Мириам неодобрительно покачала головой и разрезала штаны первому
из похитителей. Дора сбегала на кухню, вернулась со стопкой глиняных мисок.
Операция была простая. Мириам работала быстро. Рабыни окружили ее и не
упускали ни одного движения. Каждый взмах ножа встречали радостным
повизгиванием. Незаметно делать инъекции обезболивающего стало невозможно,
и Мириам решила все делать открыто. Вряд ли рабыни поймут, что к чему,
а рассказать и подавно не смогут. Рядом с каждым мужчиной Дора поставила
миску, положила туда ампутированную кисть, а в нее - отрезанные гениталии.
На стене углем нарисовала знак каравана.
      - Что вы теперь намерены сделать? - спросил командир Греба.
      - Сегодня уже поздно, караван заночует у меня. А завтра Дора перегонит
его Телиму. Мы дня через три-четыре уезжаем, так что все вопросы к нему.
      - Я так и передам судье, кивнул командир.



      Дора выехала со двора во главе каравана. Она была кэптэном! На шее
ошейник, в руке факел, на поясе кинжал, на ногах сапоги. За ее спиной
цепочкой вытянулись вьючные лошаки, нагруженные товаром, через равные
промежутки шли девушки, ведя лошаков под уздцы. Ее девушки, с которыми
она не один год собирала пыль караванных троп. За караваном шел отряд,
с отрядом ехал ее мужчина. Дора была счастлива, как никогда в жизни. Вот
оно, исполнение всех надежд. Пусть ненадолго, но ведь счастье никогда не
бывает долгим. Как жаль, что ее не видит старый кэптэн! Он бы гордился ей.
Дора вертела головой, вдыхала запахи ночного города полной грудью, запоминала
каждую мелочь. Такое ведь не повторится. Дора тихонько засмеялась и погладила
лошака по теплой шее. Тот благодарно всхрапнул. Лошак застоялся в конюшне,
и теперь тоже радовался прогулке.
      Подъехав к дому, Дора с сожалением покинула седло, открыла ворота.
Рабыни завели лошаков во двор. Из дома выбежала Норик, все вместе быстро
разгрузили, расседлали и напоили лошаков. Связанных спящих женщин занесли в
дом. Мириам принесла откуда-то чудные ножницы с короткими лезвиями и длинными
ручками и срезала с них ошейники. В доме во всех окнах загорелся свет.
Мириам позвала всех обедать. В столовой два стола были сдвинуты вместе,
стояли тарелки с разваристой дымящейся потэйтой и большими кусками мяса.
Рядом - кружки с легким вином.
      Дора отозвала в сторонку Греба и Криса.
      - Хозяин, девушки не могут вместе с вами за одним столом сидеть.
В караване так не делают.
      - У нас не караван.
      - Хозяин, но они за стол не сядут! Им кусок в горло не полезет.
      - Хорошо, будем считать, что мы с Крисом поели, улыбнулся ей Греб,
похлопал по плечу и поднялся на второй этаж. Крис подмигнул ей, улыбнулся
и тоже пошел наверх. Дора застыла с открытым ртом. Было до слез стыдно.
Она оставила без ужина хозяев. Но Мириам очень просто решила все проблемы,
унеся наверх две тарелки. Дора засеменила за ней с кружками в руках.
Греб поцеловал Мириам в щеку, а Крис притянул Дору к себе и шлепнул по
заду и тоже поцеловал.
      Внизу женщины уже расселись вокруг стола, радостно толкались, улыбались,
пускали слюнки и ждали команды. Дора дала эту команду. Тарелки очень быстро
опустели. Все хотели еще, но Мириам сказала, что после длительной голодовки
нельзя сразу много есть, и занялась ранами девушек. Сверху спустился Крис с
грязной посудой, некоторое время наблюдал.
      - Ты регенерин вкалываешь?
      - Нет. Антисептик, анестезию и кое-что для ускорения рубцевания.
      Дора тем временем готовила спальные места. Двоим постелила на полу
своей спальни, двоим - на полу спальни Мириам, спящих женщин оттащила в
пустую комнату, скрутила руки и ноги вместе за спиной. Подумав, вставила
во рты кляпы. Ведь, когда женщины проснутся, наверняка начнут вопить, и
могут потревожить сон хозяина. Норика положила рядом с собой на кровать.
Верная, надежная Норик немного поплакала ей в плечо и уснула, держась за
руку.


      Девушки поднялись с первыми лучами солнца, как и полагается рабыням
каравана. Весело толкаясь, поспешили во двор чистить лошаков. Дора позволила
себе понежиться пару минут в постели. Ощупала грудь. По словам Мириам,
грудь уже два дня должна была расти. Пока незаметно. Последний раз
потянувшись, Дора пружинисто вскочила с постели, набросила одежду и побежала
помогать девушкам. Те сообща вычистили уже трех хозяйских лошаков и
приступили к чистке лошаков каравана. На Дору замахали руками, сделали
слабую попытку отобрать щетку. Рассмеявшись, Дора расстегнула ошейник,
повесила на столб и выплеснула на девушек ведро холодной воды. Лошаков
никто не чистил, наверно, неделю. Разбившись на пары, девушки терли и
скоблили их.
      - Стойте! Замрите! - закричала вдруг Дора. - Я о новеньких забыла.
Норик, за мной!
      По пути схватила ошейник, сорвала со стены плетку. Связанные женщины
тихо постанывали. Одна сумела освободиться от кляпа и теперь пыталась
перегрызть веревки другим.
      - Норик, развяжи им ноги, - приказала Дора. - А вы слушайте меня.
Вы теперь рабыни каравана. Караван мой. - Она небрежно крутила ошейник
на пальце, так как одеть без разрешения Криса боялась. - Вы - младшие
рабыни, должны слушаться всех!
      - Мой муж тебя в бараки отправит, - зашипела та, которая выплюнула
кляп. Дора схватила ее за волосы и приподняла с пола.
      - Твоему мужу ты больше не нужна. Я приказала ему яйца отрезать. Ему,
и еще пятерым. А за то, что мой караван разграбили, приказала отрубить
ворам правую руку. Так что забудь о нем. Норик, ты кончила? Гони их во двор.
      Стеная и пуская слезы, женщины завозились на полу. Затекшие ноги не
слушались их. Дора освободила их от кляпов.
      - Молча страдать! - приказала она. - В доме мужчины спят. Две женщины
замолчали, третья не обратила внимания. Дора приказала Норику затолкать
ей в рот кляп и от души вытянула плеткой. На непослушных ногах женщины
проковыляли во двор.
      - Раздеть их, - приказала Дора, - и одеть так, как принято в караване.
      Женщинам развязали руки, стащили с них платья. Син-Син подергала одну
за складку жира на боку и скорчила недовольную рожицу.
      - Ты же не лучше была, - рассмеялась Дора. - Слушайте все! Новенькие
теперь младшие рабыни каравана. Если они кого обидели, накажите их сейчас,
чтоб в пути не было никаких обид.
      Выдра вытолкала новенькую с кляпом во рту вперед, связала только
что развязанные руки длинной веревкой. Остальные с радостным энтузиазмом
бросились помогать: перекинули конец веревки через сук, дружно потянули,
так, что ноги женщины оторвались от земли, закрепили конец.
      - Только не больше двух ударов, - шепнула Дора Выдре, видя такое
единодушие. Выдра кивнула с улыбкой, вымочила плетку в бочке. Остальные
девушки выстроились в очередь. Как за едой. Норик встала последней, стегнула
только один раз. Но старательно. Она все делала старательно. Две новенькие
растирали кисти и наблюдали за экзекуцией довольно равнодушно. Дора решила,
что они сами немалое время были рабынями. Когда Норик вернула плетку, та,
которая помоложе, встала перед Дорой на колени и протянула руку. Дора дала
плетку и ей, в душе уже жалея ту, что висела на дереве. Но женщина отдала
плетку своей напарнице и встала перед ней на колени. Та сделала вид, что
хлестнула ее, отдала плетку Доре. Дора тут же повысила обеих из младших
рабынь в просто рабынь, просвистела сигнал "все ко мне" и объявила:
      - Матку убили, а без матки нельзя. Поэтому новой маткой каравана я
назначаю Норика. (Норик испугалась и замахала ладошками, но ее подруги
восприняли это с восторгом.) Вы, - она обвела жестом подруг, - старшие
рабыни. Эти новенькие - рабыни. А та перезрелая тыква на дереве - младшая
рабыня. Вы трое - обучаете новеньких чистить лошаков, остальные из платьев
новеньких шьют настоящую одежду. - Она побежала наверх за нитками, иголками
и ножницами.
      На подоконнике сидела Мириам и с интересом поглядывала вниз.
      - Это что за обнаженные фотомодели?
      Дора выглянула из окна. Голые новенькие чистили лошаков. Две работали
хорошо, за третьей, выпоротой, наблюдала Син-Син с плеткой.
      - Госпожа, Дора не поняла, что ты сказала.
      - Обнаженная фотомодель - это красивая голая девушка.
      - А-а... Мы их караванному делу учим. Две хорошие, а третью Телим
продаст, наверно. Госпожа, одень, пожалуйста, на меня ошейник.
      - Сама.
      - Я не смею. Мне нельзя.
      - Снимала тогда зачем? - Мириам защелкнула железное кольцо на шее
девушки. - Дора, я очень недовольна твоим вчерашним поведением.
      - Я сейчас плетку принесу. Только не наказывай меня на глазах у
девушек.
      - Стой. Ты даже не спросила, в чем ты провинилась.
      Дора, морща лоб, принялась загибать пальцы. Когда пальцев нехватило,
спрятала кулак за спину и жалобно посмотрела на Мириам. Не выдержав, та
улыбнулась.
      - Я недовольна тем, что ты сделала с мужчинами. Ладно, беги по своим
делам. Продукт эпохи вандализма.
      На первом этаже девушки уже обошлись без ножниц. Кухонным ножом они
раскроили каждое платье на короткую безрукавку, миниюбку, как называла это
Мириам, и то, что осталось. Осталось много, ведь платья закрывали колени.
Теперь, из дорогой материи остатков кроили себе жилетки. Дора сложила
нитки, ножницы и прочее на стол и побежала на кухню готовить завтрак. Вскоре
туда же спустилась Мириам. Принюхалась, поморщилась и закрыла окно. Дора
тоже принюхалась. Пахло караваном. Совсем чуть-чуть, даже приятно. Но у
городских другие вкусы. Дора выбежала в столовую.
      - Норик, лошаки всю ночь провели во дворе. Заставь Гнилую Тыкву убрать
все кучки и яблоки. Здесь город, и этого не любят. Сама руками ничего не
трогай. Ты - матка! Увижу, что сама убираешь, выпорю.
      Норик поспешила во двор, а Дора - на кухню. Мириам пекла ржаные лепешки.
Дора похлопала глазами. Минуту назад теста не было. Впрочем, в этом доме
все возможно. Работая, она поглядывала в окно. Норик, конечно, не удержалась
и помогала новенькой носить корзину.
      Греб с Крисом спустили со второго этажа еще один стол. Все завтракали
в одной комнате. Хоть и за разными столами, но хозяева и рабыни ели одно и
то же. Дора немного посомневалась, стоит ли кормить Гнилую Тыкву, но в
караване за один проступок дважды не наказывают.
      После завтрака Дора приказала собрать караван. Когда лошаки были
нагружены и все готовы, Греб велел дождаться патрульных: судья приказал
им убедиться, что все будет выполнено так, как сказано. Рабыни продолжили
шитье, а Мириам повела Дору на второй этаж, вооружилась ножницами и расческой
и сделала ей прямую челку до середины лба. Дора посмотрела на себя в зеркало,
забила в ладоши и завизжала от радости. С челкой она выглядела на десять
лет моложе. Чуть ли не девочкой. И такой привлекательной... Она скатилась
по лестнице вниз, схватила Норика за руку и потащила на второй этаж.
Норику тоже сделали челку. Причесали и подравняли обкромсанные бандитами
волосы. Норик стала выглядеть не хуже рабынь постели. Внизу их встретили
с восторгом. Но до Син-Син очередь не дошла. Явились патрульные и караван
тронулся в путь. На первого лошака Дора посадила Норика, пусть привыкает
к ответственности. Того восторга, что был вчера, она не испытывала. Ведь
это был последний переход ее каравана. Второй и последний... Новенькие
шли рядом с караваном наравне со старыми. Правда, Гнилой Тыкве Дора надела
путы на ноги. Ходить они почти не мешали, но быстро бегать не позволяли.
Идиотка ведь могла попытаться убежать. Мириам тоже поехала и держалась слева
от Доры. На боку у нее висел внушительных размеров меч. Сзади ехали трое
патрульных и скрупулезно оценивали достоинства и недостатки девушек.
Сегодня, с челкой, Дора тянула уже на девять с половиной золотых, а Мириам
- на одиннадцать. Когда окончательная цена была установлена, девушки
переглянулись и рассмеялись.
      Перед каждым перекрестком Норик оглядывалась, и Дора подавала ей
условный знак, куда сворачивать. Когда же показались ворота дома, который
снимал Телим, Дора шепнула патрульным пару слов. Те поскакали вперед,
заколотили в ворота.
      - Именем закона, откройте! - закричал громовым голосом старший
патрульный. На улице стал собираться народ. Встревоженный хозяин дома
отпер ворота, натягивая куртку выбежал Телим, а караван уже вплывал во
двор, женщины привязывали лошаков, снимали вьюки и седла. На Телима никто
из рабынь не обращал внимания, все держались так, будто расстались с ним
десять минут назад. Дора въехала последней, бросила поводья одной рабыне,
другой приказала закрыть ворота, неторопясь подошла к Телиму.
      - У меня плохие новости, кэптэн. Матка и Ласка убиты, Оль сгинула.
Девочкам языки отрезали. Лошаков осталось всего пятнадцать. Два верховых,
остальные вьючные. Товара - сам видишь, кот наплакал. Вместо убитых я
трех новых рабынь привела. Две хорошие, одна ни то, ни се. Я новой маткой
Норика назначила. Ты первое время присмотри, чтоб она другими командовала,
а не сама все делала. - Дора с усталым видом опустилась на крыльцо и с
хорошо скрытым злорадством наблюдала, как меняется лицо Телима. Это был
час ее мести. Она уже воткнула нож, и теперь собиралась несколько раз
провернуть его в ране.
      Телим наконец-то осознал, что произошло, дико закричал от радости,
подхватил проходившую мимо Выдру, прижал к груди и закружил. Выдра тоже
дико закричала, но на этот раз от боли. Телим растерянно опустил ее на
землю. На жилетке быстро расплывались два кровавых пятна, струйки крови
потекли по животу. Выдра сбросила юбку, чтоб не замарать новую вещь, стащила
жилетку и побежала к бочке с водой замывать свежую кровь.
      - Рабыням каравана не вставляют кольца в грудь! Кто это сделал?
- рассвирепел Телим.
      - Те же, что и караван грабили, - объяснила Дора. - Шестерых я наказала,
остальными, если хочешь, сам займись.
      - Кэптэн, на пару слов, - обратился старший патрульный к Телиму. - Вы
подтверждаете, что эти лошаки и рабыни ваши?
      - Тот серый в яблоках, - Телим указал на лошака Мириам, - не мой.
Остальные мои. Смуглые рабыни мои, а этих, белых как опарыши, я в первый
раз вижу.
      - Вы подтверждаете, что знаете свободную женщину Дору?
      - Семь лет знаю.
      - Правда, что вы продали ее за двадцать пять золотых?
      - Дурак я был, вот что вам скажу. Ей цены нет.
      Патрульный отдал Телиму честь.
      - У нас все. Желаю легкого пути. - Патрульные повернулись к воротам.
      - Послушайте, парни, вы должны мне кое-что объяснить. И у меня во рту
пересохло. У вас, наверно, тоже? - патрульные дружно развернулись и вместе
с Телимом скрылись за дверью. Мириам грустно улыбнулась Доре.
      - Всунь это в ухо, услышишь, о чем они говорят, - вложила в ладонь
Доры розовую горошину на ниточке. - А я займусь Выдрой. Всю мою работу
испортил, медведь.
      Дора поспешно засунула горошину в ухо. Но тут Телим выглянул из двери
и рявкнул:
      - Норик, ко мне.
      Девушка скрылась за дверью, тут же выбежала, поймала трех других,
и через минуту перед Дорой стоял столик, сервированный на двоих, на нем
- вино, сыр, холодное мясо, зелень, лепешки. Лучшее, что мог позволить
себе Телим. Три дня назад это показалось бы ей царским обедом, а сегодня...
Но ведь от чистого сердца. Дора впилась зубами в лепешку, прислушиваясь
к голосам в ухе. Патрульные расписывали ее вчерашние подвиги, безбожно
фантазируя, приписывая ей слова и поступки Греба. По их словам, она так и
сыпала золотыми направо и налево, к тому же не поверить их словам было
нельзя - все трое достали из кошельков и продемонстрировали доказательство
- золотые Греба. По их словам, это она вырвала признание у продавца рабынь,
а потом лично отрубила ему голову. Когда дело дошло до описания наказания
мужиков, Дора выдернула горошину из уха и тупо уставилась на стол. По
рассказам она выглядела кровожадным чудовищем. И не просили мужики о пощаде.
Спали они, их Греб в нуль отправил. Дора налила полную кружку вина, залпом
выпила, а когда опустила, узрела патрульных, отдающих ей честь. Подняла
сжатую в кулак руку, как приветствуют друг друга кэптэны караванов. Патрульные
засмеялись и нетвердой походкой направились к воротам. На глаза от крепкого
вина накатили слезы. Дора зажмурилась. Когда открыла глаза, напротив сидел
Телим.
      - Ты вернула мне караван. Патрульные сказали, что могла оставить себе,
но не захотела. А твоему мужчине было все равно.
      - Не верь им, - выдохнула Дора, - Они наврали тебе.
      - Я знаю, когда они врали. Плох тот кэптэн, который не отличит правду
от брехни. Дора... Ты теперь свободная женщина. Возвращайся в караван.
Поведем его в Сэт. Тебе всегда нравился Сэт.
      - Ты продал меня! Предал и продал!
      - Я верну им деньги. Ты нужна мне.
      - Сколько ты вернешь? Двадцать пять золотых? Я стою в десять раз
больше!
      - У меня нет сейчас таких денег. Но я напишу расписку, и соберу их
за год.
      - Телим, ты не понял. Они же не просто так меня купили. Им нужен
проводник. Очень нужен. Как же я их брошу? Господин мне ошейник на второй
день дал. Караван твой спасал. Кем я буду, если брошу их? Ты первый мне в
лицо плюнешь.
      - Я продам караван и пойду с вами.
      - Продашь девушек? - рассердилась Дора. - Да у них кольца в грудях!
Их же в бараки отправят! Ты меня продал, ты и их продашь. А знаешь, во
сколько их спасение обошлось? Сколько мой хозяин судье заплатил? Неси
перо и чернила.
      - Пиши, - начала диктовать Дора, когда Телим вернулся - Я, кэптэн
Телим получил от свободной женщины, караванщицы Доры во временное пользование
пять рабынь каравана - перечисли имена - стоимостью по шесть золотых каждая.
Обязуюсь отдать по первому требованию. Дата, подпись.
      - Зачем тебе это? - спросил Телим, протягивая расписку.
      - Чтоб ты не продал их. Как меня!
      Видимо, вино оказалось слишком крепким. Дора расплакалась. Налила
себе вторую кружку, выпила. Телима за столиком уже не было. Подобрала
розовую горошину, засунула в ухо, чтоб не потерять. Резко встала, опрокинув
стул, вся собралась, сжала кулаки и направилась к Мириам. Та держала под
уздцы своего лошака и что-то объясняла рабыням. В ухе гудели пьяные голоса
патрульных. Дора подошла к Мириам, протянула расписку Телима. Мириам
зачитала ее вслух. Рабыни, верные подруги, окружили ее. Дора попрощалась
со всеми.
      - Оглянись, - шепнула Мириам. Дора обернулась. Телим подвел к ней
лошака, ее лошака, вложил в руку повод, помолчал, избегая ее взгляда.
Схватил, грубо развернул, впился в губы горячим, жадным поцелуем.
      Пусть тебе будет больнее, - подумала Дора и ответила не менее страстно,
как научил ее Крис. Когда закружилась голова, оттолкнула, взлетела в седло
и, не оглядываясь, выехала со двора.
      - Удалась. Удалась месть. Ты меня никогда не забудешь, - шептали ее
губы.


      - Почему ты не избавила девушек от колец? - спросила Мириам, когда
ворота за ними закрылись.
      - Я не посмела, - изумилась Дора такой простой мысли. - Их мужчины
вставили.
      Секунду поколебавшись, она развернула лошака назад.
      - Подожди, не мельтеши, улыбнулась Мириам. - Это не так делается.
Твой Телим читать умеет?
      - Конечно. Он же кэптэн.
      Мириам вырвала из маленькой книжечки чистый листик и начала писать
на нем корявыми печатными буквами: "Телим. Рабыни каравана не носят колец.
Отведи их к кузнецу. Пусть вынет. А они все для тебя сделают. Дора."
Прочитала вслух.
      - Ты бы так написала?
      Дора закивала головой, поражаясь, какая Мириам умная. Мириам тем
временем остановила пробегавшего мальчишку.
      - Хочешь заработать? Караванщика Телима знаешь?
      - Кто не знает? Вся улица пропахла караваном.
      - Отнеси ему это письмо, а монету оставь себе.
      - Спасибо, тетенька! - парнишка припустил по улице и принялся стучать
в ворота и кричать, что ему нужен сам Телим. Мириам оттащила Дору за угол,
а сама осторожно выглядывала.
      - Телим вышел, - комментировала он