племени: там ели, упражнялись с оружием, занимались выделкой шкур и починкой, а так же пытали пленных.
     Дарка привели к большому, наверное, двухсот-трехсот-летнему дубу и подвесили на нем за руки. Ноги беспомощно болтались в воздухе в каком-нибудь метре от земли. Подошедшая Герта изысканно вежливо попросила его никуда не уходить и дождаться прибытия ее "девочек", которые должны были уделить ему максимум внимания в этот вечер.
     Он висел, ощущая всем телом падение мелких капель едва накрапывающего дождя. Вокруг дерева начали рассаживаться девушки с мисками мутной похлебки в руках, пахнущей непонятно чем. Вечер, скоро ко сну, почему бы им не совместить ужин с приятным для глаз зрелищем?
     Вскоре появилась Герта с двумя ее любимицами, тащившими плети и бочонок с водой. Девушки были эффектными. Обтягивающие кожаные одежды и высокие сапоги из дубленой кожи плотно облегали их стройные, загорелые фигуры, удачно сочетающие в себе женские формы и натренированность мышц. Блондинка с длинными кудрявыми волосами звалась Реей, а брюнетка с короткой стрижкой - Леей.
     То, что вскоре должно было произойти на поляне, напомнило Дарку сюжетцы мерзких книжонок барона Садо де Марко, которыми сопливые кадеты зачитывались в Военной Академии. Творения барона открывали юнцам безграничные горизонты фантазий. Он считался кумиром, сильным мужчиной, умеющим обольщать и держать "в узде" женщин. Уже потом, как-то во время маневров, судьба свела его с бароном. Встреча принесла лишь разочарование. Он оказался мерзким толстеньким старикашкой, пускающим ветры при каждом удобном случае, да к тому же импотентом, которым стал благодаря неустанным стараниям бесчисленных наложниц.
     Прежде чем начать действо, Герта обратилась с речью, адресованной то ли к нему, то ли к многочисленным зрителям.
     - По повелению верховной предводительницы свободных амазонок, благородной Агнеты, сегодня и здесь проводится не экзекуция, а допрос имперского офицера, повинного в убийстве посланника лесничего Богорта! Тебе, ублюдок, сильно повезло, по приказу Агнеты запрещено бить по голове и по... "мужскому достоинству"!
     - Наверное, благородная воительница посчитала это "ниже своего достоинства", - пытался отшутиться язвительным каламбуром Дарк, однако шутка осталась без внимания. Уж слишком неподходящей была аудитория.
     По голове и другому месту действительно не били, зато в остальном оторвались на славу. Разминку начали с плетей, которыми девицы орудовали достаточно бойко, по схеме: два-три удара, затем плети в воду, и еще два-три удара.... С лиц прелестных мучительниц не сходили загадочные ухмылки, глазки весело горели. Картина избиения сопровождалась веселым улюлюканьем толпы. Краем глаза Дарк заметил, что на него делают ставки. "Интересно, какова система - через сколько времени расколюсь или на чем: на плетях, батогах или на еще каком инструментарии?"
     К сожалению, он не мог присоединиться к общему веселью. Каждый новый удар обжигал грудь, как укус дикой осы, боль накапливалась, становилась все сильнее и сильнее. Хотелось кричать, орать, выть и кусаться от ярости. Ни того, ни другого он позволить себе не мог: до мучителей было слишком далеко, а кричать и плакать запрещал офицерский кодекс чести. К тому же почему-то до сих пор он считал амазонок женщинами, при которых показывать слезы было позором. В конце концов он нашел достойный выход из ситуации - начал ругаться.
     Бесившийся в агонии мозг обострился беспредельно, и по поляне разносился богатый арсенал армейского фольклора, который очаровал публику. Улюлюканье затихло, сменилось хохотом и одобрительными выкриками. В толпе, как всегда, нашлись оригиналы, которые быстро записывали вылетающие из него междометия, словосочетания, а порой и целые предложения.
     К этому моменту Рея и Лея наконец-то устали, и Герта опять начала задавать те же самые наскучившие ему вопросы. Отвечать на них абсолютно не хотелось, и вместо этого Дарк разразился сложносочиненной тирадой, смысл которой сводился к тому, что мамочка Герты очень любила прогулки по лесу, где паслось стадо озабоченных горилл.
     Он, конечно же, отдавал себе отчет, что злить палача не рекомендуется, но, к сожалению, эмоции взяли верх. К счастью, Герта не разозлилась и отреагировала весьма спокойно, видно, кто-то из ее "клиентов" уже выдвигал эту гипотезу, или предположение было действительно правдой, на которую, как известно, не обижаются.
     Подойдя поближе, она ослабила веревку, чтобы спустить висящего пленника. Его ступни болтались теперь гораздо ниже, от поверхности их отделяло каких-то десять - двадцать сантиметров. Такое положение тела было гораздо удобнее для использования батогов.
     "О бедные мои ребра, как мне вас жаль!" - прошептал Дарк, увидев, что поклонницы Садо де Марко уже отдохнули и направлялись в его сторону с длинными дубовыми шестами.
     Девицы уже смекнули, что их подопечный - крепкий орешек, и решили подойти к экипировке серьезнее: надели на кисти кожаные фиксаторы и избавились от дублетов, обнажив тем самым торсы, которые при других обстоятельствах можно было бы назвать весьма привлекательными. Герта приблизилась к нему вплотную и злобно прошипела в ухо: "Что, нравятся девочки?! На сегодня они твои, доставят незабываемое удовольствие..."
     Терять офицеру было уже нечего, а чувствовать себя беспомощной жертвой, не хотелось. Сопротивляться он не мог, и единственное, что оставалось - огрызаться. Картинно развернув голову к собравшейся публике, он нарочито громко произнес: "Не извиняйся, Герта! Я в кавалерии служу, там лошади так смердят, что запах вспотевших баб меня не пугает..." Добавить ничего не успел, девки остервенело накинулись на него и начали дубасить с двойной скоростью. Ругаться больше не мог, перерывов между ударами едва хватало, чтобы вздохнуть. Ему так хотелось отключиться, потерять сознание. "Ну почему, почему этого не происходит... только б скорее все закончилось..." - постоянно вертелось в его голове.
     Болтаясь на веревке в состоянии странного полузабытья, он видел, что Рея разводит костер, а Лея готовится калить железо. Спектакль близился к завершению, и публика уже покидала поляну, бурно обмениваясь между собой впечатлениями. Сквозь гул в ушах, он расслышал скомканные обрывки фраз: "...Агнета приказала... прекратить... на сегодня все". Веревка ослабла, и он рухнул на землю; потом почувствовал, как кто-то тащит за ноги его обмякшее тело.
     Говорят, что люди во сне часто видят будущее, точнее, один из вариантов его реализации, к нему же почему-то приходили только призраки прошлого...
     - Совсем другое дело. Ты больше не похож на беззащитного ягненка. Немного отдохнешь, и продолжим, только запомни, фиксировать руку надо менее твердо... чуть-чуть помягче.
     Наконец-то Джер была довольна, наконец-то занятия перестали быть сплошным избиением. Дарк преуспел во владении мечом и мог уже продержаться на ногах целый час, упражняясь со своей строгой учительницей. Она больше не травила его и разговаривала как с равным, ну, почти что как с равным. Вот и сейчас они вместе сидели на длинной дубовой скамье и обтирались водой из одного чана. Пить во время занятий Джер запрещала.
     - Фехтование - это не только умелые руки, сильные ноги и отменная реакция. Чтобы хорошо владеть мечом и победить врага, нужно еще и думать, просчитывать возможные варианты действий, как свои, так и противника. Начиная бой, не забудь, что его обязательно нужно закончить, и закончит его только смерть.
     - Странный вы народ, эльфы, мудрые, но так сумбурно говорите, что хоть удавись.
     Джер загадочно улыбнулась, отчего тень грусти пробежала по ее лицу.
     - Возможно, ты и прав. Наверное, мы слишком долго живем, чтобы говорить просто, и слишком ненавидим людей... Ты никогда не обращал внимания, что старшие братья часто издеваются над младшими? Как ты думаешь, почему?
     - Ну, не знаю...
     - Они видят в них себя, таких, какими они сами были несколько лет назад: глупыми, неуклюжими, наивными, не понимающими, казалось бы, простых вещей. Вот тебе и описание в двух словах проблемы "человеко-эльфийских отношений", а ваши ученые мужи трактаты пишут.
     - А меня убеждали, что основной вопрос - в территориях.
     - И в этом тоже, но я говорю не в государственном масштабе, а про обычную жизнь, про таких эльфов, как я, которые уже многие годы живут среди людей, в их городах, но все продолжают в глубине сердца ненавидеть своих младших братьев.
     - Разве ты меня ненавидишь... или моего отца?
     - Когда вырастешь, поймешь, мой младший брат!
     Джер улыбнулась и впервые ласково погладила волосы на его голове. Очнувшись от приступа сентиментальности, она продолжила наставление:
     - Так, вернемся к тому, что ты не понял. Постараюсь выразиться попроще. Во время боя нет сильных и слабых, нет добрых и злых, женщин и детей, есть только ты и враг. Один из вас должен умереть, третьего не дано.
     Джер ненадолго замолчала, тень грусти снова омрачила ее лицо.
     - Два года назад один близкий мне человек пытался пойти по третьему пути, и был убит. Он мастерски владел мечом и быстро расправился с противником, но проявил милосердие - не стал добивать, просто отвернулся и пошел прочь. Тот, кого он пощадил, хладнокровно вонзил вилы ему в спину. Дело надо всегда доводить до конца. Если ты вынул меч, то убей врага, и пускай тебя не мучают сомнения, называемые вами, людьми, совестью.
     Прервав философские размышления, они вновь обратились к практике меча. Дарк отрабатывал нападение, и у него уже хорошо получалось. Выбрав правильную позицию и темп ведения боя, он теснил противника. Нанося быстрые и легкие удары, принуждал Джер к постоянной обороне, не оставляя шанса для контратаки. Вдруг произошло нечто странное. Защищаясь, Джер внезапно сорвала жилет, обнажив красивую упругую грудь, призывно колыхающуюся при каждом вздохе. Дарк обомлел и застыл на какую-то долю секунды. Воспользовавшись замешательством, Джер сделала резкий глубокий выпад, сильно ударив мечом прямо в висок. Не успевший отойти от изумления паренек рухнул на колени, обхватив руками разбитую голову.
     Джер подошла, внимательно осмотрела рану и, убедившись, что ничего страшного не произошло, обратилась к нему снова менторским тоном:
     - Ты плохо усвоил урок. В бою нет мужчин и женщин, есть лишь ты и враг. Откинь все чувства, забудь, что ты мужчина! Враг должен всегда оставаться врагом и должен быть уничтожен.
     За всю неделю не было ни одного дня, когда бы ему удалось нормально выспаться. Дарк уже привык просыпаться по утрам то от головной боли, то оттого, что его нещадно трясли. Это утро не было исключением, но на сей раз его вполне деликатно пинали в живот.
     Действия стражницы объяснялись просто, пленного пришли допросить, а дотрагиваться до его грязного, всего в кровоподтеках и ссадинах тела рукой, амазонке явно не хотелось из эстетических соображений.
     Он лежал на липком от грязи полу в узкой и темной землянке, в которой неимоверно пахло сыростью и перегноем. Посреди комнаты стояла Агнета. Судя по гримасе ее лица, затхлый воздух заключения ей тоже не нравился.
     Жестом указав стражнице на дверь, предводительница присела на узкую скамью - единственный чистый предмет в помещении.
     - У тебя есть сказать что-то новое? - прозвучал ее лаконичный вопрос.
     - Конечно, есть. Я жалуюсь на условия заключения, требую просторную светлую темницу и теплую постель, да, еще... пожрать бы не мешало.
     - Заткнись! Неужели твои мозги настолько недоделаны, что не боятся смерти? Тебя могут убить по одному моему слову, а ты продолжаешь дерзить, ничтожество!
     - Благородная Агнета, за последние несколько дней меня столько били и жизнь столько раз висела на волоске, что я прекратил обращать внимание на подобные мелочи. Если вас интересует, убивал ли я Зулика или нет, то мне нечего добавить к уже сказанному. Можете сделать со мной что хотите, но сказать мне действительно нечего.
     В комнате воцарилось гнетущее молчание, но к несчастью, продлилось оно не долго.
     - Жаль, что все так обернулось. Ты стойкий, волевой человек и мог бы нам пригодиться. Как ни странно, но теперь я тебе верю; верю, несмотря на полное отсутствие логики в твоих оправданиях. Но, к сожалению, это уже не имеет значения. Зулик - не просто мальчишка на побегушках, он был единственным наследником Богорта.
     Слова Агнеты прозвучали как гром среди ясного неба. Только теперь до него дошло, насколько безвыходна ситуация, в которую он попал.
     - Богорт хотел обучить сына искусству дипломатии, поэтому и посылал к нам с донесениями. Парень подрос бы, и ему пришлось бы общаться не только с простыми людьми, но и уметь хитроумно обходить ловушки дворцовых интриганов. Прозорливости ума нужно учиться с детства, вот и пристроил паренька к делу...
     - И что же теперь?
     - А что теперь, вчера отправила письмо к Богорту, написав про смерть сына. До правды докапываться больше не буду, не мое это теперь дело, пускай Богорт и разбирается. За тобой уже выслали конвой, мои люди отведут тебя в нейтральный сектор леса, где и передадут в руки охотников, только, как понимаешь, радоваться тебе нечему, быстро не умрешь.
     В избушке опять воцарилось молчание. Дарку хотелось что-то сказать, но сказать было нечего. Картина будущего была безнадежна и ужасна. Охотники вывернут его наизнанку, мстя за смерть сына Лесничего, вчерашнее "приключение" у дерева покажется детской забавой по сравнению с теми муками, что ожидали впереди.
     Будь у него поменьше житейского опыта, он тут же рухнул бы на колени, умоляя пристрелить его на месте или отпустить в лес. К сожалению, он знал, что это ни к чему не приведет. Даже если амазонка сжалится над ним, то отпустить не сможет. Единственный способ обуздать и отвести от себя гнев Лесничего - выдать убийцу сына, и непременно живым...
     Рисуя в воображении ужасные картины ожидающих его мучений, Дарк не заметил, как Агнета ушла. Вскоре пришла стража.
     Шествие по лагерю амазонок напоминало похоронную процессию, за исключением того, что труп еще был жив и передвигался самостоятельно. Конвоируемый четырьмя стражницами, две из которых несли его оружие, Дарк совершенно не ощущал на себе взглядов окружающих. Находившиеся вокруг амазонки занимались своими делами, не обращая на него никакого внимания: ни сочувствия, ни ненависти - одно сплошное холодное безразличие.
     Миновав поляну, процессия подошла к воротам лагеря, где их уже ожидала Рея, нетерпеливо расхаживая взад и вперед. Девушка выглядела хорошо отдохнувшей после вчерашних "трудов праведных", на лице сияла задорная обольстительная улыбка. Привычный костюм "а-ля сама жестокость" уступил место коротким охотничьим сапогам с отворотами, меховому подобию набедренной повязки, открывающей на всеобщее обозрение длинные стройные ноги и... о боже... его кавалерийскому дублету, свежевыкрашенному в непонятное сочетание зеленых и коричневых цветов, которое спустя много веков будет названо потомками цветом хаки.
     Понятно, что привлекло внимание девицы к армейскому обмундированию. Куртка была очень легкой, но благодаря вшитым внутрь стальным пластинам, хорошо защищала владельца, как от стрел, так и от рубящих ударов. Кроме того, прикрепленные поверх рукавов наручи не только защищали руки, но и, как показала недавняя практика, могли быть эффективно использованы в нападении. Нашивки и прочие знаки различия были аккуратно срезаны, а на левом рукаве красовалась желтая повязка.
     "О боже, только не это, - прошептал Дарк, осознав, что именно Рея будет командовать конвоем, - я не выдержу еще шесть-семь часов издевательств".
     Отчитав подошедших стражниц за нерасторопность, мучительница кошачьей походкой подошла к Дарку. Кокетливо улыбаясь, ласково положила руки на плечи, а затем резко прижалась к его груди, нежно обхватив голову.
     - Привет, солдатик. Ну, как ты после вчерашнего? Курточку узнаешь? Хороша-а-а, да? А самое главное - "потной бабе" как раз впору пришлась!
     При слове "бабе" девица сильно сжала шею руками, так что края наручей чуть было не раздавили артерии. Кровь прилила в голову и бешено стучала в висках, дышать было нечем, и Дарк почувствовал, что теряет сознание. Неожиданно Рея ослабила хватку и тихо прошептала ему на ухо, как будто делилась с ним загадочной тайной: "Герта просила передать тебе привет, мно-о-ого приветов, котенок..."
     Наконец-то Рея потеряла к нему интерес. Подозвав одну из стражниц, приказала покрепче связать пленного и захватить его амуницию, которую тоже передадут охотникам. Через пять - десять минут, ушедших на последние приготовления, отряд двинулся в путь.
     Вскоре лагерь скрылся из виду, и у Реи снова улучшилось настроение. Вооружившись уже знакомым ему дубовым шестом, она шла в двух-трех шагах позади заключенного и методично, через равные интервалы времени, наносила резкие тычковые удары в затылок, бок, икры, позвоночник, которые непременно сопровождались всевозможными шутливыми комментариями и одобрительным хохотом стражниц. В общем, девчонки повеселились на славу.
     Вначале издевательства бесили Дарка, пару раз он даже прикусил губу, сдерживая вырывающиеся крики боли и ярости, но потом, как ни странно, привык. Что-то притупилось и в измученном теле, и в оскорбленном сознании. В конце концов "игра с телом" наскучила, и его оставили в покое.
     Он не помнил, сколько они пробрели, пока Рея не отдала отряду приказ остановиться и приготовить оружие.
     - Ну вот, кажется, и все, пришли. Знаешь, я хотела бы довести тебя до охотников, а потом пойти с ними и насладиться, как медленно-медленно из тебя вынут кишки. Возможно, мы бы обменялись опытом, я могла бы показать им пару интересных трюков. Но, к сожалению, моему сожалению, нашу великую воительницу Агнету на старости лет мучают приступы доброты.... Да, да, она вдруг решила облегчить тебе участь и пристрелить по дороге, якобы при попытке к бегству. О... я вижу радость в твоих глазах, радость и облегчение. Ты прав, если думаешь, что я не осмелюсь нарушить приказа. Я выполняю указания точь-в-точь, как велит мне мой долг, но до этого... я немного отведу душу, пройдясь напоследок по твоей спине еще пару раз за оскорбления, нанесенные лично мне и наставнице Герте. На колени, мразь!
     Весть о решении Агнеты действительно обрадовала Дарка, обрадовала как помилование. Обнадеженный хорошим известием разум усиленно начал просчитывать варианты, как избежать "прощальных поцелуев", и, кажется, нашел решение.
     Медленно встав на колени, Дарк гордо вскинул голову и обратился с последней речью к своим мучителям:
     - Давай, выполняй свой долг, хотя, если честно, то меня тошнит, насколько вы, девки, глупы и спесивы. Мелете языками направо да налево, словами красивыми кидаетесь: свободные воительницы, благородная предводительница, долг, честь, свобода.... Тьфу, да вы даже смысла этих слов понять не в состоянии. Не влезают понятия эти в ваш куриный рассудок, так вы их под свой бабий лад приспособить пытаетесь.
     Поскольку его до сих пор еще не прервали ударами палок, шанс выкрутиться все-таки был.
     - Мужиков вон терпеть не можете, их грязными похотливыми свиньями называете, а вот ни одному мужику в голову не придет, так за честь свою бороться - безоружного, связанного человека палками бить. У нас, грязных мужланов, по-другому за честь поруганную да оскорбленную мстят - на поединок вызывают.... Ну что ж, бей! Видно, мне на роду такой позор написан, от бабья неотесанного смерть принять.
     Как ни абсурден был план спасения, как ни наивен, но он сработал. Злобно сузив глаза, Рея отбросила шест прочь и выхватила из-за пояса ятаган. Одним прыжком оказалась рядом с пленным и разрубила путы.
     - Марса, дай меч подонку!
     - Но как же, Агнета...
     Амазонка не успела продолжить, получив по лицу стальными наручами.
     - Не смей перечить, дрянь, меч говорю!!!
     Нордер снова вернулся к своему хозяину. Как приятно было ощущать ладонью его мягкую кожаную рукоять, смотреть на ровное, полированное лезвие. Права, ох права бы