й  с   экрана
общественных новостей на столбе около  перекрестка,  предсказывал  к  семи
часам вечера резкое падение температуры  и  сильный  ливень.  Услышав  это
сообщение, Дунски вдруг вспомнил о проблеме, которая в последнее время все
в большей и большей степени угрожала Манхэттену. Шапка  арктического  льда
по-прежнему продолжала таять, и вода все ближе подступала к верхней кромке
дамбы, со всех сторон окружавшей остров.  В  эту  самую  минуту  тысячи  и
тысячи людей не покладая рук работали над тем, чтобы поднять стены на один
фут, обезопасившись тем самым от наводнения еще на десять облет.
     Все трос отправились в западном направлении по  Бликер  Стрит,  затем
свернули как раз у того дома, где (Дунски изо всех сил старался не  думать
об этом) была зверски убита Озма  Ванг,  и  пошли  вдоль  канала.  Мужчина
шепотом скомандовал, Дунски повернул налево и перешел вслед за ними  через
мост Четвертой Западной улицы. На углу Джоунс Стрит они снова  свернули  и
остановились перед входом в многоквартирный  дом.  Мужчина  вышел  вперед,
нажал кнопку рядом с большой зеленой дверью и подождал  ответа.  Тот,  кто
находился внутри,  разглядев  их  на  экране  над  дверью,  был  полностью
удовлетворен.  Дверь  открылась,  и  на  пороге  появилась   голубоглазая,
темнокожая блондинка, которая жестом пригласила их войти. На  вид  хозяйке
можно было дать что-нибудь около тридцати сублет. "Наверняка  подвергалась
оптическому удалению пигментации, - подумал Дунски. - Эта штука  сейчас  -
последний писк моды, причем не только в  Четверге".  Правительство  тщетно
старалось превратить всех  Homo  sapiens  в  один  подвид,  с  характерным
коричневым цветом кожи, однако люди, как всегда, находили  способы  обойти
официальные установки. Операция изменения пигментации -  "пигчейндж",  как
ее  называли  в  этом  дне,  -  не  считалась  противозаконной  в   случае
предварительного уведомления правительства.
     Троица молча прошла через холл и остановилась  у  двери,  на  которой
красовались таблички с  именами  жильцов  для  всех  семи  дней.  Напротив
Четверга стояло: Карл Маркс Мартин, доктор медицины,  доктор  философии  и
Вилсон  Тапи  Банблоссом,  доктор  философии.  Блондинка  вставила  кончик
идентификационной звезды в щель и открыла дверь. Они вошли в  квартиру,  и
перед ними предстал огромный холл, простиравшийся, видимо, на  всю  ширину
здания: по обе стороны холла располагались двери в комнаты, а  в  конце  -
просторная кухня. Проходя по холлу, блондинка бросила:
     - Я здесь не живу. Мартин и Банблоссом сейчас находятся в  отпуске  в
Лос-Анджелесе.  Они  к  нам  не  имеют  никакого  отношения.  Они   и   не
подозревают, что мы используем их квартиру.
     - Значит до наступления полуночи надо обязательно убрать отсюда Сник,
- сказал Дунски.
     - Конечно.
     Квартира выглядела довольно неряшливо, создавалось  впечатление,  что
здесь давно никто не живет - даже декоративные настенные экраны и те  были
отключены. Они прошли мимо  помещения  со  стоунерами,  в  котором  Дунски
насчитал девятнадцать цилиндров - четырнадцать взрослых  и  пять  детских.
Лица за окошками, как обычно, напоминали статуи, невидящие глаза сохраняли
абсолютную неподвижность в полном неведении о  том,  что  они  смотрят  на
преступников.
     Блондинка открыла дверцы шкафа для личных вещей, отодвинула в сторону
кипу одежды и сказала:
     - Вытаскивайте ее.
     Длинный вместе с темнокожей женщиной вытащили Сник из шкафа, где она,
окаменелая,  сидела  скрючившись,  словно   эмбрион   в   утробе.   Дунски
наклонился, чтобы рассмотреть ее поближе. Синяк в том месте,  куда  ударил
Кастор, стал теперь темно-красным. Глаза закрыты, и это непонятным образом
принесло ему некоторое облегчение. Ухватившись руками за голову Сник,  они
потащили тело к одному из стоунеров и втолкнули его внутрь. Длинный закрыл
дверь цилиндра, темнокожая подошла к стене и приоткрыла панель управления.
     - Еще рано, - остановил ее Длинный.



                                   16

     Длинный наклонился, чтобы достать что-то из сумки, которую он положил
на пол, и выпрямился, держа в  руке  пистолет.  Протянув  его  Дунски,  он
сказал:
     - Не хотите ли получить эту штуку назад?
     - Благодарю, - Дунски, принял оружие. - До тех пор, пока Кастор  жив,
оно вполне может мне пригодиться.
     Мужчина кивнул.
     - Мы продолжаем искать его. Нас, конечно, посвятили в ваши дела, но я
все же предпочел бы услышать рассказ непосредственно из ваших уст. К  тому
же нам неизвестны подробности, так что довольно трудно  правильно  оценить
истинное положение.
     - Положение действительно очень непростое. Я бы даже сказал,  что  мы
угодили в самый настоящий переплет.
     - Как насчет того, чтобы побеседовать за чашечкой  кофе?  -  спросила
блондинка. - Или вы сможете изложить все в нескольких словах?
     - Кофе был бы весьма кстати, - согласился Дунски.
     Они прошли в кухню и все, кроме блондинки,  расселись.  Она  вставила
угол  звезды  в  прорезь  на  дверце  шкафчика,  на  которой   красовались
непонятные инициалы. Дверца открылась, и блондинка сказала:
     - Я заказала эту звезду, когда узнала о том, что Мартин и  Банблоссом
собираются в отпуск. Я настоящий друг...
     Длинный покашлял.
     - Достаточно. Чем меньше Ум Дунски знает о нас, тем лучше.
     - Простите, Ум Гар...
     Блондинка смущенно скомкала окончание его имени.
     - Ты слишком много разговариваешь. Таите, - заметил Длинный.
     - Буду внимательнее, - ответила блондинка. (Дунски про себя уже решил
называть  ее  "по  масти").  Она  молча  взяла  из  шкафчика  два   кубика
окаменелого кофе, поместила их в стену,  закрыла  дверцу,  нажала  кнопку,
открыла дверцу и вытащила горячий кофе в бумажной упаковке.
     - Я расскажу вам о том, что нам известно, а затем  уже  вы  дополните
картину. Мы получили информацию...  в  устной  форме.  Коммуникациями  мы,
естественно, пользовались только для передачи сообщений своему начальству.
     Пока Дунски рассказывал. Блондинка разлила кофе и  молча  указала  на
пластмассовые коробочки с сахаром и сливками. Допивая вторую чашку, Дунски
закончил свой рассказ, сообщив только те обстоятельства, знать которые, по
его мнению, им было абсолютно необходимо.
     Наступило  продолжительное  молчание.   Затем   Длинный,   постукивая
пальцами по подбородку, сказал:
     - Мы должны узнать, что известно этой Сник. А уж потом будем решать.
     - Что решать? - спросил Дунски.
     -  Надо  ли  ее  убивать  до  замораживания  или  достаточно   просто
пропустить через стоунер и где-нибудь  спрятать.  Если  мы  не  убьем  ее,
останется вероятность,  что  ее  сумеют  обнаружить,  а  тогда  она  может
заговорить.
     Дунски издал стон, словно его ударили под ребро.
     - Допускаю... возможно, это необходимо, но...
     - Когда мы, вступая в иммеры, давали клятву, вы же знали, что в  один
прекрасный день от вас могут потребовать совершить  убийство...  -  сказал
Длинный, не сводя с Дунски суровых карих глаз.  -  Вы  же  не  собираетесь
оспаривать этот очевидный факт?
     -  Конечно,  нет.  Я  никогда  не  стремился  воспользоваться  только
преимуществами  своего  положения,  избегая  неудобных  обязательств...  Я
принимаю все, что связано со статусом иммера. Но убийство... это приемлемо
только в случае абсолютной необходимости.
     - Знаю, - сказал Длинный. Он проглотил остатки кофе,  поставил  чашку
на стол и поднялся. - Танте, подготовьте Сник, - сказал он Блондинке.
     Блондинка предложила темнокожей женщине последовать за  ней.  Длинный
опустил свою  сумку  на  стол  и  начал  выкладывать  из  нее  орудия  для
проведения допроса. Дунски отвернулся и уставился в пустоту, за высоким  и
широким окном. На улице не  было  никого,  кроме  нескольких  пешеходов  и
одинокого велосипедиста, - все  сосредоточенно  спешили  по  своим  делам.
Никаких праздношатающихся личностей. Если  где-то  поблизости  и  дежурили
органики, никто из них не устроился рядом с окном, чтобы подсмотреть,  что
происходит внутри. "Счастливые, невинные и наивные люди, - подумал Дунски,
глядя на беззаботных прохожих.  Занимаются  своими  делами  и  понятия  не
имеют, что совсем рядом вот-вот произойдет нечто  плохое.  Да,  плохое,  -
повторил Дунски, -  но  и  не  ужасное".  Иммеры  не  собирались  свергать
правительство. Все, чего  они  добивались,  к  чему  стремились,  -  мирно
сосуществовать с ним, более или менее придерживаясь установленных им рамок
и правил и не испытывая с его стороны  давления.  Их  самые  смелые  планы
никогда не заходили дальше того, чтобы изменить правительство  всего  лишь
настолько, чтобы под его эгидой стала возможной истинная  свобода.  Что  в
этом плохого?
     Длинный  положил  некоторые  из  инструментов  обратно  в  сумку,   а
остальные перенес в гостиную.
     - Положим ее здесь, - сказал он,  указывая  на  диван.  -  А  вы  все
отойдите... чтобы она не видела ваших лиц.
     Длинный обвязал себе лицо Носовым платком и встал рядом с  цилиндром,
держа в руке газовый баллончик-распылитель. Он кивнул головой, и Блондинка
включила питание. Через секунду оно автоматически отключилось, и Блондинка
закрыла панель. Длинный приоткрыл  дверцу  цилиндра,  пустил  внутрь  него
струю газа и снова захлопнул дверь. Проделал он все это настолько  быстро,
что Блондинка даже не  повернулась.  Дунски  успел  увидеть  расширившиеся
глаза Сник, ее агонизирующее лицо  -  она  пыталась  выйти  из  "утробного
состояния", распрямиться и подняться. В окне цилиндра промелькнули ее лицо
и ладони. Промелькнули - и она соскользнула вниз. Длинный  сдвинул  платок
на шею и прежде, чем открыть дверь, отсчитал  по  часам  тридцать  секунд.
Сник  вывалилась  из  цилиндра,  ударившись  головой  о  пол  -  ноги   ее
подогнулись, зад задрался вверх.
     Дунски помог  темнокожей  перенести  обмякшее  тело  Сник  на  диван.
Длинный - Дунски теперь только  так  и  называл  его  про  себя  -  провел
каким-то диском, который он  аккуратно  держал  кончиками  пальцев,  вдоль
вздернутого вверх лица Сник  и  по  ее  телу.  Затем,  попросив  Дунски  и
чернявую перевернуть тело, он провел диском по спине.  Скользя  по  левому
бедру, диск внезапно  издал  пронзительный  сигнал.  "Ага!"  -  воскликнул
Длинный, возвращая устройство к тому месту, на котором оно  сработало.  Из
кармана рубахи он вытащил красный карандаш и отметил им квадратный участок
на коже. Затем положил диск в карман  и  извлек  другое  приспособление  -
тонкий цилиндр с пузырем на  конце.  Прижав  пузырь  к  коже  Сник  внутри
очерченного квадрата, он начал медленно перемещать  пузырь  из  стороны  в
сторону, пытаясь определить, где он звучит громче всего.
     Длинный достал из кармана темные очки, надел их и принялся пристально
рассматривать то место, где звук оказался самым громким, а затем обозначил
небольшим крестиком точку в самом центре квадрата. Сняв очки, сложил их  и
убрал в карман.
     - Передатчик. Почтовый голубь. Выключен, конечно.
     - А откуда вы знаете? - спросил Дунски.
     - Если бы работал, нас давно бы арестовали.
     Длинный приложил к руке Сник устройство для проверки пульса.
     - Несколько больше нормы, - определил он, - но после газа обычно  так
и бывает. - Повернув регулятор, он еще раз приложил устройство к  руке.  -
Учитывая обстоятельства, можно сказать, что давление крови нормальное.
     Дунски почувствовал импульсивное желание  прикрыть  отвисшую  челюсть
Сник, однако подавил его. Еще подумают, что он ей симпатизирует.
     - Не могу точно определить, причинил ли  ей  ощутимый  вред  удар  по
голове, который ей достался, - сказал  Длинный.  -  Будем  надеяться,  что
соображать от этого она не разучится. Еще не хватало, чтобы она  на  наших
руках умерла от повреждения черепа.
     - Пока допрос не закончен, уверен,  этого  не  произойдет,  -  сказал
Дунски.
     - Да, - подтвердил Длинный, словно не заметив в его голосе сарказма.
     Длинный провел по левой руке Сник прибором  для  обнаружения  вены  и
остановился в том месте, где оранжевая лампочка на его конце моргала  ярче
всего. Медленно поводив им из стороны в сторону, он  остановился  в  точке
самого яркого свечения. Затем он прижал  прибор  к  коже  и  отвел  его  -
оранжевое пятнышко отметило место, куда должна войти игла. Длинный  протер
кожу спиртом, пятно не исчезло, не  растворилось.  Шприцем  для  подкожных
впрыскивают Длинный ввел три кубика темной  красноватой  жидкости  в  вену
Сник. Ее веки задрожали.
     Длинный, время от времени сверяясь с книгой, приступил  к  выполнению
утвержденной Департаментом органиков процедуры  допроса.  Судя  по  всему,
отметил про себя Дунски, он и сам является органиком. То, как  он  задавал
вопросы и о чем именно спрашивал,  находилось  в  строгом  соответствии  с
законом, однако во всех других отношениях он  позволил  себе  значительные
отклонения  от   установленной   процедуры.   На   допросе   отсутствовали
обязательные в подобных случаях  независимые  судьи,  врач,  представитель
защиты и государственный обвинитель. Видеосъемка также не  проводилась,  к
тому же отсутствовал и  представитель  банка  данных,  который  непременно
должен официально идентифицировать личность  допрашиваемой  как  известную
государству под именем Пантеи Пао Сник.
     Длинный мог, конечно, воспользоваться идентификационным диском  Сник,
чтобы  прочитать  всю  записанную  в  нем  информацию,  но  он   явно   не
сомневаются, что всего он таким образом не узнает, - иначе зачем ему  было
проводить этот допрос.
     Один из моментов, несомненно никак не обозначенный на карточке  Сник,
- это цель ее нынешней миссии.
     Длинный сразу перешел к сути дела и спросил Сник о ее задании. Однако
тактика его не была слишком уж  прямолинейной:  он  не  стал  задавать  ей
вопрос напрямую, ожидая, что она тут же все выложит. Лекарство, которое он
использовал, не открывало плотину; то, что несомненно было Сник  известно,
предстояло  вытащить  из  нее  постепенно,  факт  за  фактом,  в  процессе
обстоятельного, неторопливого допроса. Тем не менее  Сник  не  особенно  и
сопротивлялась его натиску:  детали  общей  картины  выскакивали  из  нее,
словно хорошо смазанные ящики из стола.
     Закончив допрос. Длинный уселся рядом  с  ней  на  стул.  Кондиционер
давно отключился, и по лбу его катился крупный пот.
     - Я очень  рад,  что  Сник  послали  не  для  слежки  за  нами.  Это,
действительно, большое облегчение. Но так или иначе она бы  вышла  на  наш
след. Фактически это уже произошло, просто нам повезло, что схватили ее до
того, как она связалась с органиками.
     Основное задание Сник  состояло  в  том,  чтобы  найти  и  арестовать
дэйбрейкера по имени Монинг  Роуз  Даблдэй.  Это  женщина-ученый,  которая
занимала довольно высокий пост  в  Воскресном  Департаменте  генетики.  Ее
подозревали в участии в  некой  секретной  организации,  поставившей  себе
целью свержение правительства, хотя до сего момента эта организация  и  не
совершила никаких насильственных действий. Воскресные  органики,  явившись
арестовать ее, обнаружили, что Роуз скрылась  в  неизвестном  направлении.
Кто-то успел ее предупредить. Скорее всего, информатор сам был органиком.
     Правительство считало поимку Даблдэй  настолько  важной,  что  выдало
Сник временную визу,  предоставлявшую  право  кочевать  из  одного  дня  в
другой. Когда Сник находилась  в  Понедельнике,  ей  сообщили  о  Гриле  и
попросили присмотреть заодно  и  за  ним.  Попав  в  Среду,  она  получила
информацию о том, что пустился в бега еще один опасный преступник - Доктор
Чанг Кастор. Власти попросили Сник,  которая  должна  была  отправиться  в
следующий день для продолжения поисков Даблдэй, сообщить  органикам,  если
она что-нибудь услышит о Касторе.
     Правительства всех дней старались, насколько  возможно,  сохранить  в
тайне ее подлинную миссию; поэтому в разговоре с Тинглом Сник прикрывалась
тем, что разыскивает самого безобидного из всех преступников - Гриля. Она,
конечно, понимала, что объяснение это неубедительное. У Тингла не могло не
вызвать удивления то обстоятельство, что  Воскресный  органик  разыскивает
дэйбрейкера, скрывшегося из Понедельника. Однако ее не  очень-то  заботили
его подозрения, поскольку  она  обладала  иммунитетом  против  допроса  со
стороны гражданского лица.
     Увидев Кастора в парке на площади Вашингтона, Сник начала погоню.  Ей
следовало бы сообщить о нем органикам - они  бы  пришли  ей  на  помощь  и
арестовали  Кастора.  Она  ошибалась  в  главном,   считая,   что   Кастор
принадлежит к той же организации, что  и  Даблдэй.  В  отличие  от  своего
начальства. Сник была уверена, что эта организация существует во всех днях
и опасалась, что арест Кастора лишит ее возможности выйти  через  него  на
других революционеров.
     Несомненно, что в  ходе  допроса  органикам  удалось  бы  выведать  у
Кастора все,  что  ему  известно  об  иммерах.  Но  его  друзья  наверняка
прослышали бы об этом и пошли бы на самоубийство или, как не  связанная  с
иммерами Даблдэй, стали бы дэйбрейкерами. В конце концов и в  этом  случае
их неизбежно поймали бы, но к этому времени они вполне могли быть доведены
до отчаяния настолько, чтобы все-таки принять яд, который по уставу всегда
находился при них. Иммер мог лишить себя жизни и другим  путем:  произнеся
специальную кодовую фразу, взорвать миниатюрную бомбу, имплантированную  в
тело. Многим уже пришлось пойти на  это,  а  сейчас  подобная  перспектива
открывалась перед Даблдэй.
     - Наверно, она - настоящее чудовище! - обронила Блондинка.
     - Кто? - не понял Длинный.
     - Эта Даблдэй, кто же еще! Она должна была убить себя!
     - Мы тоже когда-нибудь столкнемся с таким выбором, - заметил Дунски.
     - Надеюсь,  никто  из  нас  не  поведет  себя  так,  как  Даблдэй!  -
произнесла Блондинка.
     - Полагаю, никого из нас не вынудят к этому, - вставила чернявая.
     Дунски подумал, хватит ли на это смелости у него. Джеф Кэрд наверняка
решился бы на самоубийство. Тингл тоже вполне способен на  суицид.  А  вот
отважился ли бы Дунски? Или, если вспомнить о  завтра,  что  сделал  бы  в
критической ситуации Уайт Репп? Наверняка умудрился бы найти  в  геройской
смерти какое-нибудь извращенное наслаждение, удовлетворение  наконец...  А
что другие? Про них  ничего  определенного  он  сказать  не  мог.  Слишком
далекими казались они ему в этот момент - не реальная плоть, а эктоплазма.
     - Нам известно, - объявил Длинный, - что  Сник  собиралась  допросить
вас в качестве Тингла, поскольку вы имеете доступ к банку данных Среды,  а
она намеревалась привлечь себе в  помощь  несколько  таких  людей.  Вы  не
единственный, с кем она пыталась наладить контакт. Она  вела  себя  крайне
скрытно и, конечно же, не выдала вам свое настоящее задание - сначала  она
хотела вас проверить. По ее мнению, и вы вполне могли оказаться  одним  из
революционеров. Она не предприняла новых попыток  связаться  с  вами,  ибо
считала, что вышла на след Даблдэй, однако след этот,  как  оказалось,  не
был слишком горячим.
     - Ну и любите же вы  говорить,  -  заметил  Дунски.  -  Блондинка  по
сравнению с вами просто глухонемая.
     Длинный, нахмурившись, поднялся.
     - Вы что хотите сказать?
     - Своих имен вы мне так  и  не  сообщили.  Вероятно,  на  то  имеются
причины. Но только что вы произнесли имя моего образа из  Среды.  Довольно
глупо. Ум Длинный!
     - Длинный?
     - Это прозвище, которое я вам дал про себя. Вы тут  набрасывались  на
Блондинку за то, что она будто бы слишком много  болтает.  Однако  она  не
сказала ничего опасного для нас. А вот вы...
     Длинный попытался изобразить улыбку.
     - Вы правы. Это действительно глупо с моей стороны.  Как-то  случайно
вырвалось. Тем не менее, я прошу прощения. Больше не позволю  себе  ничего
подобного