обылу. Менестрель залюбовался  необычайно  яркой  "тигривостью" и чуть не забыл, зачем явился.
   - Хороша лошадка, - сказал Артур, не оборачиваясь.
   - Хороша, - согласился Галеш.
   Очень коротко подстриженная грива позволяла оценить красивый  затылок
кобылы, лебединую шею, высокую и длинную холку.
   Горбоносая сухая голова повернулась  к  Галешу,  и  огромные  влажные
глаза оглядели его внимательно и настороженно.
   - Ты специально светлую масть выбираешь? - поинтересовался  музыкант.
- И где Серко?
   Артур в последний раз провел щеткой по лоснящейся шкуре, обернулся:
   - Думаю, в конюшнях Недремлющих. Ты зачем пришел?
   Галеш разглядывал его лицо. Темное. Похудевшее,  хотя,  казалось  бы,
куда больше-то? Синие глаза Артура были безмятежны и спокойны.  Ни  тени
любопытства. Не интересен ему Галеш.  Не  интересно,  зачем  он  явился.
Вообще ничего не интересно.
   Смотреть на  такого  Артура  было  неприятно.  А  ведь  Лунный  Туман
предупреждал, что Миротворец изменится.
   - Я должен сказать,  -  Галеш  отвел  взгляд,  -  передать...  слова.
"Вороненый клинок. Оплетка на рукояти чуть потерта. Трехпалая лапа...
   - ...не птичья и не звериная сжимает шар навершия, -  ровным  голосом
продолжил Артур. - Трепло ты, Галеш.
   - Тебе нельзя убивать владыку Адама.
   - Уже не владыку. - Артур снял со стойки легкое седло.  -  Час  назад
Собор решил выбрать нового  митрополита.  Сидят  вот,  выбирают.  Заодно
Миротворца канонизировали. Быстро так... С чего  ты  взял,  что  я  убью
его?
   - Это не... я не говорил... а ты не убьешь?
   - Объясни, почему нельзя.
   - Артур, я так не могу, - взмолился Галеш. - Пойдем во двор, а? И  не
надо так смотреть, ты неживой какой-то, мне стоять рядом страшно.  Я  же
никогда тебя не боялся. Артур!
   - Пойдем, - без эмоций пожал плечами рыцарь.
   Кликнул конюха. Распорядился, чтоб заседлали чубарую, и направился  к
выходу. Галеш шел следом, раздумывая на  ходу,  какие  подобрать  слова.
Стоит пытаться вывести Артура из  странного  его  неживого  спокойствия,
или, наоборот, для своего же блага, лучше оставить все как есть?
   Вдруг да не водица под синей ледяной коркой? Вдруг  плеснется  оттуда
расплавленным металлом? Так ничего и не решил.

***

   - Мне нужно уединение, - сказал Сватоплук, поразмыслив, - и время для
молитвы. Ты по-прежнему можешь быстро снестись со всеми своими магами?
   - Да.
   - А с женихом?
   - Конечно.
   - Очень хорошо. Тогда пригласи его в  столицу.  Я  думаю,  вас  нужно
обвенчать раньше, чем он  женится  на  Симиле.  Старшей  женой  будущего
герцога должна стать София Элиато. Ты согласна?
   - А почему в столицу? - удивилась Ирма. - Там сейчас опасно...
   - Для сына Старого? К тому же ни  для  кого  не  секрет,  что  герцог
именно его прочит в наследники. Нет, София, опасно там сейчас только для
митрополита. Нечистый устремляется туда, где светло, миряне  и  так  его
добыча. Пригласи Варга в столицу. Когда он приедет туда, вернемся и мы с
тобой.
   - Хорошо. - Ирма поняла далеко не все,  но  расспрашивать  дальше  не
стала. Во внутренних делах церкви и знатных семей Сватоплук  разбирается
куда лучше. Наверное, он знает, что делать. А если даже и  нет,  оттого,
что Варг съездит в столицу, беды никому не будет.
   - И еще одно, - сказал  ее  брат,  на  глазах  обретая  свою  обычную
решительность, - вы должны уничтожить часовни Миротворца.
   - Часовни?
   Это было совсем уж непонятно. Не думает же Сватоплук, что  Артур  так
же, как он, черпает свою силу из человеческой  веры.  А  если  и  так...
часовни разрушали много раз. Это делали и Недремлющие, и  пастыри,  даже
орден Храма очень неодобрительно относился к культу  неканонизированного
святого. Часовни разрушали. Разрушить веру в Миротворца так и не смогли.
   - Вы должны сокрушить их молниями и огнем с небес так, как будто  это
знак Божий.
   - Ты с ума сошел? - тихо спросила Ирма.
   - Это мир сошел с ума, - резко  прокаркал  Сватоплук  -  Если  хочешь
помочь мне, делай, что я говорю. А если не  хочешь,  подумай,  как  этот
упырь смеялся над тобой, когда ты  рассказывала  ему  о  своей  неземной
любви.
   -  Грубо,  братик,  -  поморщилась  ведьма,  -  впредь,   пожалуйста,
воздержись от подобных высказываний.

***

   Галеш рассказывал все, что узнал от  Лунного  Тумана,  рассказывал  о
силе, вызванной в Единую Землю обрядом смешения крови, о Срединном мире,
о смерти Зако и Черном мече. Он рассказывал и ждал, что вот сейчас Артур
прервет его и скажет своим спокойным, скучным голосом:  "Хватит  сказок,
менестрель, поищи слушателей в кабаке". И все  встанет  на  свои  места.
Потому что Миротворец не ошибается. Потому  что  Лунный  Туман  прав,  и
Светлый рыцарь знает, что делает, даже когда  действует  по  наитию.  Но
если Лунный Туман прав в одном, значит, он может быть  прав  и  во  всем
другом тоже... Ну что ты молчишь, Светлый рыцарь? Ну?..
   - Я правильно понял?  -  Уточнил  Артур,  словно  услышав  безмолвный
призыв. - Чем слабее становится... владыка Адам, тем больше сил у меня?
   - Да, - кивнул Галеш.
   - И когда погибнет Король Мертвых, Черный меч войдет в душу  Светлого
рыцаря. Навсегда. Это интересно. - Взгляд  Артура  и  голос  его  словам
противоречили.  -  Этого  я  не  знал.  Все?  Или  ты   расскажешь   еще
что-нибудь?
   - Можно я поеду с тобой? - решился Галеш.
   - Нет. - Артур глянул на небо. - Спой что-нибудь, - попросил мягко, -
я давно не слышал твоих песен.
   - Я расскажу, я лучше расскажу, ладно, Артур? Все мои песни для тебя,
они, ну, ты знаешь...
   - Все мы смертны. - Артур смотрел в небо - Ладно, расскажи.
   Галеш привычным жестом сбросил с плеча гитару:

   Мы пройдем - в два часа пополудни -
   Мимо буйно цветущих яблонь,
   Через горький прохладный запах,
   По зеленой глади травы,
   И от нас по правую руку
   Вдоль сплетения клейких веток
   Будет тихо ступать аскеза,
   Как последняя степень любви.
   Мы пройдем - не бросая тени -
   Без предчувствий и ожиданий,
   Солнце высветит наши нимбы
   Из подхваченных ветром волос,
   И тогда по левую руку
   Промелькнет осознание краха
   Как последняя степень желанья,
   Как последний решенный вопрос.
   Мы пройдем сквозь стоячий воздух,
   Не касаясь земли ступнями
   Нет, никто не поднялся над миром -
   Просто мир ушел из-под ног.
   И теперь любая дорога
   Снова будет кончаться небом,
   И пространство отсутствия мести -
   Словно так и не отданный долг.

   Артур  вылетел  за  ворота  на  своей  чубарой.  Галеш   смотрел   на
поднявшуюся под аркой пыль, слушал затихающий топот копыт и думал, что в
первый раз за всю жизнь у него есть песня для  себя  самого.  А  еще  он
думал: хорошо, что Артур не знает, какая это песня. А еще...  еще  Галеш
понимал, что Артур знает.
   И песня эта, конечно же, заканчивалась смертью.

   Я безумно устал от дорог,
   От бесцельных шатаний по свету,
   Чтобы так же вступать на порог,
   Распевая все те же куплеты,
   И все так же разглядывать слуг,
   И все так же молить о ночлеге:
   С каждым годом сильнее испуг
   Ожидания первого снега.
   Я безумно устал от огня,
   Расплескавшего наземь бериллы.
   Я устал - пощадите меня -
   От базаров и уличной пыли,
   От промозглой личины утрат,
   От глухой беспросветности ночи,
   От боязни падения, впрочем,
   Если я не разбился вчера,
   Завтра чья-нибудь лошадь растопчет.
   Я пришел, забирайте меня
   Под крыло всеблагого закона.
   Я устал умирать у фургона.
   Я пришел, убивайте меня…

***

   Ирма сидела у окна, любовалась закатом, полыхавшим в  остатках  чудом
уцелевших стекол дома напротив, и писала второе  письмо  Варгу,  который
почему-то не спешил ответить.
   По улице, грохоча копытами и  рассыпая  искры  из-под  ног,  пронесся
крылатый конь.
   Крылатый.
   Перья в огромных крыльях были разноцветными,  длинными  и  светились,
как  у  ангелов  на  картинках.  Воздух,  расступаясь  перед   скакуном,
закручивался   в   сияющие   воронки,   самыми   неожиданными   красками
расцвечивался втянутый в них мусор. Миг - и видение исчезло. Если бы  не
грохот копыт, доносящийся с соседней  улицы,  Ирма  решила  бы,  что  ей
привиделся и конь, и... кажется, у него на спине сидел всадник?
   - Что там? - недовольно спросил Сватоплук, выглянув из своих покоев.
   - Не знаю, - пожала Ирма плечами, - ангелы пожаловали. -  И,  увидев,
как передернулся братик, успокаивающе улыбнулась.  -  Я  шучу.  Какая-то
новая нечисть. Лошадь с крыльями.
   - Бред, - буркнул  Сватоплук,  -  видения  и  соблазны.  Ты  получила
ответ?
   - Ты спрашивал об этом час назад, - как можно мягче напомнила Ирма.
   Сватоплук сверкнул глазами  из-под  длинных  ресниц  и  молча  закрыл
дверь.
   ... Как она и предполагала, Сватоплук поддался всеобщему заблуждению.
Он так же, как и многие, не важно, верившие в святость Артура  Северного
и небесное  происхождение  Альберта  или  же,  напротив,  почитавшие  их
пришельцами из  Преисподней,  полагал,  что  Братья  сильны,  лишь  пока
составляют единое целое. Ирма, выросшая на сказках, которые во множестве
собрал преклоняющийся перед Братьями отец, тоже очень долго думала,  что
так оно и есть. Что промыслом Божьим или кознями дьявола были  совмещены
две  несовместимые  силы,  превратившиеся  таким  образом   в   одну   -
непредсказуемую и не знающую преград. Галеш утверждал  даже,  что  обряд
смешения крови Миротворец и его побратим провели только и  исключительно
для того, чтобы стать сильнее. Чтобы,  воспользовавшись  неизбежным  при
этом богопротивном действе  потрясением  основ,  проникнуть  в  те  слои
бытия, где обитают демоны. В частности,  Лунный  Туман,  которому  тогда
действительно мало не показалось.
   Сватоплук сделал то, что в течение столетия казалось невозможным:  он
заставил Братьев отвернуться друг от друга. По крайней  мере,  он  сумел
заставить Альберта.
   Как удалось это брату, Ирма не спрашивала. Пока. Она вообще старалась
избегать имен. Казалось,  ничего,  кроме  ненависти,  не  испытывает  по
отношению к Миротворцу, но стоило позволить  мыслям  вернуться  к  нему,
жестокому,  насквозь  лживому,  лишенному  совести  и  чести,   и   даже
обыкновенной порядочности, как вспомнилось и все хорошее,  что  было  за
эти два месяца. А было многое. И главное - она  сама.  Не  Артур,  хотя,
конечно, и он тоже, синеглазый, молчаливый,  порой  пугающе  мудрый,  но
чаще - трогательно доверчивый, так наивно и честно верящий в  Бога,  так
легко и непринужденно грешащий.  Ирма  любила  его,  она  многих  любила
раньше, она полагала, что и в будущем, храня  верность  Варгу,  все-таки
будет влюбляться в самых разных мужчин, но с  Артуром  это  было  совсем
иначе, чем с другими. Он слишком юный и слишком древний, одновременно  и
ребенок, воображающий, что мир существует лишь пока он живет, и  ожившая
легенда, один из  столпов,  действительно  поддерживающих  существование
мира. Нет. Нет, не в этом даже дело. А в том, чего не высказать словами.
В нежности, которая распустилась у Ирмы в душе, как ярко-желтая пушистая
астра, подаренная ей в начале мая синеглазым юным храмовником.  Нежность
- это такое странное, неведомое ей  раньше  и  оттого  особенно  дорогое
чувство.
   "Я не смогу спасти тебя", - сказал он. В этом весь Артур: предавать и
лгать во имя какой-то собственной цели, но при этом  искренне  любить  и
всей душой желать одного лишь добра.
   Она избегала  имен.  А  память,  увы,  почему-то  не  хотела  хранить
плохого.
   - Ты ошибаешься,  когда  думаешь,  что,  разделившись,  Братья  стали
слабее, - сказала Ирма брату, когда он  вновь  завел  разговор  о  своей
почти состоявшейся победе над дьяволом. - Если бы ты читал побольше книг
из отцовской библиотеки...
   - И слушал его рассказы, - прервал Сватоплук  -  Но  он  немного  мне
рассказывал, очень был занят твоим воспитанием. Что там, в книгах?
   - Если вспоминать предысторию, - (о том, что братик бешено ревновал к
ней отца, Ирма знала давно и  научилась  не  обращать  внимания  на  его
выпады), - можно сделать выводы, что каждый из Братьев и сам по себе был
уникален. Самый сильный в Единой Земле маг и  самый  лучший  боец.  Если
Альберт никак не проявил себя до встречи  со  старшим  братом,  то  лишь
потому, что ему не к чему было приложить  свои  силы.  О  Миротворце  же
известно многое. Он почитался святым еще там, у себя на Севере.
   - Ересь.
   - Безусловно. И все же, согласись,  на  пустом  месте  не  появляется
такой славы. Знаменитый обряд в  Козлодуе,  который  почти  все  считают
зарождением так называемого "феномена Братьев" - извини, но я  вынуждена
прибегать к мажьей терминологии, потому  что  не  знаю,  как  выразиться
иначе, - так вот, этот обряд на самом деле  положил  начало  всего  лишь
очередному этапу.  Как  лестница.  -  В  ответ  на  непонимающий  взгляд
Сватоплука Ирма очертила руками два полукруга. - Главная лестница у  нас
дома. Два пролета на втором этаже сходятся в один и  до  третьего  этажа
идут вместе, а потом расходятся снова.
   - И ведут еще выше, на четвертый этаж. Правильно ли я понимаю, что ты
хочешь сказать? Разделившись, они стали сильнее?
   - Да. Если верить Галешу (а в том, что  касается  Братьев,  он  знает
даже больше, чем  отец),  то  после  победы  над  Козлодуйским  Лихом  и
изгнания Лунного Тумана мальчиков удерживало  вместе  вовсе  не  желание
сохранить силу. Просто они любят друг  друга.  А  сейчас  я  даже  и  не
знаю... - Ирма пожала плечами. - Каждый направился по  своей  дороге,  и
Альберт, не сдерживаемый больше ничем, станет  могущественнее,  чем  вся
академия и интуиты вместе взятые. Что же касается Миротворца,  то  боюсь
даже и предположить, во что он превратится,  порвав  последнюю  ниточку,
привязывавшую его к дольнему миру. В живого святого?
   - Не болтай ерунды!

***

   - Ну  почему  не  дракон?  -  с  капризно-веселыми  нотками  протянул
Альберт. Развалившись на крыльце Дворца, на каремате, постеленном  прямо
на ступеньки, он наблюдал,  как  юдищи,  неловко  подпрыгивая,  пытаются
поймать стремительно проносящихся над самой землей летяг.  Получалось  у
юдищ плохо. Иглохарки справлялись куда лучше. Приседали, в  самые  плечи
вжимая голову на длинной и гибкой шее, а потом, как будто в шеях  у  них
было спрятано по пружине, выстреливали сгустком  яда.  Летяги  с  визгом
врезались в камень А там уж за них брались крысы.
   Крысы,  впрочем,  с  одинаковым  рвением  занимались  и  летягами,  и
иглохарками, и даже на юдищ, кажется, поглядывали. Но те,  закованные  в
броню, были не по зубам мелким хищникам.
   Если Альберт все понимал правильно, для юдищ у Города и Пустошей было
заготовлено нечто особенное.
   Всякой другой нечисти, названия которой  Альберт  и  не  знал,  перед
Дворцом кишмя кишело. Все друг друга кусали, душили, царапали.  Убивали.
Но не ели. Трупы аккуратно складывали возле ступеней.
   Арчи всех этих - от самых больших до самых маленьких назвать  мог.  И
кто где живет. И кто чем кормится. Альберт же помнил лишь,  что  большая
часть здешней нечисти ест отнюдь не мясо. А здесь и сейчас  они  убивают
друг  друга  исключительно  для  его,  Альберта,  удовольствия.   Жертва
Хозяина, Города и Пустошей, своему господину.
   Поначалу было противно. И никто не  мешал  уйти  во  Дворец,  закрыть
двери, просто забирать Силу, не  глядя  на  кровавую  кашу  на  площади.
Альберт остался, с упрямой злостью не то на себя, не то  на  весь  белый
свет решив, что должен видеть все от начала и до конца. Пусть всякие там
дозволенные  от  крови  чувств  лишаются,  настоящий  маг  выше   глупых
предрассудков.
   Было противно. Потом стало - никак. А сейчас уже было весело.
   Флейтист болтался рядом -  именно  болтался:  висел,  как  обычно,  в
воздухе, мелко дрожа слюдяными крыльями, и чуточку  покачивался,  словно
под порывами легкого ветра  Флейтиста  бойня  под  ногами  нисколько  не
трогала.
   - Зачем тебе дракон? - ответил он вопросом на вопрос  после  довольно
долгой паузы. - Люди ездят на лошадях.
   - Вот именно. Я тоже все время на лошадях да на лошадях. Ни разу - на
драконе. А лошади, между прочим, для езды не годятся. Тряские,  кусачие,
воняют…
   - Я не воняю, - обиделся Флейтист, - а кроме того, я летаю,  а  когда
летишь, не трясет. Вообще, дорогой мой, много ли тебе приходилось ездить
на крылатых конях?
   Альберт задумался, загнул, считая, один палец, второй..
   - Дважды! И по Развалинам ты не летел, а скакал.  Тыгыдым-тыгыдым,  -
он рассмеялся, - кстати, мне всегда казалось, что крылатый конь в полете
должен с каждым взмахом вверх-вниз смещаться.
   - Не знаю, -  рассеянно  ответил  Флейтист,  -  никогда  об  этом  не
задумывался. Может быть, достаточно?
   - Что? - поднял брови Альберт.
   - Может быть, хватит есть? - Флейтист кивнул на площадь внизу.  -  Их
еще много. Не лопнешь?
   - Могу, - признал маг.
   Кровавая  сила  разбегалась  по   всему   телу   веселыми   щекотными
пузырьками.  Хотелось  вытворить  что-нибудь   удивительное.   Например,
полетать на драконе...
   - Айда к профессору, - предложил Альберт, вставая. Флейтист  взглянул
на него с укоризной. Сунул флейту в замысловатую раковину прически:
   - Отпусти своего раба и ложись-ка спать. Тебе еще  усвоить  надо  то,
что съедено.
   - Ты прямо как Артур! - Альберт  снова  фыркнул.  Мысль  о  том,  что
крылатый хозяин Цитадели Павших может походить на храмовника, показалась
невероятно забавной.
   С тихим свистом по площади пронеслись  осколки  стекла.  Они  красиво
блестели, переливались, почти как крылья Флейтиста. Стекла  начали  сечь
юдищ. Те рычали, отмахивались лапами...
   - Это не я, - Альберт поймал укоризненный взгляд  топазовых  глаз,  -
это Хозяин.
   - Я знаю. - Тоненький,  хрупкий  Флейтист  одной  рукой  сгреб  мага,
второй подцепил каремат и  пошел  к  приветливо  распахнутым  дверям.  -
Энергетическая эйфория - первый признак пресыщения.  Тебе  действительно
пора спать.
   Альберт не спорил. Мысль о том, чтобы выспаться, тоже  была  довольно
удачной.
   - Ирма здесь, - буркнул он, укладываясь.  До  самого  носа  застегнул
набитый лайтгагачьим пухом спальник и оттуда, зевнув, сообщил:
   - Жалко ее. Может, приказать Хозяину чтобы убил?
   - Да спи ты, бога ради! - взмолился Флейтист.
   - Ну точно как Артур.
   Альберт хихикнул в последний раз, повернулся на бок и заснул.

***

   Сватоплук, сразу отдав  распоряжение  о  том,  что  Варга  необходимо
вызвать в Шопрон,  погрузился  в  молитвы.  Ирма,  оставив  его  одного,
бродила по Развалинам. За несколько дней это вошло  у  нее  в  привычку.
Раньше не было возможности как следует изучить огромный город; раньше за
карту исследованных хайдуками новых районов просили не  меньше  большого
льва; раньше, несмотря даже на возможность заработать, хайдуки не любили
шататься по неизвестным улицам. Куда проще, хоть  и  не  столь  выгодно,
было сопровождать караваны кузнецов, слишком жадных,  чтобы  платить  за
охрану братьям-храмовникам. А еще, конечно, хватало торговцев, таких как
Цыбань, интересующихся находками, не одобряемыми орденом Храма, церковью
и Академией Дозволенного Волшебства.
   Ирма подозревала, что  для  большинства  людей  "раньше"  не  слишком
отличается от "сейчас". Но ей повезло побывать в Развалинах в компании с
Альбертом. И Город и Пустоши еще тогда понял, что некоторых людей нельзя
обижать, а надо, наоборот, принимать со всем возможным  гостеприимством.
Артур рассказывал, что потребовалось еще одно внушение. Может,  врал.  А
может, и вправду приструнил Хозяина каким-то своим способом.  Не  важно.
Главное, что теперь она, Ирма,  может  бродить  по  городу  безо  всякой
опаски.
   Она и бродила.
   Сегодня, выйдя из дома, решила отправиться по следам крылатого коня -
его копыта проплавили в  мостовой  четкие  отпечатки.  Ирма  внимательно
разглядела рисунок на подковах:  вполне