надо как-то одеться.
     Дункан повиновался.
     - Кажется, нам лучше скрыться от посторонних глаз,  -  сказал  он.  -
Ближе всего моя квартира.
     Он посмотрел по сторонам; гэнков по-прежнему не было. Почему не видно
машин скорой помощи  и  врачей?  Наверно,  заняты  итогами  другой  драки.
Сдается, бесчинствами и оргиями охвачен весь город.
     Дункан помахал рукой, чтобы его заметил падре, стоявший около входа в
Спортер, но Кэбтэб не обратил на него внимания. Взгляд гиганта был обращен
вверх, на потолок перехода, оформленный  под  голубое  небо,  по  которому
бежали подгоняемые легким ветерком облака. Дункан окликнул падре по имени,
но Кэбтэб и на этот раз не отозвался. Глаза его были широко открыты, а  по
лицу расплылось выражение беспредельного  удовольствия  -  Дункан  никогда
прежде не видел падре таким. Дункан почувствовал неладное.
     Неожиданно Кэбтэб перевел взгляд вниз, губы его сердито  задвигались,
но на лице застыло все то же  неподвижное,  идиотское  выражение.  Резкими
движениями падре срывал с  груди  цепочки  с  символами  религий.  С  этой
дюжиной фигурок и знаков  он  никогда  не  расставался.  Распятие,  звезда
Давида, молот Тора, амулет вуду... другие фигурки и знаки, полетев  вверх,
рассыпались по толпе. Вслед за ними  повалился  и  сам  падре.  Тело  его,
прямое и напряженное, рухнуло на землю,  словно  дерево  с  подпиленным  у
комля стволом. Гигант сильно ударился о мостовую,  издав  негромкий  крик.
Дункан помчался к нему, отталкивая на ходу  попавшихся  по  пути  зевак  и
перепрыгивая через валявшиеся тела. Когда он  добежал,  тело  Кэбтэба  уже
обмякло и мелко дрожало. На эпилептический припадок это не походило. Глаза
Кэбтэба были широко открыты и блестели, а губы быстро двигались: он что-то
говорил. Разобрать что-либо Дункан оказался не в  состоянии,  хотя  и  был
знаком со звучанием пары десятков еще живых земных языков.
     К Дункану  присоединилась  и  Сник,  застегивавшая  на  ходу  платье,
которое она, видать, позаимствовала у одной  из  лежавших  без  чувств  на
мостовой женщине.
     - Что с ним? - спросила она, тяжело дыша. - Впечатление такое,  будто
ему явилось видение.
     - Думаю, ты недалеко от истины.
     Дункан отскочил в сторону, чтобы избежать столкновения  с  гигантским
телом падре, который вдруг неожиданно резко вскочил  на  ноги.  Падре  уже
вышел из экстаза, но свет озарения еще освещал его лицо. Казалось, частицы
его лица переместились, придав ему небывалые  черты.  Если  бы  Дункан  не
знал, что перед ним не кто иной, как падре Кэбтэб, вряд  ли  он  узнал  бы
его.
     - Больше не будет никаких древних богов! - провозгласил Кэбтэб. - Они
ушли и больше не вернутся! Если они вообще когда-либо были здесь! Нет! Да!
Собирайтесь, люди! Я принес добрые вести! Никогда еще вы не слышали ничего
подобного! Мед для  ушей!  Пища  для  души  вашей!  Собирайтесь  вокруг  и
слушайте меня! Я обращаюсь к вам не как падре Кэбтэб, а как  провозвестник
Новорожденного Бога! Я - зеркало Божественного чуда!
     - Падре! Падре! - взывал к нему Дункан. - Ты узнаешь меня?
     Он потянул гиганта за одежды, но тот отмахнулся  от  него  словно  от
назойливой мухи.
     - Я знаю всех мужчин и женщин, всех детей!  -  орал  он.  -  Слушайте
меня, слушайте, те, кого знаю я, кого знает Новорожденный Бог. Знает  выше
возможного! Слушайте меня! Внимайте правде! А  затем  действуйте!  Делайте
то, что через меня повелел вам Новорожденный!
     - Он сошел с ума! - сказала Сник.
     Дункан заметил, что мало кто откликнулся на его призыв, но  несколько
человек подошли послушать Кэбтэба. Если бы я был занят тем, что  вытворяют
здесь многие, подумал Дункан, вряд ли  я  оставил  бы  такие  потехи  ради
проповеди священника.
     - Спятил он или нет, - сказал Дункан, - но можно не сомневаться: если
заявятся гэнки, его непременно схватят. Вы понимаете, что это значит.  Под
туманом он расскажет о нас все.
     Дункан предпочел бы как-то  утихомирить  разбушевавшегося  падре,  не
привлекая внимания, но это явно не удастся. Он шагнул  к  Кэбтэбу,  подняв
руку, и приготовился рубануть  ребром  ладони  по  слоновьей  шее.  Однако
Кэбтэб, будто предупрежденный голосом свыше,  резко  обернулся.  Продолжая
произносить бессвязные слова, он не спускал глаз с Дункана. Внезапно падре
хрястнул его с размаху  в  подбородок.  Дункан  закачался,  пытаясь  найти
руками какую-нибудь опору. Перед  глазами  опустилась  кромешная  тьма,  в
центре которой поднималось медленное солнце... Очнувшись - лицо  уткнулось
в мостовую - он узнал Сник, опустившуюся рядом с ним на колено.
     Поддерживаемый Сник Дункан с трудом поднялся на  ноги.  Он  встряхнул
головой, будто хотел прояснить ее. Разум, на удивление, был вполне ясен.
     - Мы не можем сейчас сделать ничего  -  надо  сматываться  отсюда,  -
сказал Дункан.
     - Что значит, не можем сейчас ничего сделать?!  -  воскликнула  Сник.
Дункан заметил, как она побледнела.
     - Понимай как надо. У нас есть только один выход - убить его.
     Она не ответила. Слова застряли у нее в горле. Дункан схватил  ее  за
руку и увлек Сник за собой через толпу, а она так и не могла произнести ни
слова.



                                   22

     Приняв душ в квартире Дункана, они прошли в гостиную и выпили немного
вина. Он переоделся, а Сник почистила платье,  которое  она  прихватила  у
женщины, лежавшей без сознания в переходе. Некоторое  время  они  молчали.
Пантея следила за действием на экране - он  закрывал  всю  противоположную
стену, - показывали фрагмент великого китайского романа "Все люди братья".
Как раз в это время разыгрывалась сцена на рынке в древнем Китае: солдаты,
вооруженные копьями и мечами, рыскали в толпе в поисках героя,  Лин  Чана,
переодетого в старого крестьянина. Судя по  выражению  ее  лица.  Сник  не
очень-то следила за событиями на экране.
     Наконец, выпив еще немного вина, она спросила:
     - Как ты думаешь, что там произошло? - Сник сопроводила вопрос жестом
руки в сторону двери.
     - Гэнки распылили какой-то  газ,  воздействовавший  на  умственное  и
эмоциональное состояние человека, парализующий сдерживающие центры. Вот  и
разыгрались  низменные  страсти.  Наверняка  они  ввели  газ   в   систему
кондиционирования воздуха, - сказал он. - Другого объяснения я не вижу.
     - Но это же нельзя проделать незаметно?!  -  воскликнула  Сник,  она,
очевидно, не очень-то поверила ему.
     - Расследование будут проводить  _о_н_и_  сами.  Другие  департаменты
тоже, без сомнения, вовлечены в это дело. Да разве так уж важны детали? Не
сомневаюсь, что за всем этим стоит правительство.  Оно  все  организовало,
оно же будет  оглашать  результаты  следствия.  Будь  уверена  -  никакого
упоминания о газе или о чем-то подобном, одурманившем людей и  нас  в  том
числе, не будет. Главной причиной беспорядков назовут отсутствие слежки. И
вывод будет один: слишком  большая  свобода  опасна.  Статистика  убытков,
раненых, убитых в Лос-Анджелесе не замедлит подтвердить такое  заключение.
И многозначительное примечание "не говоря уж о других городах, где начался
эксперимент" также не забудут. Правительство позаботится, чтобы этот отчет
долгое время украшал все программы новостей.  Оно  не  позволит  гражданам
забыть обо всех этих ужасах. Не сомневаюсь, что власти будут настаивать на
еще более строгом, чем раньше, наблюдении.
     - Возможно, ты и ошибаешься. А не следует ли и в самом  деле  следить
за людьми для их же собственного блага? Может  быть,  идея  неограниченной
свободы так странно повлияла на них, что они просто спятили...  или  лучше
сказать взорвались. Они снова стали такими, какими люди были до Новой Эры.
Тебе известно, сколь высок был уровень преступности в те времена?
     - Ради Бога! - воскликнул Дункан. - Ты была органиком. Я тоже. Мы оба
весьма дисциплинированны. Неужели ты полагаешь, что сама мысль о том,  что
с нас сняли наблюдение,  могла  возбудить  нас  подобным  образом?  Мы  же
вытворяли такое, на что неспособны в нормальном состоянии. И точно так  же
большинство других людей. Нас обработали наркотиками.  Другого  объяснения
нет. Как ты думаешь, почему эксперимент проводится исключительно  в  таких
городах, где высока плотность населения? Вроде  Лос-Анджелеса.  Да  потому
что только в таких условиях можно эффективно применять газ! В  просторных,
открытых городах таких, как Манхэттен, воздействие газа неэффективно!  Там
он слишком быстро смешался бы  с  большими  воздушными  массами  наружного
воздуха,  а  на  Манхэттене,  кроме  того,   каждое   здание   оборудовано
собственной системой кондиционирования воздуха.
     Сник неожиданно разрыдалась. Понятно, чем вызваны ее слезы.  Она  все
еще верила правительству, а то, что с ней сделали, - не более  чем  ошибка
нескольких чиновников. По отношению к ней просто была допущена оплошность.
А обвинений никто не предъявлял из-за соображений  секретности.  Она  была
верной слугой властям и не  сделала  ничего  плохого.  Чиновники  ошибочно
решили,  что  она  представляет  опасность  для  государства;  несомненно,
настанет день, когда они поймут это и исправят положение. Она примкнула  к
беглецам только потому, что у нее не было другого выхода.  Как  иначе  она
могла избежать стоунера и заставить чиновников понять истину? Она добьется
этого, но как? А пока она  живет,  действует,  пока  она  не  замороженная
статуя, - остается надежда.
     Дункан терпеливо ждал,  когда  смолкнут  рыдания.  Теперь  она  может
выслушать его. Сник несколько раз кивнула, пока он говорил, но  так  и  не
произнесла ни слова.
     - Ты понимаешь, что ждет нас, если ВПТ станет  известно,  во  что  ты
веришь? - спросил он. - Тебя стоунируют или убьют.
     - Ты?.. - она посмотрела на  него  широко  раскрытыми  глазами  и  не
договорила.
     - Я тебя не выдам. И все же... - Дункан покачал головой.
     Она помолчала несколько секунд.
     - Все же... что?
     - Уверен, ты расстанешься со своими наивными рассуждениями.  Полагаю,
теперь ты убедилась, что правительство ни в коей  мере  не  отражает  волю
народа. Хотя - нет! Власти так  преуспели  в  промывке  мозгов,  что  люди
готовы верить всему, что правительство пожелает.
     Сник вытерла слезы и остатки косметики на лице.
     - Нет. Но...
     - Но?
     - ВПТ настаивает, чтобы  слежка  сохранялась  только  на  минимальном
уровне. Они также хотят, чтобы вся информация, все  статистические  данные
стали  доступны  общественности.   Они   стремятся   исключить   искажение
результатов опросов, цензуру, полуправду, чтобы люди знали...
     - Откуда ты все это взяла? -  удивился  Дункан.  -  _М_н_е_  об  этом
ничего не известно.
     - Я никогда не слышала всего этого в явном виде. Просто, когда я была
на беседе с начальником - не знаю, кто он, мужчина или женщина, -  у  меня
создалось такое впечатление. Это как  бы  подразумевалось.  А  разве  твое
представление о целях организации иное?
     - Я должен был догадываться. До сегодняшнего дня мне  не  приходилось
слышать нечто определенное о целях  ВПТ.  Мы  плаваем  во  мгле,  не  имея
представления, где берег и какова глубина. Я думаю, мы попали в  чертовски
сложное положение. Уровень  секретности  столь  высок,  организация  столь
уязвима и слаба, а система разделения на ячейки доведена до такой  нелепой
крайности, что мы с тобой не можем даже утверждать, состоим ли  в  истинно
революционной структуре. Нас можно сравнить  с  органами,  отделенными  от
тела. Мы - снявшаяся с  места  печень,  вырванные  почки,  ищущие  вслепую
правильное место в теле, в самом существовании которого  они  не  уверены.
Это  не  организация  -  скорее  масса  протоплазмы,  пытающаяся   обрести
структуру. Не понимаю. Не нравится мне все это!
     Дункан бросил взгляд на экран над входом.
     - Ну вот, они уже здесь.
     - Ох! - воскликнула Сник, повернувшись к экрану, на котором с  правой
стороны  виднелся  капот  зеленой  патрульной  машины.  Впереди  нее  трое
органиков в противогазовых масках опрыскивали лица людей  из  баллончиков.
Двое уже медленно оседали на  пол  перехода.  Два  человека  -  мужчина  и
женщина - набросились на  органиков  сзади  и  повалили  их.  Двое  других
полицейских  пришли  на  помощь   товарищам,   энергично   обрызгивая   из
баллончиков нападавших. Те осели недвижимы.
     Дункан рассмеялся.
     -  Видимо,  это  газ  остаточного  действия.  Иначе   люди   смиренно
подчинились бы. Органикам нравится, когда их жертвы сопротивляются.
     - О Господи, что за гадость! - сказала Сник.
     Дункан отдал  команду,  и  экран  переключился  на  местные  новости.
Вдвоем, посасывая вино, они слушали диктора и смотрели репортажи  со  всех
районов города. Время  от  времени  демонстрировались  сцены,  заснятые  в
других  городах,  где  также  проводился  эксперимент.  Похожая   кутерьма
произошла и там. В Лос-Анджелес  направлялись  дополнительные  полицейские
силы из Сан-Франциско и нескольких городов в штатах Орегон и Вашингтон.
     - Им понадобится уйма времени,  чтобы  хотя  бы  до  полуночи  убрать
мусор, - сказал Дункан. - Того и гляди, Среда потонет в моче.  Последствия
всего этого будут долго помниться.
     - И власти все будут делать по-старому, - сказала Сник. - И все же...
     - Да?
     - Я все же не уверена, что нам необходима революция.  Реформы  -  вот
что нам нужно. Ты не согласен? Если бы существовала  реальная  возможность
гарантировать объективность выводов и народ мог избрать тех, кого хочет, -
что еще нужно? Какие еще изменения требуются?
     Дункан снова покачал головой.
     - Лучше тебе держать свои идеи при себе и молиться, чтобы начальник в
ВПТ в следующий раз, обдав тебя туманом,  не  стал  интересоваться  твоими
убеждениями.
     - Если будет следующий раз...
     Дункан не стал спрашивать, что  она  хотела  этим  сказать.  Органики
редко упускали возможность допросить "под туманом" попавших к ним в  руки.
Стандартный вопрос номер три: принадлежите ли вы  к  одной  из  подпольных
организаций? Если поймают хотя бы одного члена ВПТ, а это рано или  поздно
должно произойти - взять хотя бы падре Кэбтэба, - Дункан и Сник окажутся в
опасности. Конечно, они не смогут назвать  органикам  никого  выше  своего
шефа в организации - эти на некоторое время останутся неизвестными,  -  но
их троих поймают, можно не сомневаться.
     - Если только... - пробормотал Дункан.
     - Что?
     Дункан поделился с ней своими соображениями, а затем сказал:
     - Наш единственный шанс, хоть и не  очень  большой,  если  кто-то  из
членов ВПТ занимает высокий пост  в  правительстве  и  если  этот  человек
сумеет остановить прохождение информации. Если бы он хотя бы присутствовал
на допросе, а еще лучше - сам вел бы его! Иначе все будет доложено наверх,
и мой гипотетический агент не сможет ничему воспрепятствовать. Наши  шансы
невелики. Нет, надо что-то делать прямо сейчас. Что? Черт побери, хотел бы
я знать!
     Вскоре диктор, передававший новости, объявил о введении на территории
Лос-Анджелеса военного положения. Всем  гражданам,  находившимся  в  своих
квартирах, предписывалось  там  оставаться.  Тем,  кто  был  вне  дома,  -
немедленно вернуться домой. Исключение делалось лишь для тех,  чья  работа
была жизненно необходима. На экране возникли названия таких специальностей
и должностей, диктор читал его вслух. В течение последующего часа все  это
транслировалось постоянно. Появилось  сообщение  о  ходе  очистки  города.
Дункан переключил на другой канал, но и он был целиком занят тем же.
     - Похоже, тебе придется оставаться здесь до  следующего  Вторника,  -
сказал он Сник.
     - Только не строй планов.
     - Ты полагаешь, я затащу тебя в свою постель?
     Она кивнула, встала с кресла и направилась в кухню.
     - У меня есть о чем думать и поважнее, - бросил он ей вслед.
     И впрямь. Но намекни она... и он забудет о своем "поважнее".
     Попался в ловушку, подумал он. Угодил в капкан любви да еще  в  силки
правительства. Хотя есть разница: страсть к этой женщине  не  убьет  меня.
Сейчас я не могу пояснять, что любовь пройдет, но ведь так уже было  и  не
раз, значит, так и будет. Даже, если боль  этой  любви  останется  во  мне
словно замершая туберкулезная палочка, я смогу  действовать  полноценно  и
здорово. Но, черт возьми, мне ничего не поделать с ней сейчас и,  наверно,
в будущем. А она всего лишь один-единственный человек - и мне не решить  с
ней моих проблем. Что уж говорить о правительстве, ведь это сила. Только в
этом районе мне противостоят тысячи его  агентов.  Но  против  него  я  не
чувствую себя бессильным.
     Продолжая следить за новостями, он перебирал в уме возможные варианты
спасения. В переходах сегодня ему появляться нельзя. Фантастическую  мысль
спуститься по веревке из окна  к  океану  Дункан  отбросил  сразу  же.  До
полуночи придется оставаться в квартире - не прекрасный колдовской час,  а
время стоунирования. Потом надо будет решать: залезать в цилиндр или нет.
     Если он предпочтет второе - что тогда?
     Какой бы план он ни выбрал, надо еще уговорить  Сник  последовать  за
ним. Если Сник попадется в руки органиков и ее допросят, она помимо  своей
воли выдаст его. Тут никуда не денешься, логика железная. Но Дункан  знал,
что большинство  людей  следует  не  классической  логике,  а  другой,  не
поддающейся строгому анализу, в основе которой лежит не логика  поступков,
а эмоции. Во-первых, чувства, и лишь  потом  рациональное  начало.  Дункан
встал, собираясь пойти на кухню. Что-то Сник засиделась там слишком долго.
В  это  время  картинка  на  экране  изменилась.  Репортаж  вела   камера,
установленная на двадцатом уровне блока  в  третьем  полицейском  участке.
Органики напряженно работали, проворно извлекая  из  неиссякающего  потока
тел на улице и перенося в участок все новых и  новых  людей.  Их  допросят
позднее, наверно, уже в  следующий  Вторник.  Диктор  говорил,  что  число
задержанных столь велико, что справиться с этой задачей быстро не удастся.
Большинство подвергнется окаменению на установке  в  полицейском  участке,
идентификационные  карточки  зарегистрируют,  а  тела  отвезут  на  склад.
Учитывая солидное число "клиентов" и  ограниченную  мощность  стоунеров  в
участке, задействовали аварийные  стоунирующие  станции,  разбросанные  по
всему городу. Больницы уже были  переполнены,  всех  подряд  -  раненых  и
мертвых, задержанных и необвиненных -  совали  в  цилиндры  для  временной
"консервации". Подождут  своей  очереди.  "Работа  растянется  до  второго
Вторника, а может, и до третьего, -  комментировал  диктор.  -  Наш  город
никогда еще не знал  подобной  катастрофы,  по  крайней  мере  со  времени
последнего великого землетрясения".
     - О черт! - воскликнул Дункан, разглядев среди груды  тел  гигантскую
тушу падре Кэбтэба.  Робот-подъемник  просунул  широкие  лапы  под  падре,
который  лежал  лицом  вверх  на  плоском  многоколесном  трейлере   среди
множества лишенных сознания людей.  Машина  подняла  обмякшее  тело,  руки
падре свободно свисали по бокам рядом с лапами робота.  Прокрутив  колеса,
робот развернулся и направился к широченному входу. Камера крупным  планом
остановилась на профиле Кэбтэба,  выделила  его  широко  раскрытый  рот  и
застывшие в изумлении глаза.
     "Как я уже говорил,  -  вещал  Генри  Кунг  Хорриг,  -  мы  не  имеем
возможности сообщить вам подробности обо всех гражданах, доставленных  для
дачи  показаний.  Но  мне  удалось  раздобыть   некоторую   информации   о
задержанном, которого вы видите сейчас на экранах.  Как  сообщил  один  из
высших  полицейских  чинов,  этот  человек,   идентификационную   карточку
которого  еще  не  проверили,  но  чья  непокорность  властям   совершенно
очевидна, доставил полицейским много неприятностей во время ареста.  Двоих
он отправил в нокаут, третьему сломал руку и,  прежде  чем  ег