ей. Кому неохота поработать  сверхурочно,
кто предпочитает по вечерам зачитываться всякой  дрянью,  крутить  романы,
забивать  головы  девчонкам,  тот  не  настоящий  человек,  энергичный,  с
Будущим, Прозорливый, - а нам только такие и  нужны!  А  вы?  Есть  у  вас
Идеал?  Хотите  стать  богатым,  занять  свое   место   в   обществе   или
предпочитаете лентяйничать, жить без стремлений, без всякой цели?
   Но в этот день на Грэфа что-то не действовали  разговоры  об  Идеале  и
Прозорливости.
   - Конечно, для меня самое важное - заработать! Поэтому я и заговорил  о
премии! Честное слово, мистер Бэббит, не хочу вам  прекословить,  но  хуже
гайлеровского дома я в жизни ничего не видел! Никто на него не  позарится.
Полы прогнили, стены трескаются.
   -  Об  этом-то  я  и  говорю!  Такие  трудности   только   подстегивают
комиссионера, который любит свою профессию. А кроме того, Стэн... в общем,
мы с Томпсоном принципиально против премиальных. Вы нам  нравитесь,  мы  с
удовольствием поможем вам поскорее жениться, но  не  можем  же  мы  обойти
других наших работников. Начни мы давать вам  премии,  Лейлок  и  Пеннимен
обидятся, скажут, что это несправедливо. Что правильно,  то  правильно,  и
никакого неравенства мы у себя в конторе не  допустим,  это  нечестно!  Вы
только не воображайте, Стэн, что и сейчас,  как  во  время  войны,  трудно
найти комиссионеров, - нет, сейчас безработными хоть пруд  пруди,  сколько
способных молодых людей согласились бы пойти на ваше место, радовались  бы
тем возможностям, которые мы вам даем, а не вели бы себя так, будто  мы  с
Томпсоном - вам враги и на  нас  можно  работать  только  за  премиальные.
Поняли вы меня, а? Поняли?
   - Да... Как будто понял... Ну что ж... - вздохнул Грэф  и  попятился  к
дверям.
   Бэббит не так уж часто ссорился со своими служащими.  Он  любил,  чтобы
его любили окружающие, он огорчался, когда к  нему  относились  плохо.  Но
стоило им посягнуть на его священный кошелек, как с испугу он  приходил  в
ярость,  но  потом,  будучи  прирожденным  оратором  и  человеком  высокой
принципиальности, увлекался собственным красноречием и пылом  добродетели.
Сегодня он с таким вдохновением доказывал свою правоту, что вдруг  подумал
- а был ли он достаточно справедлив по отношению к Стэну.
   "В конце концов Стэн не мальчишка. Не стоило так его честить. А,  черт,
иногда не мешает как  следует  пробрать  человека  -  ему  же  на  пользу.
Неприятная обязанность - да что поделаешь. Интересно,  обиделся  Стэн  или
нет? Воображаю, что он там говорит этой Мак-Гаун!"
   Но когда он вышел из кабинета в контору, оттуда на него  пахнуло  такой
холодной ненавистью, что все удовольствие привычного вечернего ухода домой
было испорчено. Бэббит был расстроен, не чувствуя того одобрения служащих,
от которого так зависит всякий хозяин.  Обычно  он  уходил  из  конторы  в
веселой суете, хлопотливо повторяя тысячу раз, что завтра трудный  день  и
лучше бы мисс Бенниген и мисс Мак-Гаун пришли пораньше, а  как  только  он
сам придет, пусть ради всех святых ему напомнят позвонить  Конраду  Лайту.
Сегодня  он  попрощался  со  всеми  притворно  бодрым  и  вместе   с   тем
виноватым-тоном. Он боялся этих  застывших  физиономий,  этих  пристальных
взглядов. Мисс Мак-Гаун подняла на него глаза от  машинки,  мисс  Бенниген
косилась исподлобья, Мэт Пеннимен вытянул шею из своего  темного  угла,  у
Стэнли Грэфа вид был замкнутый, мрачный, и Бэббит боялся их, как  выскочка
боится  холодной  чопорности  своего  дворецкого.  Бэббиту  до  смерти  не
хотелось услышать  за  спиной  их  смех,  и,  пытаясь  напустить  на  себя
небрежную веселость, он что-то бормотал, развязно шутил и в конце концов с
жалким видом протиснулся в двери.
   Но все огорчения как рукой сняло, когда уже  со  Смит-стрит  перед  ним
открылась  вся  прелесть  Цветущих  Холмов:  крытые  красной  черепицей  и
зеленоватым шифером дома, сверкающие  стекла  новых  террас,  ослепительно
чистые стены.


   Он остановился у дома Говарда  Литтлфилда,  своего  ученого  соседа,  и
сообщил ему, что, несмотря на по-весеннему теплый день,  вечер,  вероятно,
будет холодный. Входя  в  дом,  он  крикнул  жене:  "Где  ты  там?"  -  не
испытывая, впрочем, особого желания знать, где именно  она  находится.  Он
осмотрел лужайку, проверяя, хорошо ли подчистил ее  дворник.  С  некоторым
удовлетворением, и после всестороннего обсуждения данного вопроса с миссис
Бэббит, Тедом и Говардом Литтлфилдом, он  пришел  к  выводу,  что  дворник
подчистил лужайку очень плохо.  Он  сам  срезал  два  пучка  сорной  травы
большими портняжными  ножницами  жены,  заявил  Теду,  что  глупо  держать
дворника: "Такой верзила, как ты, сам мог бы делать всю работу по дому", -
а про себя  подумал:  приятно,  когда  соседи  знают,  что  благодаря  его
богатству сыну ничего делать по дому не приходится.
   Выйдя на террасу, он занялся дневной зарядкой: руки  в  стороны  -  две
минуты, руки вверх -  две  минуты,  бормоча  при  этом:  "Надо  бы  больше
гимнастики, подтягивает". Потом подошел к зеркалу  проверить  -  нужно  ли
менять воротничок к обеду или сойдет и так. Как всегда, сошло и так.
   Служанка, мощная  женщина,  наполовину  латышка,  наполовину  хорватка,
ударила в обеденный гонг.
   Ростбиф, жареный  картофель,  фасоль  -  все  оказалось  в  этот  вечер
превосходным, и после пространных рассуждений  о  погоде,  о  заработанных
четырехстах  пятидесяти  долларах,  о  завтраке  с   Полем   Рислингом   и
несомненных достоинствах новой зажигалки Бэббит снизошел  до  благодушного
замечания:
   - Подумываю, не купить ли новую машину! Не знаю, как в этом  году,  но,
может, и купим.
   Верона, старшая дочь, обрадовалась:
   - Знаешь, папа, уж если покупать, так  закрытую!  Это  такая  прелесть!
Закрытая машина куда удобней открытой.
   - Ну, не скажи. Я вот люблю открытую, больше дышишь свежим воздухом.
   - Еще чего!  Просто  ты  никогда  в  закрытой  не  ездил!  Давай  купим
закрытую. Классная штука! - сказал Тед.
   "Да, в закрытой не так пылится платье", - вставила и миссис Бэббит.  "И
волосы не разлетаются", - добавила Верона. "И куда шикарней!" - подтвердил
Тед, а Тинка, младшая, пропищала: "Давайте купим закрытую! Папа Мэри  Элен
уже купил закрытую!" Тед подвел итог: "У всех закрытые машины, кроме нас".
   Бэббит выдержал натиск:
   - Не понимаю, к чему эти разговоры! Во всяком случае, машину я завел не
для того, чтобы вы, дети, разыгрывали  из  себя  миллионеров.  А  я  люблю
открытую  машину,  чтобы  летом  можно  было  откинуть  верх,  прокатиться
вечерком, подышать как следует свежим воздухом. Да и, кроме того, закрытая
машина куда дороже!
   - Ну-у, вот еще! Если уж эти Доппелбрау могут купить закрытую,  неужели
мы хуже их! - подзадоривал Тед отца.
   - М-да... Я-то зарабатываю в год тысяч восемь, а он всего семь... Но  я
денег на ветер не бросаю, не расшвыриваю, как  он,  не  трачу  попусту!  И
вообще я считаю, что нельзя вдруг выбросить столько денег, лишь бы пустить
пыль в глаза, и кроме того...
   Тут пошло горячее и подробное обсуждение обтекаемых корпусов, мощности,
качества шин, хромированной стали, систем зажигания и окраски автомобилей.
Речь шла не  просто  о  способе  передвижения  -  речь  шла  о  завоевании
рыцарского  герба.  В  городе  Зените,  среди  варваров  двадцатого  века,
автомобиль определял социальное положение семьи, так же  как  звание  пэра
определяло знатность английских семейств, определял, пожалуй,  даже  более
точно, если припомнить, с  каким  презрением  старинная  английская  знать
относилась  к  новоиспеченным  баронам-пивоварам  и   виконтам-суконщикам.
Правда, никаких местнических законов в Зените официально не  существовало.
Не было придворного этикета, который указал бы -  должен  ли  младший  сын
лимузина пирс-эрроу  садиться  за  обедом  выше  старшего  сына  закрытого
бьюика,  но  уж  в  их  относительной  социальной  значимости   никто   не
сомневался, и если мечтой Бэббита в ранней молодости был пост  президента,
то мечтой его сына, Теда,  был  двенадцатицилиндровый  паккард  и  прочное
положение среди автомобильной знати.
   Но благосклонное отношение семьи, которое Бэббит завоевал разговором  о
новой машине, сразу улетучилось, когда они поняли, что в этом году никакой
машины не будет.
   - Фу, безобразие! - огорчился Тед. - У нашей старой калоши  такой  вид,
будто ее заели блохи и она так чесалась, что соскребла всю краску.
   На  это  миссис  Бэббит   рассеянно   заметила:   "Так   с   отцом   не
разговаривают", - а Бэббит рассердился;  "Если  ты  такой  безукоризненный
джентльмен и вращаешься во всяком  там  бонтоне  и  прочее,  так  не  бери
вечером старую машину - и все!"
   - Да нет, я вовсе не к тому... - оправдывался Тед, и весь обед прошел в
обычных семейных "радостях", пока Бэббит не сказал:
   - Ну, хватит, не сидеть же тут весь вечер!  Дайте  прислуге  убрать  со
стола.
   Разговоры расстроили его: "Ну и семейка! И почему  мы  вечно  цапаемся?
Хорошо бы уехать куда-нибудь подальше, посидеть, подумать... С Полем...  В
Мэн... Надеть старые штаны, валяться на траве, душу отвести..."
   Жене он осторожно сказал!
   - Мне тут один человек писал из Нью-Йорка, хочет повидать  меня  насчет
одной сделки. Возможно, придется отложить до лета. Лишь бы только это дело
не заварилось как раз тогда, когда мы с Рислингами соберемся ехать в  Мэн.
Жалко будет, если не сможем поехать вместе. Впрочем, это еще не скоро...
   Верона убежала сразу после обеда, и никто ее не остановил, хотя  Бэббит
машинально бросил: "Посидела бы дома!"
   В гостиной на диване Тед пристроился учить уроки: планиметрия, Цицерон,
мучительный разбор мильтоновских метафор в "Комусе".
   - Не понимаю, на кой черт нас  заставляют  учить  эту  старую  рухлядь,
всяких там Мильтонов, Шекспиров, Вордсвортов и как их там!  -  пожаловался
он. - Ну, я еще согласился бы посмотреть Шекспира  на  экране,  в  хорошей
постановке, со всякими трюками,  но  вот  так,  здорово  живешь,  сесть  и
_читать_ его... Нет, до чего только эти учителя додумываются, ужас!
   Миссис Бэббит, штопая носки, тоже высказалась:
   - Да, я сама не понимаю, зачем учить Шекспира. Конечно, я не  стала  бы
спорить с профессорами, указывать им, но у Шекспира есть  такие  места,  -
правда, не скажу, что я сама его читала, но  когда  я  была  молодая,  мне
подруги  показывали  такие  строчки,  такие...  ну,   словом,   совершенно
неподходящие вещи.
   Бэббит сердито поднял глаза  от  юмористического  приложения  к  газете
"Вечерний адвокат". Это было его  любимое  чтение  -  комиксы,  в  которых
мистер Джефф бомбардирует мистера Мэтта  тухлыми  яйцами,  а  мамаша  учит
папашу уму-разуму при помощи кухонной скалки. С  благоговейным  выражением
лица, тяжело посапывая и полуоткрыв  рот,  он  ежевечерне  внимательнейшим
образом изучал каждую картинку и терпеть  не  мог,  когда  прерывали  этот
торжественный ритуал. Кроме того, он сознавал, что по части Шекспира он не
авторитет.  Ни  в  "Адвокат-таймсе",  ни  в  "Вечернем  адвокате",  ни   в
"Известиях зенитской Торговой палаты" еще ни разу  не  было  передовицы  о
Шекспире, а пока один из этих органов не высказался, Бэббиту  было  трудно
составить собственное мнение. Но и с риском утонуть в незнакомом болоте он
не мог не ввязаться в спор.
   - Я тебе объясню,  зачем  учить  Шекспира  и  прочих.  Затем,  что  это
требуется для поступления в университет! Лично я не вижу,  зачем  их  надо
было включать в программу нашей современной школы. Было бы гораздо  лучше,
если б  ты  проходил  коммерческую  корреспонденцию  и  учился  составлять
объявления или писать деловые  письма,  такие,  что  сразу  действуют.  Но
программы существуют, и тут спорить, рассуждать и возражать не приходится.
Беда твоя, Тед, в том, что ты сам не знаешь, чего тебе хочется. Но если ты
поступишь на юридический факультет, - а ты туда непременно поступишь,  мне
самому не пришлось, но тебя-то я непременно отдам на  юридический,  -  там
тебе и английская литература, и латынь еще как понадобятся!
   - А, ерунда! Не понимаю, на черта мне юридический,  и  даже  школу  мне
кончать незачем. Не хочется мне  в  университет!  Ей-богу,  сколько  людей
кончили университеты, а зарабатывают во сто раз меньше, чем те, кто  сразу
занялся делом. Старый Шимми Питере, наш  учитель  латыни,  -  он  кандидат
чего-то там по Колумбийскому университету, - ночи напролет читает какие-то
трепаные книжки и вечно бубнит про "значение лингвистики", а сам, бедняга,
еле-еле выколачивает тысячу восемьсот в год. Да за такие  деньги  ни  один
агент разъезжать не станет! Нет, я знаю, чего  мне  хочется!  Я  бы  хотел
стать летчиком или владельцем шикарного гаража, а еще я  бы  хотел  -  мне
вчера про это один парень рассказывал, - я бы хотел стать  одним  из  тех,
кого "Стандарт Ойл" посылает  в  Китай,  живешь  там  в  особняке,  делать
нечего, можешь свет посмотреть, всякие там пагоды, море и все такое! А еще
я мог бы учиться заочно. Вот это  дело!  Не  надо  отвечать  какому-нибудь
старому  чучелу,  которому  только  и  дела,   что   выслуживаться   перед
директором,  а  учиться  можно  чему  угодно!  Вот  послушай!   Я   собрал
замечательные вырезки насчет всяких курсов.
   Он вытащил из учебника геометрии с полсотни  реклам  заочных  курсов  -
вклад  в  педагогическую  науку,  внесенный  энергичными  и  дальновидными
коммерсантами Америки. На первой из них был изображен  молодой  человек  с
высоким лбом, железной  челюстью  и  словно  отлакированными  волосами,  в
шелковых носках; держа одну руку в кармане,  он  вытянул  указующий  перст
другой и явно очаровывал аудиторию, состоящую из господ с седыми бородами,
внушительными животами, лысинами и всеми  другими  признаками  мудрости  и
богатства. Над картиной был изображен вдохновляющий  символ  знания  -  не
устарелая лампада, или факел, или сова Минервы, а ряд  долларовых  знаков.
Текст гласил:

   "ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО НЕСЕТ ВЛАСТЬ И БОГАТСТВО
   РАССКАЗ ЧЛЕНА НАШЕГО КЛУБА
   Как вы думаете, кого  я  встретил  вчера  в  ресторане  "Люкс"?  Нашего
старого приятеля, Фредди Дэрки, который был скромнейшим  клерком  в  нашей
конторе, - "мистера Мышь", как мы в  шутку  звали  этого  славного  парня.
Тогда он был настолько застенчив, что боялся директора как огня,  и  никто
не мог оценить его отличную работу. И  вдруг  он  -  в  ресторане  "Люкс"!
Преспокойно заказывает шикарнейший обед, со всеми "онерами"  от  сельдерея
до орехов на десерт! И не только не стесняется официантов,  как  бывало  в
захудалом ресторанчике, где мы  завтракали  в  добрые  старые  времена,  а
наоборот, распоряжается, словно миллионер! Я робко  спросил  его,  чем  он
сейчас занимается. Фредди  рассмеялся  и  ответил:  "Слушай,  старик,  ты,
наверно, не понимаешь, что со мной сталось! Могу  тебе  сообщить  приятную
новость: я теперь помощник директора нашей старой конторы, вступил на путь
к настоящей Власти и  Богатству,  собираюсь  купить  двенадцатицилиндровую
машину, жена моя блистает в свете, а ребята учатся в первоклассной школе.
   Вот как это вышло. Однажды я прочел о заочном курсе обучения: любого из
нас предлагалось научить, как легко и непринужденно  беседовать,  отвечать
на вопросы, вносить предложения начальству, добиваться ссуды в банке,  как
очаровывать  публику  шутками,  анекдотами,  рассказами   и   так   далее.
Объявление  было  составлено  профессором  ораторского   искусства   Уолдо
Ф.Питом. Да, я тоже сразу  не  поверил,  но  все  же  написал  (достаточно
открытки с указанием адреса и фамилии) издателю  и  попросил  выслать  мне
лекции  без  всяких  обязательств  (деньги  возвращаются,  если  результат
окажется неудовлетворительным). Мне  прислали  восемь  лекций,  написанных
простым и ясным языком, понятным каждому, и  я  изучал  их  по  вечерам  в
свободные часы, а потом стал практиковаться перед своей  женой.  Вскоре  я
увидел, что могу запросто разговаривать  с  самим  директором.  Я  добился
хорошей оценки моей добросовестной работы. Меня стали ценить,  и  я  начал
быстро продвигаться по службе. Знаешь, старый  черт,  сколько  мне  теперь
платят? Шесть с половиной тысяч в год! И представь себе, я понял, что могу
овладеть вниманием любой аудитории и заставить слушать мое выступление  на
любую тему. Как друг, советую и тебе, старина, выписать циркуляр  (никаких
обязательств!),  а  также  ценную   репродукцию   художественной   картины
(прилагается бесплатно) по следующему адресу:
   Издательство кратких курсов самообразования.
   Почтовый ящик В.-А.Сэндпит, Айова".

   ЧЕМУ ВЫ НАУЧИТЕСЬ У НАС

   Как произносить речи в клубе.
   Как провозглашать тосты.
   Как рассказывать анекдоты.
   Как делать предложение руки и сердца.
   Как вести себя на банкетах.
   Как убеждать покупателей.
   Как расширить запас слов.
   Как производить впечатление на людей.
   Как стать глубоким, точным
   и оригинальным мыслителем.
   Как стать ХОЗЯИНОМ ЖИЗНИ.

   Проф. У.-Ф.ПИТ -
   автор ускоренного курса  ораторского  искусства,  безусловно,  является
выдающимся  ученым  в  области  литературы,  психологии   и   красноречия.
Обладатель ученых степеней лучших наших университетов, лектор,  неутомимый
путешественник, автор множества книг, стихов и проч. Настоящий  ВЛАСТИТЕЛЬ
ДУМ. Готов передать вам все тайны своей культуры  и  непреодолимой  власти
над  людьми  в  нескольких  общедоступных  лекциях,  которые  не  помешают
остальным вашим занятиям.

   СТОПРОЦЕНТНЫЙ ВЫ ЧЕЛОВЕК ИЛИ ТОЛЬКО ДЕСЯТИПРОЦЕНТНЫЙ?"

   Бэббит  опять  не  знал,   чем   руководствоваться   для   авторитетных
высказываний. Ни при вождении  машины,  ни  при  продаже  недвижимости  он
никогда не сталкивался с вопросами - как солидный  гражданин  и  настоящий
человек должен относиться к передаче культурных достижений  по  почте.  Он
заговорил нерешительно:
   - Что ж, как будто тут обо всем сказано. Конечно, ораторское  искусство
- дело хорошее. Иногда мне казалось,  что  у  меня  самого  есть  какой-то
талант, да, кроме того, я  отлично  понимаю,  что,  скажем,  такой  старый
жулик, как Чэн Мотт, чего-то добивается в своем деле  только  потому,  что
умеет заговорить клиента, хотя сказать ему, в сущности,  нечего.  Конечно,
все эти заочные курсы по всяким предметам ловко придуманы.  И  все-таки  я
тебе скажу вот что: не стоит зря переводить деньги на эти курсы, когда  ты
можешь  получить  блестящие  знания  и  до  ораторскому  искусству,  и  по
английскому языку в своей собственной школе - в самой большой школе штата!
   - Верно, верно! - с довольным видом подтвердила и миссис Бэббит, но Тед
огорченно сказал:
   - Мало ли что, папа! Учат-то  нас  всякой  чепухе,  от  которой  никому
пользы нет, - ну, я не говорю о ручном  труде,  машинописи,  -  да  еще  о
баскетболе, танцах, а вот на заочных  курсах  учат  таким  вещам,  которые
каждую минуту могут пригодиться. Только послушай:

   "А ты - НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА?
   Представь себе, что ты гуляешь с матерью, сестрой или любимой девушкой,
и вдруг кто-то отпустит на их  счет  обидное  замечание  или  непристойное
слово.  Неужели  тебе  не  будет  стыдно,  если  ты  не  сможешь  за   них
заступиться? А сможешь ли ты, - вот вопрос!
   Мы учим боксу и самообороне заочно. Многие наши ученики  сообщали,  что
после нескольких уроков они побеждали гораздо более  сильных  противников.
Уроки начинаются с  простейших  движений,  которые  можно  разучить  перед
зеркалом, - вытягивать руку или  разворачивать  плечи,  как  при  плавании
брассом и так далее. И незаметно ты выучишься профессионально  нападать  и
обороняться, уклоняясь от удара и делая ложные  выпады,  как  будто  перед
тобой настоящий противник".

   - Вот бы мне так! - мечтательно протянул Тед. - Я бы им показал! Есть у
нас в школе один такой, треплет языком, так что деваться  некуда,  попался
бы он мне в уголке, черт возьми...
   - Г