борода опалена адским пламенем. В 1320 г. в  канцелярии
папы Иоанна XXII начался процесс  против Маттео  Висконти, который  будто бы
хотел  извести  черной магией  папу и,  не  достигнув желаемых  результатов,
позвал к себе в  Пьяченцу на помощь  "величайшего  мага  Италии" -- магистра
Данте  Алигьери   из  Флоренции.  Однако  нет  никаких  достоверных  данных,
подтверждающих, что Данте действительно был в Пьяченце.
  Среди эпистолярного наследия Данте наиболее пространным является письмо
к  Кан Гранде делла Скала. Подлинность  его долгое  время оспаривалась, и  в
настоящее время авторство Данте признается не всеми.  В письме к Кан  Гранде
Данте  подробно развивает свои излюбленные идеи о многосмысленном толковании
поэзии, высказанные им еще в "Пире". В  письме к Кан Гранде Данте настаивает
на  важности  первого,  буквального,  или  исторического  значения,  которое
необходимо  для  обоснования  морального, аллегорического  и  анагогического
смысла.  Таким образом, многосмысленное толкование  ведет от  реальности  на
первом плане к реальностям "высшего порядка".
  Данте приписывается латинский трактат "Вопрос о земле и воде" ("Que tio
de aqua et terra"), который прочитан в воскресенье 2 января 1320 г. в церкви
Святой Елены  в Вероне. Из этого трактата  следовало бы заключить, что Данте
побывал в Мантуе. Рассуждения автора трактата противоречат космографии Данте
в  "Божественной  Комедии",  как справедливо заметил  известный  итальянский
историк философии Бруно Нарди. Трактат дошел до нас только в одной рукописи,
и атрибуция его Данте не может не вызвать серьезных возражений. Тем не менее
трактат печатается во всех главных изданиях сочинений Данте, в том числе и в
издании "Societб da te ca italia a".
  О  причинах, побудивших Данте покинуть двор Кан Гранде и переселиться в
Равенну, можно лишь догадываться. Менее всего вероятно, что Данте  уехал  из
Вероны, поссорившись со  своим меценатом. На склоне лет  Данте  искал  тихой
пристани, где  вдалеке от  звона  мечей  и кубков  он мог  бы окончить  свое
великое  творение. Заметим,  что сын Данте, Пьетро  Алигьери, юрист и судья,
неизменно  пользовался  и после отъезда Данте в Равенну покровительством Кан
Гранде и его наследников. Пьетро обосновался в Вероне, где  до сих пор живут
его потомки по женской  линии. Другой  сын Данте, Якопо, в 20-х  гг.  XIV в.
вернулся  во   Флоренцию.   Оба  сына  оставили  латинские   комментарии   к
"Божественной Комедии".
  Пьетро Алигьери в 1319--1320  гг. пользовался церковными  бенефициями в
Равенне. По-видимому,  некоторое время сыновья жили в доме,  предоставленном
их  отцу  правителем  Равенны Гвидо  да  Полента, племянником  Франчески  да
Римини, чей образ Данте обессмертил в V песни "Ада". Стараясь не вмешиваться
в  политические распри Италии, мудрый равеннский сеньор был любителем поэзии
и  даже  сам  писал стихи. В Равенне, незадолго  до  смерти, Данте  закончил
третью  часть  "Божественной  Комедии". Существует  предание,  что последние
песни "Рая"  были утеряны,  но тень Данте,  явившись  его  сыну Якопо ночью,
указала тайник в стене, где была спрятана рукопись.
  Данте  любил гулять со  своими равеннскими  учениками в  леске из пиний
между Равенной и Адриатикой.  Этот лесок,  впоследствии  воспетый  Байроном,
напоминал и сад земного рая, и пастушескую Сицилию из эклог Вергилия.
  В  это время Джованни  дель  Вирджилио, профессор риторики и  латинский
поэт из Болоньи, послал Данте в  Равенну эклогу. Болонский магистр полагает,
что невежды не  могут постигнуть  глубин тартара (ада), а тем более звездные
сферы, едва доступные и  самому Платону.  Данте, принятый в обществе великих
поэтов древности в Лимбе ("Ад", IV, 102), не должен писать площадной речью:

  Не расточай, не мечи ты в пыль перед свиньями жемчуг,
  Да и кастальских сестер не стесняй непристойной одеждой.
  ("Эклоги", I, 21--22)

  В намеках и  перифразах  он  предлагал Данте  воспеть на языке  древних
подвиги  императора  Генриха  VII  или  Роберта Анжуйского,  короля  Неаполя
(проявив  в  подборе  кандидатов  в  эпические  герои  большую  терпимость).
Закончив  торжественную латинскую поэму, Данте станет первым  поэтом  своего
времени.
  В первом своем ответе,  также в форме эклоги, Титир (Данте) удивляется,
что Мопсу (Джованни  дель  Вирджилио) "любо под Этною жить на скудных скалах
циклопов" (т. е.  в Болонье, где  распространилось влияние анжуйских королей
Неаполя  и  папской  курии).  Эклоги  Данте и его корреспондента  не  только
подражание   буколическому   жанру  древних,--   они  содержат  политические
высказывания о современности. Реалистическая  живопись сочетается  в  них  с
виртуозной стилизацией, за первым смыслом часто скрывается многосмыслие (что
не было свойственно античным поэтам). В этом -- своеобразие латинской поэзии
предгуманизма, достигшей,  особенно в  эклогах  Данте,  мастерства, которому
могли бы позавидовать поэты эпохи Возрождения.
  Летом 1321  г. Данте как посол правителя  Равенны отправился  в Венецию
для заключения  мира с республикой Святого  Марка. Возвращаясь назад дорогой
между берегами Адрии и болотами По,  Данте заболел, вероятно малярией, как в
1300 г.  его первый  друг  Гвидо  Кавальканти.  Он  умер в  ночь  с 13 на 14
сентября 1321 г. По обычаю города Гвидо да Полента  произнес речь, восхваляя
заслуги  великого  поэта  и гуманиста. Он  приказал  положить  тело поэта  в
греческий мраморный саркофаг  романо-византийской эпохи  (каменная  арка,  о
которой  говорит  Боккаччо).  Чело  поэта  было  увенчано  лавровым  венком,
которого он не получил при жизни. Саркофаг был прислонен к стене церкви  Сан
Пьер Маджоре,  названной впоследствии церковью Святого Франциска. В 90-х гг.
XV в. венецианский правитель Равенны  Бернардо  Бембо  пригласил знаменитого
архитектора  Пьетро  Ломбардо,  который построил  ренессансный мавзолей  над
саркофагом  Данте. Он  возвышается  и поныне.  Эпитафия  на гробнице  Данте,
приписываемая Бернардо Каначчи,  а иногда  без достаточного основания самому
Данте,  написана латынью средневековой, а не предвозрожденческой, на которой
писали  великий  флорентийский  поэт Джованни  дель  Вирджилио  и Альбертино
Муссато. Среди  первых гуманистов Италии распространена была эпитафия Данте,
сочиненная  Джованни  дель Вирджилио, в которой  прославлялся великий  поэт,
искушенный  во всех доктринах, познавший  земную мудрость и  благосклонность
муз.  Равенна даже после объединения Италии в  XIX в. не согласилась вернуть
прах великого поэта его родному городу.
  Покинув  не  по  своей воле Флоренцию,  Данте  из  тосканского  поэта и
муниципального  политика  стал   политическим  деятелем  Италии,  отцом   ее
литературного языка, поэтом не  только итальянским, но и европейским,  одним
из гениев, принадлежащих  всему  человечеству. Флорентийские  Черные, изгнав
Данте  с позором из родного  города, как  бы  предопределили его тяжкий путь
восхождения  к  мировой  славе.  Кровавые  мелочные  распри  Черных и  Белых
гвельфов  заставили Данте  отвернуться с  гордым презрением и от друзей и от
врагов, чтобы с высоты духовной независимости, приобретенной ценой изгнания,
бедности, унижений, переступить зыбкие границы городских коммун и феодальных
королевств, осудить власть тиранов и  олигархий, проклясть в век  зарождения
капитализма  стяжательство  и  земельную  собственность,  утвердить  царство
справедливости  среди  беззакония,  предвозвещая  единое  светское   мировое
государство, которое обеспечит вечный мир на земле.



    Данте Алигьери.
    Стихотворения флорентийского периода


  СОНЕТЫ
  1 (XXXIX)
  ДАНТЕ ДА МАЙЯНО -- К СТИХОТВОРЦАМ
  Не откажи, премудрый, сделай милость,
  На этот сон вниманье обрати.
  Узнай, что мне красавица приснилась --
  4 Та, что у сердца в пребольшой чести.
  С густым венком в руках она явилась,
  Желая в дар венок преподнести,
  И вдруг на мне рубашка очутилась --
  8 С ее плеча, я убежден почти.
  Тут я пришел в такое состоянье,
  Что начал даму страстно обнимать,
  11 Ей в удовольствие -- по всем приметам.
  Я целовал ее  храню молчанье
  О прочем, как поклялся ей. И мать
  14 Покойная моя была при этом.
  2 (XL)
  ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ -- К ДАНТЕ ДА МАЙЯНО
  Передо мной достойный ум явив,
  Способны вы постичь виденье сами,
  Но, как могу, откликнусь на призыв,
  4 Изложенный изящными словами.
  В подарке знак любви предположив
  К прекраснейшей и благородной даме,
  Любви, чей не всегда исход счастлив,
  8 Надеюсь я -- сойдусь во мненье с вами.
  Рубашка дамы означать должна,
  Как я считаю, как считаем оба,
  11 Что вас в ответ возлюбит и она.
  А то, что эта странная особа
  С покойницей была, а не одна,
  14 Должно бы означать любовь до гроба.
  3(XLI)
  ДАНТЕ ДА МАЙЯНО -- К ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ
  Проверка золота на чистоту --
  Для ювелира незамысловата:
  Огонь подскажет мастеру, что злато
  4 Имеет эту цену или ту.
  И я желаю, чтоб начистоту
  Сказали все про эту песнь собрата
  Вы, кто премудр и судит непредвзято
  8 И в ком достоинств славят высоту.
  Какую муку самою большою
  Из мук любовных можете назвать?
  11 (Мудрей не создал песни я, чем эта.)
  Не любопытства ради жду ответа:
  Себе хотел бы цену я узнать,
  14 Уверенный в одном -- что вас не стою.
  4(XLII)
  ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ -- К ДАНТЕ ДА МАЙЯНО
  На вас познаний мантия -- своя,
  Мне кажется, и, разобравшись строго,
  Вам, друг мой, не нужна моя подмога:
  4 Я славлю вас, но я вам не судья.
  В сравненье с вашим знаньем бытия,
  Поверьте мне, мое -- весьма убого,
  Дорога знаний -- не моя дорога,
  8 И вы всеведущи, не то что я.
  Отвечу, положа на сердце руку
  И ложь прогнав любую от себя,
  11 Как надлежит в беседе с мудрым мужем.
  Не посчитайте домыслом досужим
  Такой ответ: кто не любим, любя,
  14 Страшнейшую испытывает муку.
  5 (XLIII)

  Изысканным своим ответом вы,
  К тому же, друг мой, веским, подтвердили
  Всю справедливость доброй той молвы,
  4 Которой люди всюду вас почтили.
  Но мне сдается -- ваши таковы
  Достоинства, что человек не в силе
  Их перечислить до конца, увы,
  8 И почестей вы больших заслужили.
  Страшней любви неразделенной нет,
  По-вашему, но есть другое мненье
  11 На этот счет. Поверить мне кому ж?
  Коль скоро вас не затруднит ответ,
  На ваше уповаю разъясненье,
  14 Чтобы узнать, кто прав, о мудрый муж.
  6 (XLIV)
  ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ -- К ДАНТЕ ДА МАЙЯНО
  С кем говорю -- ума не приложу,
  И все же я, не мудрствуя лукаво,
  Столь редкой мудрость вашу нахожу,
  4 Что обойти ее не может слава.
  О вас по мыслям вашим я сужу
  И потому хвалить имею право,
  Но, если б мог я вас назвать, скажу:
  8 Хвалить бы вас мне было легче, право.
  Узнайте, друг (конечно, вы мне друг),
  Тому больнее всех, того жалею,
  11 Кто, будучи влюбленным, не любим.