ерьезнее отнестись к  упавшему  на  мою  голову  подарку  судьбы.  Не
останавливаться  на  однократном  использовании  заклинания  Кары  -   а
превратиться в эдакого профессионального мстителя  с  книгой  жалоб  под
мышкой. Эти несчастные пришли  ко  мне  не  от  хорошей  жизни  -  пусть
половина из них злопамятна и склонна к доносительству, но  ведь  есть  и
такие, как тот торговец зельями...
   "Ей было четырнадцать. Моя жена не пережила". "Чем справедливее будет
ваша Кара, чем могущественнее покаранный..."
   Этот его обидчик, скрывающийся от мести на острове Стан, должен  быть
достаточно могущественным?
   И я подумал, что торговца, вероятно, можно было бы на  всякий  случай
разыскать.

***

   "...И не говори мне про эти обереги,  милая!  На  моих  глазах  такое
случилось, что я колдовского теперь  до  смерти  не  трону,  в  руки  не
возьму...
   Твердят: обереги, обереги... Подружка вот моя вышла замуж, а свекровь
попалась лютая. И что же?  Нет  чтобы  угождать  старухе  -  попроворнее
мести, пораньше вставать... Пошла к магу, что безделушками  торговал,  и
купила оберег от свекрови, ожерельице тонкое на шею. С недельку все  шло
- ничего не сказать: подружка жировала,  работы  в  руки  не  брала,  до
позднего утра в постельке, и слова худого от свекрови  не  слышала...  А
потом не заладилось что-то с оберегом, не то она уронила его, не  знать,
- но кинулась на нее свекровь с ухватом,  безумная,  и  ну  бить,  бить,
бить... На счастье, и муж  и  свекор  рядом  были,  во  дворе,  на  крик
прибежали и оттащили старуху - та уж  синяя  была,  а  рвалась  невестку
душить... Пока дурочка эта оберега не сбросила, свекровь на нее  рычала,
у мужа и сына из рук вырывалась.  А  сбросила  дура  оберег  -  свекровь
опомнилась, да только вся горница в кровище, невестка  в  синяках  да  с
разбитым носом, да кости кое-где поломаны... А самое скверное -  ребенка
скинула. Да... Вот они, колдовские цацки.  Потом  приезжал  какой-то  из
города маг, говорил всем, что обереги у кого попало покупать не следует,
что к каждому печать должна прилагаться и  бумажка  специальная,  тогда,
мол, можно покупать... Только я - зареклась. А вдруг подделают и  печать
и бумажку? Я что, грамотная? Ну их совсем с их оберегами..."

***

   Вечер и половину ночи я провел в клубе.
   В  трубе  огромного  камина  свистел  ветер  -  погода   стремительно
менялась, и катаклизмы в грозовых облаках отдавались тупой болью у  меня
в затылке. Господа клубные завсегдатаи начали собираться часам к десяти,
из всех лиц мне были знакомы только физиономии председателя  и  кассира.
На плече у председателя, как  и  в  первую  нашу  встречу,  громоздилась
сонная сова.
   Мальчик лет четырнадцати, исполненный сознанием собственной важности,
обносил господ магов напитками на серебряном подносе. Я  взял  холодного
лимонада.
   Проходя мимо моего столика, незнакомые маги вежливо наклоняли голову:
   - Как здоровье вашей совы?
   И всякий раз, приподнявшись согласно этикету, я кивал в ответ:
   - Сова поживает хорошо, спасибо...
   И ловил на себе заинтересованные взгляды. Все они уже знали, конечно,
что именно этот провинциальный дикарь,  занявший  место  за  столиком  в
углу, только что выиграл Корневое заклинание.
   Напротив, над камином, помещались настенные часы размером  с  собачью
будку. Тяжелый  маятник  вызывал  у  меня  трепет,  а  из  окошечка  над
циферблатом каждые пятнадцать минут выглядывала деревянная  сова.  Когда
она выглянула подряд  одиннадцать  раз  -  всем  уже  надоело  надсадное
уханье, - в дверях обнаружилась единственная на всем этом сборище дама.
   Дама была блондинка, в простом черном платье до пят. Единственным  ее
украшением был пояс со множеством подвесок; пояс  заинтересовал  меня  в
первую очередь. Лицо и фигура пришелицы ничем меня не  удивили:  женщины
не бывают наследственными магами, а только  лишь  назначенными,  степень
их,  как  правило,  низка  и  все  магические   ухищрения   сводятся   к
усовершенствованию собственной внешности. Все  они  предпочитают  волосы
цвета соломы, крупный бюст, высокие скулы и  голубые  глаза;  во  всяком
случае, те немногие женщины-маги, которых  я  встречал  в  своей  жизни,
выглядели именно так. А вот пояс...
   Пояс был мужской, его потертость и некоторая засаленность не вязались
с вечерним платьем. Пряжки и бляхи потускнели;  ко  множеству  бронзовых
колечек крепилось штук двадцать цепочек, на них висели замшевый кошелек,
чехол для письменных принадлежностей, чернильница,  оберег  от  мужского
своеволия, золотые и костяные украшения, и среди  всего  этого  хлама  -
маленькая цацка, о которую сразу же зацепился мой взгляд.
   Проклятье, или они мне мерещатся повсюду, эти камни?!
   Я попытался определить, какой  эта  дама  степени,  и  не  определил.
Возможно, тот второй оберег для этого  и  служил  -  защитой  от  чужого
любопытства.
   - ...Как здоровье вашей совы?
   Я  невольно  вздрогнул.  У   моего   столика   стоял   сам   господин
председатель; щеки его переняли цвет выпитого красного вина, а выпил он,
по-видимому, изрядно. Мне показалось, что даже сова на его плече косится
на хозяина с неодобрением.
   - Прекрасно, - отозвался я коротко.
   - Вы не будете против, высокородный господин зи Табор?..
   И, не дожидаясь моего ответа, опустился на кресло рядом со мной.
   -  Вижу,  вы  не  спешите  отбыть  домой,  наверное,  наша  суетливая
городская жизнь забавляет вас?
   - Я давно не был в городе, - сказал  я,  глядя,  как  дама  в  черном
платье пересекает зал. С ней  здоровались,  но  прохладно;  по-видимому,
дама не была здесь чужачкой, но и к числу завсегдатаев не относилась.
   Председатель, не глядя, поймал бокал, слетевший к  нему  в  ладонь  с
подноса мальчишки-прислужника. Прищурился, глядя на меня сквозь  рдеющее
в хрустале вино:
   - Вы уже оценили все тяготы,  которые  приносит  наш  выигрыш?  Толпы
просителей...
   - Да, - сказал я.
   - Мой вам совет... - Председатель отхлебнул из бокала. - Не  слушайте
никого, не давайте спровоцировать себя, не будите в себе ложное  чувство
справедливости. Корневое заклинание Кары существует не для  того,  чтобы
кого-то карать... А для обладания им. Обладания - и все. Оторвите голову
вашему глиняному болвану - но лишь в последний день оговоренного  срока.
Чтобы не упустить ни дня. А кого вы при этом покараете - совершенно  все
равно, уверяю вас, Хорт. - И он отхлебнул снова.
   - Да? - спросил я недоверчиво. - А я слышал...
   - Члены правления клуба, - продолжал председатель, не слушая меня,  -
не имеют права участвовать в розыгрыше. Тем  не  менее...  -  Он  сделал
хитрое лицо.  Наклонился  к  моему  уху,  так  что  сова  на  его  плече
недовольно затопталась. - Эй-фо-рическое ощущение, господин зи  Табор...
Пьянит почище вина... Кстати,  простите  за  нескромный  вопрос.  Какова
природа вашей болезни, той самой, что не позволяет вам пить спиртное?  Я
могу порекомендовать первоклассного лекаря...
   - Спасибо, - сказал я поспешно и,  возможно,  не  вполне  вежливо.  -
Спасибо, я... пока не нуждаюсь.
   - Как хотите. - Председатель  слегка  обиделся.  -  Кстати...  вы  не
находите, что женщина в магии столь же уместна, как мышь в бочке меда?
   - А? - Я оторвал взгляд от незнакомки в черном.
   -  Да-да.  Эта  странная  дама,  на  которую  вы  с  таким  интересом
смотрите... Некая Ора Шанталья. Которая вот  уже  несколько  лет  упорно
является на каждый розыгрыш... К чему ей Кара, как вы думаете?
   - Мало ли, - сказал я медленно. Председатель пожевал губами:
   - Кара в руках стервы - это... Это ужасно. Я надеюсь, ей не  выиграть
заклинания... я мало знаком с ней и ничего не могу сказать  точно...  Но
она действительно производит впечатление стервы. К чему,  например,  эта
выставка побрякушек на поясе? Все эти обереги, камушки...
   - Камушки, - повторил я задумчиво.
   - Да... При том что инициирующий предмет  у  нее  -  не  палочка,  не
брошка и не кольцо, а искусственный зуб во рту, можете мне поверить...
   - Да? - Я удивился такой осведомленности.
   - Да... - мрачно кивнул председатель. -  Это  не  совсем  прилично  -
приходить в наш клуб с оберегом от мужского своеволия, вы  не  находите?
Если бы  она  была  мужчиной,  ее  давно  бы  попросили  снять  половину
побрякушек или покинуть зал. Но все мои коллеги, к которым я обращался с
этим предложением, только отмахивались:  она,  мол,  единственная  особа
женского пола, если уверенности  в  себе  недостает  -  пусть  утешается
сомнительными артефактами...
   - В самом деле, - сказал я, глядя, как дама  в  черном  платье  цедит
вино за столиком в противоположном углу.
   - Когда она вас  в  грубой  форме  отошьет,  -  сказал  председатель,
проследив за моим взглядом, - не говорите, что я вас не предупреждал.
   - Онри, больше не пей, - скрипучим голосом сказала  сова  у  него  на
плече. - Ты и так болтаешь лишнее. Я вздрогнул.
   - Да, - смиренно отозвался председатель. - Не волнуйся, Фили, я выпил
не так уж много и чувствую себя превосходно...  Мое  почтение,  господин
Хорт зи Табор. Долгих лет вашей сове.
   И ушел, покачиваясь.
   Некоторое время я честно пил свой лимонад. Потом встал, пересек  зал,
то и дело желая здоровья чужим  совам,  и  оказался  в  непосредственной
близости от дамы в черном.
   - Вы разрешите?..
   Она окинула меня сумрачным взглядом. Коротко кивнула.
   - Как здоровье вашей?..
   - Сдохла, - отозвалась дама, глядя мне в глаза.
   - И моя сдохла, - пробормотал я растерянно. - Вот неприятность.
   Дама пожала правым плечом:
   - Никакой неприятности, я  терпеть  не  могу  сов.  Вы  -  тот  самый
счастливчик, который выиграл заклинание?
   - Да... Я прошу прощения. Кажется, это кресло,  в  которое  вы  сели,
кажется, это то самое, на которое десять минут  назад  случайно  пролили
соус...
   Да, она инстинктивно привстала и оглянулась; я на  мгновение  получил
возможность увидеть вблизи ее пояс. Среди прочих  безделушек  там  висел
крупный камень-брелок в виде тигриной морды.
   Еще один камень с глазами.
   - Я ошибся, - сказал я печально. - Это кресло чистое...
   Она покраснела.
   Глаза ее оказались не голубыми, а карими. Волосы - цвета  выбеленного
хлопка. Губы - алые и тонкие,  причем  уголки  рта  норовили  опуститься
вниз. Вот как сейчас:
   - Умно и тонко, мой молодой господин. Только зачем  такие  ухищрения?
Вы могли просто предложить мне  пройтись  взад-вперед  -  тогда,  оценив
достоинства и недостатки моей фигуры, и решили бы окончательно, стоит ли
продолжать знакомство... если бы у вас была такая возможность. А  теперь
будьте любезны, вернитесь за свой столик.
   - Простите, - сказал я, действительно испытывая нечто вроде смущения.
- На самом деле я вовсе не так брутален... Я хотел только...
   - Избавьте меня от своего общества.
   Сказано было убедительно и емко; секунду  потоптавшись  на  месте,  я
вернулся на исходную позицию.
   Господин председатель  смотрел  на  меня  из  противоположного  угла.
Смотрел со смесью сочувствия и злорадства.

***

   "ВОПРОС: Что такое инициирующий предмет?
   ОТВЕТ: Это основной магический предмет, позволяющий назначенному магу
производить  магические   действия.   Инициирующий   предмет   вручается
назначенному магу в вечное пользование в случае успешной аттестации.
   ВОПРОС: Нужен ли инициирующий предмет наследственному магу?
   ОТВЕТ: Нет, не нужен.
   ВОПРОС: В каком виде существуют инициирующие предметы?
   ОТВЕТ: В  виде  миниатюрных  волшебных  палочек,  колец,  медальонов,
браслетов и пр. ювелирных изделий, в горных условиях иногда - посохов.
   ВОПРОС: Что происходит в случае утери магического предмета?
   ОТВЕТ: В случае утери магического предмета  утерявший  должен  подать
заявление в окружную комиссию в  течение  десяти  дней,  и  не  позднее.
Комиссия рассматривает заявление и, в зависимости от обстоятельств, либо
назначает штраф и выдает потерпевшему  новый  магический  предмет,  либо
лишает его магического звания".

***

   Два дня спустя я наведался в контору справа от рынка  -  для  очистки
совести, ни на что не надеясь. Побитый молью чиновник выдал мне справку,
на которой корявым почерком записаны были три адреса - эти  трое  желали
продать мне камушки.
   По первому проживала бедная вдова, распродающая утварь и украшения. Я
купил у нее кольцо с рубином - просто из жалости.
   По второму адресу меня встретил парнишка лет пятнадцати  и  предложил
на выбор целую шкатулку с драгоценностями. Сразу сообразив, в чем  дело,
я пообещал обо всем донести его матери; переменившись в  лице,  парнишка
умолял меня этого не делать. У  матери  так  много  побрякушек,  она  не
заметит пропажи, в то время как он, вступающий в жизнь  юноша,  вынужден
мириться с унизительной  бедностью.  Мать  скупа  и  не  дает  на  самые
необходимые расходы и так далее и тому подобное. Я  ушел,  оставив  юнца
один на один с его проблемами.
   Третьим адресом значился какой-то постоялый двор на окраине. Я  долго
думал, а стоит ли тащиться так далеко и по таким грязным  улицам,  но  в
конце концов привычка доводить дело до конца заставила меня  потратиться
на карету с кучером и навестить гостиницу "Три осла".
   И я не пожалел о потраченном времени.

***

   - ...Ей-ей, не похожи вы на скупщика, благородный господин. Ей-же-ей,
не похожи...
   Старикашка был отнюдь не  беден  -  ему  принадлежала  большая  часть
телег, загромоздивших двор, и горы мешков на этих телегах, и  лошади,  и
мулы, и еще куча всякого добра - тем не менее  он  остановился  в  самом
маленьком, самом вшивом номере  "Трех  ослов",  одет  был  в  засаленный
кафтан и мешковатые штаны с чудовищными заплатами на коленях, и я своими
глазами видел,  как  он  бережно  подобрал  валявшийся  во  дворе  кусок
бечевки: вещь нужная, сгодится...
   - Не ваше дело, почтенный, на кого я  похож,  а  на  кого  не  похож.
Камушек продавать будем - или лясы точить?
   Старикашка поводил кустистыми бровями; на его  загорелом  до  черноты
морщинистом лице брови были как два островка пены.  И  плавали  по  лицу
совершенно независимо от прочей старикашкиной мимики.
   - Камушек, конечно, хорошо... Хороший камушек. Вот,  не  изволите  ли
взглянуть.
   Я изволил; из замусоленного мешочка с  разной  мелочью  извлечен  был
камушек размером со средний ж„лудь.  Я  глянул  -  и  ощутил,  как  меня
захлестывает теп-. лая, в иголочках нервов волна.
   Бирюза. Безмятежно-синяя собачья морда; то  есть  с  первого  взгляда
кажется, что собачья, а по пристальному рассмотрению уже не знаешь,  как
эту зверушку назвать. Добренький такой,  старенький,  впавший  в  маразм
волк-людоед.
   - Нравится, благородный господин? -  Поймав  мой  взгляд,  старикашка
споро убрал камень обратно в мешочек. - Коли нравится, давайте цену  ему
сложим, что ли. Вещь дорогая, кабы не нужда, так и не продавал бы...
   Он врал так же привычно, как чесался. Без особого смысла и не потому,
что зудит. Механически.
   - Вы, почтеннейший, товар-то не прячьте, - сухо сказал я.  -  Так  не
принято - мельком камни оценивать. Погляжу - а там и о  цене  поговорим.
Ну?
   Камень явился  на  свет  повторно;  еще  прежде,  чем  коснуться  его
пальцами, я поймал облачко чужой силы, средоточием которой была  собачья
(волчья?) морда.
   Это был третий такой камень. Или четвертый, если считать и  тот,  что
висит на поясе дамы в  черном;  надо  полагать,  к  камушку  прилагалась
очередная история.
   - Возьму, пожалуй, - сказал я задумчиво. - Только, господин  хороший,
вы уж расскажите мне, откуда у вас эдакая  милая  безделка.  За  рассказ
доплачу. Идет?
   Старикашка смотрел на меня в упор - насмешливо и холодно. Белые,  как
пена, удивленные брови поднялись так высоко, что казалось, еще чуть-чуть
- и они соскользнут на затылок.
   - Вам, господам, все сказки подавай. До седых волос, бывает,  доживет
барин - а хлебом не корми, дай баек послушать, будто  дитю  сопливому...
Только вы, благородный господин, камушек покупать собирались, а языком я
сроду не торговал и не собираюсь. Берете - или как?
   Я полез в карман и выложил на покрытый жиром стол  пригоршню  крупных
серебряных монет.
   Старикашка посмотрел на серебро, потом на меня; белые брови помедлили
и вернулись  на  место,  зато  уголки  безгубого  рта  жестко,  иронично
приподнялись:
   - Это ваша цена за камень?
   - Это моя цена за рассказ, - сказал я в тон ему, холодно. - Камень не
стоит и половины этих денег... Вы правы, почтенный,  на  скупщика  я  не
похож и ремеслом таким  сроду  не  баловался.  А  сказки  ваши,  как  вы
изволили выразиться, я  готов  оплатить  -  при  условии,  что  хотя  бы
половина рассказанного окажется правдой... Итак,  откуда  у  вас  эта...
штучка?
   Некоторое время старикашка смотрел мне в зрачки.  На  третьей  минуте
этого взгляда я счел возможным добавить денег в поблескивающую на  столе
горку.
   - Атропка! - позвал старикашка,  почти  не  повышая  голоса.  За  его
спиной, в дверях, сейчас же возник плечистый детина - на полголовы  выше
меня и вдвое шире.
   - Атропка, - старик  прищурился.  -  Тут  господинчик  изволит  шутки
шутить со старым Прорвой, так ты будь любезен...
   Я не поверил своим ушам.  Старикашка,  заботливо  подбирающий  кем-то
оброненную веревочку, - и отказывается от полновесной горки серебра?!
   - Пожалуйте вон, господин, - прогудел Атропка. Голос у него  был  под
стать фигуре. А может быть, он специально басил - дополнительной  угрозы
ради.
   - Право же, - сказал я ласково. -  Право  же,  не  понимаю.  Кулончик
беру, но должен же я быть уверен, что камушек не краденый?
   Старичок  смотрел  не  просто  насмешливо  -  презрительно.   Атропка
оказался у меня прямо за спиной:
   - А пожалуйте...
   Я  ждал,  когда  он  меня  коснется.  Р-раз!   -   заскорузлая   рука
непочтительно ухватила меня за локоть; два - вместо плечистого детины на
пол  грянулся  толстый,  неприлично  желтобрюхий   змей.   Крупный,   но
неядовитый.
   - А-а-а-а...
   Некоторое время Атропка извивался на досках, тщетно  пытаясь  понять,
каким образом надо ползти. Потом дело заладилось  -  тускло  посверкивая
чешуей, бывший плечистый молодец зазмеился по  направлению  к  двери.  Я
перевел взгляд на старикашку.
   Лицо его, и без того темное, налилось дурной кровью и  сделалось  как
уголь. Одна белая бровь взлетела  вверх,  другая  опустилась,  полностью
скрывая глаз; я испугался, что строптивого деда хватит удар.
   - ...Так что, почтеннейший, я к вам по-доброму,  а  вы,  стало  быть,
дуболомов своих вызываете... Так откуда у вас камушек?
   - Мелко размениваетесь, господин маг, - сказал  старикашка,  и  брови
его сошлись в один мохнатый островок. - В старину колдуны сами  к  людям
не хаживали, прислужников высылали...  Мой  это  камень,  не  украл,  не
купил. Мой... А  парня  назад  оберните,  ему  еще  сегодня  с  кузнецом
толковать, который работу нам испортил, а деньги не...
   Голубоватая коленчатая молния, слабенькая, но очень красивая, ударила
в столешницу прямо перед старикашкой. Запахло паленым;  дед  отшатнулся,
не забыв, впрочем, спрятать в кулаке кулон. Я чувствовал все нарастающее
раздражение: вместо того чтобы споро и эффективно вытянуть из старикашки
такие нужные для меня сведения,  я  все  глубже  ввязывался  в  какой-то
сомнительный балаган. Змеи, молнии...
   - Да, мелок колдун пошел, - сообщил старикашка сквозь зубы. - Мелок и
суетлив, даром что глаза разные. Отец  мой  колдуну  служил  -  так  тот
был-таки колдун, не сомневайтесь. Да чтобы он сам в корчму пришел, чтобы
перед мужиком молнии метал?!
   Не говоря ни слова, я полез за пояс. Вытащил футляр; глиняный  уродец
оказался очень холодным на ощупь. Холодным и шероховатым; левой рукой  я
ухватил муляж  поперек  туловища,  правой  взялся  за  непропорционально
большую голову. "При первом прикосновении к  затылку  муляжа  включается
режим обвинения..."