. Словом, эта самая девица, почесав разбитый
локоть, уверенно сообщила остальным:
   - Белый который, он над всеми рыцарями начальник. С севера приехал.
   - Тоже, удивила, - снисходительно протянул один из пацанов и сплюнул,
щегольски оттопыривая нижнюю губу. - А как у него коня звать, ты знаешь?
   - Будто ты знаешь.
   - И знаю, - парень смерил девчонку взглядом, - Крыланом, вот как.
   - Да брешешь...
   Артур направил коня вдоль улочки,  указанной  командиром  патруля,  и
спор оборвался, дети поспешили следом, а за детьми - вот кому радости! -
увязалась стая репьистых шавок местной породы.
   Привезти  бы  в  Лынь  умников,   рассуждающих   о   трудной   судьбе
крестьянских детишек, что от зари до зари  трудятся,  рук  не  покладая.
Привезти и показать. Вот они, детишки,  уработались  -  с  ног  валятся.
Оттого, видать, и скачут как блохи. И визжат, как...
   Кто,  кроме  детей,  может  визжать  так  громко  и  противно,  Артур
вспомнить не смог. Зато снова  вспомнил  монастырскую  жизнь,  временные
обеты молчания, смирение и  милосердие,  а  также  трудовую  повинность,
каковая, без сомнения, идет на пользу отрокам и отроковицам.
   - К Чопичам едет!  К  Чопичам!  -  радостно  заблажили  позади.  -  К
Илоне-богатейке!
   Артур вздохнул, подавляя желание пустить  Серко  рысью.  Миновал  дом
колодезного смотрителя  и  подъехал  к  воротам  следующего,  такого  же
большого.
   Насчет  "богатейки"  шумные  дети  не  врали:  над  высоким  забором,
неожиданно зеленые на фоне привычной сухой серости, торчали ветки яблонь
с завязями плодов второго уроожая. А  за  деревьями  виднелась  каменная
громада цистерны размерами никак не меньше городских,  расставленных  по
одной на квартал. Чопичева хозяйка, иначе говоря, вдова, бывшая  старшая
жена Симеона Чопича,  покупала  столько  воды,  чтобы  хватало  и  ей  и
деревьям. Что ж, неплохо живет сумасшедшая матушка Золотого Витязя.
   Артур спешился, толкнул калитку  и  вошел  во  двор,  ведя  Серко  на
поводу.
   За домом громыхнул цепью и  загавкал  басом  дворовый  пес,  судя  по
голосу - не чета тем шавкам, что пылили за детворой, взлаивая от  одного
лишь дурного задора. И таким же грозным:
   - Кто это пожаловал?, - разве что произнесенным по-человечески, а  не
по-собачьи, встретила  Артура  выплывшая  на  крыльцо  толстая,  высокая
женщина.
   Правда, тут же, прищурившись, ладонью прикрыв глаза  от  солнца,  она
ахнула:
   - Сыночка! Приехал, родной!
   И Артуру захотелось убраться подальше.
   Сумасшедшая. Зако ведь предупреждал...
   Илона Чопичева грузно сбежала с крыльца. Захрапел и попятился  и  без
того злой Серко. Артур отступил  вместе  с  конем,  собираясь  совершить
тактический маневр и оставить жеребца  между  собой  и  сумасшедшей,  но
Илона остановилась, как о стену ударилась. И по-девичьи прижала к  щекам
ладони:
   - Ох ты ж господи, обозналась я! Сэр  рыцарь,  я  ж  вас  за  сыночку
приняла. Да не вижу ж против солнышка-то, а  блестит,  ну,  думаю:  Зако
приехал, вспомнил о матушке. А это ж не Зако, это рыцарь благородный. Не
мудрено перепутать, вы ж похожи с сыночкой-то  моим.  Ох,  а  что  ж  вы
приехали, или беда с ним стряслась?
   - Нет, - поспешно  заверил  Артур,  пугаясь  того,  как  округляются,
мгновенно наливаясь слезами,  глаза  хозяйки,  -  ничего  не  случилось,
напротив, у... гхм... у господина  Зако  дела  складываются  как  нельзя
лучше. Командор Карцагский узнал о его желании  стать  братом-рыцарем  и
поручил мне разобраться с... ну, кое-какими неясностями.
   - Так что ж вы стоите-то? - встрепенулась Илона, моментально переходя
от тревоги за сына к заботе о  госте.  -  Пойдемте  в  дом,  благородный
рыцарь. Мы ж понимаем, вы там у себя к простоте нашей непривыкшие, но мы
ж от всего сердца. Вы ж  человек  божий,  понимаете,  значит,  когда  от
сердца-то, не побрезгуете нашей скромностью. -  И  тут  же,  перейдя  от
квохтанья к прежнему грозному басу, загудела  набатно.  -  Левка!  А  ну
выдь! Выдь говорю! Коня прими!
   Здоровенный, чубатый красавец явился, зевая,  из  дверей  конюшни.  В
светло-русых  кудрях  его  запутались  соломинки,   а   толстые   пальцы
почесывали живот с таким звуком, как будто  железная  щетка  скребла  по
свиной шкуре.
   - Тута я, тетушка.
   - Спал, лоботряс?! - грозно вопросила Илона. - Ей-же-богу, завтра  же
в поле отправлю. Я тебе что велела?
   - Дудика перековать,  у  Сметанки  в  деннике  настил  сменить,  сено
перетрусить, сбрую поправить...
   - Сделал?
   - Дак вот, - Левка  зевнул,  хотел  было  снова  почесаться,  но  под
взглядом Илоны замялся, - вот, - повторил доверительно, - сбрую правлю.
   - Я тебе выправлю, - пообещала Илона, - вернутся мужики с поля, я  им
вожжи выдам, они тебе все выправят. Коня прими, олух.
   - Коня? Вот этого, что ли? - Ясные глазоньки  из-под  длинных  ресниц
оглядели Серко и моргнули. - Дак, тетушка, оно ж меня само примет. Оно ж
рыцарево, драться, поди, обученное.
   - В самом деле, - сказал Артур, отвлекая Илону, уже набравшую в грудь
воздуха для долгой и обстоятельной ругани,  -  он  у  меня  кусается.  И
вообще, мы ненадолго. Я подпруги ослаблю, - он поймал  себя  на  желании
заискивающе  улыбнуться  грозной  хозяйке,  -  и   пусть   его   мальчик
какой-нибудь поводит.
   - Слыхал, мальчик? - Илона глянула на Левку.
   - Слыхал, - вздохнул тот.
   Нога за ногу подошел ближе, осторожно принял у Артура поводья и повел
Серко по песчаной дорожке куда-то в глубину двора.
   - Садик у меня, - скромно  объяснила  Илона  Чопичева,  -  лошадка  в
садике погуляет, травки пощиплет, и  ей,  и  садику  польза,  так  ведь,
благородный рыцарь? А то они ж у вас, кони-то, травки свежей и не видят.
Где ж ее взять, травки, когда рыцарей из обжитой земли отозвали? Ну чего
ж на дворе стоять, пойдемте в дом-то.
   Людей в хозяйство Илоны Чопичевой отбирали,  судя  по  всему,  как  в
гвардейский ряд - по росту и развороту  плеч.  Девица,  принесшая  гостю
воды умыться с дороги, и две другие, что  подавали  на  стол,  оказались
всего на полголовы ниже Артура.  Пышногрудые,  румяные;  юбки  колышутся
вокруг роскошных бедер; в глубоких вырезах вышитых рубашек...
   Артур напомнил себе, что "в Лыни - никогда больше", и вздохнул.
   Та, давнишняя девочка была совсем другой. Она, наверное,  понравилась
бы Альберту - маленькая,  худая,  ключицы-палочки,  грудь  помещалась  в
ладони. Девственница.
   Сколько ей  было?  Лет,  наверное,  четырнадцать...  Другие  в  таком
возрасте уже детишек нянчат.
   Артур ничего о ней не знал. Вообще ничего. Она появилась ночью  и  ни
на миг не смутилась тем, что Альберт спал в этой же  комнате.  Спал  или
притворялся  спящим.  И  она  ушла  раньше,  чем  рассвело,  -  Артур  и
разглядеть ее толком не успел. Так и  помнил  потом  -  на  ощупь.  Руки
помнили, помнило тело, губы...
   Рано-рано утром они с младшим уехали и больше уже не  возвращались  в
Лынь.
   А если б и вернулись?
   Честно говоря, Артуру ничуть не интересна была судьба этой тощенькой,
засидевшейся в девицах и зачем-то отдавшей невинность заезжему рыцарю.
   -   ...мы   и   раньше   не   бедовали,   -   услышал   он    наконец
воркотанье-рокотанье Илоны Чопичевой, - хозяйство, садик -  это  уж  как
водится. Чопичи ж семейство в Лыни не  последнее.  А  как  сыночка  наш,
Зако, золотенький мой, в дальние земли подался, так и  стал  он  матушке
родной подарки один другого краше слать. Он  же  ведь  у  меня  один.  У
Симеона-то Чопича, хозяина моего, жен пятеро было. Уж они рожали себе  и
рожали. Да вы ж и сами видите: парни-девки у меня  как  на  подбор  все.
Сестрицы мои по второму разу замуж пошли. В
старшие жены. А и то, с приданым, что Симеон за ними оставил, чего ж  им
старшими не быть? Они -  замуж,  а  детишки  в  отцовом  доме  остались,
пасынки да падчерицы, послал Господь, я на них не нарадуюсь.  А  я  Зако
вот только родила. Зато удался сыночка - весь в отца. А отец наш,  ох  и
греховодник был! - Илона сладко зажмурилась. - Я ж ведь, грешным  делом,
когда вас-то разглядела, благородный рыцарь, я ж подумала ну не иначе  и
здесь Чопичева кровь. Похожи ж ведь вы на Зако, ну как брат младший.  Вы
уж не обижайтесь, если я не так чего скажу.
   Артур не обижался. Зако он видел лишь в облике Галеша, в  чернявом  и
тонкокостном - плюнь, переломится - теле  менестреля.  Вполне  возможно,
что настоящий Золотой Витязь и вправду светловолос, светлоглаз  и  высок
ростом. Почему нет? Вон Левка (интересно, его когда крестили, знали уже,
каким вырастет?) - здоровущая орясина, и кудри  русые,  и  глаза  -  как
голубые стеклышки. И вправду ведь похож, как если бы кто Артура взял и в
щелоке как следует выполоскал, чтоб краски сошли.
   Он помалкивал, изображая внимание, кивал согласно время  от  времени,
предоставляя хозяйке возможность  выговориться.  Кому  еще  ей  здесь  о
любимом сыне рассказать? Не соседям же, те давно все наизусть  знают.  А
новые люди бывали в Лыни нечасто: четырежды в год приезжали  купцы,  да,
может быть, редко-редко забредали сюда какие-нибудь бродячие  театры.  В
таких деревеньках трудно заработать денег, зато накормят селяне от пуза,
напоят, да еще и с собой дадут - на месяц хватит.
   Однако вряд ли Чопичева хозяйка привечала актеров. С таким забором да
с басовитым кобелем на цепи - нет, странничков здесь не любят. Иное дело
"благородный рыцарь", и не простой, патрульный, а в форменной  эсклавине
с крестами. Такого в своем доме принять - всей деревне на зависть.
   И лучше, конечно, так, чем наоборот, На севере теперь храмовнику даже
воды не подадут напиться.
   А в горах шелухи словесной нет-нет да попадется семечко, из  которого
при известном умении  можно  не  деревце,  так  хоть  кустик  вырастить.
Листочки-веточки,  тут  слово,  там  два,  выстраивается,   складывается
картинка... если повезет. А не повезет, так не  убудет  с  сэра  Артура,
послушает старую женщину. В первый раз, что ли?
   - Скажите, госпожа Илона, - он наконец-то выбрал  подходящий  момент,
чтобы придержать лавину воспоминаний и наивного хвастовства  хозяйки,  -
не заметили ли вы во время крещения Зако каких-нибудь странностей, может
быть, помех, что отвлекали священника, или нарушения порядка таинства?
   - А... - прерванная на полуслове хозяйка запнулась,  -  а-а,  вот  вы
зачем приехали. Да и я ж говорю, давно  пора  было,  двадцать  лет  ведь
прошло. Дозволения на крещение нам так и  не  дали,  грех,  говорят,  по
второму-то разу. А где же по  второму,  когда  господин  рыцарь,  что  в
Тырнове над всеми старший, ясно сказал: не крещен. А если не крещен, так
ведь крестить же надо. Как же это, когда душа и без  крещения?  Двадцать
лет я за сыночку Бога молю, помоги,  Господи,  разобраться,  спаси  душу
грешную... Или дел столько у господ рыцарей, что для простых людей у них
и времени нет? Да нет, я ж понимаю, - замахала она  рукой,  предупреждая
возможные оправдания или объяснения, - я ж все понимаю, дела, чудища,  в
последние годы и вовсе страшное творится. А вы что же, из самого  Сегеда
к нам?
   - Да.
   - Ой, таких детишек в  такую  даль  отправляют!  -  Илона  жалостливо
покачала головой. - И о чем только думают? Неужели ж постарше никого  не
нашлось? У нас-то детки храмовые одни не  ездят,  со  взрослыми  только.
Опасно ж ведь в Лыни-то.
   Артур стиснул зубы и очень вежливо напомнил хозяйке:
   - Вы хотели рассказать о крещении Зако.
   - Да я ж и говорю, - удивилась Илона, - как раз  к  тому  и  подхожу.
Когда Зако крестили,  не  приняла  его  душа  таинства,  потому  как  не
праведно оно было и не от Господа. А Чопичи, я  вам  скажу,  благородный
рыцарь, они на это дело чуткие, потому что  род  свой  ведут  от  самого
Миротворца.  Тот,  всем   известно,   ни   чудищам,   ни   друидам,   ни
чернецам-ведьмакам спуску не давал. Разговор  короткий  был:  нечисть  -
смерть тебе собачья! -  С  неожиданным  воодушевлением  хозяйка  ударила
ладонью  по  столу,  словно  изображая   Миротворца,   дорвавшегося   до
"нечисти". - Знал, - она наставительно и благоговейно подняла  палец,  -
знал Миротворец-то, что души черные в черные одежды рядятся...
   - Госпожа Илона, - терпеливо произнес Артур, -  оставьте  Миротворца,
расскажите о крещении вашего сына. Почему вы считаете, что таинство было
не праведным?
   - Да потому что Зако его не принял.
   - Понятно.  -  Рыцарь  уставился  в  узорчатую  скатерть,  мстительно
предвкушая,  как  будет  дословно   пересказывать   сэру   Герману   все
рассказанное Чопичевой хозяйкой.
   Не позволит. На самом интересном месте прервет и велит докладывать по
делу...
   - Госпожа Илона, а крестный отец Зако жив ли еще?
   - Да жив, куда ж он делся бы? Водяник наш - крестный сыночки и есть.
   - Водяник?
   - Ну смотритель колодца, если по-вашему, по столичному. А  по-нашему,
так водяник. Вы там, у себя, водяником водяного деда  называете,  что  в
канале живет, девок топит. А у нас...
   - Спасибо, - Артур поднялся, - вы мне  очень  помогли.  До  свидания,
госпожа Илона.
   - Что так скоро? - Она искренне удивилась  и,  кажется,  даже  слегка
обиделась. - Вы ж не отдохнули, не покушали даже. Ну где ж это видано, в
такую даль добираться и обратно сразу? Да куда ж я вас отпущу? К  вечеру
дело. А ну как обидит кто? У нас же здесь не то что на Севере, у нас  же
и чудища водятся. Вот завтра рыцари обратно в Стополье  отправятся,  так
вы с ними и поедете, а сегодня здесь заночуете. И про сыночку,  -  Илона
взглянула на Артура жалобно и тревожно, - что ж вы мне про сыночку моего
ничего не расскажете?
   - Он сам все расскажет, - пообещал юноша, дав себе зарок  при  первой
же возможности отправить Золотого Витязя в Лынь,  если  надо  -  пинками
пригнать, - он скоро приехать собирался.
   - Когда?
   - Когда выполнит поручение, возложенное  на  него  командором  Единой
Земли.  Поручение  это  очень  важное  и  ответственное,  но  совершенно
безопасное,  и  в  самом  скором  времени,  я  надеюсь,  господин  Чопич
освободится Он  говорил  мне,  что  сразу,  как  только  позволят  дела,
навестит вас.  Он...  -  господи,  ну  хоть  бы  одно  вспомнить  живое,
человеческое слово, - он скучает, - нашелся наконец Артур, - и...  очень
вас любит.
   - Он так сказал? - переспросила Илона. - Он сам вам так сказал?
   - Да. - Артур отступал к дверям. - Всего хорошего, госпожа.
   - Там еще мальчик был, - сказала вдруг хозяйка, - помогал батюшке  во
время крещения. Мальчик - все беды от него. Батюшка ж у нас хороший был.
Он же еще и Симеона моего крестил, и меня, и сестриц  моих,  и...  да  у
любого спросите, скажут вам, что батюшка наш, упокой Господи  его  душу,
святой был человек. А  мальчик  этот  -  чужой  был,  приезжий  какой-то
мальчик...

***

   "Сумасшедшая? - Артур взлетел в седло и рысью  погнал  Серко  к  дому
"водяника". - Несчастная она,  а  не  сумасшедшая.  А  Зако  -  скотина.
Подарки он присылает - то-то ей радости. Вернет  себе  тело,  я  его  за
шиворот к матери притащу. И ноги отрублю по колено. Чтоб уехать не мог".
***

   Пока добирались обратно в Стополье, Артур всерьез  задумался  о  том,
чтобы от имени сэра Германа и от  себя  лично  испросить  у  Тырновского
маршала поощрения для рыцарей брата Евстафия. Они честно  ждали  его  до
вечера, как и  было  обешано,  а  когда  сроки  вышли,  старший  патруля
связался со Стопольем и получил от командора  рыцарей  разрешение  ждать
брата Артура Северного столько, сколько будет необходимо.
   Дождались, хотя к тому времени, как выехали, солнце уже садилось.
   Не дело добрым христианам  ходить  в  темноте,  подобно  чудищам  или
нечисти. Но Артур тревожился за младшего, а командир патруля  непременно
хотел послушать заутреню, тем более что  не  получил  от  сэра  Евстафия
разрешения пропустить ее. Поехали.  И  всю  дорогу  что-то  шло  следом,
взвихряя пыль, ступая тяжко, так  что  вздрагивала  земля.  Шло,  но  не
приближалось, не показывалось на глаза, и  распознать,  что  же  это  за
тварь, Артур так и не смог.
   - За вами идет, - услышав незаданный вопрос, сказал  командир,  -  мы
здесь таких не встречали.

***

   А Альберт еще не спал. Даже не ложился. Артур нашел младшего  в  зале
для капитулов, где маг бессовестно обдирал в карты двух братьев-рыцарей,
капеллана и самого брата Евстафия.
   Денег больше чем  по  три  бани  ежедневного  содержания  рыцарям  не
полагалось,  поэтому  играли  на  что  придется.  И  "чего  придется"  к
появлению Артура громоздилась на столе перед Альбертом изрядная кучка. В
частности, наличествовали там: корня мандрагоры - три, крепко  связанные
нитью, они попискивали и делали попытки уползти; жало мантикоры -  одно,
с защитным стеклянным пузырьком на острие; связка "драконьих  ресничек",
к  драконам,  разумеется,  отношения  не  имеющих,  но   незаменимых   в
изготовлении домашних охранных систем; слезных сердоликов - два,  откуда
взялись они здесь, на Востоке, оставалось только  догадываться;  маховых
перьев складчатого грифа - аж пять, и разной ценности карт - россыпью.
   Артур прикинул общую стоимость выигрыша и одобрительно хмыкнул:
   - Разоримся - будешь семью кормить.
   -  Буду,  -  пообещал  довольный  Альберт,   рассовывая   добычу   по
многочисленным карманам своего жилета, -  на  твое  жалованье  долго  не
протянем.
   - Содержание, - поправил Артур, - нам жалованье не платят.
   - А все равно мало.  -  Младший  поклонился  всей  честной  компании,
капеллану - на особицу. -  Засим,  благородные  господа,  позвольте  вас
оставить.
   - Ничего, сыне, - медовым голосом  промурлыкал  святой  отец,  -  бог
даст, завернете вы еще в Стополье. Отыграюсь.
   - А мы думали, обдерем сэра Альберта как липку,  -  печально  сообщил
Артуру брат Евстафий. - Ну куда ему против нас? Индюк вот тоже  думал...
Ладно, дело полезное. Спокойной ночи, благородные господа.
   - Весело они здесь  живут,  -  констатировал  Альберт  уже  в  келье,
высыпав трофеи на стол, - всего месяц в Стополье стоят,  а  вон  сколько
набралось. Перья себе оставлю. - Он рассовал пять тяжелых черных пластин
по кармашкам для детонаторов холи-гранат. - Полетаем!
   - Нет уж, - сказал Артур, - лучше пешочком.
   - Скучный ты, братец. - Младший уже вертел в руках тяжелое мантикорье
жало. - О! Давай каменного тролля поищем. Я слышал,  этот  яд  даже  его
берет. А еще феникса астрального. Проверим? - Альберт посмотрел на  лицо
Артура и вздохнул:
   - Понял. Ну, нет так нет. Хочешь корешок подарю? - Он протянул  брату
пищащую мандрагору.
   - Зачем? - нехорошим голосом спросил Артур.
   - Ну... - Черные глазищи мага стали безобидно-наивными. - Ты разве не
знаешь, зачем мандрагора нужна?
   - Мне - не нужна.
   - Так это пока. - Альберт увернулся от подзатыльника. - Знаешь,  а  у
отца Лазаря хорошая колода. Красно-зеленая, быстрая такая. Но у меня все
равно лучше. Сыграем, может?
   - Не наигрался?
   - Да  ну,  -  младший  поморщился,  -  мне  тут  разве  что  капеллан
противник. Ну давай, хоть разочек. - Он сгреб трофеи в горку, освобождая
место на столе. - Тащи свою колоду.
   - Покажи сперва, какие карты выиграл.
   - Ну сейчас! - Альберт зловредно ухмыльнулся. - Нет уж, начнем играть
-  увидишь.  Хочешь?  -  Он  повертел  перед  носом  у  брата  картонной
пластинкой, переливающейся всеми цветами радуги.
   - "Сворд-твистер", - ахнул Артур, - настоящий! Ты его здесь нашел?
   -  А  то!  -  Младший  шустро  спрятал  карту  за  спину.  -  Играем?
"Гробовщика" поставишь?
   - Да легко!
   За  "сворд-твистером",  полицветным  монстром,  атаки  которого  были
неотразимы, а защиты при  соответствующей  тактике  почти  непробиваемы,
Артур охотился, еще когда жил  в  монастыре  Приснодевы.  О  карте  этой
ходили легенды. Изначально в Единой Земле их было две - одна хранилась в
коллекции Его Высочества, вторая, по слухам,  -  у  ректора  разрешенных
магов. Больше "сворд-твистеров" не делали,  потому  что,