том что-то было... Поворот
темы... Ага! Бунт послушания! Это выход.
      - Не понимаю...
      - Что делать солдату, если два сержанта отдадут ему противоположные
приказы?
      - Не знаю.
      - Да выполнять тот, который отдан последним! Или тот, который больше
нравится! У солдата появляется свобода выбора. Зови Уртона.
      Я все равно не понял, но поспешил к выходу.
      - Джон! - окликнула меня тетя Элли у двери. - Прости меня, пожалуйста.
Я нехорошо тебя назвала. Просто вся эта идея мне до того не нравится...
Что ты, именно ты станешь рабовладельцем. И я сама толкаю тебя на это...
      Я шел по коридору и не мог опомниться. Неужели уже сегодня вечером
Саманта будет моей рабыней? Ей это не понравится... И отцу не понравится.
И Уртону, и маме. Тете Элли уже не нравится. А мне нравится!!!
      Во дворе я кликнул двух солдат и повел за собой сменить Уртона.
      - За этой дверью - Саманта, - сказал я им. - Будете сторожить ее,
пока не вернется Уртон. Отвечаете за нее головой. Уртон, с тобой хочет
поговорить леди Элана.
      Уртон еще раз проинструктировал солдат и пошел за мной. Потом он
долго спорил с тетей Элли. Я вышел в коридор. Думаете, за дверью решалась
судьба Саманты? Черта с два! Там решалась моя судьба! Но тетя Элли, если
по-настоящему захочет, кого угодно переубедит. Через четверть часа Уртон
вышел, ошеломленно качая головой, словно не веря в то, что собирался сделать.
Во дворе он приказал сержанту собрать на заднем дворе людей, а мы пошли к
Стефану. Стефан порылся и разыскал ошейник, подходящий для Саманты. Проверил,
как поворачивается в замке ключик, протер ошейник чем-то так, что тот
заблестел как новенький, и мы пошли за Самантой.
      В комнату к Саманте я не вошел. Не нужно было ей видеть меня раньше
времени. Но все слышал.
      - У твоей судьбы две дороги, - сказал ей Уртон. - Или ты завтра
получишь клеймо воровки, или сегодня - ошейник рабыни. Что тебе больше
по душе?
      Саманта тоненько вскрикнула. Как подстреленный заяц.
      - Не можешь сделать выбор. Нерешительность - свойство рабыни, - подвел
итог Уртон. Послышались звуки возни.
      - Нет! Не надо! Я сама пойду! - рыдала Саманта. Когда Уртон вывел ее
из комнаты, руки были связаны за спиной, отчего груди поднялись и холмиками
натянули рубашку, а на голове - плотный черный мешок. Все как полагается.
Стефан с Уртоном взяли ее за локти и повели на задний двор. Задний двор не
виден из окон отцовского кабинета, и там можно очень громко шуметь. Никто
не обратит внимания.
      Солдаты уже ждали нас. Сержант подал знак, и они начали ритмично
ударять мечами по щитам. Уртон поднял руку, и наступила тишина. Громким,
отчетливым голосом он рассказал о преступлении сэра Добура, и наказании,
которое понесет за это его дочь. Стефан приподнял Саманту, взмахнул ею
как ковриком и уложил на землю так, что лицом она уткнулась в носки моих
сапог. Я нагнулся и защелкнул ошейник у нее на шее. Щелчок замка отчетливо
прозвучал в предвечерней тишине. С этого момента она стала моей рабыней.
Но Саманта еще не знала, кто ее хозяин. Готов спорить на все сокровища
подвалов замка Конгов, мое имя ей и в голову не приходило. Солдаты опять
застучали мечами по щитам. Стефан нагнулся, развязал тесемку и стащил мешок
с ее головы. Потом взял за волосы на затылке и медленно начал поднимать.
Саманта увидела носки сапог, голенища, штаны, пряжку ремня, плетку за
поясом... Наши глаза встретились.
      Никогда и ни у кого я не видел такого отчаяния в заплаканных глазах.

      - Ты ничтожество! Ты слабак и трус! - кричала Саманта. - Ты пустое
место без слуг! - тут она извернулась и плюнула мне в лицо, но не попала.
Хорошо, что солдаты уже разошлись. Иначе мне пришлось бы послать ее на
конюшню, чтоб ей всыпали десять плетей. Уртон, намотав на кулак волосы,
пригнул ее голову к земле.
      - Дай мне меч и докажи, что ты мужчина!
      - Уртон, отпусти ее, - приказал я. - Дай мне твой меч.
      Меч Уртона был шире и тяжелее моего, но лишь на два сантиметра
длиннее. Я воткнул в землю перед ней оба клинка.
      - Выбирай.
      Она опробовала оба меча и выбрала мой. Клинок Уртона был тяжеловат
для ее руки. Для моей - тоже. Кроме того, она хотела, чтоб я дрался
незнакомым оружием.
      - Будем драться до смерти. - Как она была прекрасна в этот момент.
      Я покрутил восьмерки клинком Уртона, чтоб почувствовать его, определить
точку равновесия. Меч Уртона был похож на своего хозяина: тяжелый, грубый,
надежный.
      - Зачем мне мертвая рабыня? Я не буду тебя убивать, я тебя выпорю.
      - Сначала сумей меня победить. - Саманта оторвала юбку по колено,
слева рванула от бедра почти до пояса. - Сними с меня ошейник! Я не хочу
драться в ошейнике.
      Я кинул ключ Уртону.
      - Уртон, если она победит, она свободна.
      - Отцу это не понравится, - произнес Уртон, но выполнил приказ.
Кто же дерется на мечах со своим рабом?
      Саманта, освободившись от ошейника, покрутила головой и встала в
стойку. Позицию выбрала так, чтоб солнце светило мне в глаза.
      - Ты готов?
      Я отсалютовал мечом, встал в позицию, и в ту же секунду на меня
обрушился град быстрых ударов. Слева, справа, снизу вверх, прямой рубящий,
и тут же широкий, мощный мах по ногам. Саманта ожидала, что я отобью
ее клинок, но я перепрыгнул через него, а когда она, чуть не потеряв
равновесие, развернулась ко мне боком, не удержался и дал пинка под зад.
Удар получился более сильный, чем я хотел. Тяжелым сапогом я попал прямо
в копчик. Саманта вскрикнула от боли и яростно сверкнула глазами.
      - Простите, леди, я забыл, что вы сражаетесь босиком. Больше ударов
ногами не будет, даю слово.
      Я отошел на три шага, давая ей время переждать боль. Саманта вновь
бросилась в атаку, начала с колющего удара в грудь. Я отскочил в сторону,
перехватил левой рукой ее запястье и несильно ударил плоской стороной меча
в лоб. Теперь от ярости Саманта совсем потеряла осторожность. Дважды я мог
переломить ее меч, когда кончик опускался к самой земле. Но ведь это был
мой меч! Дважды я мог отрубить руку по локоть, но ведь это была рука
Саманты. Парировать ее удары было несложно, и я просто ждал, пока она
устанет. Правда, и сам уставал. Меч Уртона был для меня тяжеловат. Наконец
она допустила ошибку. Я отвел ее клинок в сторону, бросился на нее грудью
и сильно толкнул. Саманта чуть не упала на спину, рука, сжимающая рукоять
меча, ослабила захват, и я выбил из нее оружие резким ударом сверху у самого
эфеса. Несколько секунд Саманта ошеломленно разглядывала свою опустевшую
ладонь, потом сжала кулаки и бросилась на меня. Я сделал шаг в сторону и
подставил ей ножку. Подняться она не пыталась. Рыдала и колотила по земле
кулаками.
      - Ошейник, - приказал я Уртону. Он вложил его в мою ладонь. Я
наклонился и защелкнул его на шее девушки.
      - Плеть! - Уртон протянул мне плеть. Дважды я хлестнул девушку по
спине и ребрам. Дважды вздрогнуло ее тело. Но потом я разобрал ее рыдания.
      - Я свободная, ты не имеешь права, почему ты не убьешь меня? Убей
меня, гад, я хочу умереть свободной!
      Я намотал на кулак ее волосы и рывком поднял голову.
      - Посмотри на меня. Я - твой хозяин, а ты - моя рабыня. Ты не умеешь
сражаться ни мечом, ни на кулаках. Ты всего-навсего слабая девчонка,
хотя вымахала в длину как осиновая жердь. Уртон, отведи ее в мои покои.
Пусть подметет пол и вытрет пыль. Если будет противиться, свяжи и брось
в угол.
      Уртон заставил ее подняться и увел за собой. Я разыскал свой меч,
вложил в ножны. Так гадко на душе еще никогда не было. Как я всегда
восхищался Самантой. Почему она не поняла, что я пытаюсь спасти ее от
клейма на щеке? Клеймо - это же на всю жизнь, это навсегда. А ошейник
можно снять. Как она презирала меня, как старалась убить. За что? Если
я не сломаю ее гордый нрав, если не подчиню себе, мы никогда не будем
счастливы. А что я скажу тете Элли? Обещал, что пальцем не трону.
      Я не пошел в тот вечер к Элане. На душе от этого стало еще паршивей.
Казалось, хуже уже и быть не может. Оказалось, может. Когда я вернулся
в замок, мамаша Флора, кухарка, сообщила, что Саманта пыталась повеситься.
Уртон вовремя вынул ее из петли. Я бросился по лестнице вверх.
      Услышав мои шаги, леди Сара преувеличенно громко начала читать
по книге предание о Тристане и Изольде. Я распахнул дверь. Саманта лежала
на кровати. Она была привязана к кровати!
      - Господи, так-то зачем? - воскликнул я, выхватил кинжал и начал
пилить веревки, притягивающие ее руки к спинке кровати.
      - Ну, ваше дело молодое, а я пойду, - леди Сара направилась к двери.
Я обежал кровать, обрезал веревку, уходящую под одеяло, удерживающую ноги.
      - Джон, мне надо выйти. Разреши мне сходить пописать.
      - Конечно, Санти... Только дай слово, что ничего с собой не
сделаешь. Пожалуйста... Ты чего плачешь?
      - Смеешься? Хочешь меня голой перед всеми выставить, так привяжи
к воротам.
      - Саманта, поверь, я не хочу тебе зла.
      - Тогда верни платье.
      - А где оно?
      - Я знаю? У матери спроси.
      Бежать к матери - нет, только не это. Разве ей объяснишь, что нельзя
в длинном платье драться на мечах. Длинное платье будет путаться в ногах,
из-за этого можно погибнуть. Только поэтому Саманта его укоротила. А драться
на мечах с девушкой - мама этого никогда не поймет. Нет, к маме я сейчас
не могу идти. Что же делать?
      Прячусь за спинкой кровати, торопливо срываю с себя куртку и штаны.
      - Одень пока мою одежду. Утром я что-нибудь придумаю.
      - Отвернись.
      Отворачиваюсь к окну и вспоминаю, что оставил кинжал на одеяле.
Мне становится страшно. И за себя, и за Саманту. За себя - больше.
      - Саманта, - говорю я, - если ты хочешь умереть, убей лучше меня.
Я положил кинжал на одеяло. Но заклинаю тебя, не торопись. Я твой друг,
а не враг.
      - Я сама выбираю себе друзей, - сердито и обиженно отвечает она.
В голосе обида, а не злость. Я успокаиваюсь. Хлопает дверь. Оглядываюсь.
Кинжал лежит на кровати. Роюсь в комоде, достаю себе другие штаны, одеваю.
Думаю, куда бы спрятать кинжал, взвешиваю его на ладони и бросаю с разворота
в стену, под самый потолок. В момент броска дверь открывается, возвращается
Саманта. Я не знаю таких слов, чтоб рассказать, до чего она красивая. Мои
штаны и куртка ей коротки, она же на целую голову выше меня, хотя уже в
плечах. Влажные глаза светятся в полумраке, а волосы! Как я посмел наматывать
их на руку! Я не знаю, что делать, я только боюсь оставить ее одну. Саманта
закрывает за собой дверь, пола куртки отходит в сторону, а под ней...
Не знаю, почему, я вдруг оказываюсь рядом с девушкой. Она берет мою
ладонь и кладет на свою грудь. Сам, я бы не осмелился. А грудь упругая,
мягкая, насквозь мягкая! Под ней бьется сердце, я чувствую его.
      Наверно, очень глупо, насилуя рабыню-девственницу, умолять ее быть
осторожней в поединках на мечах. Но это была моя первая ночь с женщиной.
Для нас обоих это была первая ночь. Санти на два года старше меня, ей
исполнилось уже шестнадцать с половиной. И да будет благословенна леди
Сара, бессменная фрейлина моей матери за откровенную беседу перед моим
приходом о роли женщины и мужчины. Я не помню, что лепетал в ту ночь,
когда мои руки и губы впервые наслаждались телом девушки, но Санти потом
много об этом рассказывала. И неважно, какие слова я говорил, покорило
ее то, что в каждом слове звучала забота о ней, тревога за нее и надежда
на наше общее счастье. Если вечером Саманта рассчитывала уступить силе,
покориться для виду, но в будущем разбить мое сердце и жестоко отомстить,
то к утру сама отдала мне сердце и любовь. Раз и навсегда. Если б только
характер ее был чуть помягче...
      Мне предстояло еще три неприятных дела. Неприятных... Да у меня
коленки дрожали, когда я об этом думал. Разговор с леди Эланой, разговор
с отцом и поездка к сэру Добуру. Не меньше часа я лежал в постели с
открытыми глазами, смотрел, как светлеет потолок и думал. Вы видели,
как работают кузнецы? Один держит клещами раскаленную болванку, а трое
молотобойцев по очереди бьют по ней. Вопрос: интересно быть болванкой?
      - Саманта, вставай. Слушай меня внимательно и не перебивай. Пока я
не помирюсь с отцом, у тебя в этом замке только два защитника: я и леди
Элана. Не думаю, что леди Элана будет в восторге, но только там ты будешь
в безопасности. Одевайся потеплее, возможно там тебе придется провести
не один день. Поэтому постарайся понравиться тете Элли. И не забудь
извиниться перед ней.
      - Ты хочешь, чтоб она меня съела? Я не пойду.
      Сначала я хотел обозвать ее трусихой, но потом взял ее лицо в ладони
и поцеловал.
      - Ты пойдешь со мной. Я не хочу, чтоб на твою щеку поставили клеймо.
Леди Элана будет тебя охранять, пока я не вернусь. Верь мне.
      Саманта потупилась. Я быстро оделся, отпер дверь и выглянул в
коридор. На стуле рядом с дверью лежало платье Саманты. Наверняка леди
Сара позаботилась. Я бросил платье Саманте, достал из нижнего ящика
комода грубое походное одеяло и тоже бросил ей. Зажег светильник, взял ее
за руку и повел в подземелье одним из самых неудобных маршрутов. Сначала
по длинному темному коридору, потом по крутой спиральной лестнице без
перил, которой сто лет никто не пользовался. Достал из тайника ключ,
открыл скрипучую дверь и быстрым шагом повел по коридорам подземелья.
В зале прикованных скелетов остановился, отдал ей светильник и сделал вид,
что вытряхиваю из сапога камешек. Когда мы дошли до двери темницы тети
Элли, рука Саманты заметно дрожала в моей. Все шло как задумано.
      - Тетя Элли, это Саманта. Саманта, это леди Элана, твоя госпожа.
Слушайся ее беспрекословно. Леди Элана будет охранять тебя до моего
прихода. Расскажи все, что вчера произошло.
      Саманта бросила на меня жалобный, беспомощный взгляд, но я долил
масла в два светильника на стенах, зажег их от своего и направился к двери.
      - Джон, что это значит?
      - Потом, тетя Элли. Мне некогда. Саманта расскажет.
      - Джон! Джон!
      Но я уже шел по коридору. Не правда ли, здорово я сделал?! Саманта
напугана и не станет дерзить. А к тому времени, когда я вернусь, тетя
Элли уже выслушает всю историю от Саманты и слегка остынет. Святая дева!
- я чуть не споткнулся. - А вдруг Саманта расскажет не то, что было на
самом деле, а...
      Я вдруг впервые подумал, как хорошо, что тетя Элли не может сдвинуться
с места. Что бы ни наговорила Саманта, потом ей придется выслушать мой
рассказ. Кому она поверит? Конечно же мне! Хватит об этом. Еще раз, что
я скажу отцу...

      - Как ты посмел, пес?
      - А вот так. Как приказано было, так и сделал!
      - Кем приказано?
      - Молодым лордом!
      - Я тебе что приказал?!
      - Вас там не было, а он был. Что он приказал, то я и делал! И нечего
на меня орать. У меня тоже глотка луженая.
      - Уртон, ты должен выполнять мои приказы! Только мои!
      - А приказы молодого хозяина по боку? Нет уж! Пока вы от него не
отреклись, он для меня тоже хозяин. И леди, жена ваша, мне госпожа! А
не нравится, ищите себе другого. Что в замке будет, если люди приказы
господ перестанут выполнять?
      Уртону приходилось несладко. Такого гневного голоса у отца я никогда
не слышал. Надо вмешаться, пока Уртон не запутался в советах тети Элли.
Я решительно откинул портьеру и вошел.
      - Уртон, выйди.
      - Слушаюсь, молодой господин, - с облегчением ответил он, поклонился
и вышел. Отец сидел за столом, красный от гнева. Я сел перед ним.
      - Где Саманта?
      - На ней мой ошейник, папа.
      - Мне плевать, что на ней ошейник. На ней должно быть клеймо воровки!
На лбу!
      - Папа, я не хочу, чтоб мать моего ребенка носила клеймо воровки.
      - Мать твоего ребенка!!! - отец грохнул по столу обоими кулаками.
Кувшин красного вина подпрыгнул, упал на бок, скатился со стола и разбился.
      - Как ты посмел?!
      - Пап... Я был неправ, но теперь уже ничего не изменишь...
      - На кол, голову ей отрублю, удавлю! В нужнике утоплю, - Отец обхватил
голову руками.
      Я понял, что гроза миновала. А еще я понял, что отец выпил. И очень
много. Столько, сколько никогда не пил в замке при матери. Только иногда,
на охоте. А охоты были не чаще одного-двух раз в месяц.
      - Пап, ошейник рабыни - это тоже хорошее наказание. Все будут видеть,
что дочь непокорного вассала прислуживает тебе за столом. И во всем
послушна.
      Отец резко встал, опрокинув стул, подошел, пошатываясь к окну,
распахнул его резким толчком. Долго-долго стоял, пошатываясь, вдыхая
холодный утренний воздух. Я наблюдал за лужицей красного вина на полу.
Узкий ручеек из нее тек к двери. Я думал, что подумают слуги, когда он
вытечет за порог.
      - Сын, дай мне слово лорда, что никогда не снимешь с нее ошейник.
- голос отца был на удивление трезв.
      - Я не могу дать такого слова. Я буду снимать с нее ошейник, когда
она будет рожать мне детей. Хочу, чтоб моих детей рожала свободная женщина.
      Отец опять надолго замолчал.
      - Рано ты начал, сын... Надеюсь, у тебя будет от нее дочь. Сына должна
родить настоящая жена, а не рабыня. Старший сын лорда должен быть рожден
свободной женщиной. Мать знает?
      - Леди Сара знает. Мама, наверно, тоже.
      - Не давай ей воли, иначе она тебя погубит. Помни, что она всего
лишь рабыня. Джон, раз уж так получилось, давай поговорим как мужчина с
мужчиной. Она тебе не пара. Но ты этого пока понять не можешь. У тебя нет
опыта. Ты согласен со мной, что у тебя нет опыта?
      - Да, папа, с этим я согласен.
      - Так наберись опыта! Не останавливайся на одной. Ты - лорд, все
они вокруг - твои. Не нравятся эти, съездим в Сентраль, купишь на базаре
любую, какая приглянется. А понравится свободная, предложи ей двадцать
золотых, и она твоя. Не захочет за двадцать, предложи двести. Не захочет
двести, купи на эти же двести золотых погремушек. Ты - лорд. Не обеднеешь.
И вот, после десятой или сотой, ты начнешь чувствовать их слабые и сильные
стороны, как рука чувствует оружие. Вот тогда выбирай себе подругу жизни и
сделай из нее себе леди. Неважно, кем она была до этого. Она станет тем,
что ты из нее сделаешь.
      - Даже если до этого она была воровкой?
      - Ты видел изумруд, который носит мать? Он долгие годы лежал где-то
в земле. В грязи. Нуждался в огранке и оправе. Так и с твоей воровкой.
Не жалей денег на учителей для нее, и получишь бриллиант. Смотри только,
чтоб на ней клейма не было.
      - Папа... А... У тебя с мамой ведь не так было.
      - Мне повезло... Тебе - нет.
      И тут я понял, что делать дальше. Как перейти к третьему неотложному
делу.
      - Я подумаю над твоим советом... Дай мне Уртона на неделю.
      Отец посмотрел мне в глаза.
      - Оказывается, я тебя совсем не знаю. Даже сомневаться стал, стоило
ли говорить с тобой на эту тему. Расскажи о нашем разговоре леди Элане.
      - Обещаю, пап.

ГЛАВА 20

О том, как я посетил замок сэра Добура.

      Теперь снова нужно идти к леди Элане. Какого черта, лорд я, или не
лорд? В конце концов, сколько я для нее сделал... Не все ли равно, в
ошейнике она была, или нет, когда я ее взял? Разве я отказываюсь от своих
слов?
      Выдумывая обвинения и оправдания, я медленно шел к подземелью. Как
на казнь. Из-за двери доносились голоса Саманты и тети Элли. Беседовали
они дружелюбно. На секунду я задумался, не постоять ли за дверью, слушая,
о чем они говорят. Но вспомнил, какой чуткий слух у тети Элли и толкнул
тяжелую дверь. Разговоры мгновенно прекратились. Два взгляда скрестились
на мне. Под их прицелом я взял стул и сел на него верхом перед тетей Элли.
Несколько секунд мы сердито смотрели друг другу в глаза. Я сумел не отвести
взгляд. Тетя Элли втянула воздух.
      - Джон, от тебя вином пахнет.
      - Это от одежды. Разбился кувшин красного вина, - я услышал, как за
спиной охнула Саманта. - Тетя Элл