гов спасать надо. Они Бога не знают.
   - Спасать? - Сэр Герман, обычно спокойный, едва не  хрястнул  кулаком
по столу, но удержался. Побоялся за столешницу. -  Ты  идиот!  Недоумок!
Любой младенец знает, что колдуны не могут быть удостоены таинства.  Они
- нечисть. Они бегут от святых знаков, как оборотни и мертвяки. Они...
   - Да не от знаков они бегут, а от вас, - невежливо прервал его Артур,
- вы ж с оружием на них кидаетесь, что им еще остается?  А  Господу  они
угодны. Так же как мы. Как все люди.
   - От нас, значит,  бегут?  -  Злость  перекипала,  превращаясь  в  яд
похуже, чем у гадюки. - Оружия боятся? А Господу угодны? Откуда бы тебе,
благородный сэр, знать, что угодно и что не угодно  Господу?  Ты  у  нас
кто? Его святейшество патриарх?
   - Патриарх до  Дня  Гнева  был,  -  невозмутимо  возразил  синеглазый
еретик, - а Господь... Ну, я знаю,  что  ему  угодно.  Он  же  со  мной.
Всегда. Как имя и душа.
   Сэр Герман остолбенел. Прекратил ходить по кабинету  и  уставился  на
Артура так, словно у того появился третий глаз на лбу.
   - Как ты сказал? - переспросил он.
   - Про патриарха? - уточнил юноша.
   - Про Бога, - рявкнул командор.
   - Я сказал, что он со мной, - все так же спокойно повторил  Артур,  -
всегда со мной, как мое имя и моя душа.
   - Ага, - сэр Герман кивнул, - угу, - пробормотал  ошалело,  покачивая
головой. Снова посмотрел на рыцаря. - А не  слишком  ли  самонадеянно  с
твоей стороны, дитя мое, утверждать, что Господь всегда с тобой?
   - А с вами разве нет? - изумился Артур.
   Сэр Герман щелкнул зубами и не нашелся что ответить.
   Он спас своего рыцаря от костра. Это стоило трудов, это стоило денег,
но ни разу потом не пожалел командор о том,  что  не  позволил  событиям
идти своим чередом.
   Богородица действительно улыбалась. Гулял по храму  ветер,  светились
стены. И кем бы ни был Артур Северный, очень скоро ставший  рыцарем  для
особых поручений с очень особыми полномочиями, он, право же, был слишком
ценен, чтобы умереть на костре.
   "Нельзя относиться к ним как к людям..."  Да.  Нельзя.  И  нельзя  не
любить  Артура,  аскетичного  фанатика,  бешеного  еретика,   улыбчивого
грешника,  невинного  и  чистого,  как  будто  его  предки  не   вкусили
запретного плода.
   И если Бог действительно с ним,  если  это  Божья  воля  -  появление
Артура в Единой Земле в черные для княжеств  времена,  значит,  капеллан
прав: Зло явилось вновь. И  Братья  вернулись  в  мир,  чтобы  совершить
очередное чудо.
   Или погибнуть. В конце концов рано или поздно погибают все.

День Гнева

   ...командир особого подразделения. Всей особости -  умение  командира
ходить сквозь стены, приказывать так,  что  нельзя  не  подчиниться,  да
своеобразная биохимия. А в подразделении  пять  человек:  сам  командир,
техник, связист, медик и... священник. Священник нужен,  потому  что  на
командира иногда "находит".
   Вот как сейчас, например.
   В шлемофоне зашептал голос медика:
   -  Мастиф,  тебе  нужна  передышка.  Обойдемся  мантрами  или   пусть
подключается Кристо?
   - Обойдемся, - решил Мастиф,  присаживаясь  у  стены,  -  читай  свои
мантры, Илясик.
   Он  прикрыл  глаза,  продолжая,  впрочем,   внимательнейшим   образом
сканировать пространство вокруг, а Иляс монотонно забормотал на привычно
непонятной тарабарщине.
   "Понимать тебе и не обязательно, - сказал он  однажды,  когда  Мастиф
попросил  растолковать,  о  чем  же  говорится  в  нескольких  вразнобой
повторяющихся строчках, - я врач, мне виднее. Главное, чтобы работало".
   Работало.
   И Мастиф  однозначно  предпочитал  заклинания  медика  молитвам  отца
Кристиана.  От  молитв  неудержимо  клонило  в  сон.   Желание   убивать
проходило, но вместе с  ним  пропадала  всякая  охота  делать  еще  хоть
что-нибудь.
   - Ты бы подумал о чем-нибудь, - попросил Иляс, - не  сосредоточивайся
на мантрах.
   Да.  Сосредоточиваясь,  Мастиф  начинал  сопротивляться,  и   штатный
колдун, проходивший  в  документах  под  обозначением  "медик",  не  мог
преодолеть это сопротивление. Да и кто бы смог?
   В Семье у каждого была какая-нибудь особая способность. Дед вот начал
сосать кровь еще при жизни и умел насылать чуму и мор на города и армии.
Сейчас времена  изменились,  и  от  нынешних  болезней  старик  шипит  и
плюется, но тем не менее, если приспичит, разберется и  с  ними.  Отчим,
убежденный  вегетарианец,  не  имеет  дела  с  людьми,  зато  повелевает
стихиями, и для него  не  составляет  труда  учинить  что  угодно  -  от
грибного дождичка до двенадцатибалльного  землетрясения.  Младший  брат,
убитый Готом, творил чудеса с животными и разного  рода  механизмами.  А
Мастиф,  или,  официально,  полковник  Невилл  Гюнхельд,   хоть   и   не
принадлежал к Семье по крови, тоже кое-что умел. Сквозь стены вот ходил.
Жаль, с собой никого взять не мог. Никого живого. Все-таки  вдвоем  было
бы легче. Рассыпаться на молекулы с тем, чтобы  собраться  снова  по  ту
сторону препятствия, совсем несложно, куда сложнее подчинить себе  целую
группу людей, особенно  религиозных  фанатиков.  После  каждой  подобной
вылазки нужен долгий отдых. Настоящий отдых, а не заклинания и молитвы.
   Чтобы не вспоминать о заклинаниях и  не  мешать  Илясу  работать,  он
вспомнил о молитвах.  О  первом  вечере  в  замке  отчима.  В  настоящем
волшебном замке. Десятилетний Невилл впервые тогда столкнулся  с  магией
и, переполненный впечатлениями,  уставший  от  любопытства  и  восторга,
отправился спать на закате. Он преклонил  колени  возле  своей  кровати,
намереваясь поблагодарить Бога за все  чудеса,  уже  случившиеся  и  еще
предстоящие, и помолиться за отца, чтобы он не скучал по нему и по  маме
там, на Небе, а мама вошла в спальню и сказала:
   - Не надо, сыночек. Не вспоминай Господа на  закате  и  на  рассвете.
Здесь... здесь это не принято.
   - Ну как? - поинтересовался Иляс, - лучше?
   - Да. Спасибо.
   Стало и в самом деле полегче. Чтобы сбросить остатки агрессии, Мастиф
саданул кулаком по стене. Потом шагнул в ту же стену и вышел за  спинами
очередной четверки Провозвестников.
   - Не двигаться...

СТАРИКАМ ВЕЗДЕ У НАС ПОЧЕТ

   В "Звездне" Артур брата не  нашел,  хоть  и  договорились  о  встрече
загодя. Проспал младший? Это сколько  ж  спать  надо:  уже  и  повечерие
отслужили. Артур оглядел переполненный зал, поймал взгляд  Брюхотряса  и
подозвал его:
   - Вина и воды.
   Милрад исчез, вновь появился раньше чем  через  минуту,  торжественно
водрузил на стол поднос с двумя кувшинами:
   - Отужинать изволите?
   - Не изволю.
   - Ежели брата своего ищешь, - с легкостью переходя  на  "ты",  сказал
Милрад, - так он не здесь ночует,  а  вроде  дома  у  себя.  А  музыкант
колобродит где-то. Вчера всю ночь  куролесили.  Даже  вот  и  не  пойму,
прибыль мне с вас троих или так, баловство.
   - Тебе поговорить не с кем? - уточнил Артур, усаживаясь за  пустующий
стол с дурацкой табличкой. - Или дело есть?
   - Да какое у меня может быть дело к господину рыцарю?
   - Тогда вали.
   - Ну разве что так, дельце небольшое. Совсем-совсем махонькое.
   Артур молча уставился в переносицу Брюхотряса.
   Тот плюхнулся напротив и, перегнувшись через стол, зашептал:
   - Брат-то твой девочку у меня увел.
   - У тебя? - Худое лицо рыцаря  чуть  осветилось  ехидной  улыбкой.  -
Девочку?
   - Ну, служанку мою. Ту, рыженькую, может, помнишь?
   - Тощая такая, - кивнул Артур, - глазастая. Куда он ее увел?
   - Да домой к себе, - досадливо объяснил Милрад.
   - Что, правда?
   Ехидная улыбка сменилась озадаченной.  Артур  на  секунду  задумался,
хмыкнул в ответ на собственные  мысли.  Вспомнив  о  Брюхотрясе,  поднял
глаза:
   - Ну увел. А я при чем?
   - Так ведь, - трактирщик поправил фартук, на удивление чистый фартук,
надо  заметить,  -  деньги  же.  Она  ведь,  Ветка-то,  весь   вечер   в
понедельник, считай, не работала, а это от дня половина,  и  всю  неделю
потом я ее не видел. Пятница на  исходе  -  нет  девки.  Брат  твой  ей,
конечно, даст чего-нибудь, но разве ж я хоть одну бани  увижу?  Сплошной
получается убыток.
   - Ты ей сколько платишь? - поинтересовался рыцарь, наливая себе  вина
и разбавляя его свежей водой из кувшина. - Или она за кормежку работает?
   - Да кто нынче за кормежку работает? -  грустно  вздохнул  Милрад.  -
Плачу, как не платить? Двадцать баней в день плачу. А  по  праздникам  -
тридцать. Да еще половина того, что ей сверху дают, ей же и остается. Да
если приглянется кому, я ж не мешаю, опять же половину ей оставляю. Ну и
кормлю, понятно. Когда одежонки... Все за мой счет.
   - Живет, как герцогиня, - понимающе кивнул  синеглазый  храмовник.  -
Значит, платишь ты ей пять баней в день. А по праздникам - семь. То, что
девчонка помимо тебя заработает, отбираешь. Кормишь... может, конечно, и
кормишь, но худая она какая-то, - он неодобрительно поморщился, -  лучше
надо кормить. А про одежку я и вовсе молчу. В  тряпье  у  тебя  девчонка
ходит. И что у нас получается, если все сосчитать? Праздников на  неделе
не  было...  -  Артур  задумался,  производя  в  уме  какие-то   сложные
вычисления.
   Милрад молча сопел, уже жалея, что затеял  этот  неудобный  разговор.
Забыл, что ли, как оно, с храмовниками связываться? В прошлый  раз  этот
красавец от души поиздевался, всего одну бани сверх положенного накинув.
И сейчас с него станется столько же предложить.
   - Девятнадцать баней, - кивнул наконец тамплиер.
   - Премного благодарствую. - Милрад приподнялся для поклона.
   - С тебя, - невозмутимо продолжил храмовник. Трактирщик  сел.  Встал.
Опять сел:
   - Вы, сэр рыцарь, шутить изволите?
   - Я? - удивился Артур.
   Брюхотряс вынужден был признать, что на шутника этот молодой тамплиер
никак не походил. Но за что?!
   - Следовало бы, конечно, больше взять. - Рыцарь отпил вина.  -  Хм...
неплохо. Дождался из Средеца каравана?
   -  Дождался,  -  процедил  Милрад,  не  склонный   сейчас   обсуждать
достоинства или недостатки своего погреба.
   - Дороговато, поди, обходится. Публика у тебя здесь,  -  Артур  снова
обвел взглядом обеденный зал, - так себе публика.
   - Для дорогих гостей вино, - пробурчал Брюхотряс, - вроде тебя вот.
   - Угу, - рыцарь поощрительно улыбнулся, - молодец. Ко мне ты со  всем
почтением,  брата  тоже  не  обижал,  поэтому  и  я  к  тебе  с   душой.
Девятнадцать баней: половину от того, сколько ты  своей  Ветке  платишь,
это разве деньги? Так, воспитательный момент.
   -  Да  за  что?!  -  взвился  Милрад,  теряя   остатки   терпения   и
осторожности. - С меня-то за что деньги брать?
   - За вранье. - Артур допил вино, вновь наполнил кружку. - Ты  сколько
накинул сверх того, что на самом деле платишь? Пятнадцать баней за будни
и аж двадцать три - за праздники. Считай, тридцать восемь, так?
   Брюхотряс попытался счесть вопрос риторическим, но под  выжидательным
взглядом рыцаря долго молчать не смог. Проворчал:
   - Ну, так.
   - Именно на  эту  сумму  ты  хотел  меня  обжулить.  Так?  Можешь  не
отвечать, у тебя по лицу все видно.
   Милрад отвечать и не собирался. Хватит уже. Наотвечался. Как бы сразу
на десяток леев не влететь.
   - Ты, я думаю, знаешь, что в ордене не  любят  жуликов,  -  терпеливо
продолжал объяснять золотоволосый тамплиер, -  и  обычно  ту  сумму,  на
которую  нас  пытаются  обмануть,  мы  у  обманщика  же  и  отнимаем.  В
наказание.
   Голос у него был спокойный, дружелюбный, слегка наставительный.
   Милрад слышал о правиле, упомянутом Артуром, но до сих пор  почему-то
не относил его к себе. Может быть, потому, что не считал себя жуликом?
   - А значит, - продолжал рыцарь, - мне следовало бы затребовать с тебя
тридцать восемь баней - ровно столько, сколько ты пытался накинуть сверх
реальной  суммы.  Однако,  принимая  во  внимание  уже  упомянутые  мной
некоторые твои достоинства, я скостил  долг.  Вполовину.  Это  серьезная
скидка, не так ли?
   И вновь яркие глаза вперились в Милрада с терпеливым ожиданием.
   Нужно было либо соглашаться, либо спорить. Девятнадцать  баней...  Не
те деньги, из-за которых стоит рисковать.
   - Серьезная, - угрюмо пробормотал Брюхотряс.
   - Я рад, что ты все понимаешь, - Артур кивнул, - плати.
   Милрад, про  себя  на  чем  свет  стоит  костеря  орден  Храма,  всех
храмовников   вместе   и   этого,   синеглазого,   наособицу,   отсчитал
девятнадцать баней самыми маленькими, матово-желтыми монетками,  швырнул
мелочь на стол и встал.
   - Много  добрых  слов  вспомнил?  -  поинтересовался  Артур,  набивая
трубку.
   - Мне работать пора.
   - А ты не спеши. - Рыцарь прислонился спиной к  стене  и  закурил,  с
любопытством разглядывая Брюхотряса.  -  Я  думал,  ты  с  первого  раза
усвоишь, что обманывать нехорошо. Сейчас вижу, что и со второго  не  все
тебе понятно.
   - Да пошел ты, - досадливо буркнул Милрад, - учить он меня будет.
   - Если не я, то кто? - Артур был сама безмятежность. - Мне  сюда  еще
не раз заходить придется. Гость  я  и  вправду  дорогой,  это  ты  верно
подметил. Так хрена ли ты, Брюхотряс, сам себя в убыток вгоняешь?
   Милрад так  растерялся  от  этого  "хрена",  услышать  о  котором  от
благочестивого рыцаря  было  делом  ну  никак  не  возможным,  что  даже
возмутиться толком не смог. Неубедительно переспросил:
   - Я?
   - Ты! - Храмовник вновь огляделся. - "Звездень"  -  хороший  трактир.
Грязновато тут, конечно, но я привык. И мне хотелось бы, дорогой хозяин,
чувствовать себя здесь... удобно. Да, пожалуй, что так. А пока  ты  меня
обманываешь, о каком удобстве можно говорить?
   Милрад передумал уходить и повернулся к рыцарю.
   - Ты это о чем? И когда ты к "Звездню" привыкнуть успел? Я тебя здесь
второй раз вижу.
   - Еще я не люблю лишних вопросов,  -  Артур  качнул  трубкой,  словно
пометку сделал в Милрадовой памяти, - и мой брат, кстати, тоже. Итак,  я
хочу, чтобы нам здесь было удобно.  Я  хочу,  чтобы  ты  прекратил  свои
попытки меня обжулить. И я хочу, чтобы  моя  комната  и  вот  этот  стол
всегда были свободны.
   - За этим самым столом... - взвился было Брюхотряс.
   - Не-а, - рыцарь мотнул головой, - не за этим. Но место то же  самое,
тут ты прав. А Миротворец, кстати, это топор. Так  вот,  если  ты  готов
перестать обманывать, мы договоримся о том, сколько стоят мои пожелания.
Если нет, я найду другой трактир. Хотя, надо сказать, "Звездень"  удобно
расположен. Ну так как?
   - Чтобы стол свободен был? - Милрад призадумался, начал было считать,
встретил чуть насмешливый взгляд Артура и сбился с мысли. И хорошо,  что
сбился. Потому как, начав пересчитывать, поймал себя на попытке накинуть
пару-тройку леев.
   - Сорок два за день.
   - Вполне обучаем, - с удовлетворением отметил тамплиер, - в  качестве
пряника пусть будет пятьдесят. Вот, держи, -  он  достал  из  кармана  и
поставил перед Милрадом маленький кошелек  из  тисненой  кожи,  -  здесь
пятнадцать  больших  львов.  И  будь  любезен,  не  забывай,  что,  если
попытаешься обжулить меня или тем паче моего  братишку,  эти  львы  тебе
долго помниться будут.
   - А ты не грозись, - проворчал  Брюхотряс.  Кошелек  исчез  где-то  в
складках его фартука, - мы, знаешь, пуганые.
   - Ты уже рассказывал, - хмыкнул Артур.  -  Да,  и  эту  дрянь  можешь
забрать, - он кивнул на рассыпанные по столу десять медяков.
   И тут же забыл о  Милраде,  уставившись  за  спину  трактирщика.  Тот
шустро сгреб мелочь, потом обернулся к дверям. Так и есть, в  "Звездень"
явились  чернявый  братец  храмовника  и  Ветка,  сияющая,   как   новая
сковорода. Вот паршивка! Хотя  сейчас-то  вроде  и  не  за  что  на  нее
сердиться.
   Брюхотряс почесал пузо под фартуком и убрел на  кухню.  На  Ветку  не
рявкнешь, пока рыцарь здесь, так надо хотя бы поварят обругать.

***

   Альберт проводил взглядом удаляющегося трактирщика, потом заглянул  в
стоящий перед братом кувшин:
   - О! Вино. - Заглянул во второй:
   - Ага. Вода.  -  Подозвал  поближе  заробевшую  отчего-то  девушку  и
сообщил Артуру:
   - Это Ветка.
   - Я знаю. - Старший курил, откинувшись на стену. По рыжекудрой девице
лишь скользнул рассеянным взглядом. - И что?
   - Ты запас слов на сегодня уже весь извел? - поинтересовался Альберт,
усаживаясь за стол и кивнув Ветке: садись, мол, не бойся.
   - Весь.
   - И на кого же?
   Артур молча глянул в сторону кухни.
   - Милрад? - удивился Альберт. - С ним-то ты о чем говорил?
   - Жить учил.
   - Не искалечил хоть?
   - Нет.
   - Ну тогда ладно. А я тут, знаешь, подумал, пока тебя не было...
   В ярких глазах Артура отразилось недоверие и легкий скепсис.
   - Да, подумал, - с нажимом повторил Альберт, - я это умею.  Так  вот,
дом  наш  совсем  запущен,  и  надо  бы  кому-то  навести  там  порядок.
Отремонтировать все, обставить, и вообще.  Мы-то  заняты  будем,  может,
стоило бы кому-нибудь это дело передоверить?
   - Кому? - Артур перевел взгляд с Альберта на  Ветку.  Потом  обратно.
Пожал плечами. - Зачем спрашиваешь, если уже.
   - Ну, для порядка...
   - Ужинал?
   - Да.
   - Скажи Милраду про девицу. И найди музыканта. Пойдем, дом покажешь.
   - Безымянному сказать, чтобы туда подходил?
   - Да. С лошадьми.
   - Мы что, прямо сегодня поедем?
   - Да.
   - Ты же пять дней...
   - Пойдем, - устало повторил Артур.  Положил  перед  Веткой  несколько
монет. - Это хозяину отдай. За вино.
   Подхватив лежащий рядом топор, рыцарь прошел  мимо  брата  к  выходу.
Альберт поймал растерянный взгляд девушки, скорчил гримасу:
   - Не в духе нынче. Сам пока не пойму. Но ты не  бойся,  он  вообще-то
добрый.
   - Ага, -  глаза  ее  снова  стали  серыми,  -  он  с  тобой  даже  не
поздоровался.
   - Поздоровался, - маг поцеловал ее в нос, - ты просто не слышала.

***

   - Что на тебя нашло? - Альберт шагал рядом с братом, время от времени
делая попытки заглянуть ему в лицо. - Я тебя таким никогда не видел.
   - Видел.  -  Артур  проводил  взглядом  проехавшую  мимо  всадницу  в
амазонке. - Она ведьма.
   - Кто? Она? - Альберт оглянулся на даму.
   - Ветка.
   - Ведьма?
   - Дикая.
   - Да с чего ты взял?
   - Пятница.
   - И что? А, ну да, понятно.
   Альберт замолчал и нахохлился, уставившись в мостовую под  ногами.  О
том, что Артур во время своего  варварского  поста  становится  особенно
чувствителен к магии, он знал. Сегодня  действительно  пятница.  Старший
постится. И, значит, скорее  всего,  насчет  Ветки  он  не  ошибся.  Она
ведьма.
   - Ну и что?
   - Да ничего.
   - Ты из-за этого бесишься?
   - Нет.
   - А в чем дело?
   - Да не знаю я, братик, - Артур склонил голову в ответ на приветствие
орденского патруля, - не знаю. Я всю ночь  молился,  поздороваться  надо
было, поговорить. А сюда приехал... и вот так. Я в  Шопроне  ни  в  один
храм не зашел.
   - Почему?
   - Мне это тоже интересно. А еще интереснее то, что мне  как-то  и  не
хочется.
   - Умнеешь, может быть? -  предположил  Альберт.  Понял,  что  пошутил
неудачно и добавил:
   - Извини.
   - Да ладно, - Артур махнул рукой, - что с тебя взять? Ветка,  кстати,
крещеная.
   - И что?
   - Так.
   - Ты в самом деле хочешь ехать прямо сегодня?
   - Хочу, - рыцарь вздохнул, - но не могу.
   - Устал, - понимающе сказал Альберт.
   - И устал, и правую заднюю перековать надо.
   - Э-э... ты о ком?
   - О Серко.
   - В смысле о лошади?
   -  В  смысле  да,  -  в  голосе   старшего   наконец-то   прорезалась
язвительность, - а кто еще может расковаться?
   - Я вообще-то о тебе говорил.
   - Ну? - неприятно удивился Артур.
   - Баранки гну, - блеснул Альберт остроумием Варга.
   Старший не оценил. Вообще не  отреагировал.  Шел  себе,  по  сторонам
смотрел. На что там особо смотреть, спрашивается? Улица  как  улица.  По
вечернему времени немноголюдная. Чистая, конечно, не то  что  окраинные,
ну дома опять же получше. Так ведь и выбирали с умом, когда искали,  где
поселиться.
   Некоторые покойнички, из зн