арк! - изо всех сил кричал Аламез, тряся за плечи покидающее этот мир тело.
     Эльфийка услышала его и приоткрыла затуманенные глаза.
     - Флакон, за поясом, пожалуйста... - тихо прошептали ее ссохшиеся губы.
     Дарк вытащил из-за пояса женщины маленький мешочек, похожий на кошелек и, достав из него единственный пузырек с мутной, коричневой жидкостью, влил его содержимое в рот умирающей, затем, не дожидаясь, пока эликсир подействует, оторвал от рукава куртки кусок материи и пытался остановить хлещущую из сквозной раны кровь.
     - Брось, Дарк, бесполезно, чудес не бывает... - послышался шепот начинающей приходить в себя Джер, - эликсир только снял боль и замедлил смерть, но у нас не более двадцати мнут.
     Глаза эльфийки смотрели на него ласково и нежно, пытаясь разобрать в суровых чертах лица склонившегося над ней мужчины округлости щек когда-то знакомого ей мальчика.
     - Вы, люди, так быстро взрослеете... Я тебя не узнала, - прошептала она, и лицо озарила грустная улыбка. - Ну, вот мы и встретились, мальчик, - дрожащие тонкие пальцы по-матерински заботливо поправили спутавшиеся пряди его волос, - если бы я знала, что это ты, то никогда... этого не произошло.
     - Ваши чертовы маски... - с горечью произнес Дарк, глаза которого начинали видеть все хуже и хуже из-за наворачивающихся, обжигающих лицо слез. - Как, как ты здесь оказалась и почему именно ты?
     - Судьба забросила, - вновь грустно улыбнулась Джер, - сначала тюрьма, пытки, позор, затем казнь: тогда по дорогам эльфов сотнями вешали, вот и повезло, петлю на шею набросили, а табурет из-под ног выбить забыли.
     - Но почему, почему ты меня не нашла? - обиженно упрекнул Дарк.
     - А зачем? У тебя свой путь, у меня свой, они ненадолго пересеклись, и я была рада этому, мальчик, - теплой ладонью Джер нежно коснулась его щеки, - да и не могла я больше среди людей жить, не могла...
     - Где у вас тут поблизости лазарет или знахарь какой?! Тебе нужна помощь!
     - Уже нет, осталось совсем немного. Я горжусь тобой - у тебя отличный удар и отменная техника боя. Я рада, что когда-то довелось учить азам настоящего мастера клинка.
     - О чем ты, Джер?! - закричал неугомонный Дарк, в котором проснулась жажда действий. Он не мог сидеть сложа руки и смотреть, как из близкого ему человека, то есть эльфа, медленно, капля за каплей уходила жизнь. - Я должен тебе помочь!
     - Брось, ничего ты не должен, да и не сможешь, - спокойно произнесла Джер, смирившись с мыслью о приближающейся смерти, - зато я могу... помочь тебе, рассказав о том дерьме, в которое ты влип, все мы влипли... - Я ведь все-таки как никак офицер Джабона, много знаю... - пыталась еще раз улыбнуться Джер,
     - Меня принимают за какого-то "Мориэля", в чем дело?
     - Да, Мортирьеро, глава Совета, снова ошибся... Я расскажу тебе, но вкратце, это сейчас не главное... - Джер резко напрягла тело, пронзенная новым приступом возрождающейся боли. - Слушай внимательно, у нас мало времени...
     Больше половины неприятностей, свалившихся на голову Дарка в последнее время, возникли из-за суеверных страхов потомственного мага - эльфа Мортирьеро, главы Совета Шемдарна, члена Верховного Совета Эльфов, а также по совместительству и руководителя тайного сообщества Джабон, верившего в легенды и древние предания.
     Когда-то давным-давно эльфы воевали с людьми и, одерживая одну победу за другой, не брезговали устраивать массовые расправы над мирным населением людских городов и деревень. Во время одной из "акций" был полностью вырезан целый город, в живых остался лишь один человек - двадцатилетний небогатый дворянин Морис. Месть стала смыслом его дальнейшей жизни на протяжении более сорока лет. Он не женился и не обзавелся семьей, а все деньги и силы потратил на то, чтобы найти и самолично убить всех участников карательной операции. Из тысячи двухсот солдат экспедиционного корпуса он перебил своей рукою более пяти сотен эльфов, а затем был пойман и публично казнен, однако через год кто-то продолжил его дело.
     Казнь второго маньяка тоже не принесла результатов, за ним появился третий, четвертый, пятый, причем выглядели они приблизительно одинаково: чуть выше среднего роста, русые волосы, завязанные в косу, и голубые глаза. Настораживало также и то, что все убийцы-мстители предпочитали одеваться в черные цвета и пользоваться в качестве инструмента казни извилистыми клинками нордеров.
     Скорее всего, озлобленные тиранией предки Дарка возвели пленника идеи мести Мориса в ранг мучеников и продолжали его правое дело, стараясь походить на своего героя даже внешне. Выбор же оружия возмездия был не случаен. Древний народ мало интересовался человеческой культурой и не знал, что один из типов извилистых клинков назывался у людей "Северный палач". Прагматичным и рациональным по природе своей эльфам было не понять алогичного стремления людей к внешнему сходству с героем, и возникла легенда о призраке сумасшедшего мстителя Мориса, названного на эльфийский лад Мориэлем, который вселялся в тела людей с похожей внешностью и продолжал заниматься сведением на нет рода эльфийского. Одна из задач Джабона состояла как раз в борьбе со все новыми и новыми воплощениями Мориэля.
     По мнению некоторых высокопоставленных эльфов, именно Мориэль выпустил на их армию триста лет назад при сражении под Дуенабью "одиннадцатый легион".
     - Но это все ерунда... - уже с трудом произнесла Джер, дыхание которой заметно участилось, а тело било мелкой дрожью, - ты влез в опасную игру, смысл которой попытаюсь тебе объяснить. Как уполномоченный член Сообщества я имела доступ к информации... - речь прервалась протяжным стоном, - Дантон - имперский шпион, организовавший с орками прорыв "Великой Стены", Альто, начальник охраны, с ним заодно.
     - Я знаю, - тихо ответил Дарк, осторожно пытаясь приподнять голову раненой и остановить кровь новым куском материи.
     - Не перебивай, это еще не все... Интересы эльфов не совпадают с намерениями орков, мы не хотим вторжения на людские территории прямо сейчас, считаем это бессмысленной растратой сил, мы... еще не готовы. Ур-Пьер нам никогда не доверял и пытался играть в свою игру. Он держал свои планы в секрете от нас, но среди людей Дантона нашелся предатель, - речь Джер все чаще и чаще была сбивчивой и прерывалась стонами. - Нападение на "Стену" состоится завтра в полночь. Есть в горах узкий туннель, о котором орки узнали только недавно, а людям и совсем неизвестно. Около двух тысяч орков пройдут по нему и нападут на крепость сзади, одновременно с гномами... В долине ждут сигнала крупные силы Орды, около семидесяти тысяч клинков... Как только проход будет свободен, они ринутся в Кодвус.
     - Как мне предупредить своих?
     - Не надо, и Уильфорд, и Диверто в курсе. Мы поставили их в известность. Конвой перебьют, как только они приблизятся к "Стене", а орков в горной пещере ожидают стрелки, амазонки... им хорошо заплатят и те, и другие. Герцог разрешил поселиться в лесах Кодвуса, а мы... Мортирьеро обещал поделиться знаниями... эксперименты по искусственному выращиванию людей.
     Последний вздох, вырвавшийся из груди эльфки, поставил точку в ее рассказе. Джер умерла, подарив на прощание Дарку нежный взгляд красивых миндалевидных глаз и такую безделицу, как жизнь.

Глава 16
Проблема выбора

     Прежде всего, пришлось вернуться в "Три всадника" в надежде встретиться с Сурьемом и Гаврием. Еще с другой стороны площади он заметил несколько десятков толпившихся перед таверной зевак. Внимание праздно слоняющихся по городу граждан было привлечено действиями похоронной команды, поспешно наводящей порядок.
     Спрятавшись за углом дома, Дарк наблюдал, как шаконьесы вытаскивали за ноги трупы из дверей корчмы и, бесцеремонно волоча их по земле, складывали в два ряда перед зданием, затем подъехала телега, тела закинули на нее, и толпа любопытных обывателей разошлась по домам, а может быть, в поисках новых острых ощущений.
     Среди мертвых тел был и труп старого трактирщика, эльфы не оставляют следов. Почему-то Дарк вдруг поставил себя на место командира-эльфа, что бы он сделал, оставил бы в живых свидетеля, старого, никому не нужного орка? Ответ был однозначный: "нет". Зачем проявлять милосердие и жалеть никчемного старика, рискуя завалить все дело?
     Этика и гуманизм постепенно отмирают, отпадают как хвост ящерицы, когда убийство становится нормой жизни, причем совершенно безразлично: победил ли ты противника в честном бою или зарезал ударом в спину ни в чем не повинного человека. Люди ведь боятся не самого факта лишения жизни себе подобного существа, а сопровождающих процесс умерщвления побочных эффектов: вида крови и отрубленных конечностей, стонов жертв и вываливающихся из распоротых животов внутренностей. У каждого не привыкшего к виду смерти человека рождается парализующая волю мысль: "На его месте мог бы быть я!"
     Подобная прагматичная и бесчеловечная постановка вопроса возникла не в результате происшедшей с Дарком метаморфозы, она сформировалась годами службы в армии. Солдат, прошедший хотя бы через одно крупное сражение, уже не мучился при виде разорванной на куски плоти и был глух к мольбам, стонам жертв. Наверное, именно поэтому граф Себастьян фон Наке, глава имперской жандармерии, утверждал, что пик роста преступности приходится не на время войн, а по их завершении, когда в страну возвращаются бывшие крестьяне-ополченцы, привыкшие много пить и убивать. Театр боевых действий для них перемещался с полей сражений на темные, безлюдные улочки городов.
     От мрачных мыслей его отвлек скрип колес отъезжающей от трактира телеги. Площадь снова была пуста, но на месте недавних событий осталась парочка вооруженных шаконьесов. Судя по плащам и оружию, солдаты состояли на службе у эльфов, а значит, скорее всего, они не следили за порядком, а дожидались его возвращения.
     "Нет, друзья, я не доставлю вам удовольствия быть пойманным вновь", - думал Дарк, прекрасно понимая, что должен дождаться своих попутчиков, хотя бы одного Сурьема. Моррон устроился поудобнее, прислонился плечом к стене и стал ждать...
     Прошел час, а никто так и не появился. Возможно, его товарищам уже сообщили о его кончине во время схватки с орками, и они вернулись в лагерь. Времени оставалось мало, действовать нужно было быстро, но спокойно и последовательно: сначала посетить особняк Ур-Пьера, а уж затем попытаться в одиночку вернуться в поместье, но прежде всего следовало поесть.
     Еще разговаривая с Джер, Дарк мимоходом заметил, как затягивались его раны, срастались глубокие разрезы тканей, вначале превращаясь в грубые швы, а затем переходя в стадию едва заметных рубцов. Все это время он не ощущал ни боли, ни удивления, только голод, всепоглощающий и сводящий с ума, - организм требовал свое, ему нужны были новые силы.
     Даже имея в кармане несколько эльфийских золотых монет, соваться в лавку или в трактир было опасно, тем более теперь, когда слух о резне облетел весь город. У него уже был опыт, как реагируют местные жители на появление среди них человека.
     Самым разумным казалось проникнуть в опустевшую таверну и пошарить в бесхозных запасах провизии. Он так и сделал: дождавшись ухода часовых, незаметно, часто падая ниц и постоянно оглядываясь по сторонам, добрался до заветной двери кабака, которая к тому же оказалась даже незапертой.
     На кухне пахло ничуть не лучше, чем в зале: аромат свежей крови перемешивался с тошнотворным запахом залежавшегося мяса. Разбираться в продуктах и готовить времени не было, а есть сырыми куски плоти неизвестного происхождения он так и не решился. Кроме обилия мяса и специй, на кухонных столах ничего не было, что и не удивляло: среди орков и шаконьесов вряд ли бы нашлось много приверженцев растительной пищи. Действительно, разве это еда для настоящего мужчины, если она при жизни не двигалась?
     "Хоть какая-то польза от эльфов", - подумал Дарк, обнаружив между разделочным столом и баками с мусором большую корзину фруктов, подаваемых, видимо, на десерт разборчивым в еде представителям старшего народа. Насытившись и не забыв сделать запасы, Аламез был готов и преисполнен желанием приступить к реализации второго пункта своего плана - к посещению дома наместника.
     Когда Дарк вышел на улицу, то уже стемнело и передвигаться стало значительно проще, хотя пару раз все-таки пришлось поспешно нырять в подворотни или прижиматься спиной к стенам домов. Он боялся не только патрулей, но и редких в этот час прохожих, которые могли позвать шаконьесов или сами кинуться на враждебное им существо - человека.
     Особняк Ур-Пьера был пуст, это можно было сразу заметить, так как светилось всего одно окно - в помещении охраны, но Дарк решил не ограничиваться предположениями, а убедиться до конца. Незаметно прошмыгнуть мимо сонливых охранников не составляло труда, а вот не заплутать среди лабиринта бесчисленных комнат оказалось задачей не из легких. Дело было даже не в том, что помещения были огромными, а их числу мог позавидовать любой король. Орки строили по-другому, и логика планировки дома была чужда и совершенно непонятна для человека: спальня хозяина оказалась рядом с помещением для прислуги, а зал для переговоров находился по соседству с кухней.
     Как бы ни были причудливы идеи по обустройству домов состоятельных орков, Дарку наконец-то удалось обойти все помещения; в некоторых комнатах он побывал даже несколько раз. Никого не было: ни гостей, ни хозяев, ни, что казалось более странным, постоянных обитателей дома - прислуги.
     Идея посетить напоследок еще раз кабинет наместника и осмотреться там более тщательно возникла случайно, скорее инстинктивно, чем как следствие здравого рассуждения. Инстинкты не подвели, а результат превзошел все ожидания: в ящике стола он обнаружил подробную карту участка местности от Шемдарна и до "Великой Стены", которая была испещрена символами, графическими знаками и длинными надписями, большую часть которых составляли цифровые обозначения.
     Военно-топографическая символика орков была для него загадкой: черепа, скрещенные кости внутри кружков, кривые и прямые, пунктирные и сплошные линии, рядом с каждой из которых было множество неизвестных графических значков и цифры, море непонятных цифр, от которых рябило в глазах и возникали мысли о собственной тупости. Чтобы разобраться во всей этой графической мешанине, нужна была вечность, но пары часов, проведенных склонившись над картой, было вполне достаточно для понимания главного.
     Формирования орков были разбросаны по степи в радиусе сотен миль, общая численность войск приблизительно составляла от восьмидесяти до ста тысяч, что превышало названную Джер цифру, хотя он, конечно же, мог ошибиться и посчитать кружки, обозначающие всего лишь вспомогательные подразделения. У всех сплошных линий была одна общая черта: как бы они ни виляли по карте, а сходились все в одной точке - у "Великой Стены". Жирная цифра, обведенная двойным кружком, указывала на время сбора - завтра в полночь.
     Дарк уже собирался сложить карту, как его внимание привлекли маршруты двух отрядов, перемещения которых обозначались пунктиром. Обе линии заканчивались на изображении горной крепости: одна шла напрямую от Шемдарна точно к крепости, а вторая пересекала горный хребет, делала дугу около двух-трех миль по горной местности и подходила к "Стене" с тыла. Информация Джер полностью подтверждалась, пунктиром обозначались охранники каравана гномов, который должен был отвлечь внимание стражи и двухтысячное поголовье орков, направленное по туннелю в горе.
     "Интересно, а у Диверто есть такая же карта?" - подумал Дарк, сворачивая плотные листы и с трудом запихивая их за пазуху. Если он был поставлен в известность эльфами, в чем Дарк был полностью уверен, то карта не имела никакой реальной значимости. "Ничего, трофей будет лишним доказательством моей сноровки и преданности", - успокоил себя Аламез и тут же ужаснулся тому, что стал рассуждать как придворный подхалим и лизоблюд.
     Степь не самое лучшее место для ночных прогулок, тем более, если нужно пройти в одиночку добрый десяток миль. Где-то совсем близко от дороги завыли койоты - волки диких степей.
     "И почему их днем не было видно, знал бы, что их так много, ни за что бы не пошел", - подумал Дарк, пытаясь плотнее укутаться в теплый плащ, позаимствованный у командира поста стражи городских ворот, того самого эльфа, что с презрением и превосходством взирал на него днем. Одолжить одежду было несложно, один точный удар по затылку, и крепкий сон до утра, после которого эльф еще больше возненавидит человечество, персонифицированное в его, то есть Дарка, лице.
     Выйти из города было так же просто, как и забрать одежду, но вот достать самую что ни на есть захудалую кобыленку в Шемдарне оказалось настоящей проблемой. Орки на лошадях не ездили, а эльфы, вынужденные жить по соседству с воинственными хамами и ворюгами, крепко запирали на ночь ворота домов. Шанс перерастания мирной кражи в разбойное нападение был слишком велик, а шуметь и сражаться с половиной города, сбежавшейся на помощь, не хотелось.
     Он долго пытался напрягать мозги в поисках альтернативных возможностей, но, к сожалению, добраться пешком до лагеря было единственным приемлемым решением. Именно с того момента, когда он миновал городские ворота, и начались настоящие мучения.
     Сейчас позади осталось не менее пяти миль, то есть половина пути, а силы моррона уже были на исходе. Если бы не пронизывающий до костей ветер, бьющий в уставшую спину порывами холодного воздуха и подгоняющий путника, то он, пожалуй, уступил бы соблазну и улегся бы спать прямо посреди дороги, не особо переживая, что может быть обнаружен случайными патрулями или койотами.
     Дарк торопился, что никак не было обосновано с точки зрения великой цели спасения человечества. Гарнизон "Стены" был, конечно же, в курсе запланированного нападения, и завтра, точнее, уже сегодня ночью, на помощь им будут стянуты все имеющиеся в Кодвусе силы, включая дворцовую стражу и клерков из штаб-квартиры Диверто, поставленных "под алебарду".
     Нет, за человечество он не волновался, оно было в относительной безопасности по сравнению с его друзьями: Гаврием и Ильзой. Даже не приходилось гадать, какая судьба ожидала солдат "бригады", когда конвой двинется в обратный путь: удавка на шею или топором по голове...
     Подгоняемый страхами за судьбу ближних и холодным ветром, надувающим мигрени, миозит, ломоту костей и прочие болячки, ожидающие его в будущем, Дарк продолжал идти.
     До лагеря он добрался лишь к десяти утра, к сожалению, как всегда, опоздав. Конвой уже тронулся в путь, во дворе не было ни стражников-шаконьесов, ни гномов, ни телег, только беспорядочно разбросанные ненужные вещи да затушенные второпях, еле дымящиеся костровища. Обнаружив в конюшне пару вполне сносных кобыл, Дарк облегченно вздохнул, пешеходная прогулка до "Стены", к счастью, не состоится.
     Позволив себе немного отдышаться и перекусить, путник оседлал гнедую, что казалась немного покрепче своей пегой подруги, и уже собирался продолжить путь, как до его слуха донеслось отдаленное лошадиное ржание. Дарк замер на месте и напряг слух, пытаясь разобрать, были ли это действительно кони или призрачная галлюцинация воспаленного мозга.
     К счастью, а может быть, и наоборот, на беду, с головой у него все было в порядке, вскоре послышались тихие голоса и топот приближающихся копыт. Дарк быстро спрыгнул на землю, поспешно расседлал коня и, забросив пинком седло в дальний угол стойла, что есть мочи помчался через пустынный двор, где спрятался за грудой ненужного тряпья, горой пахнущих пищевых отходов и кучей использованных ящиков, то есть, говоря проще, нырнул с головой в помойку.
     Запахи сводили с ума и заставляли извергнуть из глубин желудка скромные запасы недавно съеденных фруктов, рой наглых, облепивших волосы и лицо мух навевал своим жужжанием и отвратительными прикосновениями мысли о суициде, но моррон терпел, превозмогая позывы желудка, отвратные запахи и позор. Он верил, что муки не пропаду