ем
с балконом на море может стоять только в Сэте. В единственном городе, в
котором она согласилась бы жить, променяв кочевую жизнь на оседлую. Холмы
Сэта, золотистые сосны Сэта, ласковые песчаные пляжи и голубое море Сэта.
Легкие вина и добродушные жители Сэта... Есть ли на Секоне второе такое
место? И вдруг острая боль сжала сердце - песня на этом не кончалась. Был
там последний куплет - "Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, если терем с
дворцом кто-то занял". Через год прекрасный Сэт будет сожжен и разрушен.
Степняки займут дома и дворцы. Трупы будут качаться на волнах лазурной
бухты. У Сэта даже стен нет. Зачем сжигать мирный город, прекрасный как
мечта?



      К обеду подъехали Греб, Крис и Мириам. Доре почти не попало. Только
Крис больно ударил ладонью по щеке. Чудак. Сначала поцеловал, а потом ударил.
В караване наоборот делают. Сначала наказание, а потом уже как всегда жить
можно. После наказания вины как бы и нет. Греб смотрел волком. Дора скинула
жилетку, протянула Гребу плетку.
      - Господин, накажи Дору.
      - Ты не моя жена.
      Дора сняла ошейник. встала перед ним на колени.
      - Накажи. В караване нельзя, чтоб друг на друга кто-то зло держал.
      Мири что-то шепнула Гребу на ухо. Он несильно, для вида стегнул по
спине плеткой. Дора радостно вскочила, чмокнула Греба в щеку, защелкнула
на шее ошейник.
      - Куда мы едем? - спросила после обеда. Греб развернул карту.
      - Орда подошла к Ашену с юго-востока. Откуда-то с этой равнины. Раньше
о ней никто не слышал. Значит, и зародилась она здесь. Сюда нам и дорога.
      - Здесь есть очень хорошая караванная тропа на Нибус, - показала
Дора. Она пересекает дорогу на Сэт. До нее часов пять пути.
      - Какие опасности на пути?
      - Для крупных караванов - никаких, - пожала плечами Дора. - А мелким
везде опасно.



      - Крис, когда вы еще до меня лошаков покупали, вы каких купили
- лесных или степных? - забеспокоилась вдруг Дора.
      - Не знаю. А какая разница?
      - Скоро степь. Зверюшки лесные, проверить надо! Эгей, выньте ноги
из стремян! - закричала она обернувшись. Мири вынула сразу, Греб посмотрел
недоверчиво, но тоже вынул.
      - Птеры!!! - крикнула во всю силу легких Дора. Ее лошак и оба вьючных
рухнули на бок. Лошаки Греба, Криса и Мириам остались на ногах. Крис,
оказалось, даже не вынул ноги из стремян.
      - Это что за шутки? - удивленно спросил Греб, оглядываясь. Дора
разломила сахарную палочку с орехами на три части и угостила лежащих лошаков.
      - Ваших троих обменять надо будет. Они ложиться не умеют.
      - Зачем ложиться? Что за птеры?
      - Птеры - ну это птеры. Они с крыльями. Завры такие, - принялась
объяснять Дора. - У них зубы. Могут голову на лету скусить.
      - Понятно. А если лечь, не могут?
      - У них крылья длинные. Они низко летать не могут. А если сядут,
быстро бегать не могут. Тут их или мечом по шее, или убежать можно. А если
мечом по крылу ударить, взлететь не смогут. Тут делай с ним что хочешь.
      - Милые пташки. Голову на лету скусывают, - пробормотал Крис.



Р Э Й



      Переход получился очень хороший. Хотя караван и выехал поздно, но
лошаки были свежие, отдохнувшие и шли в охотку. Первые два-три дня всегда
так. Потом у новичков накапливается усталость, и в норму они приходят только
к концу второй недели. А пока у костра велись оживленные разговоры.
      - Дора, вроде, в городе ты по-другому ругалась.
      - То в городе. А здесь грубо ругаться нельзя. Лес кругом, однако.
      - В городе можно, а в лесу нельзя? - мужчины рассмеялись. Почему-то
не над ней смеялись, а над Мириам.
      - Так ведь Белая Птица отвернуться может! - обиделась девушка на
непонятливых чужаков. В городе шумно, все говорят, суетятся. Не разберешь,
кто сказал. А в лесу - сразу ясно. Нельзя в лесу ругаться, никак нельзя!
      Утром поднялись рано. Дора даже удивилась - городские, вроде, жители,
а так рано встают.
      - Здесь сутки длиннее. Мы еще не адаптировались, - объяснила Мири,
но Дора не поняла. Взяв опустевшую флягу, она побежала к ручью. Умылась,
полюбовалась своим отражением, ощупала грудь. Вроде, чуть больше стала.
Мири сказала, что поднимется как у нее. Неужели такое возможно?
      Дора наполнила флягу и уже вставляла пробку, когда на затылок
обрушилась дубинка.
      Очнулась, конечно же, связанной, перекинутой через седло. Лошак
шел мерной рысью.
      - Господи, опять! - застонала она.
      - Болит? - поинтересовался мужской голос.
      - Что?
      - Голова болит? Не тошнит?
      - Болит. И не только голова.
      - Не хотел так сильно бить, но твои совсем близко были.
      - Меня Дора зовут. Я караванщица. А ты кто?
      - Рэй.
      Без всяких пояснений. Рэй - и все.
      - Послушай, Рэй, развяжи меня. Рабынь каравана не связывают.
      - Не очень-то ты похожа на рабыню.
      Дора покрутила головой. Ошейник был еще на ней.
      - Я ошейник совсем недавно получила. А с караваном десять лет хожу.
Не веришь, взгляни на мою спину.
      Рэй взглянул и присвистнул.
      - Рэй, караваном клянусь, не убегу, пока сам не отпустишь.
      Сильные пальцы принялись распутывать узлы, стягивающие за спиной
руки и правую ногу Доры. Растерев запястья, она схватилась за луку седла,
подтянулась и села перед Рэем. Он обнял ее за талию левой рукой. Дора
ощупала шишку на затылке, осмотрелась. Лошак крупный, мощный, мускулы так
и играют. Всадник под стать лошаку. И ведь симпатичный. Смотрит на нее с
доброй улыбкой.
      - Рэй, отпусти меня. У меня муж есть. Тебе я для забавы, а он любит
меня. И я его люблю.
      Молчание.
      - Рэй, мы по делу едем, не просто так.
      Руки мужчины потянулись к ошейнику.
      - Не прикасайся! - взвизгнула Дора. - Я сама сниму. Не ты его надевал.
      Она расстегнула ошейник и хотела забросить в кусты, но Рэй не позволил.
      - Кто ты сейчас?
      - Твоя рабыня, - уныло проговорила Дора. - Хозяин, продай меня. За
меня хорошо заплатят. Двадцать пять золотых дадут.
      Рэй застегнул на ней ошейник.
      - Кто ты сейчас?
      Так просто... Двенадцать лет без ошейника, ночей не спала, мечтала об
этом. Ждала, надеялась. Десять лет пыль караванных троп глотала и ждала...
А тут - за неделю - дважды.
      И в который уже раз все вдруг так ясно стало. Это же ответ Белой
Птицы на ее мольбы. Просила ведь избавить, спасти из страшного дома - и
вот... Белая Птица просьбу Доры услышала, а глупая Дора не догадалась
ей сказать, что не надо больше, помирилась она и с судьбой, и со страшным
домом этим. Белая Птица ей господина нашла. Лучшего из лучших. Издалека к
ней, непутевой направила. Жить она с ним будет долго и счастливо. Как за
высокой каменной стеной. Первый раз ошейник Черная Птица подарила, а в этот
раз - Белая. И клятв никаких нарушать не надо. Не по своей воле господина
покинула. Только смирись со своей женской долей... Караван предупредила,
девушек спасла, нету долгов перед прошлой жизнью. А Крис...
      - О!.. Караван мертвецов, ты понимаешь, что ты наделал? Тебя Крис
убьет теперь.
      - Если найдет.
      - Ты не понимаешь! Он найдет. Мы слышим друг друга за сто дневных
переходов. - Дора потянулась к медальону, но на шее его не было.
      - Твой амулет упал на землю. Извини, мне некогда было его поднимать.
      Все предусмотрела Белая Птица.
      Дора провела инвентаризацию. Кинжала в ножнах не было, но кошель
с деньгами и кошель с сонными шариками на месте.
      - Рэй, я караванщица. Я не смогу жить в форте.
      - Я приведу тебе двух рабынь в помощь. Ты не будешь сама работать.
      - Ничего ты не понимаешь. Караванщицы не боятся работы. Они боятся
на одном месте сидеть. И, если я твоя жена, отдай ножик.
      Рэй достал из сапога кинжал и отдал ей. Дора открыла в изумлении рот.
      - А если я тебя им..?
      - Мне не нужна жена, которой я не могу верить.
      Даже мурашки по спине. И Крис так же сказал.
      - Я не подниму этот кинжал на тебя! - горячо проговорила Дора и
заплакала. В который раз за эту неделю.
      - Рэй, - подступилась она снова через некоторое время. - Я не
простая караванщица. Я кэптэн. Кэптэн Дора, может слышал? Если кэптэн
едет проводником, значит дело очень серьезное. Понимаешь?
      - Для тебя это дело уже кончилось.
      - Ты не веришь, что я кэптэн? В моем караване двенадцать лошаков и
пять рабынь!
      - Верю. Не очень много, но для женщины в самый раз.
      - Я убивала воинов и ножом и из лука! Рэй, я не для тебя.
      - Я убивал воинов голыми руками. Ну и что? Ты - моя жена.
      - Ну как тебе объяснить? - Дора выхватила кинжал у него из-за пояса,
прижала острие к спине. - Останови лошака, или я тебя насквозь проткну.
      - Ты клялась не поднимать оружие против меня, - спокойно проговорил
Рэй, не замедляя движения.
      - Я говорила про свой кинжал, а это твой.
      - В чем-то ты права, - Рэй остановил лошака. Ну и что дальше? Совсем
недавно одна караванщица поклялась, что не убежит. Кстати, такой ты мне
еще больше нравишься.
      - Рэй, я не хочу тебя убивать. Отпусти меня. - Он покачал головой.
      - Отпустить тебя? Да я тебя всю жизнь искал.
      - Ну пойми, бестолковый, я не себя, я тебя сейчас оплакивала. Тебя
мне Белая Птица послала, а возвращаться нужно под крыло Черной. Я не от
тебя, я от подарка Белой Птицы отказываюсь. Знаешь, что бывает с теми,
кто от Белой Птицы отвернулся? Обидится она на меня. Конченая я. Не будет
счастья в моей жизни. Понимаешь, на что я иду, от тебя отказываясь.
      Надолго задумался Рэй, а потом решительно повернул лошака.
      - Рэй, я сама дойду, тебе туда нельзя. Убьют.
      - Все бабы - дуры. А красивые - в особенности. Только о себе думаете.
У меча два лезвия.
      - Господин, Дора тебя не понимает.
      - Если тебя мне Белая Птица предназначила, думаешь она от меня не
отвернется?
      - Зверюшки лесные! Ой, что будет...
      - Расскажи мне о своих спутниках.

      Криса и Мириам они встретили довольно далеко от лагеря. В руках у
Криса была черная коробочка, которую он поспешно спрятал в карман. В руке
Мириам - меч.
      - Ну вот! Видишь, меня ищут, - зашептала девушка Рэю. Рэй остановил
лошака, положил руку на рукоять меча.
      - Крис, Мири, это Рэй! - закричала Дора еще издали. - Рэй, это Крис,
мой муж. А это Мириам. - Она расстегнула ошейник и завозилась с замком.
      - Ты что, знакомого встретила, - удивился Крис. Мириам нагнулась
и тихо сказала ему что-то. Дора соскочила с лошака, подбежала к мужу,
протянула ему ошейник.
      - Застегни, пожалуйста, - приподняла обеими руками волосы. Крис
проверил замок, пожал плечами и защелкнул на шее девушки. Не удержавшись,
она показала язык Рэю.
      - Дора, что за фокусы? Я поручился за тебя перед Гребом.
      - Фокусы, да? - обиделась Дора. - Пощупай, какой величины эти фокусы,
положила его ладонь себе на затылок, дала ощупать шишку.
      - Тебя похитили? Это твой спаситель? - воскликнул пораженный Крис.
      - Я потом расскажу. Крис, Мириам, я сказать должна. Рэй едет с нами.
Так Белая Птица хочет.
      - Гребу это не понравится, - произнесла Мириам и убрала, наконец,
свой страшный меч в ножны.



      - ... полная бредятина.
      - Милый, они в это верят. Это для них жизнь. Все намного сложнее,
чем ты думаешь.
      - Из-за суеве... - Мириам прикрыла Гребу рот ладонью.
      - Посмотри на это с другой стороны. Рэй проявил себя как джентльмен.
И имя красивое. А у нас, как ты помнишь, проблема Тавии.
      - Это тебя не касается, - рявкнул на нее Крис. Дора испуганно сжалась.
Она ничего не понимала в разговоре. Сначала мужчины не понимали ее, пришлось
три раза объяснять про Белую и Черную птицу, потом то же самое объяснила
Мири, только непонятными словами, а теперь слова были понятны, но непонятно,
о чем спор. Дора взглянула на Рэя. Тот сидел неподвижно, с каменным лицом.
      - Крис, Дора, отойдите. Это приказ, - проговорил Греб.
      - Конспиратор, - буркнул Крис, поднялся и пошел к деревьям. Дора
поспешила за мужем. - Конспиратор нашелся, - бормотал Крис, усаживаясь
спиной к дереву и открывая медальон. Из медальона раздался тихий, но
отчетливый голос Греба:
      - На что ты рассчитываешь?
      - Дора сказала, что вы едете в опасное место.
      - Да.
      - В опасном месте кого-то могут убить. Или ее, или меня, или Криса.
Если убьют Криса, Дора достанется мне.
      - Интересный вариант. Особенно, если помочь Крису умереть.
      Дора оглянулась. Меч Мириам был у горла Рэя.
      - Не хватайся за оружие, - донесся из медальона голос Греба. - Я тебя
не знаю, тебе не верю, и я тебя не звал.

      Все-таки, жизнь прекрасна. Дора оглянулась, пришпорила лошака, догоняя
караван и засмеялась. Просто от переполнявшего ее счастья. В караване было
уже семь лошаков. И один человек, на которого она могла положиться. Сильный,
храбрый и - главное - понятный.
      - Дора, сюда! - закричал Греб. Девушка пустила лошака вскач,
вырвалась в голову колонны.
      - Что это за чертовщина? - спросил Крис, указывая вперед.
      Метрах в двухстах впереди тропу пересекали завры. Огромные темнозеленые
тела появлялись из леса справа от тропы и исчезали в лесу слева. Они были
такие большие, что целиком их было не разглядеть. Выплывала из леса тупая
морда на короткой толстой шее, передние лапы, необъятное брюхо, задние лапы.
Голова уже скрывалась в лесу слева, а хвост еще не показался. Сразу за
хвостом появлялся следующий завр - и так без конца. Голова, брюхо, хвост,
голова, брюхо, хвост.
      - Это нестрашно. Можно к ним вплотную подойти, можно даже рукой
потрогать, - объяснила Дора.
      - Что с ними? Мигрируют? От пожара спасаются?
      - Не-а. Просто караваном идут.
      - Завры - караваном?
      - Ага. Вот! - девушка протянула вперед руку, будто без этого жеста
завров не замечали.
      - Подожди, подожди, - насторожился Греб, - если завры караваном - это
не выдумка, то караван мертвецов - он что, тоже существует? Ты его видела?
      - Я - нет. И не хочу видеть. Из тех, кто его видел, мало кто домой
вернулся.
      - Рассказывай, - приказал Греб. Глаза девушки радостно вспыхнули,
она поудобнее устроилась в седле. Крис, Мириам и даже Рэй подъехали поближе.
      - Давным-давно, когда дед моего деда еще не нагибаясь под столом
ходил, когда завров было много, а зверей совсем мало, - начала Дора,
изменив зачем-то голос, - из одного крупного города вышел богатый караван.
Такой большой, какие сейчас уже и не ходят. Одних рабынь при нем было не
меньше пятисот...
      - Порядка двух тысяч лошадей. Э-э-э лошаков, - прикинул Греб.
      - Господин, не перебивай. И все рабыни были молодые, выносливые,
красивые. И стоила каждая больше пяти золотых. Но встретился им по дороге
колдун. И чем-то обидел его кэптэн каравана. Ничего не ответил ему колдун,
но затаил обиду и пошел вслед за караваном. А когда остановились все на
ночь, развел колдун костер невдалеке и всю ночь варил свои ужасные
волшебные зелья. А утром, только караван тронулся в путь, напустил густого
тумана. Такого густого, что в пяти шагах ничего не видно. Кэптэну бы
остановить караван, да переждать туман, но памятью он отличался крепкой,
дорогу знал хорошо, потому выехал вперед и повел за собой караван. А
зловредный колдун закрутил дорогу кольцом. И, когда Кэптэн догнал хвост
своего каравана, колдун выкрал Кэптэна вместе с лошаком, а повод второго
лошака привязал к последнему. И произнес последнее, самое страшное заклинание.
      Час проходит, другой, уже туман рассеялся, а караван идет как ни
в чем ни бывало. Никто не замечает, что кэптэна нет. Подошло время отдыха,
а караван идет. Некому подать сигнал на остановку. Уж солнце к вечеру
клонится, а караван идет. Лошаки из сил выбились, рабыни плачут, а караван
идет. Солнце село и снова взошло, а караван идет. И хотели бы люди
остановиться, да не могут: неведомая сила их вперед толкает. Долго ли
под палящим солнцем человек без глотка воды выдержит? Скоро умирать стали.
Но все равно идут. На четвертый день в караване ни одного живого не осталось,
но идет караван. Шагают мертвецы, ведут под уздцы мертвых лошаков. Мясо с
костей сошло, одежда истрепалась, а караван идет. Шагают скелеты людей,
ведут под уздцы скелеты лошаков. Тюки с товаром под дождем мокнут, под
солнцем сохнут, рассыпаются, товары на дорогу падают, никто их не поднимает.
А караван все идет. И если приблизится кто к тому каравану, лошак ли,
человек ли, того караван в себя засасывает. Старые скелеты от древности
рассыпаются, новые их место занимают. Не кончается караван.
      - Что же колдун не снимет заклятие? - спросила Мириам.
      - С колдуном особая история приключилась. Когда он голову каравана
с хвостом соединил и последнее заклятие произнес, не подумал, с какой
стороны каравана стоит. Внутри кольца оказался. Что дальше с ним было,
никто не знает. Может, с голоду помер, а может, караван его в себя принял.
Некому это рассказать. Но вот что удивительно. Караван, вроде, по кругу
ходит, а его то в одном, то в другом месте видят.
      - Жалко девок, - первым нарушил тишину Рэй.
      - Красивая легенда, грустная, - согласился Крис.
      - Смотрите, уже маленькие завры пошли, - воскликнула Мириам. И на
самом деле, завры сильно измельчали. Последний был совсем малыш - ростом
по колено человеку и меньше двух метров длиной. В отличие от взрослых,
хвостик малыша то и дело завивался колечком.


К А Р А В А Н


      На восьмой день встретили необычный караван. Тридцать девять лошаков,
восемь перепуганных до истерики рабынь и ни одного мужчины. Рабыни и лошаки
грязные, чумазые, будто в болоте искупались.
      - Чей караван?! Кто кэптэн? - крикнула Дора, выехав вперед. Рабыни,
увидев ее, чуть не разбежались. Успокоились только когда узнали в Доре
караванщицу. И тогда жалобы и мольбы полились на Дору нескончаемым потоком.
А история выходила страшная и непонятная. Караван был остановлен отрядом
воинов. В отряде не меньше тысячи всадников. Всех мужчин уводили по
одному в шатер. Потом мужчины вернулись в караван. Были они спокойны и
деловиты. Отобрали самых лучших лошаков, товары, которые не для роскоши,
а которые всегда нужны, двух рабынь и ушли в отряд. А воины отряда тем
временем длинную канаву выкопали. Оставшихся лошаков и рабынь туда загнали,
ноги-руки связали и землей засыпать стали. Караванщики вернулись, тоже
по несколько лопат кинули и снова в отряд ушли. А воины зарыли рабынь и
лошаков так, что только головы над землей остались, свернули лагерь и на
юг тронулись. Четыре воина у каравана остались. Подождали, когда остальные
скрылись, откопали одну рабыню, ноги-руки развязали и, не тронув, вслед
своим уехали. Та рабыня другую откопала. Так, всю ночь голыми руками друг
друга да лошаков из земли выкапывали.
      Греб, Крис и Мириам начали ожесточенно спорить на своем языке, слова
в котором понятны, а фразы - нет. Рэй тоже о чем-то глубоко задумался.
Поэтому Дора взяла на себя все руководство. Свернула с караванной тропы
в лес, на берег знакомого озера, приказала рабыням разбивать лагерь.
Обнаглев, послала Рэя добывать мясо. Заставила девушек вымыть и вычистить
всех лошаков. Это была тяжелая работа, рабыни вышли на берег еле живыми,
замерзшими, но чистыми. Вернулся Рэй с двумя убитыми заврами. Дора зажарила
их целиком. Греб и Крис уже охрипли, но все еще спорили. Мириам пыталась
их помирить. Один кричал, что это гипноз, другой - проецирующая телепатия.
Как поняла Дора, гипноз - это было плохо, но проецирующая телепатия - еще
хуже. До того плохо, что можно возвращаться ни с чем.
      Уставшие и замерзшие девушки постепенно начали оживать. Голодные
взгляды скрестились на мясе. Дора и сама глотала слюнки, но дождалась, когда
мясо дойдет до нужной кондиции. Все принялись за еду и шумно восхищались
ее кулинарным мастерством. Жир стекал по рукам до локтей, Дора щедро отрезала
рабыням сочные кус