тыре бревна. Вот они ударили разом по обеим сторонам от  ворот,  стены
задрожали пуще прежнего, и по красной поверхности их разбежалась паутина
трещин.
   Почувствовав, что наступает решительный момент, Соомия  взглянула  на
Вапаса Птола и ужаснулась,  заметив  в  его  глазах  кровожадный  блеск.
Поймав ее взгляд, Верховный хранитель широким шагом направился к  Химогу
Туну, замершему над  первым  в  ряду  черным  шаром.  Взяв  у  стоявшего
поблизости воина меч, Вапас Птол приставил его  к  торчащей  из  черного
шара трубке, и Соомия поняла, что сейчас он сорвет пробку, преграждавшую
путь черному дыму безумия.
   Сердце принцессы  отчаянно  билось,  дыхание  стало  прерывистым.  От
волнения по телу побежал озноб, словно  она  стояла  голой  на  холодном
ветру. При мысли об ужасной смерти, о черном безумии, готовом обрушиться
на тысячи людей, девушка чувствовала, что все у нее внутри  цепенеет  от
ужаса и отвращения.
   Вапас Птол сознавал, что настал его звездный  час.  Он  находился  на
пике славы, подобно  Богу  держа  в  руках  чудовищные  силы,  способные
мгновенно погубить множество людей. Одним движением он  может  выпустить
на  землю  мерзейших  демонов  ада!  Разве  в  состоянии  был   кто-либо
когда-нибудь уничтожить взмахом руки тысячи человек?
   Губы  Верховного  хранителя  дрожали  от  волнения.  В   предвкушении
ошеломляющего  триумфа,  он  медлил,  наслаждаясь   безмерной   властью,
сознанием того, что судьбы тысяч людей зависят от его жеста, что взгляды
всех присутствующих прикованы к нему и только  к  нему.  Затем  взмахнул
мечом и ударил по пробке, закрывающей выход черному дыму.
   Точнее, попытался ударить,  ибо  невидимая  сила  вырвала  сверкающий
клинок из его рук. Вапас Птол вытаращил глаза от изумления,  глядя,  как
меч его завис в воздухе, повернулся, ослепительно  блеснув  в  солнечных
лучах, и устремился в небо.
   Соомия, хранители, окружавшие Вапаса Птола воины  и  пленники  -  все
стоявшие у парапетов, ожидая  увидеть  действие  магического  оружия,  с
удивлением наблюдали, как вырвавшийся из рук  Желтого  хранителя  клинок
летит ввысь, становясь  все  меньше  и  меньше,  превращаясь  в  сияющее
пятнышко света.
   Ужас  охватил  людей  на   стенах:   им   показалось,   что   повеяло
пронизывающим холодом, словно солнце закрыла туча и подул ледяной ветер.
А затем раздался крик, нет, сотни, тысячи  воплей  огласили  окрестности
Патанги! Весь мир словно разом сошел с ума, несмотря на  то  что  черный
дым безумия так и остался в стеклянных шарах.
 
Глава 14 
 
СТАЛЬ ПРОТИВ МАГИИ 
 
   В краю, где спит закат устало,
   Ждут смелых щедрые дары -
   Богатства, женщины, пиры,
   Вино и злато, трон и слава!
   Песня воинов валькаров
 
   Мечи, кинжалы, копья и алебарды, вырванные из  рук  воинов  невидимой
силой, устремились в небо. С того места, где стояла Соомия, они казались
огромной металлической тучей, поднимавшейся  над  тысячами  стоящих  под
стенами Патанги людей. Это зрелище так поразило суровых воинов, что  они
кричали, визжали и вопили, как толпа перепуганных женщин.
   Зампы и кротеры, с которых внезапно сорвали украшенную металлом сбрую
и седла, метались из стороны в  сторону,  топча  окружающих  и  тем  еще
больше увеличивая всеобщее смятение.
   Знать Турдиса,  облаченная  в  панцири  и  кирасы,  поднялась  вверх,
покинув  своих  скакунов.  Оказавшись  в  воздухе,  люди  извивались   и
корчились, издавая душераздирающие  крики.  Створки  городских  ворот  и
снабженные  железными  наконечниками  тараны,  устремившиеся  в  пыльный
воздух, являли собой поистине устрашающее зрелище.
   Спустя  несколько  мгновений  войско,  осадившее  Патангу,  перестало
существовать. Часть воинов  погибла  под  ногами  обезумевших  животных,
остальные превратились в скопище смертельно перепуганных людей.
   Момент показался Карму Карвусу  подходящим,  чтобы  свести  кое-какие
счеты. Воспользовавшись тем, что приставленные к нему охранники не могут
оторвать глаз от вырванных из их  рук  копий  и  мечей,  подобно  птицам
взлетевших в небеса, он растолкал их и рванулся к Вапасу  Птолу.  Желтый
хранитель,  поглощенный  созерцанием  разбегавшегося   войска   Турдиса,
гибнущего под ногами собственных кротеров и зампов,  совсем  забыл  и  о
пленниках, и о черных шарах. С криком "Смерть Птолу!"  Карм  Карвус  изо
всех сил толкнул  Верховного  хранителя  через  парапет  башни.  Сияющее
золотым шитьем и  драгоценными  каменьями  одеяние  забилось  в  пыльном
воздухе, как крылья громадной пестрой бабочки, и мгновением позже  Вапас
Птол грянул о землю, окропив ее кровью, придавшей ему сходство с воином,
погибшим на поле боя.
   Поступок  Карма  Карвуса  послужил  сигналом   и   другим   пленникам
Верховного хранителя. Издав громоподобный боевой клич, герцог Мэл мощным
ударом скинул с башни одного из  своих  стражей  и  сцепился  с  другим.
Хитроумный барон Селверус столкнул охранявших его стражников лбами  друг
с другом и рывком выбросил обоих за парапет. Виконт Дру также  избавился
от своей охраны, и вскоре на башне началась  рукопашная  схватка  не  на
жизнь, а на смерть.
   Правитель Тесонии, уворачиваясь от ударов  воинов,  сделал  отчаянное
усилие, чтобы дотянуться до черных шаров.  Барон  Селверус,  угадав  его
намерение, поспешил  на  подмогу  престарелому  герцогу,  и  Химог  Тун,
взлетев над каменным парапетом, разделил  участь  Верховного  хранителя.
Герцог Мал радостно  взревел  и  еще  энергичнее  принялся  расшвыривать
наседавших на него охранников.
   Двое из сопровождавших Соомию  воинов,  показавшиеся  ей  по-прежнему
преданными дому Чонда, вступили  в  бой  со  своими  товарищами,  приняв
сторону  Карма  Карвуса  и   других   пленников.   Все   произошло   так
стремительно, и действовали недавние  узники  Верховного  хранителя  так
успешно, что в сердце Соомии зародилась надежда.
   Паника, царившая в стане  Фала  Турида,  достигла  между  тем  своего
апогея. Оказавшийся в центре войска Хайяш Тор вылетел  из  седла,  когда
кротер его столкнулся с обезумевшим зампом.
   Даотаркон вскочил на ноги, почти ослепший от пыли, оглушенный  ревом,
криками и стонами разбегавшегося войска, и понял, что все  его  мечты  и
надежды пошли прахом. Годами создававшееся войско в считанные  мгновения
превратилось в обезумевшую толпу, Люди вокруг не могли  помыслить  ни  о
чем, кроме бегства, и остановить  их  было  невозможно.  Война,  еще  не
начавшись, оказалась проигранной. Некоторое время  Хайяш  Тор  стоял  на
подкашивающихся ногах, пытаясь осмыслить происшедшую катастрофу.
   Меч вместе с ножнами и парадным кинжалом, сорванные с него  неведомой
силой, уплыли в затянутое пылью небо, как будто превратились  в  птиц...
Да от одного этого впору сойти с ума!
   Но вот постепенно пыль начала оседать, даотаркон увидел Фала Турида и
стал пробираться к нему...
   Белоснежный замп сарка не пострадал от неведомой  и  невидимой  силы,
но,  обезумев  от  воплей  и  поднявшейся  суматохи,  впал  в  состояние
невменяемости и сбросил своего седока на землю. Драгоценный, сработанный
в форме дракона  шлем  слетел  с  головы  Фала  Турида,  а  изукрашенное
металлическими побрякушками одеяние уплыло  в  небо.  Почувствовав,  что
кольчугу  и  его  самого  тоже  увлекает  ввысь,  сарк  Турдиса  все  же
догадался,  извиваясь  всем  телом,   высвободиться   из   раззолоченной
металлической рубашки. Не веря свои глазам, он  проследил  за  тем,  как
она, подобно диковинной птице, поднимается в небеса, и понял, что вместе
с кольчугой улетают его  мечты  о  славе,  блистательных  завоевательных
походах и господстве над всей Лемурией.
   Неожиданно Фал Турид увидел вынырнувшего из тучи пыли даотара.  Сарку
не сразу удалось узнать Баранда Тона, покрытого пылью, без шлема,  плаща
и кирасы. Пошатываясь, даотар сделал несколько шагов и едва не наткнулся
на повелителя Турдиса.
   - Баранд Тон! Собирай своих людей, мы должны... -  начал  было  сарк,
но, встретившись глазами с даотаром, замолк.
   - Не знаю, что за колдовство обрушилось на нас, но  битва  проиграна.
Война окончена, и звать кого-либо бесполезно, - холодно  заметил  Баранд
Тон, приближаясь к сарку. - Это ты виноват в постигшем нас позоре!  Твоя
непомерная жажда власти, жестокость и недальновидность! Турдис побежден,
Патанга победила, хотя ни один ее воин даже не обнажил меча! Понятия  не
имею, кто завтра займет Трон Дракона, но я рад, что  твоему  владычеству
пришел конец!
   Фал Турид попятился,  однако  даотар  в  два  прыжка  настиг  его,  и
железные руки старого воина  сомкнулись  на  горле  ненавистного  сарка.
Напрасно  повелитель   Турдиса   дергался,   пытаясь   освободиться   от
сжимающихся пальцев даотара.  Напрасно  силился  выкрикнуть,  что  он  -
избранник Богов, и они обещали ему победу и власть  над  всей  Лемурией,
что он могуч и бессмертен...
   Он умер, так и не успев ничего объяснить даотару,  который  вовсе  не
нуждался ни в каких объяснениях.
   Хайяш Тор оказался единственным свидетелем гибели сарка  Турдиса.  Он
мог помочь своему  повелителю,  но  не  сделал  этого,  -  напротив,  он
отвернулся и продолжал удаляться от  стен  Патанги.  Зачем  вмешиваться?
Война закончена, и он желал лишь одного: выбраться из этого ада.  Потом,
в какой-нибудь другой стране он добьется власти и еще покажет  себя.  Но
будет это не здесь и не сейчас. Подняв с земли обломок копья,  даотаркон
продолжал путь, следя за тучей  пыли,  которую  подняли  бежавшие  воины
Турдиса. Среди них даотаркон  с  удивлением  различил  одетую  в  черное
фигуру  Мастера  Пыток.  Его  замп  взбесился,  скинул  со  своей  спины
паланкин, и теперь Талаба,  полуоглушенный  падением,  тоже  спешил  как
можно скорее покинуть окрестности Патанги.  За  ним  нетвердой  походкой
двигался Арзанг Пауме - сарк Шембиса. Закутанный в  черное  карлик  тоже
узнал покрытого пылью даотаркона.
   - Хайяш Тор! Скорее собери  отряд!  Мы  должны  остановить  тех,  что
бросятся в погоню за нами!  -  истерически  потребовал  Талаба,  пытаясь
ухватить даотаркона за руку.
   Тот вяло отмахнулся от карлика и сказал;
   - Нет времени заниматься ерундой. Все  потеряно,  беги,  спасай  свою
жизнь, если она тебе дорога и если тебе удастся сделать это.
   - Нет, нет! Все еще можно исправить! Где сарк?
   Хайяш Тор равнодушно пожал плечами;
   - Погиб. Его убил один из самых верных даотаров гвардии Турдиса.
   Талаба,  бормоча  что-то   невразумительное,   попытался   остановить
даотаркона, схватившись за полы одежды. Когда-то его слово было законом,
он мог распоряжаться судьбами любого жителя Турдиса, но Истребитель  еще
не уразумел, что время это безвозвратно миновало. Хайяш Тор отпихнул  от
себя приставучего карлика и, видя,  что  тот  не  унимается,  с  яростью
ударил его  обломком  копья.  Заостренное  древко  оказалось  неожиданно
страшным оружием - оно пробило череп Истребителя, и Мастер, Пыток рухнул
на пыльную землю, распространяя такой нестерпимый смрад, что  Хайяш  Тор
поспешил отскочить подальше, с трудом  сдерживая  рвоту.  Затем,  бросив
последний взгляд на труп Истребителя, он злорадно рассмеялся и  поспешил
прочь.
   Несколько мгновений Арзанг Пауме бессмысленно  взирал  на  невыносимо
вонявшее  тело  Талабы  Истребителя,  потом  опомнился  и  двинулся   на
непослушных ногах следом за даотарконом.
   Когда последние сторонники Великого хранителя исчезли с башни,  седой
герцог Мэл, язвительный виконт Дру и толстый краснолицый барон Селверус,
вместе с двумя вставшими на их сторону воинами, приблизились  к  Соомии,
чтобы поцеловать ее руку и выразить свое почтение. Со слезами радости на
глазах  она  горячо  поблагодарила  их.  Затем  герцог  Мэл,   подхватив
золотистое знамя Патанги, подвел принцессу к лестнице, и они  спустились
на примыкавшую к стене  города  улицу.  С  того  времени,  как  пленники
Верховного хранителя поднялись на  башню,  успело  произойти  так  много
самых неожиданных событий, что они  просто  не  укладывались  в  голове.
Оставшиеся на улицах воины Патанги все еще не пришли в  себя  от  потери
оружия,   вырванного   из   их   рук   невидимой   силой.    Потрясенные
сверхъестественным вмешательством, они не решились даже прийти на помощь
Вапасу Птолу, хотя прекрасно видели происшедшую на башне схватку.
   Громкий, решительный голос герцога Мэла  вывел  всех  из  оцепенения.
Воины, хранители и толпящиеся под стенами  горожане  увидели  сияющий  в
солнечных лучах золотой стяг Патанги и гордо  стоящую  под  ним  изящную
фигурку Соомии. Никто не сторожил ее,  да  и  размахивавший  флагом  Мэл
вовсе не напоминал пленника. Он обратился к горожанам с короткой речью:
   - Жители славной Патанги! Вапас  Птол  убит,  владычеству  хранителей
пришел конец! Очистим от них наш прекрасный город! За Соомию и  свободу!
За свободу и саркайю Соомию!
   Слова эти явились той самой искрой, которая разожгла огонь в  сердцах
внимавших герцогу людей.  Вид  лишившихся  оружия  сторонников  Великого
хранителя  подсказал  горожанам,  что  лучшего  случая  расправиться   с
узурпаторами им не представится.
   А если еще и саркайя, законная повелительница Патанги, поддержит  их,
то...
   - Соомия! Соомия саркайя! Смерть хранителям!  -  разнесся  по  улицам
Патанги клич, подхваченный тысячами горожан.
   Приспешники Вапаса Птола в ужасе бежали,  видя,  что  жители  Патанги
готовы растерзать на куски своих мучителей.  Тех  же,  кому  не  удалось
сбежать и спрятаться, постигла жестокая участь: их убивали на  улицах  и
площадях, выбрасывали из окон домов и дворцов. Кровь узурпаторов оросила
мостовые Патанги.
   Люди, видевшие некогда,  как  их  отцов,  матерей,  сестер  и  детей,
нагими,  со  вспоротыми  животами,  сжигали  на  медных  алтарях  Ямата,
неистовствовали и упивались долгожданной возможностью учинить  праведную
месть. Они ломали двери храмов, убивали хранителей на месте, бросали  на
зажженные алтари ненавистного бога, так что скоро в городе не найти было
желтых ритуальных одежд, которых не обагрила бы кровь их владельцев...
   Большая часть  приверженцев  культа  Ямата  погибла  в  самом  начале
восстания. Что же касается старших хранителей,  то  они  предпочли  сами
лишить себя жизни, в то  время  как  опьяненные  жаждой  крови  горожане
взламывали двери их домов. Не удалось это сделать только Нимадаку  Квелу
- фанатичному помощнику Вапаса Птола: он не смог  бежать  и  у  него  не
хватило мужества покончить с собой. Его схватили  и  бросили  на  колени
перед саркаей вскоре после того,  как  с  разных  концов  Патанги  стали
приходить известия о том, что город очищен от жестоких узурпаторов.
   - Высокородная, как велишь поступить с этой собакой?  -  обратился  к
Соомии герцог Мэл. - Даровать ему скорую смерть или бросить до времени в
тюрьму?
   Бледный, потерявший всякую надежду на спасение,  хранитель  с  понуро
опущенными  плечами  и  так  весьма  смахивал  на  мертвеца,  однако   в
устремленных на Соомию глазах его продолжал тлеть  огонь  ненависти.  Он
по-прежнему жаждал крови.
   Прежде  чем  девушка  успела  ответить,  набежавшая  на  солнце  тень
заставила собравшихся задрать головы вверх, и тут же окрестности  потряс
многоголосый вопль. Над  ними  медленно  парил  поблескивавший  серебром
"Немедис". На его  открытой  палубе  возвышался  странный  механизм.  Он
состоял из переплетенных между собой  металлических  труб  и  стеклянных
шаров,  и  венчала  его  полированная  полусфера,  из   которой   торчал
направленный вниз штырь, похожий на черное  копье.  Рядом  с  диковинным
устройством стоял мужчина в красно-черной форме воинов Турдиса, а  около
него...
   - Тонгор!
   Летучий корабль описал круг и начал снижаться неподалеку от  Западных
ворот на поле, которому, к счастью, так и не довелось стать  полем  боя.
Когда "Немедис" опустился, Тонгор спрыгнул на землю, и в то же мгновение
из городских ворот выехали колесницы  и  повалила  толпа  народа,  чтобы
поприветствовать своего освободителя. Конечно же, именно валькар являлся
освободителем Патанги,  поскольку  с  помощью  удивительного  устройства
сумел обезоружить не только войско  Турдиса,  но  и  сторонников  Вапаса
Птола.
   Колесницы приблизились, и мгновением позже  северянин  уже  сжимал  в
объятиях содрогающуюся от рыданий девушку.
   Расцеловав  принцессу,  он  приветствовал  Карма  Карвуса  и  жителей
Патанги, не успевших еще забыть, как совсем недавно варвар  спас  Соомию
от ужасной гибели в  огне  жертвенного  костра,  умчав  ее  на  летающем
корабле.
   В  нескольких   словах   Тонгор   рассказал   друзьям   о   событиях,
предшествовавших его появлению здесь. О подземельях Талабы, о  невидимой
паутине, в которую Ксосун запеленал его,  и  о  том,  как  король-вампир
проявил непозволительную беспечность, слишком много внимания уделив  ему
и совершенно перестав наблюдать за Нарьяном Зашем Дромором. О  том,  как
парализованный страхом Нарьян все же нашел в себе мужество броситься  на
повелителя Омма и мобилизовал  силы  истощенного  тела,  чтобы  задушить
моргулака. Как он  освободил  Тонгора  от  невидимой  паутины,  выключив
чудовищные приборы вампира после чего валькар  поспешил  покинуть  руины
заброшенного города, чтобы прийти на помощь принцессе Соомии. О том, как
в последнюю минуту его осенила удачная мысль попросить  благодарных  ему
за спасение от короля-вампира обитателей Омма перенести на "Немедис"  то
устройство, которое смогло протащить летающий корабль через пол-Лемурии,
справедливо полагая, что оно окажется весьма действенным оружием.
   Валькар рассказал о том, как, оставив Нарьяна Заша Дромора правителем
Омма, он вместе с Элдом Турмисом  на  самой  большой  скорости,  которую
удалось выжать из "Немедиса", понесся над джунглями Куша, появившись над
стенами Патанги в самый критический  момент.  Прячась  за  облаками,  он
включил изобретение Ксосуна...
   В то время как северянин рассказывал о своих приключениях, а Соомия и
Карм Карвус - о том, что произошло  с  ними,  часть  вышедших  за  стены
Патанги горожан отправилась ловить кротеров, зампов и не успевших далеко
убежать воинов Фала Турида. Верховые животные постепенно  успокоились  и
особых хлопот не доставили. Так же, впрочем, как и  воины  Турдиса,  ибо
единственный не пустившийся в бега  и  не  потерявший  присутствия  духа
даотар разбитой армии приказал своим людям сдаваться и  не  помышлять  о
сопротивлении.
   Горожане отводили пленных к тому  месту,  где  стоявший  в  окружении
друзей Тонгор тепло приветствовал Баранда Тона.
   Разумеется, валькара  прежде  всего  интересовало,  куда  делся  сарк
Турдиса и его приближенные.
   - Что касается Хайяма Тора и Арзанга Пауме, то они ударились  в  бега
вместе с другими уцелевшими даотарами,  когда  зампы  и  кротеры  начали
сбрасывать своих седоков, - сообщил Баранд  Тон.  -  Талабу  Истребителя
кто-то прикончил во время бегства...
   - А Фал Турид?
   - Мертв, - медленно ответил Баранд Тон.
   - Как это случилось?
   - Я убил его собственными руками, -  глухо  ответил  Баранд  Тон,  не
опуская глаз. - Да, я убил его, ибо глупость и властолюбие сумасбродного
тирана навлекли на Турдис позор, подобного которому моя  родина  до  сих
пор не ведала. Если бы Боги поразили этого безумца год назад! Тогда  нам
не пришлось бы стоять здесь в  пыли  и  горевать  о  попранной  гордости
Турдиса! А теперь... Теперь мы в вашей  власти,  но,  право  же,  я  рад
нашему поражению!
   - Погодите-ка минутку!
   Все обернулись к Соомии, которая, взяв Тонгора за  руку,  чрезвычайно
серьезно сказала:
   - Жители Патанги, мои верные подданные!  Наш  город,  так  же  как  и
Турдис, постигло большое несчастье. Пройдет немало времени,  прежде  чем
нанесенные недостойными правителями раны  затянутся  и  жизнь  войдет  в
нормальное русло. Я молодая, неопытная в  делах  правления  женщина,  и,
дабы восстановить разрушенное и исправить содеянное Васпасом Пто