нейтральные земли, чтобы с первым же торговым караваном попасть обратно на родину.
     Над полем плыла легкая дымка тумана, и видно было не более чем на сорок-пятьдесят шагов, а учитывая легкое сотрясение мозга - не более чем на тридцать. Короткими перебежками, пригибаясь к земле и прислушиваясь к каждому шороху, Дарк медленно пробирался вперед. Отовсюду доносились резкие, раздражающие слух крики пирующих на поле боя птиц. "Гадкие твари, жрут все подряд: и трупы, и раненых, которые без сознания", - промелькнуло в голове Дарка. От одной только мысли о тех бедолагах, что приходят в себя от того, что их доклевывают, по коже пробежала волна отвращения и страха.
     Впереди виднелось что-то большое и белое, слышались легкие шорохи. Когда он подкрался поближе, из его груди вырвался вздох облегчения: "Да, вот и оно... как раз то, что нужно..." Это была крытая телега, лежащая на боку. Порванный белый тент слегка дрожал от ветра. Рядом с фургоном по полю были хаотично разбросаны оружие, трупы и съестные припасы, в основном вяленое мясо, хлеб и разбитые бутылки с пшеничной водкой - любимым солдатским пойлом. Заработав пару десятков порезов битым стеклом, валявшимся вокруг, ему удалось обнаружить пару целых бутылок. Водка - оптимальное средство как для обработки ран, дезинфекции живота после плохой пищи, согрева, так и просто для внутреннего потребления. Вытряхнув из валявшегося рядом мешка с крупой содержимое, доверху набил его растоптанными буханками хлеба и вяленым мясом. Ну, вот и все, почти что все... Присев на мешок с припасами, Дарк вытер с изуродованного лица пот вместе с запекшейся кровью, затем ловким движением достав походный нож из голенища сапога, приступил к разделке полотняного тента.
     Лучшей ткани для перевязок ему было просто не найти, да еще в таких больших количествах.
     Внезапный, еле уловимый шорох оторвал его от работы. Броском, которому позавидовал бы даже профессиональный разведчик, он резко отпрыгнул от телеги шагов на пять и вжался в землю. Онемевшая кисть руки автоматически перехватила рукоятку ножа в боевое положение. Он лежал на траве, пропитанной водкой и кровью, и напряженно ждал, вслушиваясь в тишину. Ждать пришлось недолго...
     Детство - хорошая вещь и, как все хорошее, кончается почему-то очень быстро. У Дарка оно закончилось в двенадцать лет, когда отец решил всерьез заняться воспитанием сына. Как каждый дворянин, вышедший из низов и не умеющий даже толком читать, он не мог дать сыну не то что светского, но даже приличного по тем временам образования, зато мог хорошо подготовить к будущей карьере военного. Почти каждый день был для мальчика одинаково утомителен и скучен: бег - гимнастика - борьба - стрельба из лука и так далее, так далее - до боли в суставах и полного изнеможения. Когда молодому Аламезу исполнилось пятнадцать, то наступила настоящая каторга - в его жизни появилась Джер.
     А дело обстояло так.... Одним из обязательных вступительных экзаменов в академию было фехтование. Знатные дворяне, герцоги да бароны, нанимали для своих отпрысков профессиональных учителей, которые стоили очень дорого и были не по карману бедному дворянину. Заполучить учителя для Дарка было большой и, пожалуй, неразрешимой проблемой, но вот однажды отец вернулся из города с высокой темноволосой эльфийкой. Ее стройная фигура, красивые черты лица и очаровательная улыбка чуть ли не явились причиной сердечного приступа матери. Такую наложницу пожелал бы иметь всякий, она могла бы стать украшением любого, даже королевского двора. Но как оказалось, отцом руководило не "мужское начало", а лишь забота о будущем своего несмышленого пятнадцатилетнего оболтуса. Еще до начала весенних праздников отец написал письмо своему старому полковому другу и нынешнему начальнику местной тюрьмы, в котором просил продать ему какого-нибудь "заключенного", кто "поспокойнее" и прекрасно владеет оружием. В тот год было большое восстание эльфов в провинции Сардок, в результате которого погибло много народу, а Джер оказалась в поместье сеньора Аламеза.
     Появление эльфийской красавицы не могло остаться незамеченным в деревне. Вначале крестьянские парни боялись подходить к ней близко, думая, что она любовница сеньора, потом, разобравшись, что к чему, осмелели и были наказаны: коромыслом, ушатом, вожжами и снова коромыслом...
     Она не была добрым другом и отзывчивым наставником, но была очень эффективным учителем...
     - Ну, никак не могу понять, кто же из нас мальчик, а кто девочка, и кто кого защищать должен? Отдыхаешь? Отдыхай, отдыхай, красавчик! Слабенький ты мой, совсем умаялся, совсем обессилел. Самое время взять тебя на ручки, отнести домой и баиньки уложить.
     - Перестань, Джер, плохо мне...
     Эльфийка, важно расхаживающая взад и вперед по поляне, неожиданно присела на корточки рядом с телом поверженного на землю ученика, запустила руку в густую копну непослушных волос и рывком поставила Дарка на четвереньки.
     - Ну, ты подожди, маленький, сейчас тебя приласкаю, тебе совсем хорошо станет!
     Сильный удар острых костяшек левого кулака, пришедшийся точно под ребра, вновь повалил тело юноши на землю. Джер поднялась в полный рост и принялась отчищать костюм от насевшей во время занятий пыли. Движения женщины были элегантными и плавными, как у дикой кошки.
     Избитый, весь в синяках, ссадинах и кровоподтеках, он лежал на песке, сдерживая слезы, выступающие не столько от боли, сколько от ненависти. В такие минуты Дарк ненавидел себя за то, что он такой слабый и беспомощный, ненавидел Джер, избивавшую его каждый день, и отца, который сейчас спокойно стоял рядом и молча смотрел, как эльфийка измывалась над ним.
     Подняться он пытался несколько раз, но безуспешно - тело как будто окаменело. Единственное, что он смог сделать, подстегиваемый злобой и ненавистью, так это встать на четвереньки и тут же шлепнуться обратно в грязь, как туша коровы на пастбище во время эпидемии ящура.
     Во время этой весьма комичной, как могло показаться со стороны, процедуры, жестокосердная мучительница продолжала свой монолог:
     - Люди - удивительные существа: так мало живут и так долго соображают. Судя же по твоим умственным способностям, общаться на равных с тобой можно будет лишь к старости, когда ты наконец-то перестанешь слушать слова, а будешь понимать их смысл. Сейчас же придется объяснить подробнее. За тот месяц, что я с тобой нянькаюсь, ты все-таки чего-то достиг: вполне сносно владеешь мечом для старого, изможденного недугами и ласками наложниц аристократа... Возможно, ты даже сможешь сдать экзамен в Академию, но ради только этой цели не стоило бренчать оружием, даже брать его в руки не имело смысла. Ты молод и беден, а впереди у тебя полная опасностей жизнь. Сносно владеть мечом - вопрос не карьеры, а элементарного выживания. Даже если ты не станешь военным и не будешь стремиться улучшить свое положение в обществе, то все равно тебя встретят многие, жаждущие отнять то малое, что ты имеешь: деньги, дом, жизнь. Поверь мне, я знавала многих негодяев, не брезгавших отобрать у нищего котомку и перерезать горло ближнему своему всего за пару монет. Отсель мораль, мальчик: "На ногах нужно стоять, даже когда их нет; руками надо работать, даже когда это сложно; а головой - думать... даже в твоем случае!!!"
     Неожиданно, резким рывком, Джер сама подняла его, развернула в воздухе, притянула к себе за порванные рукава камзола и злобно прошипела, скалясь мелкими эльфийскими зубами: "В следующий раз я пойду до конца, буду бить тебя по тех пор, пока не встанешь на ноги, запомни!!!"
     Его не оттолкнули, а просто отпустили, но этого было достаточно. Тело снова повалилось в грязь. Отряхнувшись от брызг, Джер плавной кошачьей походкой подошла к отцу и что-то тихо сказала. Сеньор Аламез одобрительно кивнул и даже улыбнулся, как всегда, немного загадочно.
     Ждать пришлось действительно недолго. Вскоре шум повторился, послышался скрип колес и тихие, приглушенные голоса. Прошло еще несколько минут, и из тумана выкатилась повозка с тремя оживленно спорящими мужиками. До Дарка донеслись обрывки фраз:
     - А я те, Щук, говорю, за каждый зуб по полтине...
     - Брешешь, собака! Коренные дороже, в них золота больше...
     - Щас по роже получишь, персты спрятал, гад...
     - Так это когда было-то?!
     - Когда бы ни было, а получишь.
     Все сразу стало понятно, он нарвался на хозроту. Какое-то подобие порядка существовало даже в сумбурные военные времена. Вскоре после боя на поле появлялись вспомогательные подразделения победившей армии: вначале санитары - помочь раненым, а затем хозроты - собрать трофеи и обобрать убитых. Второму занятию королевские мародеры уделяли куда больше времени и сил. Лишь потом, в лучшем случае через несколько дней, начинали сгоняться похоронные команды из военнопленных.
     Повозка остановилась, издав скрипучий протяжный звук, вызвавший у Дарка новый приступ головной боли. Из телеги вывалились трое пузатых мужиков в кожанках, держа в руках грубые холщовые мешки и бесхитростный инструментарий для вырывания зубов и отрезания пальцев.
     - Слышь, Щук, подсоби.... Застрял зараза, слезать не хочет.
     Один из простолюдинов пытался стащить перстень с руки убитого офицера.
     - Уйди, тефтеля, всему учить надоть.... Не лезет, так руби, чего цацкаешься?
     - Да он же вроде наш, не черный...
     - А кой разница?!!
     - Слышь, Щук, а он вроде бы того, дышит...
     Щук, явно старшой в мародерской команде, снял с пояса палицу и быстрым, отточенным годами ударом раздробил голову умирающему.
     - Теперича ужо нет.
     Дарк еще сильнее вжался в землю, старался не шевелиться и дышать очень-очень медленно. Он не был напуган, просто не знал, как поступить: притвориться убитым или напасть?
     Был шанс, что мародеры пройдут мимо, посчитав его мертвым. С другой стороны, если их не обманет его притворство, то ему даже подняться не успеть. Тяжелые окованные дубинки успешно завершат дело махаканской секиры, ему не дадут встать на ноги, просто забьют, как крысу. Но в тоже время, будучи сильно потрепанным, потерявшим координацию и плохо видя, трудно одолеть троих здоровых мужиков, проведших большую часть жизни на скотобойне. В любой момент он мог потерять сознание, закружившись в финте или делая выпад, могла отказать и больная нога.
     Как ни странно, но самое худшее - наличие выбора, а не его отсутствие. Ты знаешь, что нужно выбирать, но смертельно боишься ошибиться, принять неверное решение, выбрать не тот ответ на вопрос. Дарк колебался, а времени оставалось все меньше и меньше. Трое шли почти вплотную друг к другу, шли прямо на него и были уже совсем рядом. Чашу весов перевесил Щук. Заметив золотую серьгу в ухе убитого, он отошел от группы, и наклонился над телом, чтобы содрать безделушку. Один из его товарищей оглянулся и замедлил шаг, отстав от третьего мародера буквально на пару шагов. Группа немного растянулась по полю, и этого было достаточно, чтобы начать действовать.
     По-кошачьи быстро вскочив на ноги, Дарк кинулся на ближайшего мародера. Несмотря на стремительность его броска, мужик среагировал моментально и нанес косой удар дубиной снизу. Спасло то, что времени для сильного замаха у него не было, и Дарк легко парировал удар стальным наручем левой руки, тут же воткнув нож в нижнюю часть живота - как раз под кожанку. Второй быстро развернулся и кинулся на "воскресшего из мертвых". Дарк сильно оттолкнул обмякшее тело и сбил с ног нападавшего. Щук был уже рядом, нанося палицей быстрые хаотичные удары то слева, то справа. Дарк отступал, отступал то уворачиваясь, то принимая удары на стальные наручи. Времени на контратаку не было, к тому же нож остался в трупе. Дело было плохо, товарищ Щука наконец-то избавился от мертвого тела и спешил на подмогу. И тут Щук допустил ошибку. Посчитав, что "черный" уже скис, сделал широкий замах, чтобы вложить в последний удар больше силы. Это дало Дарку какую-то лишнюю долю секунды, чтобы сделать правый пируэт с полным оборотом и врезать левым наручем по лицу нападавшего. Щук присел, завалившись на бок, и медленно рухнул наземь. Тут же над головой засвистела дубина, которую Дарк принял на перекрестье рук, используя силу инерции, рванул на себя и отскочил в сторону. Пока противник продолжал свой полет, юноша подхватил с земли короткий обломок меча и с силой метнул его вслед. Как ни странно, но он вонзился точно между лопаток. К этому времени Щук уже пришел в себя: стоял, широко расставив ноги и слегка наклонившись вперед. Лицо было обезображено яростью и кровавым месивом вместо левой щеки.
     "Ну шо, щанок, еще поиграем?! Щас резать буду..." - при этих словах Щук достал из стоявшего рядом мешка короткий пехотный меч и стал медленно приближаться, бешено вращая обезумевшими от ярости и боли глазами. К несчастью, оружия на земле поблизости не было. В этой, казалось, полностью безнадежной ситуации Дарк решился на отчаянный поступок, поступок, граничащий с самоубийством. Он начал отступать, идя полукругом, противник побежал, сокращая дистанцию, и нанес косой рубящий удар сверху. Вместо того чтобы отскочить или отклониться, Дарк сделал встречный выпад немного вбок, высоко выставив правую руку. Меч проскрежетал по наручу и вскользь содрал кожу с локтя. Если удар был бы встречен под более тупым углом, то руки уже не было бы. Порой наиболее эффективные приемы бывают и самыми опасными для тех, кто отважился их применить. Промахнувшись, Щук упал. С чувством злобы и остервенением Дарк накинулся сверху и начал бить врага по голове. Стальные армейские перчатки сделали свое дело. Страшно было смотреть, в какое кровавое месиво превратилось лицо мародера. Избиение прекратилось только после того, как враг перестал дышать.
     Немного придя в себя, офицер подобрал окровавленный меч и мешок с припасами. Он сделал правильный выбор и вышел победителем. Горечь вчерашнего поражения куда-то ушла, уступив место беспредельной уверенности в себе. Это мерзкое поле "осталось за ним", он победил.

Глава 3
Лесная братия

     Лес оказался не просто большим, а беспредельным. Дарк шел по нему уже второй день и, кажется, окончательно заблудился. Не очень густой березняк через два часа пути сменился сосновым массивом. Деревья были высокими, с густыми раскидистыми кронами, через которые с трудом пробивались лучи солнца. В конце концов, он оказался в болоте, в котором и проблуждал остаток дня, утопая в трясине и кормя всевозможных местных обитателей собственной кровью. Под вечер удалось все-таки выйти на более-менее сухой участок, где он и заночевал, предварительно обработав раны и напившись для согрева. Костер разводить он так и не решился. Несмотря на успокаивающую тишину и убаюкивающий шорох листьев, Лес не был таким уж безопасным местом. В течение первого же дня своих скитаний он чуть было не натолкнулся у ручья на медведя-трехлетку. Повезло, что косолапый был слишком увлечен ловлей рыбы. Много раз Дарк находил гладко обглоданные останки каких-то животных. "Черт его знает, кто или что здесь водится, - думал путник, - согреться крайне необходимо, но костер может привлечь внимание ночных тварей. Далеко не все из них боятся огня, но наверняка все обожают мясо мирно посапывающих у костра путников. Лучше не рисковать и согреться испытанным деревенским способом - поллитра на ночь".
     Новый день начался на удивление замечательно: он хорошо отдохнул, раны все еще болели, но уже не причиняли больших неудобств, не сковывали движений и не парализовывали болью при каждом неудачном шаге. Немного поблуждав, Дарк вышел на старую, заросшую травой и папоротником охотничью тропу, ведущую куда-то в глубь леса.
     Когда в лесу находишь дорогу, не возникает сомнений, идти по ней или нет, а просто идешь и боишься ее потерять. Иногда тропа действительно пропадала, прячась за деревьями, виляя по оврагам, заставляя ходить кругами на маленьком пятачке леса, в общем, вела себя как капризная женщина, издевающаяся над своим ухажером.
     Кто знает, сколько еще пришлось бы ему вилять по оврагам и тонуть в болотах, если бы вдруг прямо перед ним не ожили два куста, которые на самом деле оказались вооруженными луками и длинными охотничьими ножами местными жителями. Поверх легких кожаных доспехов на незнакомцах были накинуты зеленые маскировочные плащи, утыканные ветками кустарника. Рука Дарка тут же легла на рукоять меча. Достать оружие он мог в считанные доли секунды. Странно, но незнакомцы вели себя очень мирно, они даже не достали ножей. Разговор завел тот, что был поменьше и смотрел на Дарка прищуренными и хитрыми, как у куницы, глазенками.
     - Здоров будь, путник! Куда идешь, коль не секрет, откель не спрашиваем... и так понятно.
     - А если понятно откуда, так что, не догадываешься куда?
     - Ну как не догадываемся, это ж и бурундуку понятно. Доблестная имперская армия, совсем не по-доблестному наполучала под зад от филанийских мужиков, и теперича отдельные личности поперлись в Лес, ища путь в Кодвус, где их ждут, по мнению тех же самых личностей, с распростертыми объятиями и ужо запряженными экипажами, чтобы тут же отправить обратно, в Империю то бишь. Правильно?
     В словах и интонациях незнакомца чувствовалась вызывающая издевка, она же отражалась и на ухмыляющейся физии его спутника. "Нарываются на драку или просто такими ехидными уродились? - подумал Дарк. - Ничего, по ходу разберемся, хуже уже не будет..."
     - Правильно, правильно. А вы, стал быть, милостивые государи, сидите здесь в кустах, обвешанные ветками и репьями, брюхо чешете и ждете, когда вот энти "отдельные личности" мимо вас пройдут, чтобы направить их "на путь истинный", то бишь ко двору короля филанийского, где примут они возмездие полагающееся...
     Дальше продолжить тираду не удалось, так как его собеседники повалились с хохоту.
     - А ты, ваш благородь, ничего.... Не только на меч, но и на язык востер. Но вот сий-туй-а-цию не совсем правильно понимаешь. На фиг ты нам здесь не упал, и до того, куда прешь, нам тоже дела нет. Мы королю не служим...
     - Ага, вы просто хорошие лесные парни, обдирающие до нитки прохожих и отдающие деньги бедным да обиженным. А я - офицер и дворянин, то бишь богатый сумасброд, должен поделиться с вами своими пожитками, явно у крестьян награбленными. Так, что ли?!
     - Ну ты посмотри, Кучерявый, парень-то совсем зеленый, нас за бандюг принял, ну ничегошеньки о жизни лесной не знает.
     Молчавший до этого момента Кучерявый поднял ладонь кверху, давая напарнику знак помолчать.
     - Ты, путник, на него, того... не обижайся, он по жизни такой. А тебе мы дурного ничего не желаем, иначе еще бы там "на поле" притюкнули, да только нам этого ни к чему. Давай-ка лучше на пенек присядем, я тебе быстро всю сий-туй-а-цию разложу.
     Путники устроились на привал, и Кучерявый продолжил, утопая в исторических подробностях и захлебываясь местным диалектом:
     - Ну, стал быть так, начнем изначале. Лес этот тянется отсель, то бишь от "Великих низин", до самого Кодвуса и принадлежит, как ты правильно отметил, филанийскому королю Кортениусу и брату его принцу Генриху. Да токо это все фи-ци-аль-но, то бишь не взаправду.
     - А это еще как?
     - Да вот так. Лет сто назад предки покойные нынешнего короля, Узун Мрачный и жена его Рея, лес этот к Филании присоединили. У кого завоевали и по какому случаю, я не знаю, врать не буду, да и не в этом дело, а в том, что в лесу испокон веков народцы всякие мелкие жили. Они из леса-то и носу не казали, и до королевской власти им было.... Ну как энто у вас, у образованных, говорят, а... до лампады. Когда вассалы Узуна, между которыми он лес поделил, сюда сунулись, то им, стало быть, того, под зад уж больно шибко давать начали.
     - Кто, мелкие да отсталые племена? В жизни не поверю, что дикари могли оказать сопротивление регулярным частям.
     - Хошь верь, хошь нет, да токо надавали... точно. Рыцари-то те все больше или строем или на конях привыкли, а какие в лесу кони? Дело худо совсем было, да к тому ж с гор Кодвуса амазонии пришли и тож права на Лес предъявили, видите ли, когда-то давно,