о,  наконец,
скрутили, успел нанести травмы еще двоим. Задержанный  читал  проповедь  в
переходе, что само по себе квалифицируется как проступок  второй  степени,
если виновный задержан  впервые,  и  как  уголовное  преступление  третьей
степени тяжести при повторном задержании. От  арестованного  сильно  разит
алкоголем  и,  поскольку  его  задержали  возле  таверны  Спортер,   можно
предположить, что этот человек участвовал в разбойничьем распитии  запасов
спиртного в этом заведении. В этом случае..."
     Дальше  Дункан  слушать  не  стал.  С  криком  "Пантея!  Пантея!"  он
устремился в кухню. Сник сидела за столом у окна и задумчиво  смотрела  на
раскинувшуюся внизу гавань. Она тревожно посмотрела на него.
     - В чем дело?
     Дункан рассказал ей о только что увиденном.
     - Наша песенка спета, -  закончил  он.  -  Спасти  нас  может  только
счастливый случай. Надо быстро что-то предпринимать.
     Дункан взглянул на стол. Сник убрала вино и теперь перед  ней  стояла
большая чашка кипящего кофе. Хорошая идея. Сейчас, действительно, не время
дурманить мозги алкоголем.
     - Давай не будем совершать дурацкие поступки, - сказала Сник.  Дункан
сел за стол напротив нее и взглянул в окно. По заливу двигались  несколько
крупных грузовых судов и множество парусников - атласные паруса вспыхивали
в лучах спокойного послеполуденного солнца. Все было как  обычно,  и  суда
наверняка двигались в соответствии с расписанием. Казалось,  взрывоопасное
ощущение  свободы,  которое,  как  утверждали  органики,  лишило  рассудка
жителей города, никак не затронуло тех,  кто  находился  вне  его  границ.
Интересно, каким образом власти будут объяснять этот факт?
     Да  очень  просто.  Объяснение  готово:  моряков   немного,   и   они
скучиваются, когда люди начинают вести себя совершенно непредсказуемо.  Их
не захватывает массовая истерия толпы, как это произошло в башнях города.
     - Я не действую опрометчиво. Я все хорошо обдумал. Единственный выход
для нас, который дает хоть какие-то шансы - перейти в другой день.
     - И попасться уже в Среду, - подхватила Сник.
     - Я опытный дэйбрейкер. Вряд ли кто-нибудь знает лучше меня, как  это
делается.
     "Не совсем я на самом  деле,  -  подумал  Дункан.  -  Скорее,  _т_е_,
другие, что спрятались где-то внутри меня и без  устали  подбрасывают  мне
обрывки воспоминаний. Вот эти  ребята  действительно  знают  толк  в  этом
деле".
     Пантея уже не смотрела на него. Она снова устремила взор за окно,  на
океан,  далеко  за  гавань.  На  лице  ее   застыло   выражение   глубокой
задумчивости. Дункану показалось, что в глазах Сник он прочитал стремление
к свободе, преграждаемое  безнадежностью.  В  груди  у  него  защемило  от
непреодолимого желания поцеловать ее, сказать, что  он  даст  ей  надежду.
Все, что она пожелает.
     Наступило молчание, которое Дункан никак не решался  прервать,  боясь
причинить ей боль. Оно становилось томительным,  словно  ожидание  живицы,
сочащейся из  дерева,  и  заставляло  Дункана  волноваться  и  сгорать  от
нетерпения. Ему неудержимо хотелось нарушить неловкую тишину и заговорить,
но он понимал, что, если он сейчас что-то скажет, она не услышит его слов.
     Наконец, она повернулась к нему, вздохнула и заговорила:
     - Все бесполезно. С таким же успехом мы можем  сдаться  и  прекратить
это мучительное ожидание, эту агонию.
     - Какого черта меня угораздило полюбить такое несчастное создание как
ты? У тебя хребет из взбитых белков, воли - как в  пустой  бутылке  из-под
виски! Даже если ты знаешь, что не можешь победить, ты должна бороться!
     - Бычье дерьмо все это, - бесцветным голосом произнесла Сник.
     - Да это аромат получше собачьей чуши, которую ты  несешь!  Вот  это,
действительно, дерьмо! Ты не можешь опускать руки! Я никогда не сдавался и
не сделаю этого! Если бы я хоть раз скис при  виде  опасности,  где  бы  я
сейчас был? Давным-давно окаменелым пылился на складе!
     - Ты просто хочешь отсрочить неизбежное. Что означает  еще  несколько
дней жизни? В чем смысл? У  тебя  у  стоунированного  вряд  ли  сохранятся
воспоминания о нескольких днях  жизни,  ради  которых  ты  сражался  столь
бесстрашно. Стоит ли?
     Они снова замолчали, хотя, если бы ярость Дункана могла  превратиться
в излучение, он раскалился бы добела, а Сник обратилась бы в уголек.
     Она первой прервала молчание.
     - Не знаю, что делать! Вся беда в том, что я в  самом  деле  чувствую
свою вину! Я заслуживаю стоунирования! В сущности  в  нашем  обществе  нет
ничего существенно порочного. Если правительство  лжет  или  делает  нечто
такое, чего не должно было бы делать по причине незаконности, то нельзя же
забывать, что оно руководствуется мыслью о благе народа.
     - Ты - прирожденный органик, - сказал Дункан. - Я зря теряю  с  тобой
время. Мне надо еще разработать свой план.
     - Какой план?
     - Я должен выложить его тебе, чтобы ты могла порадовать своих коллег?
     - Ты действительно полагаешь, что можешь придумать что-то? Хотя бы  с
малейшим шансом на успех?
     На лице Сник все еще лежала скорбная печаль, однако голос ее  немного
просветлел.
     - Да, но ты должна обещать, что останешься со мной  и  сделаешь  все,
чтобы мне помочь.
     - А если я не смогу?
     "Тогда я посажу тебя в стоунер, - подумал  Дункан,  -  и  буду  жить,
какой бы - плохой или хорошей - ни была моя жизнь".



                                   23

     К десяти часам этого вечера Дункан и Сник были почти готовы выполнить
первый этап своего плана.
     Ах, если бы планом можно было предусмотреть надежду  на  правильность
действий в изменяющихся обстоятельствах! Увы, ситуацию нельзя предугадать.
Вполне вероятно, что они очертя голову бросятся  в  такое  болото,  что  и
вылезти не сумеют.
     Первые шаги будут легкими. Жители Среды, мужчина и женщина, останутся
стоунированными.  Хотя  дестоунирующая  энергия  подается   автоматически,
предусмотрено и ручное управление цилиндрами. Если установить регуляторы в
положение "Отключено", Себертинк и Макасума останутся окаменелыми.  Дункан
использует их идентификационные карточки для получения  всей  имеющейся  о
них информации в банке данных Среды. Он  и  Сник,  выдавая  себя  за  этих
двоих, должны сообщить  на  их  работу  -  начальству  Среды  -  о  плохом
самочувствии  и  необходимости  остаться  дома.  К  счастью,  Себертинк  и
Макасума служили в разных  местах.  Случись  по-другому,  их  руководители
насторожились бы: с чего это оба одновременно сказались  больными?  Дункан
уже подключил видео- и звуковую имитацию Себертинка и  Макасумы,  так  что
принявшие обращения смогут удостоверить их авторство. Дункан, по  счастью,
обладал непревзойденным опытом перевоплощения. Он  знал,  как  всколыхнуть
закоулки свой памяти. Скорее,  правда,  -  памяти  одного  из  бывших  его
персонажей. За короткие секунды  мысленного  контакта  они  должны  суметь
управлять осанками, выражениями лиц, голосами имитируемых.  Дункан  должен
обучить Сник этим методам.
     - Надо немного потренироваться, - сказал Дункан. - Сначала ты  будешь
шефом Макасумы. А я выступлю в амплуа Макасумы; ты  станешь  задавать  мне
возможные вопросы. Потом поменяемся ролями. Завтра еще  подшлифуем  образы
имитируемых, несколько раз все проиграем перед тем, как  выйти  на  связь.
Это надо будет сделать с самого утра.
     Сегодня вечером, вставив идентификационные карточки в щели в стене  и
запросив стереоскопический показ образов  жителей  Среды,  они  увидят  на
экранах все, что требовалось Дункану для перевоплощений. Сначала Себертинк
и Макасума приветствуют своих боссов. Затем Дункан и Сник импровизируют  -
и делают это быстро и естественно.
     - Надо бы добыть одежду этой пары, - сказал  Дункан.  -  Это  поможет
нам. Мы установим импульсные повторители лица и тела, подключим интерфейсы
к регистратору движений, выражению  лиц  и  голосов  -  и  все  это  будет
передано в реальные выходные сумматоры нашей пары. Зритель на другом конце
видит  имитируемых  словно  "в  подлиннике"   -   никаких   нерешительных,
судорожных или неуклюжих действий или движений.
     Сник указала на кнопки управления установкой на столе в передней.
     - Эта штука  не  предназначена  для  имитаций.  Она  торчит  тут  для
другого. Мы и вправду сумеем всех одурачить?
     - Да, если передача будет недолгой и собеседник еще не совсем отойдет
ото сна. Или от природы он вялый и безразличный. Если какой-то из боссов -
Себертинка или Макасумы - спросит что-нибудь эдакое специальное по работе,
- мы влипли.
     - Можем сыграть на дурачка, прикинувшись действительно больными.
     - Ох... И у нас останется не более часа, чтобы убраться отсюда,  пока
парамедик не появится здесь исцелять нас.
     - Надо всего этого избежать  и  исчезнуть  сразу  после  полуночи,  -
заявила Пантея. - Как ты сказал, в переходах в это время почти никого нет,
и органики могут заметить нас. Но вероятность того, что они остановят  нас
и станут задавать вопросы,  невелика.  Они  скорее  всего  примут  нас  за
рабочих первой смены,  возвращающихся  домой.  Нам  потребуется  не  более
десяти минут, чтобы оказаться в низу башни, украсть лодку и скрыться.
     Дункан не ответил.  Она  уже  слышала  его  довод:  эта  Среда  будет
непохожа  на  обычные.  Власти  Вторника  обязательно  оставят   послание,
информирующее коллег Среды о небывалых сегодняшних событиях. Не  то  чтобы
Среде так уж необходимо было знать о чудовищном  беспорядке,  который  она
унаследовала от предыдущего дня. Вторник, если верить журналистам,  просто
с трудом справлялся со стоунированием всех травмированных и  арестованных.
Команды технического обслуживания улиц были привлечены в помощь  органикам
и больничному персоналу. Переходы были  захламлены  и  загажены,  серьезно
пострадали магазины и таверны. Для  наведения  порядка  Среде  требовались
добровольцы. Если компьютеры  сообщат,  что  откликнулись  лишь  немногие,
будут призваны все горожане, которые не заняты на жизненно важных работах.
Себертинк служил продавцом  в  магазине  спортивных  товаров,  а  Макасума
работала патологом в  больнице.  Оба,  вероятно,  будут  мобилизованы  для
уборки. Это может произойти сразу, как они явятся на работу, но ни Дункан,
ни Сник не могут пожаловать вместо них. Если же  они  появятся  на  улицах
вскоре  после  дестоунирования  людей  Среды,  органики   сцапают   их   и
присоединят  к  бригадам  работающих.  Гэнки  не  станут  церемониться   и
выяснять, достаточно ли уже добровольцев. Всякий  встреченный  ими  -  как
сказано, не занятый на работах по жизненному обеспечению, - будет временно
приписан к Департаменту  санитарии  и  технического  обслуживания.  Однако
идентификационные карточки каждого непременно проверят.
     Единственный до известной степени безопасный путь для  них  -  выйти,
когда улицы будут  заполнены  бригадами  Департамента,  и  пройти  как  бы
мимоходом или, наоборот, торопясь,  будто  по  приказу,  и  таким  образом
отделаться от органиков. Но конечно же  органики  могут  остановить  их  и
учинить допрос.
     Дункан прикинул, что если все пройдет гладко,  им  понадобится  минут
десять. Он предпочел бы спуститься по лестничным маршам - этаж за этажом -
до  основания  башни.  Здесь  редко  кто  ходил:  обитатели   предпочитали
эскалаторы и лифты. Но лестничные марши находились  под  видеонаблюдением.
Органики установили здесь автоматическую слежку под  предлогом  того,  что
люди могут случайно свалиться вниз, и, если это случится, врачей мгновенно
оповестят. Этот довод убедил публику,  проголосовавшую  за  размещение  на
лестницах аппаратуры слежки. Дункан был уверен, что на этот раз подтасовка
результатов опроса не требовалась.
     Возможно, они со Сник и прошмыгнули бы беспрепятственно, но опять  же
оставался риск: их остановят, попросят вставить идентификационные карточки
в щели (в стенах щелей хватало -  через  каждые  двадцать  футов  спуска).
Органики вполне могли посчитать, что  эта  парочка  пытается  улизнуть  от
работ по очистке.
     Он взглянул на настенный экран, на  котором  представлялась  панорама
внешнего перехода.  Яркие  фонари  освещали  пустынную  улицу,  заваленную
мусором  и  хламом.  Тотчас  после  полуночи  из  сопел  разбрызгивателей,
размещенных в прорезях потолка, стен, пола переходов  хлынут  струи  воды.
Через две минуты "душ" прекратится, а сама вода, прихватив мусор и  прочие
легкие предметы, исчезнет в водосточной системе. Затем горячий  воздух  из
других сопел в тех же щелях за пару минут осушит переход.
     В той части перехода, которая была видна  Дункану,  струи  прихватили
все, кроме сумки у дверей квартиры да какого-то темного пятна на тротуаре.
Тут-то у него и возникла идея проскочить к основанию башни во  время  этой
водной процедуры.
     - Пантея! - вскричал он.
     Утомленная от недосыпания и  долгих  часов  просмотра  телепередач  и
прослушивания новостей, она даже не кивнула. Выпрямилась в  кресле,  карие
глаза расширились.
     - Что?
     - Мы спустимся во время водоочистки переходов. Камеры тоже  покроются
брызгами, да и органики вряд ли внимательно следят  за  мониторами  в  эти
минуты: трудно предположить, что люди полезут под струи.
     - Мы же все вымокнем.
     - Не надо будет принимать душ.
     - За две минуты нам не спуститься вниз.
     - Помчимся как дьяволы - ведь вниз, а не вверх.
     - Времени все равно мало.
     - Смажем задницы и скатимся по перилам. На площадках нет блокировки -
перила сплошные. Пронесемся со свистом без остановки.
     Она так расхохоталась, что вывалилась из кресла.  Дункан  хотел  было
рассердиться, а может, просто смутился, но глядя на нее, смеющуюся, и  сам
заулыбался. Слава Богу, она больше не хмурится. Она  оставалась  на  полу,
спиной к креслу, хотя и перестала покатываться  со  смеху.  Смахнув  рукой
слезы. Сник сказала:
     - Ты сумасшедший! Скатиться по перилам на  двадцать  этажей!  Сколько
это? Не меньше трехсот футов, если вытянуть по прямой? Четыреста? А может,
и больше?!
     - У нас четыре минуты. Четыре минуты, пока вода не высохнет на линзах
камер. Первые пару минут вода спасает  нас  от  трения.  А  то  и  больше.
Считаем - три. Еще придется смазать штаны. Смазка быстро не сгорит, перила
ведь мокрые. За четыре минуты окажемся внизу. Может, быстрее.
     - А что если мы потеряем хватку? Руки будут смазаны, сильное давление
воды... Если мы упадем...
     Она содрогнулась.
     - К черту! Я сделаю это с тобой или без тебя!
     Сник встала и посмотрела на него. Слегка улыбнулась. Ухмыльнулась?
     - У тебя определенно хватает изобретательности  и  воображения.  Хотя
это ужасно опасно.
     - А мы сейчас не в большей опасности?
     Она кивнула.
     - Я согласна.
     Он схватил ее, прижал к себе, крепко обнял.
     - Замечательно!
     Дункан быстро освободил ее из объятий.
     - Прошу извинить. Я не намеревался... Я был так рад...
     - Ради Бога! Я могу быть и не влюбленной в тебя, но никак  не  считаю
тебя нерасполагающим, пожалуй, ты очарователен. Я обожаю крепкие объятия.
     Дункан резко отвернулся. Ему совсем не хотелось, чтобы она  заметила,
как возбудило его столь краткое ощущение ее тела. Он подошел к  настенному
экрану, отдал устные команды и принялся изучать появившуюся карту  района.
Ближайший выход с лестницы находился в трехстах футах слева от дверей  его
квартиры.
     На экране возник мужчина, стоящий перед дверью. Он  протянул  руку  -
раздался звонок.
     Дункан почувствовал, как весь дрожит.
     Каребара! Какого дьявола он делает _з_д_е_с_ь_? _С_е_й_ч_а_с_? В  это
время?
     Он оттолкнул первую пришедшую в голову мысль, что Каребара - органик.
Будь такое, по меньшей мере пара других была бы рядом, а патрульная машина
торчала бы припаркованной в поле зрения монитора, у двери. Органики всегда
стараются морально сломить свою жертву, прежде чем скрутить ее физически.
     Каребара,  казалось,  прошел  через  сегодняшний   день   не   совсем
невредимым. Кто-то затянул антенну на его шляпе в такой  тугой  узел,  что
профессору не под силу было развязать его. Под  левым  глазом  красовался,
блестя целебной мазью, солидный фонарь. Выглядел  Каребара  настороженным,
даже встревоженным. Профессор непрерывно вертел  головой,  явно  следя  за
переходом.
     Дункан  велел  экрану  открыть  дверь   и   шагнул   вперед.   Дверь,
распахнувшись, чуть не коснулась длинного  тонкого  носа  Каребары.  Шляпа
слетела, открывая короткие колючие волосы,  темно-каштановые  и  кажущиеся
жесткими, как крылья жука.
     - Без сомнения, вы недоумеваете, зачем я здесь? - сказал он. Каребара
остановился. Рот приоткрылся. Указывая шляпой на Сник, он проклекотал:
     - Что она делает тут? - А затем к ней: - Я пытался найти вас,  но  не
застал дома.
     - Убить двух зайцев одним ударом? - заметила Сник.
     - Что _в_ы_ здесь делаете? - спросил Дункан.
     - Ваш друг Вард арестован и стоунирован!
     - Кэбтэб... - почти про себя пробормотал Дункан. И громко: - Да,  нам
известно.
     - Стало быть, мне нет необходимости толковать  вам  о  причастностях,
возможностях и последствиях. - Профессор огляделся. - Можно мне  присесть?
День был не легким, и он еще не кончился. - Каребара взглянул на настенный
экран. - Срок пять минут до полуночи. У нас еще много дел.
     Его  речь  звучала  весьма  любопытно.  Казалось,  Каребара  приобрел
заикание с тех пор, как они в последний раз видели его.
     Дункан указал на стул.  Профессор  присел,  но  тут  же  почти  сразу
вскочил.
     - У нас вовсе нет времени для  рассуждений.  Абсолютно  необходимо  -
речь идет о жизни или смерти - уйти отсюда немедленно. Я  все  объясню  по
пути.
     Дункан не пошевелился.
     - Мы никуда не сдвинемся, пока не получим объяснений. Прежде всего  -
вы ВПТ?
     Большие зеленые глаза Каребары раскрылись еще шире.
     - Конечно, кто же еще?! Я восхищаюсь  вашей  осторожностью.  Довольно
благоразумно не  принимать  ничего  как  само  собой  разумеющееся.  Но...
сегодня это уже не ВПТ. Организация называется Кукелка.
     - Кукелка?
     На профессорском лице выдавилась досада.
     - Нет, это мое произношение...  штат  Джорджия,  знаете  ли...  -  Он
передал по буквам: - К-У-К-О-Л-К-А. КУКОЛКА. Форма развития насекомого  от
личинки до полной зрелости.
     - Да, - протянул Дункан. У него не было времени на  расспросы,  какие
начальные буквы образовали слово да и не очень это его волновало.
     - Пойдемте прямо в чем есть, -  сказал  Каребара.  -  Захватите  лишь
необходимое из ваших сумок. Идентификационные карточки, конечно.
     - Нет, - твердо объявил Дункан. - Мы не пошевелимся, пока не  поймем,
что у вас на уме.
     Каребара опять взглянул на цифровой дисплей времени.
     - Я могу сказать только, что Вард арестован и что  вряд  ли  ситуация
может улучшиться; поэтому вам обоим необходимо найти убежище.  Я  доставлю
вас в безопасное место. Ничего другого сказать не могу - это  все,  что  я
знаю. Вперед!
     - Вам известно значительно больше, - заметил Дункан. -  Очевидно  же,
что вы шишка в ВПТ... я имею в виду - КУКОЛКЕ. Вам было  поручено  следить
за нами с момента, когда мы сели в поезд на Лос-Анджелес?  Не  спускать  с
нас глаз?
     - Все расскажу по дороге. Потеряем время здесь - не  попадем  туда...
куда я должен вас доставить.
     И словно запоздалое решение - Каребара сунул руку в сумку:
     - О! Да... один для каждого из вас. У меня есть...
     Ладонь раскрылась - на ней блестели два  черных  цилиндра  с  острыми
конусами. Четверть дюйма в длину,  шестнадцатая  доля  дюйма  в  диаметре.
Второй  рукой  он  взял  один  цилиндр,  протягивая  его  Дункану.  Дункан
наклонился, чтобы рассмотреть его. Цилиндр имел два плоских края.
     - Прижмите эту штуку плоской поверхностью -  сразу  за  гуммированным
выступом - к коже, - пояс