ожидаемые  три  шестерки.  Даже
разочаровалась слегка: хотелось чего-нибудь менее ординарного.  Хотя,  с
другой стороны, подковать лошадь,  вроде  бы  умеющую  летать,  -  мысль
интересная.
   Помахивая сумкой  с  мэджик-буком,  ведьма  брела  по  улице.  Иногда
поглядывала по сторонам: вдруг да выпало из крыла  хоть  одно  блестящее
перышко? Можно будет продать его Цыбаню, заверив, что вот это как раз  и
есть настоящее ангельское перо. А потом посмотреть, у  кого  и  с  какой
легендой оно появится. Ежи  Цыбань  в  том,  что  касалось  придумывания
разного рода баек, был в первым в Шопроне, если не во всем княжестве.
   Что-то  впереди  жужжало  негромко,  но  очень  ровно,  как  если  бы
множество мух кружилось над падалью.
   Ирма  хмыкнула,  пошла  быстрее,  не  доходя  до  дворцовой  площади,
сморщилась, прикрыв нос ладонью. Остановилась.
   Судя по запаху, впереди была действительно падаль. Следы вели как раз
туда. Неужели крылатый  скакун  подох  у  Дворца,  как  обычная  рабочая
лошадка?
   Присев  на  каменный  поребрик,  отделяющий  пешеходную  дорожку   от
проезжей части, Ирма открыла мэджик-бук, активировала поля. Опасность ей
в Развалинах действительно не угрожала,  но  идти  сквозь  полчища  мух,
которые жужжат, летают и могут сесть на одежду или, бр-р-р... на волосы.
Нет  уж.  Добавив  в  конфигурацию  еще  воздушные  фильтры,  она  гордо
полюбовалась своим творением. Спасибо  Варгу,  когда-то  о  полях  такой
сложности даже не мечталось. И Артуру. За жемчужину.  Подаренную,  чтобы
удобнее было следить за невесть что возомнившей о себе ведьмой...
   Скотина!
   Ирма  прошипела  сквозь  зубы  совсем  уж  грязное   ругательство   и
решительно отправилась к площади.
   Нет, трупа крылатого коня она там не нашла. Зато всяких других трупов
было более чем достаточно.  Обескровленные,  освежеванные,  с  вытекшими
глазами, тушки и туши были аккуратно сложены возле ступеней. На  камнях,
скрывая следы огненных подков, запеклась  черная  кровь.  Над  кровью  и
падалью вились огромные мухи. А воняло, наверное, так, что  если  бы  не
фильтры, Ирма просто задохнулась.
   Бойня. Нет, даже не бойня - пыточная. Как тогда, два месяца назад, на
площади с фонтаном. Хозяин, Город и Пустоши,  принес  жертву.  Кому?  Ну
кому же, как не единственному своему господину? Так это что же,  Альберт
проехал вчера через Развалины на сказочном крылатом коне?
   Ирма постояла на краю площади, брезгуя пройти по крови. Потом, обойдя
по соседним улицам, вышла к Дворцу с другой стороны. Следов не  было  Ни
здесь. Ни на третьем - последнем - выезде с площади.
   Улетел?
   Или все  еще  там,  внутри?  Наблюдает  из  темноты  через  забранные
вычурными решетками окна... Если он видит ее, почему  не  выходит?  Чтоб
хотя бы поздороваться?
   Ирма ловко развернула мэджик-бук на сгибе одной руки, пальцами другой
пробежалась по кнопкам. С гулом и треском по площади пронеслась огненная
волна. К Дворцу - на черной земле  остались  дымящиеся  кучки  обгорелой
плоти. От Дворца - плоть превратилась в пепел. Обернувшись птицей, огонь
взлетел к небесам и там растаял.
   Тишина вокруг.
   Ирма выдохнула. Фокусы с преображением требовали если не  сил  -  сил
хватало, - то глубокого сосредоточения. Невидимый наблюдатель во  Дворце
никак не дал о себе знать. Может, там и нет никого.
   Захлопнув книгу, ведьма побрела обратно.
   Прогулок на сегодня достаточно.

***

   Я не знаю любви, но я видел,
   Как пламя дрожит на раскрытой руке.
   И закат и восход - это лишь
   Отпечаток ремней на горячем песке
   Одиночество, голос смоковницы дробью с дождем,
   Все будет после,
   Все будет после, а пока мы идем.

   О том, что будет, Артур не задумывался.
   Дорога вела на юг, в пустынные области, покинутые  людьми  после  Дня
Гнева, да так и не заселенные больше. Там, на Юге, за лесами  Лихогорья,
черный и страшный, ждал Триглав. Ждал демон, ничему не  научившийся  сто
лет назад, снова затеявший игры с людьми,  снова  пожелавший  заполучить
чужую бессмертную душу.
   Как в прошлый раз. Почему люди думают, что смогут обмануть того,  кто
создан, чтобы лгать? На что надеялся владыка Адам, заключая свой договор
с тем, на Триглаве?  Он  хочет  изгнать  демона  обратно  в  ад.  Благое
намерение.  Сколько  таких  легло  кирпичиками  на  дорогу,  ведущую   к
Преисподней? И разве рыцари Храма должны  спасать  людей,  всеми  силами
стремящихся погубить свою душу?
   Нет. Но как-то так вышло, что больше некому.
   О том, что будет, Артур не задумывался. Он знал, что,  скорее  всего,
тот, на Триглаве, просто уничтожит слишком докучливого рыцаря, но  иного
выхода, чем бой, пусть даже заведомо проигранный, все равно не видел.
   Он снова и снова вспоминал. Четыре дня, пять,  заканчивается  шестой.
Не прошло и недели,  а  кажется,  будто  целая  жизнь  уложилась  в  эти
несколько  дней.  Слишком  многое  изменилось  сразу  и  навсегда.   Все
изменилось.
   Артур не жалел. Во всем есть смысл, просто  смысл  этот  не  доступен
смертному. И надо принимать  как  должное  то,  с  чем  ты  не  в  силах
поспорить. Но тяжело, очень тяжело и  страшно  знать,  что  внутри,  как
клубок гадюк, как крысиное гнездо,  копошится  что-то.  Мерзкое,  живое,
непонятное. И очень трудно поверить  в  то,  что  когда-нибудь...  очень
скоро... оно заставит убивать.  Как  поверить?  Ведь  не  может  человек
действовать против своей воли.
   Все верно, не может. Если -  против.  А  если  нет?  Если  желания  и
помыслы человека становятся схожими с помыслами змеиного клубка?
   Галеш. Менестрель! Если б хотел погубить,  и  то  не  нашел  бы  слов
лучше. А он ведь от души, от всего сердца  советовал:  ищи,  Артур,  ищи
бывшего владыку, гони его, как  зверя,  заставь  его  забиться  в  самую
темную, самую гадкую нору и не позволяй выползать оттуда  даже  изредка,
даже в самую темную и ненастную ночь. И не убивай.
   Как просто все выходит: не убьешь, и даст бог, чужая сила не вытеснит
твою душу.
   Как хорошо для всех: чужак, пришедший  уничтожить  Единую  Землю,  не
сможет попасть сюда.
   Какое облегчение для тебя, брат Артур, - остаться собой.
   Да только Пречистая сказала: "Спаси его!".
   А сила, чужая, мерзкая до тошноты уже сейчас бежит по жилам.  И  сила
эта не от Черного меча - это гнилое дыхание бывшего митрополита. Владыка
разлагается заживо, а Артур словно притянут к нему незримыми и  прочными
путами. Лицом к лицу. Хочешь не хочешь - дыши гнилью, сэр рыцарь.  Дыши,
другого воздуха тебе не будет.
   Или убей.

   Убьешь, и душу твою сожрет Черный меч.
   Не убьешь - сгниешь заживо.
   Мы идем вдоль уюта и страха, что скрыты
   В пропорциях кровель и стен
   Геометрия слова ломает симметрию
   Плоскости рук и колен.
   А сомненья и смерть - это ладан над дымным костром
   Все будет после,
   Все будет после, а пока мы идем.
   Пряный запах полудня, как дым сигарет.
   Тех, кто может отбрасывать тень,
   Можно знать, но не думать об этом.
   Пока не закончится длящийся день,
   А суды и кресты, и расклады - все будет потом,
   Все будет после,
   Все будет после, а пока мы идем.

   Альберт в безопасности. С ним не случится больше ничего плохого. И за
это нужно  без  устали  благодарить  Господа.  Альберт  жив.  Это  самое
главное, что он жив, и будет жить, и... очень  хочется  верить,  что  он
тоже не жалеет. Не тоскует. Не оглядывается мысленно, как раньше, ожидая
увидеть за спиной... Нет, это младший был за спиной.  Артур  -  впереди.
Значит, Альберту и оглядываться не нужно, он и  так  видит:  нет  никого
впереди. Он хороший маг. Очень сильный. И умелый. И умный,  хоть  совсем
еще маленький. Альберт не наделает никаких  опасных  глупостей,  а  даже
если захочет - Флейтист не позволит ему.
   ... И каяться не в чем. Самый страшный грех  -  убийство  -  простила
Пречистая Дева, прочее же... Никто не скажет, в чем виновен  ты,  рыцарь
для особых поручений, а что помимо твоей воли случилось и с  тобой  и  с
Альбертом. Никто. И спросить не у кого.
   Приняв решение ехать на Триглав, Артур заглянул в свою душу и  увидел
то, чего следовало ожидать: увидел, что хочет умереть. Честно  и  чисто.
Когда  Пречистая  встретит  его  на  Небесах,  она,   наверное,   скажет
укоризненно:
   - Ты все-таки отступил, мой рыцарь.
   И возразить будет нечего. Однако что еще он может сейчас сделать?
   Уйти. Уйти совсем. Отрешиться от земных дел. И спастись.  Спасение  в
том, чтобы поступать как должно  и  принимать  все,  что  будет.  Должно
молиться в уединении, молиться об  Альберте,  о  владыке  Адаме,  о  его
сестре, о бедной, запутавшейся в собственных желаниях Ветке -  обо  всех
людях в Долине. Но что будет, если ты уйдешь, Артур?
   Люди молятся Миротворцу, как молились владыке Адаму,  и  расползается
по Единой  Земле  гнилой  запах  из  сожженных  кумирен,  люди  верят  в
человека, полагая, что веруют в Господа. А дикие маги  уже  начали  свою
войну.
   Они хотели выдать волю владыки Адама за волю Творца... Взяли грех  на
душу, что ж, бывает, но вот платить за это придется не только  интуитам.
Кто придумал вызвать элементалей? Уж не Ирма ли? И в академии далеко  не
сразу поняли, что часовни Миротворца уничтожены  духами.  Духами,  а  не
ангелами. А когда поняли, вспомнили, что в Единой  Земле  лишь  оборотни
водят дружбу со стихиями...
   Письмо Старому ушло с герцогским курьером. Злое письмо. Старый  мудр,
но даже он вынужден порой подчиняться не разуму, а традициям. Старый  не
простит.
   Герцог не дождется ответа - орден Храма успел перехватить  гонца.  Но
будет новый гонец, и еще один, и еще - столько, сколько  понадобится.  А
братья-рыцари - что станут думать они,  когда  поймут,  что  по  приказу
командора снова и снова действуют против воли правителя?
   Вот и выходит, что надо остановить все это. Надо хотя бы попробовать.
Вынудить того,  на  Триглаве,  отпустить  душу  владыки  Адама,  убедить
митрополита покаяться... Да его и убеждать не придется.  Он  сам  начнет
каяться, когда увидит, что натворил,  куда  хотел  увести  свою  паству.
Погасить смуту, остановить  возможную  войну,  сделать  все,  что  можно
сделать.
   Ведь уехать все равно некуда. Не пустит на Север стеклянная стена.
   Все суета, тлен, и дела людей все  равно  что  копошение  муравьев  в
жидкой грязи, и важнее всего спасти свою душу. Сколько ее осталось,  той
души?
   А сэр Герман, командор, лишь развел руками:
   - Так вышло, Арчи: ты теряешь душу, и ты угроза для всего,  что  есть
живого и в Единой Земле, и в Большом мире, куда мы вот-вот  вернемся.  Я
знаю, ты ждешь от меня совета, но не представляю, что сказать  тебе.  На
твоем месте я нашел бы способ умереть.
   Нет уж! Можно предавать.  И  убивать  можно.  И  грешить  так,  чтобы
нечисть в аду зеленела от зависти. Но вот умирать нельзя.  Нельзя,  пока
Господь не скажет: пора, Артур.

   А Он не говорит. И значит, есть надежда.
   Я не знаю любви, но я видел зрачок.
   Где вода превращается в кровь
   Только путнику может ударить в лицо
   Пряный ветер с восточных холмов,
   А распахнутый свод или куст с поседевшим листком
   Все будет после,
   Все будет после, а пока мы идем,
   А пока мы идем..

***

   Варг действительно был  нужен  в  столице  для  того  хотя  бы,  чтоб
встретиться с ним.  Старшей  женой  будущего  герцога  -  раз  Сватоплук
сказал, что отец прочит Варга в правители Единой Земли, значит, так  оно
и есть, - должна стать Ирма, а не маленькая Симила.
   Он сам хочет венчать их, но говорить ему об этом  совсем  некстати  -
может выйти так, что таинство венчания, совершенное владыкой Адамом,  не
сочтут законным. Ирма и сама остереглась бы сейчас доверять брату не  то
что венчание, а даже и обыденную требу. Он изменился. Сильно изменился.
   За ужином она помалкивала, бросая на Сватоплука короткие взгляды. Тот
жевал черствый хлеб, запивая его разбавленным вином. Вода  в  Развалинах
была плохая, вонючая, сама Ирма ни за что не стала бы  ее  пить,  а  вот
братик пил и в вино доливал. Той водой,  что  приносили  элементали,  он
брезговал.
   Разницу между духами и демонами Сватоплук прекрасно понимал: ему  ли,
столько лет повелевавшему сотнями самых  разных  нечистых  созданий,  не
знать, что  они  ничего  общего  не  имеют  с  природными  стихиями?  Но
понимать, почему элементали радостно и без принуждения выполняют просьбы
Ирмы,  он  отказывался.  Ирма  поначалу  пыталась   объяснить   тонкости
взаимоотношений духов и оборотней и то, каким образом Варг убедил  своих
друзей выполнять ее разные  мелкие  поручения,  потом  поняла,  что  для
Сватоплука и  Варг,  в  сущности,  такая  же  нечисть,  как  демоны  или
элементали. И махнула рукой. Даже самые хорошие и умные люди  склонны  к
суевериям.
   А вот то, что духи сделали с часовнями, братику понравилось.  Ирме  и
самой нравилось: молнии и огонь с небес получились самые настоящие,  без
всякого следа  магии  или  колдовства.  Знать  бы  еще,  как  на  Соборе
отнеслись к столь откровенному  знамению!  Сватоплук,  наверное,  знает.
Великий Магистр ордена  Пастырей  живет  сейчас  в  монастыре  Чудесного
Избавления,  решает  вместе  с  епископами  сложный  вопрос:  "Как  жить
датьше?"  и,  наверное,  исправно  передает  посыльному   демону   самые
разнообразные сведения. Иначе зачем бы этому демону по два раза  в  день
являться к Сватоплуку, производя изрядный переполох  среди  обитающей  в
Развалинах нечисти?
   Ирма взяла ломтик яблока и вновь взглянула на брата.
   Тот сосредоточенно жевал кусок черного хлеба.
   Хлеб крошился. Он даже на вид  был  неаппетитно-кислым,  с  противной
сухой  коркой.  Все-таки  стоило  наделать  сухарей.  Но  разве  братика
убедишь? Сухари вкусные, а  настоящая  аскеза  не  терпит  ни  малейшего
потакания плотским удовольствиям. Артур бы с этим поспорил. Артур хоть и
постится четыре дня в неделю...
   "Ты что это, милочка?.. - холодно,  но  с  изумлением  спросила  себя
Ирма. - Ты о чем это?"
   Об Артуре.
   - Помнишь давешнего коня? - Ирма встретила недовольный взгляд  брата.
Ну как же, трапезовать надобно в молчании! - Извини, - пробормотала она,
- я подумала, тебе будет  интересно.  На  коне,  скорее  всего,  приехал
малыш... То есть Альберт, брат Миротворца. Да ты знаешь...
   - Благодарю Тебя, Господь мой, что  насытил  ты  нас  земными  Твоими
благами, не лиши нас и Небесного Твоего Царства, - торопливо, но  истово
пробормотал Сватоплук. Перекрестился и встал. - Он здесь? Ты видела его?
Где?
   - Во Дворце, - Ирма тоже  перестала  есть,  -  это  недалеко.  Самого
Альберта  я  не  видела,  но  Город  и  Пустоши  устроил  там  настоящую
гекатомбу. Совсем как в тот раз, помнишь, я рассказывала?
   - Отправь туда духов, - приказал Сватоплук, - я должен знать точно.
   - Духи не пойдут. Там много крови, братик, там приносили жертву,  они
не любят такие места.
   - Тогда отправляйся сама! - рявкнул он. - Я должен знать.
   - Может быть, ты не  будешь  на  меня  кричать?  -  как  можно  мягче
попросила Ирма.
   - Да, прости, прости сестренка! - Сватоплук глядел в окно,  на  стену
соседнего дома. - Конечно. Видишь ли, это очень  важно.  Если  он  нашел
меня, если он здесь из-за меня, значит, мне нужно уходить. И  демоны  не
помогут, здесь никто не поможет... Хотя постой-ка…
   Ирма, постукивая ногтями по столу, смотрела на Сватоплука и досадливо
хмурила брови: все-таки он не в себе.
   - Ты кое-что знаешь об этом отродье. - Сватоплук передвинул свой стул
и сел поближе к сестре. - Миротворец наверняка рассказывал тебе.
   Рассказывал? Ирма  не  стала  напоминать,  что,  по  замыслу  Артура,
рассказывать должна была она. Так обычно и выходило.
   - Это ты Альберта  -  отродьем?  -  Она  сочувственно  улыбнулась.  -
Напрасно, братик. Он хороший мальчик, просто чуточку балованный.  Знаешь
что, давай так: я  постараюсь  ответить  на  твои  вопросы,  но  сначала
объясни, что ты не поделил с малышом?
   - Знаешь что, София, - тон в тон, идеально повторив ее  успокаивающие
интонации, произнес Сватоплук, -  давай-ка  ты  не  будешь  ставить  мне
условий. Я и так почти не вижу от тебя помощи, все  твои  маги  пока  не
пошевелили и пальцем, Миротворец сосет из меня последние силы, а ты  как
будто задалась целью всячески ему в этом способствовать.
   - Хорошо, - сказала Ирма, поражаясь собственному терпению.  Уж  не  у
Артура ли выучилась? Как он  говаривал...  "смирение  и  милосердие",  и
гвардейцу какому-нибудь, лапы распустившему, по морде - хрясь. - Хорошо,
братик. Спрашивай. Я постараюсь помочь.
   - Ты сказала, он приносил жертву?
   Ирма лишь вздохнула. Определенно Сватоплук не в себе. Не может думать
ни о чем, кроме как поймать Братьев  -  хотя  бы  одного  из  них  -  на
колдовстве или, того хуже, на некромантии.
   - Я сказала, - терпеливо повторила она. - что жертву  приносили  ему.
Приносил здешний Хозяин по имени Город  и  Пустоши.  Это  Варг  его  так
называет. Джарги любят давать странные имена.
   - Ему? - Сватоплук сцепил ладони. - Но ведь это  некромантия,  верно?
Альберт Северный - некромант. А орден Храма прибегал к его силе.
   - Угомонись, - сказала Ирма, позабыв о намерении быть  терпеливой.  -
Любому,  кто  хоть  сколько-нибудь  знает   о   магии,   известно,   что
некротическая сила смертельно ядовита. Ее  можно  запереть  в  артефакт,
но... Никто не станет тратить время и силы на такую погань, когда  можно
подкопить денег и купить мэджик-диск. А малышу, знаешь, и  денег  копить
не нужно.
   - Денег у него сейчас нет, - обронил Сватоплук, думая о  своем,  -  и
книги магической нет, нет вообще ничего. Мне очень интересно, София, как
же все-таки храмовники проведали о том, где искать Миротворца. Нет,  это
вопрос  не  к  тебе.  Это  мысли  вслух,  и  мысли  весьма   интересные.
Некромантия, демонология, связь с дьяволом. Я не смог  ничего  доказать,
но, возможно, лишь потому, что не с той стороны искал доказательства.
   - Демонам приказываешь ты, - напомнила Ирма, не  очень  поняв,  какое
отношение демонология имеет к некромантии  и  при  чем  здесь  маленький
Альберт.
   - Я приказываю демонам  властью,  полученной  от  Господа,  -  сурово
ответил брат, - еще Христос говорил, что  последователи  Его  будут  Его
именем изгонять бесов. А изгнание - это и есть приказ.
   - Тебе виднее. Но, кстати, братик, если уж спрашивать, так как раз  у
них. Демоны ведь знают все и обо всем.
   - Демоны бывают разные, -  вздохнул  Сватоплук,  -  впрочем,  здравое
зерно в твоей мысли есть. Варг еще не ответил?
   - Нет.
   - Поторопи его. Или он передумал жениться? Предпочел тебе  наследницу
герцогства?
   - Знаешь, - сказала Ирма задумчиво, - Артур хоть и еретик, а все-таки
намного добрее, чем ты.

***

   Солнце красит нежным светом стены, башни и поля
   Просыпается с рассветом отдохнувшая земля.
   Хорошо бродить по свету, но, куда ни погляди,
   От убитых менестрелей ни проехать, ни пройти.

   Галеш не собирался надолго оставаться в столице. Он сделал то, о  чем
просил Лунный Туман, выслушал наставления командора Единой Земли о  том,
что и кому можно рассказывать. Выходило так, что никому  и  ничего.  Сэр
Герман  не  вдавался  в  объяснения  того,  зачем  нужна  такая   завеса
секретности, но Галеш, хоть и менестрель, многое понимал сам.
   Что   подумают   люди,   если   узнают   о   демоне    с    Триглава,
поспособствовавшем  освобождению  одного  из  рыцарей   Храма?   Да   не
какого-нибудь обычного рыцаря, а самого Миротворца  -  фигуры  в  высшей
степени противоречивой, несмотря на  недавнюю  официальную  канонизацию.
Канонизировали в конце концов  не  нынешнего  Артура  Северного,  вполне
живого и настоящего, а, собственно, того, кто остался в памяти людей под
именем Миротворца. То есть человека, никогда не существовавшего.
   - Это для епископской церкви дело обычное, -  буркнул  сэр  командор,
крайне недовольный происходящим, - снач