то
мы еще посмотрим, поборемся. Это по моей специальности. А стоит бороться?
Если меня за тысячу лет не нашли, значит с этим континуумом так и не удалось
восстановить контакт. Миры случайно встретились, случайно разошлись.
Да, но ведь местные меня тоже не нашли. Если бы наша миссия удалась,
меня давно бы отыскали. Если не по нуль-маяку, то обычным магнитометром.
      Джафар осторожно перевернулся на живот и дал манипулятору
растереть спину.
      Доигрался в космонавтов - думал он. - Вот тебе стаж к диплому,
по нормам дальнего космоса, вот тебе синекура. Щенок! Решил, что если
эта Земля - аналог твоей, то можно все уставы по боку. Даже коммуникатор
не взял. Еще автоответчик оставил, который докладывал: "У меня все
хорошо". В робинзона играл. Вот тебе двухнедельный отпуск для подготовки
к сессии. Сдохнешь теперь через пять лет, как собака под забором.
Герой дальнего космоса! Но все же говорили, что здесь безопасно,
что это санаторий, ближе, чем до Луны. Санаторий... Для них - санаторий,
для профи, дальнобойщиков, волков дальнего космоса. Не для салаг.
Бицепсы, трицепсы. Головой надо было работать. Если планета - санаторий,
то почему все нормативы - по дальнему космосу. Профессионала одно
это бы насторожило. Хватит скулить. Что сейчас делать? Что стал бы
делать на моем месте профессионал? Допустим, я Камилл. Нет, до Камилла
мне далеко, допустим, я Гром. Гром сначала выяснил бы, есть время
подумать, или нет. Как у него: "Думать надо, однако, или пальму трясти".
Время есть. Тогда - сначала разбор ошибок, потом анализ текущего
положения, и, наконец, что делать дальше. С ошибками все ясно.
Зазнался. После того, как ребенка из огня вытащил. Нет, после того,
как они меня в свой круг взяли. Прилетели на пожарище, осмотрелись,
встали в кружок, нашли еще четыре варианта, менее опасных. А потом
похлопали по плечу и сказали: "Пацана спас, сам жив, значит действовал
правильно. А на выговор не обижайся. Не первый, не последний. Ах,
первый... Тогда, с боевым крещением тебя! Сам знаешь, за одного
битого двух небитых дают." Вот тогда я и зазнался.
      Теперь, что я имею на сегодня. Я проспал 1052 года. Ставил
таймер на сто лет, а проспал тысячу. Почему? Потому что таймер сломался,
и ежику ясно. Потому что я поленился разобраться с внутренним пультом
анабиозной камеры, и подключил дистанционное управление, через компьютер.
А компьютер за сто лет сдох. Дурак! У компьютера же нет блока авторемонта.
Киберов-ремонтников я законсервировал. Вдвойне дурак. Надо было оба
таймера включить, и внутренний и внешний. И ремонтникам поручить вахты
нести. Куда торопился? Детство в заднице играло. Все, кончилось
детство. Я теперь единственный представитель нашего Человечества
на этой Земле. Если не налажу нуль-т с нашей Землей, так единственным
и останусь. В записке, которую нулевики оставили, говорится, что
разрыв связи произошел из-за размягчения связности параллельных
континуумов. Знать бы, что такое - размягчение связности. Но, может,
за тысячу лет ситуация стабилизировалась. Не стояла же у них техника
на месте. Мне же много не надо - только SOS послать. Теперь - проблема
местного населения. Если меня не нашли, то или - или. Или не доросли
до середины двадцатого века, или развитие цивилизации пошло по другому,
нетехническому пути. Все мои местные друзья давно умерли. Контактор
из меня, как из вороны певчая птица. Поэтому вступать в контакты с
населением, по возможности, не буду. Кажется, все обдумал. Иду на
главную базу оживлять нуль-т. Детали - по ходу дела. Главное - сначала
думать, потом делать.
      Джафар нажал на рычаг, крышка саркофага с потрескиванием
отошла в сторону. Застоявшийся воздух с запахом плесени. Несколько
раз согнув и разогнув ноги, он осторожно слез на пол. Колени задрожали,
голова закружилась. Но вскоре неприятные ощущения исчезли, только
сердце частило как после стометровки. Сел в кресло кибердиагноста,
включил экран. Так, ничего не есть, только пить. Часто, но понемногу.
Медленно, вдоль стенки вышел в коридор. На полу пыль, везде пыль.
На складе - то же самое. Включил киберов. Двое вовсе не откликнулись,
в третьем что-то застрекотало, потом запахло дымом. Четвертый непонятно
захрипел динамиком. Оставил его включенным, может блок авторемонта
справится. Остальных выключил.
      Открыл внутреннюю дверь тамбура. За небольшим окошком наружной
двери темнота.
      - Стоп, - сказал он себе вслух. - Что сделал бы Гром. Гром
настучал бы по голове, за то, что без проверки открыл внутреннюю
дверь. Может, наружной двери уже сто лет, как нет. Может, я на дне
озера. Или болота.
      Проверил и перебрал систему жизнеобеспечения скафандра. Работа
заняла 3 часа. Заработал только блок питания и контур регенерации
воздуха. Ничего, для начала достаточно. Снаружи 14 градусов, можно
обойтись без климатики. Несколько раз пил сладковатую жидкость,
скупо отмеряемую автоматикой саркофага. Одел скафандр и снова пошел
в тамбур. Со всеми предосторожностями открыл маленький лючок для
выравнивания давления. Тишина. Сунул в люк палец - земля. Снял перчатку,
поковырял землю, растер крошки в пальцах, зачем-то понюхал. Пошел
на склад за лопатой.
      Прокопать ход удалось только через два дня. Не потому, что
бункер ушел глубоко под землю, всего на три метра, но от малейшего
усилия сердце начинало стучать, как молот, в глазах плыли цветные
пятна. Кибердиагност мог бы не беспокоиться насчет жидкой диеты.
Съедобных продуктов не осталось. Перед тем, как выйти наружу, Джафар
пристегнул к поясу нож, зарядил от энергосистемы саркофага портативный
лазерный бур. Лучше было бы взять лазерный пистолет, но пластиковая
рукоятка рассыпалась в пальцах.
      Снаружи стоял полдень. Не очень густой лес окружал холм, в
котором был похоронен бункер. Метрах в двадцати встал столбиком
удивленный заяц. Джафар положил бур на край лаза, тщательно прицелился,
нажал курок. Заяц дернулся и упал на землю обугленной тушкой. Выварив
из мяса бульон, он, морщась от отвращения, впихнул в себя несколько
глотков густой, жирной, несоленой жидкости. Через час проснулось
чувство голода.
      На следующее утро, съев несколько маленьких кусочков мяса,
Джафар вышел на разведку. В двух километрах обнаружил речку и
заброшенную мельницу на ней. Дорога заросла не менее пяти лет назад.
Тщательно обыскав все помещения, нашел один ржавый сломанный топор,
несколько самодельных деревянных ложек, грубо, но прочно сколоченную
мебель, скелет коровы в коровнике. Если б не скелет коровы, можно
было бы подумать, что хозяева просто съехали, увозя все ценное и
оставив рухлядь. Джафар сходил в бункер за металлоискателем, и после
получаса поисков, обнаружил тайник с несколькими серебряными и медными
монетами. Годы чеканки монет - от 997 до 1046. Опять не сходится.
1046 минус 845 получается 201 год. А по таймеру анабиозного саркофага
прошло больше тысячи лет. И монеты не могли так хорошо сохраниться,
если им 800 лет. Что сказал бы Гром? Сказал бы: "Не бери в голову.
Потом само все разъяснится. А монеты в карман положи, пригодятся,
однако". Спасибо, Гром.
      Через три недели Джафар был готов к переходу на главную
базу. Именно переходу, а не перелету, как было тысячу лет назад.
Флаер по-прежнему стоял в ангаре, и откопать вход не составило бы
труда. Но починить машину... Может, Гром и сумел бы, но не студент,
окончивший второй курс института по специальности "Генная инженерия".
С другой стороны, до базы всего 500 километров. Месяц назад, то есть,
тысячу лет назад он играючи преодолел бы их за 4 дня. А, впрочем,
какая разница, 4 или 10. Тщательно отобрал 7 килограммов багажа,
зато не поскупился на продукты - 12 килограммов. Сахар, соль,
обезвоженное мясо лося - то, что можно синтезиpовать в лаборатории
или добыть охотой. Все пищевые запасы бункера испортились. По существу,
испортилось все, что было в бункере, кроме аппаратуры анабиозного
саркофага, снабженной блоком авторемонта, энергосистемы на основе
батареи термопар и простейших механизмов.
      На столе оставил записку, неторопясь обошел бункер, обесточивая
все, кроме нуль-маяка. Закопал и замаскировал лаз, спрятал в корнях
дерева лопату. Кажется, все. Одел походную амуницию, затянул ремни,
попрыгал. Ничто не болтается, не брякает. Бросил последний взгляд
на ставшую родной поляну и направился на запад.



      Волчий скок - сто метров шагом, сто метров бегом. Как на зачете
на Земном полигоне. Даже лучше - там стояла удушливая жара, а здесь,
в редком лесу приятная прохлада. Повезло со временем года - самое начало
лета. Очень скоро вернулся выработанный на тренировках автоматизм. Глаза
выбирают дорогу, рука отводит ветку, голова свободна. Можно думать
о приятном. Например, о регенерине. Ну кто еще на первом курсе института
мог похвастаться достижением, которое не то, что на диплом - на
диссертацию тянет. Не надо никакой биованны, годится для полевых
условий. Все, что нужно - пистолет для инъекций. Нет пистолета - можно
обыкновенный шприц. Собственно, регенерин и помог победить в конкурсе
кандидатов. Если изобрел, значит голова на плечах. А еще отличная
физическая подготовка, знание самбо, восточных единоборств. Вот и обошел
всех претендентов на заветное место стажера. Если перевести на нормальный
язык, стажер в дальнем космосе - это нечто среднее между чернорабочим,
мальчиком на побегушках и козлом отпущения. Как показали наблюдения и
личный опыт, большинство неприятностей происходит как раз со стажерами.
"Что может быть страшнее, чем стажер в экипаже?" - "Метеорит в двигатель?
Эпидемия на борту? Отказ нуль-т?" - "Два стажера в экипаже!".
      Впереди за деревьями замаячил просвет. Поле, а по самому
краю - дорога. Джафар осторожно выглянул из-за куста. По дороге
лошадь не спеша тащила телегу. В телеге два бородатых мужика и
молодая женщина. Все, как тыщу лет назад. Только ростом люди стали
побольше. Раньше - метр пятьдесят - метр пятьдесят пять, а эти с
него ростом. Может, чуть поменьше. Где-то около метр восемьдесят.
Проводив взглядом телегу, он по краю леса обошел поляну и продолжил
путь. Сто метров шагом, сто метров бегом. Остановился на ночлег,
пройдя километров пятьдесят. Снял ботинки, осмотрел ноги. Ступни
горят, но до мозолей дело не дошло. С наслаждением вошел в озерцо,
умылся, искупался. Полежал на теплом песке, глядя в голубое небо,
потом занялся обедом. На первое - отварное мясо со щавелем, на
второе - то же самое, на третье - чай из трав с сахаром. По небу
плыли легкие облака, похожие на десантные транспорты. Позагорав
полчасика, Джафар опять искупался, снова позагорал. Было очень обидно,
что нет ласт и маски с регенератором кислорода. Резиновые ласты
на складе приобрели твердость камня, а при попытке согнуть, сломались
на несколько частей. К вечеру появились комары. Джафар нехотя
поднялся, разбил палатку среди сосен метрах в пятидесяти от берега,
надул матрас. Тело ныло от приятной усталости, делать было нечего.
Застегнул на молнию вход в палатку, убил просочившихся в нее
трех-четырех комаров, растянулся на матрасе и глядел сквозь прозрачный
потолок в темнеющее небо.



                                     Смешно, не пpавда ли, смешно?..
                                     А он шутил - не дошутил
                                     Не доpаспpобовал вино
                                     И даже не допpигубил

                                                          В Высоцкий


      Два лучших месяца он провел вдали от базы в местной деревеньке
в обществе социолога Карлоса Ривьеры. Пожилой социолог должен был
заниматься своей социологией, задача Джафара заключалась в: А) Охране.
Б) Создании и поддержании авторитета Ривьеры. В) Контактах с молодежью.
Г) Выполнении всей грязной и нудной работы, которую лень было делать
самому Карлосу. На практике это выглядело так: Ривьера с утра до
вечера сидел на открытой террасе в компании местных старожилов,
вел с ними неторопливые беседы, наблюдал за жизнью деревни. По
вечерам, сидя за компьютером, систематизировал материал. Джафар
таскал за собой хвост из 10 - 15 мальчишек, купался, загорал, помогал
крестьянам, работал молотобойцем на кузнице. Иногда, по заданию
Ривьеры, проводил психологические тесты среди подростков. По вечерам
готовил еду, мыл посуду, помогал обрабатывать результаты тестов,
штудировал ксенопсихологию. Несколько раз вместе с Ривьерой ходил
лечить больных. Процесс лечения был до смешного прост. Ривьера прижимал
к телу больного щуп портативного диагноста и изображал врачебную
деятельность - щупал пульс, выслушивал легкие, сердце, изучал радужку
глаза. Потом считывал показания диагноста и назначал курс лечения. С
этой минуты следить за ходом выздоровления поручалось Джафару.
Взаимопроникновение культур шло полным ходом. Через месяц на вечеринках
молодежь танцевала польку, стариков звали не иначе, как аксакалами,
а самого Ривьеру - Мудрый Вождь Голова Босиком. Джафар научился стрелять
из лука, ставить силки на зайцев, ловить раков, ругаться по местному,
пахать и ездить верхом. Но настоящий авторитет и уважение всей деревни
он заработал, когда задержал Страшных Лесных Разбойников - четырех
мужиков-погорельцев из удаленной деревни, воровавших отбившихся от
стада овец. Мужики были вооружены дубинами и луками, но, как и все
местные жители, не отличались ни ростом, ни воинственностью. Услышав
вопли пастуха, Джафар догнал и раскидал всех четверых, потом отобрал
пояса и разорвал штаны, чтоб затруднить побег и занять головы и руки
мужиков поддерживанием одежды, а не планами побега. Отконвоировав
задержанных в деревню, он узнал от Ривьеры, что по закону троим
отрубят руку, четвертого повесят, как вожака. Справившись с внезапной
тошнотой, обсудил с Ривьерой план, получил одобрение и вызвал
по экстренной связи координатора базы. Координатор вполуха выслушал
сбивчивый рассказ, поинтересовался, одобряет ли Ривьера, и выделил на
три дня пятнадцать стажеров, полсотни киберов и два тяжелых вертолета.
      На следующее утро Джафар, одетый в белоснежную форму, подошел
к старейшинам и попросил собрать народ: он будет судить разбойников.
Разумеется, старейшины возмутились: какое право он, молокосос, имеет...
      - Имеет, - негромко сказал Ривьера.
      Наступила тишина.
      - Они - его пленники, - так же негромко продолжил Ривьера. - Он
их схватил, ему и судить. А вот уже и люди собираются.
      К веранде гурьбой шли стажеры - юноши и девушки, все в парадной
белоснежной форме, как проинструктировал их Джафар. Подойдя, преувеличенно
вежливо поздоровались с Ривьерой, потом со старейшинами.
      - Они будут наблюдать, чтоб суд проходил по закону, - объяснил
Ривьера.
      К счастью, ничего серьезней кражи овец, синяков и двух выбитых
зубов за разбойниками не числилось. Как было заранее оговорено с
Ривьерой, Джафар приговорил их к порке и возмещению причиненного
ущерба в тройном размере. Приговором остались довольны все, кроме
хозяина выбитых зубов. Свои два зуба он оценивал в корову, Джафар
же отправил его в биованну на три дня, выращивать новые зубы.
      Пороли местные специалисты ивовыми прутьями. Десять ударов
оставили десять кровавых полос на спинах мужиков. После окончания
экзекуции Джафар загнал мужиков в вертолет, и вместе с другими стажерами
полетел в родную деревню погорельцев. От деревни осталось три двора.
Джафар выгнал из землянок и мобилизовал все трудоспособное население.
С помощью киберов за два с половиной дня и три ночи отстроили около
двадцати дворов - на этот раз с соблюдением правил противопожарной
безопасности. Потом шатающиеся от усталости, но черезвычайно собой
довольные стажеры и свеженькие, как огурчики, киберы погрузились
на вертолеты и отбыли на базу. Джафар купался в лучах славы. Через
месяц он понял, как возникают легенды. Трое суток напряженной работы
сократились до одной ночи, а четыре мужика превратились в целую
шайку отчаянных головорезов.
      Джафар не знал, что его действиями заинтересовалось руководство
базы. Командиру отряда десантников было рекомендовано присмотреться к
перспективному пареньку.



      Над головой о чем-то ожесточенно спорили две пичужки. Джафар
высунул голову из палатки, осмотрелся. Утро, отнюдь не раннее. Людей
не видно, все спокойно. Джафар встал, с хрустом потянулся, прошелся
колесом, потом встал на руки, но потерял равновесие и с воплем:
"Поберегись!" рухнул на спину. Свеpху на гpудь упала колючая шишка.
Пpисмотpелся.
      - Это - не аpгумент! - объявил он белке. - А если все так будут
делать?
      Белка убежала. Джафаp посмотpел ей вслед, пружинисто поднялся и
побежал купаться. Наскоро позавтракав, собрал вещи, оделся, сориентировался
и тронулся в путь. Сосновый бор сменился лиственным лесом, густым и
болотистым. Неожиданно лес кончился, Джафар увидел реку. По берегу шла
хорошо утоптанная дорога. Ширина реки на глаз составляла метров семьдесят.
Джафар, восхищаясь своей находчивостью, достал самый большой пластиковый
пакет, сложил в него багаж, надул и туго перетянул тросиком горловину.
Потом разделся, обозвал себя потомком самой глупой обезьяны и попытался
развязать тросик. Узел не поддавался. Тогда он сложил одежду в другой
пакет и притянул его ремнем к спине. Немного подумав, сдвинул ремень на
бедра. Посмотрел вправо, влево. Никого. Вошел в холодную воду и поплыл,
толкая перед собой надутый пакет.
      Из леса появились три всадника. Заметив Джафара, закричали,
пришпорили коней и поскакали к берегу. Один достал горн и извлек
два длинных, пронзительных, немузыкальных звука. Джафар обернулся,
прислушался. Половина слов была непонятна, но общий смысл ясен:
приказывали вернуться.
      - Извините, ребята, мне сейчас некогда, - пробормотал он и
прибавил скорость. Арбалетная стрела с шипением вошла в воду в
метре от него. Джафар перевернулся на спину и поплыл, прикрываясь
пакетом с вещами. Он был уже на середине реки. Вторая стрела пробила
надутый пакет и ушла в воду за головой Джафара. В две секунды пакет
потерял плавучесть и потянул Джафара на дно.
      - Э-э, мы так не договаривались, - чертыхнулся Джафар, пытаясь
заткнуть пальцами дыры в пакете. Пластик мягко разорвался и полтора
десятка килограммов припасов ушли в глубину. - Однако, что сказал бы
Гром... - подумал Джафар, сориентировался под водой по солнцу, и
поплыл к берегу. На мелком месте резко поднялся из воды, выдох, вдох,
и снова нырнул. Через долю секунды три стрелы вошли в воду. Джафар
выскочил на берег и зигзагами понесся к прибрежным кустам. Отбежав
метров на сто в лес остановился, отстегнул пакет с одеждой, торопливо
оделся.
      - Я - Гром. Мои действия? - спросил сам себя, пригнулся и побежал
назад, к берегу реки. Выбрал наблюдательную позицию за густым кустом,
осторожно выглянул. К трем всадникам присоединилось еще два. Один в
кольчуге, другой в кожаной куртке. Офицер, - решил Джафар, - а те,
в панцирях - солдаты. Солдаты что-то возбужденно говорили, указывая
на воду и противоположный берег. Всадник в кожаной куртке спешился
и пошел вдоль берега, изучая следы. Потом сделал отрицательный
жест. Офицер и остальные подошли к нему. Следопыт, как окрестил
его Джафар, показал на следы, потом прошел рядом, сильно прихрамывая,
и опять показал на следы. Раздался взрыв смеха. Одному из солдат
нахлобучили шлем на глаза, надавали дружеских тумаков, толкнули
к берегу.
      - Эй, мужик! - закричал он, сложив ладони рупором. - Извини,
если что! Ошибка вышла!
      - За-асранцы! - с чувством сказал Джафар и принялся считать
потери. - Соль, сахар - каюк. Мясо тоже утопло. Ладно, мясо вокруг бегает,
а вот сахар... Кончилась сладкая жизнь. Еще - походный топорик. Черт
с ним, нож остался. Фонарик, аккумулятор... Бинокуляр! Вот это
действительно жалко. Теперь ночью я слепой. Ни фонаря, ни бинокуляра.
Инфракрасную оптику здесь еще не делают. Что осталось? Нож, палатка,
надувной матрас, веревка, фляжка, рогатка, зажигалка и та одежда,
что на мне. Жить можно, но без комфо