этом.  Кажется,
внучок, я тебя недооценивал.
     - Я ведь не только Чарли Ом, бармен, пьяница и разгильдяй-вииди.
     - Знаю, знаю.
     - Полагаю, вам все обо мне известно, - заметил Чарли. -  Надеюсь,  вы
действительно хорошо меня знаете,  понимаете  меня.  Тогда  вам,  наверно,
ясно, что никакой опасности... для иммеров я не представляю.
     Иммерман  улыбнулся,  словно  он  был   действительно   по-настоящему
доволен.
     - Значит, ты  отчетливо  понимаешь,  зачем  я  тебя  пригласил  сюда.
Хорошо.
     "Для меня-то, может быть, и не очень хорошо", - подумал Чарли.
     Он собирался сказать что-то, но одно лицо, крупным  планом  возникшее
на экране, казалось, целиком поглотило его  внимание.  Он  задрожал.  Нет,
этого лица здесь быть не могло. Ом отвел взгляд, но затем голова его снова
повернулась, словно зажатая механической силой. Да, оно было там.
     Экран показывал большую нишу недалеко от вершины Башни.  В  ней  были
установлены фигуры  из  прошлого  -  ВЫМЕРШИЕ  ВИДЫ  HOMO  SAPIENS.  Лицо,
притянувшее внимание Чарли, словно пень, неуклюже торчащий на мелководье и
вдруг врезавшийся в дно лодчонки, угрожая распороть  ей  днище  и  предать
воде всех пассажиров, принадлежало одной из фигур композиции.  Группа  эта
воплощала семнадцатое столетие и представляла  Короля  с  Королевой  и  их
окружение - королевский двор. Судя по  одежде,  это  были  времена  бурной
жизни - период трех мушкетеров. Король, наверно, Луи XIII,  а  королева  -
Анна Австрийская. Фигура с лисьим лицом, одетая  в  красную  кардинальскую
мантию, - не кто иной, как Ришелье.
     Он изо всех сил старался унять дрожь,  пользуясь  одним  из  методов,
который множество раз выручал его в самых неловких ситуациях. Он  мысленно
представил себе короля, королеву, весь двор и то пугающее его лицо вместе,
так, чтобы оно просто стало частью общей  картины.  Силой  воображения  он
сжал всю эту сцену, скатал ее в шарик и вытолкнул  его  из  своего  разума
через затылок.
     Не сработало. Ом не мог ничего поделать с собой: лицо  -  злополучное
лицо - притягивало взгляд.
     Стараясь изобразить улыбку, будто он думал о чем-то  очень  приятном,
Ом вернулся к креслу и сел. Композиция находилась за его спиной. Теперь он
не мог увидеть ее, не повернувшись направо почти на 180 градусов. Нет,  он
этого не сделает, ведь тогда Иммерман узнает, что  он  видел  это  лицо  и
узнал его.



                                   25

     - Это очень интересно, - произнес он  твердо.  -  Я  хочу  сказать...
довольно  странно.  Для  меня  это  просто   загадка.   Почему   средство,
замедляющее старение - эта форма жизни, о которой вы  говорите,  -  почему
она не обнаруживается в крови при анализе?
     Сейчас  эта  проблема,  естественно,  занимала  его  очень  мало.  Но
приходилось как-то  поддерживать  разговор,  а  уж  затем,  если  удастся,
незаметно перевести его на  ту  тему,  одна  мысль  о  которой  заставляла
стучать его сердце.
     - Она находится в бездействии, - сказал Иммерман. - Достаточно ввести
всего  один  организм  этой  формы.  Он  дремлет,  приклеившись  к  стенке
кровяного  сосуда.  Затем  по  прошествии   заранее   запрограммированного
интервала времени, этот организм расщепляется, и  возникшие  в  результате
миллионы клеток делают свое дело. Затем все они, кроме одной, погибают,  и
она ожидает, пока не приходит  ее  время  снова  вступить  в  дело.  Тогда
происходит еще одно расщепление. С точки зрения вероятности шансы  на  то,
что анализ крови будет взят, когда клетки в крови активны, очень  и  очень
малы. И все-таки четыре раза форма был обнаружена. Медики зарегистрировали
это явление и считают его загадочным и, очевидно, непатогенным.
     Мадж принес чай с печеньем. После того, как он вернулся к  столу,  на
котором лежала сумка Чарли, Иммерман принялся потягивать чай.
     - Очень хорошо, - заметил он. - Но мне почему-то кажется,  что  ты  с
большим удовольствием выпил бы сейчас чего-нибудь покрепче. Правда ведь?
     - В обычных обстоятельствах - конечно, - холодно  заметил  Ом.  -  Но
сейчас я чувствую себя не совсем в своей тарелке. Такое потрясение...
     Иммерман взглянул на него поверх чашки.
     - Ты не совсем в себе? Кто же ты тогда?
     - У меня нет проблем насчет моей личности.
     - Надеюсь, что так. Поступила информация, что ты проявляешь  признаки
эмоциональной неустойчивости.
     - Это ложь! Кто подавал отчеты? Не тот ли человек,  что  хотел  убить
Сник?
     - Не имеет  значения.  Мне  лично  не  кажется,  что  ты  естественно
нестабилен. По крайней мере, не больше, чем  большинство  людей.  Ты  даже
вполне достоин  похвалы  за  то,  как  вел  себя  в  деле  с  Кастором.  И
все-таки...
     Иммерман отхлебнул чая.
     - Да? - Ом поднес чашку ко рту. Рука его  не  дрожала,  и  потому  он
ощутил еще большую уверенность.
     Иммерман поставил чашку и сказал:
     - Эта женщина... Сник... о ней уже позаботились.
     Ому оставалось только надеяться, что дрожь, пробежавшая по  его  телу
призвуке  этих  слов,  осталась  незамеченной.  Голубые   глаза   напротив
пристально следили за ним, пытаясь определить, какова его реакция  на  эту
новость.
     - Сник. Уже? - Ом заставил себя улыбнуться.
     - Да, сегодня утром. Рано или поздно, ее отсутствие, конечно, вызовет
переполох. Но сегодняшние органики даже не подозревают об ее исчезновении.
Она - довольно-таки независимый агент и не должна  связываться  с  ними  в
определенные моменты по какому-то графику. Может  случиться  так,  что  до
Воскресенья ее никто не хватится. Она должна сообщить о себе  в  том  дне,
где живет. Но...
     - Ее ведь не убили, правда?
     Иммерман вздернул брови:
     - Мне говорили,  что  ты  возражал  против  ее  убийства.  Очень  рад
подобному  проявлению  гуманности  с  твоей  стороны,   внучок   мой,   но
благополучие семьи - прежде всего.  Всегда  и  в  любой  ситуации.  Мы  не
прибегаем к  убийству  до  тех  пор,  пока  оно  не  становится  абсолютно
неизбежным. Пока еще подобной ситуации не было. Если бы Гархар убил  Сник,
я обязательно проследил бы за тем, чтобы он был наказан.
     - Гархар?
     - Тот человек, которого ты... Нет не ты. Это был Дунски.
     - Конечно, - сказал Ом. - Я знаю. Гархар. Дунски называл его Длинным.
     - Раз ты не забыл об этом, ты должен помнить и то, что был Дунски.
     - Всего лишь несколько основных моментов о нем, - сказал Ом.
     Иммерман, улыбнувшись, тряхнул головой:
     - Ты - уникальное явление. Когда-нибудь...
     Он  оборвал  свою  мысль  на  полуслове  и  отхлебнул   чая.   Затем,
внимательно взглянул на Чарли.
     - Тебя эта Сник лично интересует как женщина? Я правильно понял?
     - Почему вы спрашиваете об этом?
     - Ответь на мой вопрос.
     - Конечно, нет. Вы, дедушка, говорите сейчас с Чарли Омом.  Насколько
мне известно, единственным, кто видел ее, были Тингл и Дунски. Я не  знаю,
что они чувствовали к ней. Сомневаюсь, что они испытывали к ней физическое
влечение, если вы это имеете в виду. Между прочим, она была весьма  опасна
для них.
     Всей правды он, конечно же, сказать не мог.  Беспрестанное  давление,
которое он испытывал эти несколько  последних  дней,  хоть  и  не  разбили
стены, отделяющие друг от друга разные его я,  все-таки  проделали  в  них
брешь.  Воспоминания  Кэрда,  Тингла,  Дунски  и   Реппа   не   были   его
собственными; они казались ему чем-то вторичным, вроде подержанной одежды.
А самые живые и яркие из них связаны  были  с  теми  людьми  и  событиями,
которые несли в себе наибольшую угрозу для его двойников. В то же время он
смутно ощущал некий намек, неуловимый след влечения к Сник;  это  Тингл  и
Дунски - только они могли как-то передать ему эти чувства.
     Он вряд ли смог бы объяснить, откуда ему известно, что Гархар и  есть
тот человек, которого Дунски называл Длинным, он сомневался  даже  в  том,
что при встрече узнал бы и саму Сник.
     - Очень жаль, - сказал Иммерман, - что личность Уайта Реппа раскрыта.
У нас уже есть замена ему. Мы можем ввести  соответствующую  информацию  в
банк данных и готовы организовать все, что с этим связано. Но не будет  ли
лучше, если вы все семеро исчезнете одновременно, а  потом  появитесь  под
другими легендами, в виде других личностных ролей.  Честно  говоря,  я  не
знаю.  Какой-нибудь  Шерлок  Холме  из  органиков  вполне  может  провести
массированное и детальное изучение всей  информации  банка  данных  в  той
части, в которой она относится к  тебе,  а  затем  сопоставить  полученные
сведения. Тебя  обнаружат,  подвергнут  допросу  с  использованием  тумана
истины. Тогда ты расскажешь все, что у тебя на уме и...
     Ом взглянул прямо в глаза Иммерману.
     - Вы хотите убедить меня в том, что с точки зрения логики  существует
только один вариант действий? Меня нужно принести  в  жертву?  Посадить  в
стоунер, а затем спрятать где-нибудь до  лучших  времен?  Вероятно,  очень
надолго? Может быть, вообще меня не следует никогда дестоунировать?
     - Подумай о том, что ты только что сказал,  -  вставил  Иммерман.  Он
сделал еще глоток чая и снова наполнил чашку.
     - Вы этого не сделаете. Если вы собирались убить меня, то не стали бы
возиться, доставлять меня сюда для выяснения всех подробностей. Вы  просто
схватили бы меня, посадили в стоунер, а затем припрятали.
     - Прекрасно! Мои дети никогда не были дураками. По крайней  мере,  не
все.
     Чарли Ом вовсе не _ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л_ себя родственником Иммермана.
Глядя на него, он испытывал те же  чувства,  которые,  вероятно,  посещают
юношу, рассматривающего фотографию своего незнакомого  деда.  Он  понимал,
что является продолжением его плоти и крови, но никогда не испытывал с его
стороны проявления любви и заботы -  того,  что  рождает  ответную  любовь
внука.  Он  был  почитаем  как   основатель   движения   иммеров,   внушал
благоговение и уважение. Но любил ли он старика, ощущал ли своим  дедом  в
полном смысле этого слова? Нет.
     - Что тогда я должен делать?
     - Позабыть  обо  всех  своих  ролях.  Придется  спрятаться  за  новой
личностью. Она ограничится только одним днем. Тебе более не придется  быть
дэйбрейкером... В чем дело?
     - Мы... они... умрут! - воскликнул Чарли.
     - Бог мой, сынок, держи себя в руках! У  тебя  такой  вид,  будто  ты
только что узнал о смерти лучшего друга.
     Иммерман  замолчал  и  внимательно  посмотрел  на  Чарли.  Затем   он
продолжил:
     - Понимаю, в некотором смысле - даже хуже.
     Покусывая губы, он пронзительным  взглядом  сверлил  пространство  за
спиной Чарли, словно стараясь заглянуть в будущее.
     - Я не знал, что ты зашел... так далеко. Возможно...
     - Возможно что? - спросил Чарли.
     Иммерман вздохнул.
     - У час на это совсем немного времени. Почти ничего не осталось. Я не
имею возможности лично следить за тем, как ты вживаешься  в  новый  образ.
Это _б_у_д_е_т_ настоящая, подлинная личность, а не просто роль, согласен?
     - Со мной будет все в порядке, - ответил Чарли. - Было  действительно
такое потрясение. Наверно, слишком сильно я вжился в эти свои роли.  Я  не
останавливаюсь на полпути. Я делаю дело надлежащим образом  или  не  делаю
вообще. Я справлюсь. Кроме прочего, я умею хорошо приспосабливаться. Много
ли вы знаете людей, способных так быстро и плавно переключаться  с  одного
образа на другой? Многие ли смогли бы так легко справиться сразу  с  семью
ролями? Какие проблемы? Мне и восьмая по плечу. На самом деле я ищу  новую
легенду. Я устал от этой семерки.
     Не зашел ли он слишком далеко, стараясь  убедить  Иммермана  в  своей
способности справиться с новым заданием?
     В голове его как будто звучало несколько голосов одновременно. "Я  не
хочу умирать!" - в один голос кричали его двойники,  да  так  громко,  что
Чарли  всерьез  испугался,  не  услышит   ли   их   Иммерман.   Опасаться,
естественно, было нечего, но впечатление у  него  создалось  такое,  будто
комната буквально звенит от их голосов.
     - Ты сейчас вернешься к себе на работу, - сказал Иммерман.  -  Как  я
уже говорил, один из наших друзей устроил так, что твое  отсутствие  будет
легко объяснить. Имя этого друга -  Аманда  Траш.  Прошу  не  забыть.  Она
сказала там, что ты упал в душе, ушиб спину и немного задержишься.  Понял?
Прекрасно. Я хочу, чтобы  ты  познакомился  со  своей  новой  личностью  и
убедился в  том,  что  она  действительно  хорошо  продумана.  Ты  станешь
иммигрантом, мои люди позаботятся о том, чтобы в  банке  данных  все  было
оформлено как следует. Мадж придет к тебе домой вечером, после работы будь
дома. Ты скажешь ему, кем хочешь быть. Затем он примет необходимые меры  и
оставит сообщение для своего Воскресного коллеги. Этот коллега  вступит  с
тобой в контакт.  У  тебя  будет  еще  один  последний  день,  который  ты
проживешь в старой  роли,  -  Воскресенье.  Если,  конечно,  не  возникнут
обстоятельства, которые этому помешают.
     Чарли ожидал, что теперь старик отпустит его, но дед,  уставившись  в
одну точку куда-то за его  спиной  молчал,  покусывая  губу.  Чарли  ждал.
Сиамский кот тоже вперился в него, довольно  громко  мурлыкая  -  Иммерман
левой рукой нежно поглаживал ему спину. "Тоже левша, -  подумал  Чарли,  -
наверно, я это от него унаследовал. Сразу с обеих сторон".
     Минг, несомненно довольный проявлением хозяйской ласки, тем не  менее
поднялся и, потянувшись, спрыгнул с колен  Иммермана.  Затем  он  медленно
вышел из комнаты, явно направляясь пс  одному  из  тех  таинственных  дел,
которыми занимаются коты когда их нет дома. Иммерман с  любовью  посмотрел
на него.
     - Коты прямо  как  люди.  Во  многих  аспектах  их  поведение  вполне
предсказуемо, но всякий раз, как только ты начинаешь  думать,  что  постиг
все премудрости их характера, они выкидывают нечто такое,  что  предвидеть
было совершенно  невозможно.  Мне  нравится  думать,  что  это  проявление
свободного духа. Мне кажется, - он взглянул  на  Чарли,  -  ты  не  совсем
уразумел, о чем речь, что мы пытаемся сделать. Может  быть,  когда  я  все
объясню, ты не будешь столь страстно сопротивляться  пониманию  того,  что
для достижения  наших  целей  время  от  времени  приходится  прибегать  к
насилию.
     Ом напряженно заерзал в кресле.
     - Родители мне это совершенно четко объяснили.
     - Это было очень давно, - сказал Иммерман. - К тому  же  твой  случай
совершенно особенный. Поскольку  ты  живешь  в  горизонтальном  календаре,
переходя изо дня в день и каждый раз становясь  совершенно  другим,  новым
человеком, ты  постепенно  утерял  свежесть  восприятия  необычности  того
положения, в котором находимся все мы, иммеры. Каждая  из  тех  личностей,
роли которых ты сыграл, все  они  старались  как  можно  сильнее  подавить
воспоминания и свои связи с другими ролями, с образами других дней. Но это
отделение всегда было ограниченным и весьма условным - ведь тебе все время
приходилось перевоплощаться из одного образа в другой, заметать  следы.  К
тому же время от времени обстоятельства заставляли тебя ощущать, что ты не
один, что ты расслоился и сроднился со всеми семью своими двойниками. Хотя
и нечасто, но тебе все  же  приходилось  иногда  передавать  сообщения  из
одного дня в другой. В последнее время, однако, тебе  часто  напоминали  о
том, что ты больше чем  просто  один  человек.  Обстоятельства  встряхнули
тебя, устроили тебе заваруху. Теперь под угрозой каждый из  твоих  я,  все
твои полуобразы сталкиваются друг с другом.
     - Это все временно, - вставил Чарли. - Я приведу себя в  порядок.  Со
мной все будет хорошо.
     - Ты хотел сказать "_с _н_а_м_и_",  не  так  ли?  -  слегка  улыбаясь
заметил Иммерман. Сложив руки на коленях, он подался вперед. Пальцы  левой
руки скользили взад-вперед по ноге, словно он поглаживал спину  невидимого
кота. - Понимаешь ли, Джеф, то есть  я  хотел  сказать,  Чарли,  ты  -  не
единственный дэйбрейкер среди нас в больших городах  Западного  полушария,
есть еще по крайней мере дюжина, да еще несколько в Китае. Но ни  один  из
них не вжился в свои роли так глубоко. Никто  не  _о_т_о_ж_д_е_с_т_в_л_я_л
себя с теми личностями, облик которых принял. Все  они  -  просто  хорошие
актеры. Ты же в своем роде уникален, что-то вроде супердэйбрейкера.
     - Я никогда не верил в полумеры, - сказал Чарли.
     Иммерман улыбнулся и сплетя пальцы откинулся назад.
     - Очень хорошо. Настоящий Иммерман. Но такой же  напор  и  энтузиазм,
какой ты проявляешь в своих образах, необходим и в другой твоей роли.
     - Вы о чем? - после долгого молчания спросил Ом.
     Иммерман почти вонзился в Ома.
     - Быть настоящим иммером!
     Голова Ома от неожиданности  резко  откинулась  назад,  будто  кто-то
невидимый попытался ткнуть его пальцем в глаз.
     - Но я... им и являюсь! - воскликнул он.
     Дедушка снова сложил руки вместе, словно отбивая пальцами левой  руки
по правой ладони условную мелодию.
     - Недостаточно. Ты проявил очевидные колебания в следовании приказам.
Ты позволил своим чувствам, присущему  тебе  неприятию  насилия  -  что  в
другой  ситуации  безусловно  могло  бы  вызвать  восхищение  -   помешать
выполнению твоих высших обязанностей.
     - Мне кажется ясно, о чем идет речь, - сказал Чарли, -  и  все  же  я
спрошу.
     - Тебе было приказано сразу же после допроса Сник отправиться  домой.
Но несмотря на это, ты остался там, рядом с этим домом. Не сомневаюсь, что
тебя занимало только одно - помешать убийству  Сник.  Тебя  совершенно  не
заботило то, что, останься она в живых, мы все подверглись  бы  опасности.
Кстати, сейчас мне кажется, что в  той  ситуации  ее  не  стоило  убивать.
Благодаря твоему вмешательству так оно и обернулось.
     - Так ее не убили? - спросил Ом.
     - Нет. Она в безопасном месте. Но все еще далеко не кончено. Время от
времени приходится делать то, что не вызывает у нас восторга. И мы  делаем
это, Чарли, делаем ради общего блага.
     - И в чем же оно?
     - Достижение для  всех  большей  свободы,  подлинной  демократии.  Мы
стремимся к созданию  такого  общества,  которое  позволит  избавиться  от
постоянного и плотного  давления  правительства.  Ситуация  и  сейчас  уже
достаточно плоха, а если ничего не делать, то она станет значительно хуже.
Долгое  время  считалось,  что  политика  правительства  оправдывает  наши
действия,  как  будто  оно  -  единственное,  что  вызывает  сопротивление
иммеров.
     Он сделал глоток чая. Чарли в нетерпении подался вперед.
     - Я вместе с некоторыми моими коллегами сопротивлялся неподобающему и
весьма постыдному предложению. И вот сейчас мы, кажется, проигрываем.
     Значит, - подумал Чарли, - он все-таки входит во Всемирный Совет.
     - Предложение состояло в  том,  чтобы  каждому  взрослому  гражданину
имплантировали микропередатчик,  который  будет  порождать  индивидуальный
код. Спутники и наземные станции сумеют принимать этот сигнал, откуда бы и
когда он не был передан, кроме периода пребывания в стоунере.  Они  хотели
бы получать сигналы и от окаменевшего человека,  но  это  невозможно.  Это
означает, что  правительство  сможет  с  точностью  до  нескольких  дюймов
определить местоположение любого человека и тотчас же идентифицировать его
личность.
     Чарли, ошеломленный, попытался мысленно раскачать  себя,  вывести  из
оцепенения.
     - Но это же значит, что никто не сможет  быть  дэйбрейкером.  Его  же
сразу обнаружат!
     - Совершенно верно, - подтвердил Иммерман. - Однако если забыть  твою
личную проблему, остается самое главное - этот проект навсегда лишит  всех
граждан чувства собственного достоинства. Это решение  превратит  людей  в
ничтожества, приравняет их к цифровому коду. Мы этого не  хотим.  Даже  то
наблюдение,  под  которым  мы  находимся   сегодня,   представляется   нам
чрезмерным. Человечество значительно выиграет  от  того,  что