а рукоятку, на меня
- и на предмет в моих руках; нет, мальчишка вовсе не был пьян.  А  может
быть, стремительно протрезвел.
   - Это Корневое заклинание Кары, - сказал я,  так  и  сяк  поворачивая
болванчика перед бледнеющим мальчишкиным лицом. -  Ты  знаешь,  что  это
такое?
   Знает, слава сове. Вон как побелел; тем лучше. Можно  будет  обойтись
без долгой лекции.
   Аггей пятился, отступая к лестнице. Отвернись я сейчас - только пятки
затопочут...
   - Не спеши... Подойди сюда. Мальчишка набычился:
   - Вы, господин, не особенно пугайте... Нас  тут...  у  мамки  моей...
одного болванчика на всех не хватит, ей, не хватит...
   - Тебе хватит, - прошептал я,  и  холодок  предвкушения  поднялся  из
живота выше, выше, ударил в голову, затопил целиком:
   - На колени.
   - Чего?!
   - На колени, щенок. Карается некий Аггей без рода за грубое нарушение
ночного покоя...
   - Эй, дядя! Да я ушел уже! Какое нарушение?
   - ...и оскорбительное поведение по отношению к женщине.
   Холодная глина потихоньку разогревалась в моих руках;  я  распалялся,
как молодой  любовник,  в  какой-то  момент  мне  показалось,  что  дело
сделано, пути назад нет, сейчас я переживу миг наивысшего счастья,  а  у
ног моих кровавой медузой ляжет покаранный, раздавленный мальчишка...
   Аггею тоже так показалось.
   Он завыл, и рухнул на колени, и скорчился, закрывая голову руками;  я
смотрел на него  сквозь  сладкую  красную  пелену  -  и  потихоньку,  по
волоску, разжимал сведенную судорогой руку.
   Еще чуть-чуть -  и  всему  конец.  Голова  уродца  покатилась  бы  по
затоптанным плитам, а я стоял бы и., .
   Дальше я думать не стал, потому что пальцы наконец разжались. Я вытер
ладонь о сорочку, убрал проклятый муляж;  щенок-Аггей  по-прежнему  выл,
тихо, но так, что у жителей гостиницы наверняка мороз продирал по коже.
   - Хорт, - глухо сказали из-за двери.
   Я дернул плечом, снимая  защитное  заклинание.  Из-за  двери  тут  же
показалась Ора, карие глаза ее были большими  и  круглыми,  как  грецкие
орехи:
   - Хорт, я приношу извинения, это моя вина... На воющего мальчишку она
даже не взглянула. Смотрела не отрываясь на  футляр  у  меня  на  поясе,
будто проверяя - цел ли уродец?
   - Ничего страшного, - сказал я прохладно.  -  Ступайте  спать...  тем
более что времени для сна у нас почти не осталось.

***

   ...Что это? Корневое заклинание шутки шутит?
   Или я сам привык, втянулся? Вжился в роль судьи - и  палача  в  одном
лице?
   Что, мне теперь и недели не прожить, не пригрозив кому-нибудь Карой?
   Забавные вещи приходят мне на ум, преблагая сова...
   Собственно, а  что  мешало  мне  наказать  самоуверенного  маленького
разбойника безо всякого  Корневого  заклинания?  Я  неизмеримо  сильнее.
Испытал бы я подобный, почти физиологический трепет, поставив  парня  на
колени с помощью собственной, от природы данной воли?
   Голоса гуляк не смолкали до утра. Я с трудом  сдерживался,  чтобы  не
прислушаться;  мне  мерещился  сипловатый,  пускающий  "петухов"   голос
паскудного бастарда.
   Сова-сова, ведь из шести месяцев, отпущенных мне на игры  с  Корневым
заклинанием, два уже прошли! Треть срока!
   С другой стороны, если Март зи Гороф окажется тем,  кого  мы  ищем...
Что же, всевластью моему уже завтра может наступить конец?!
   Я не удержался, протянул руку, и на кресле,  вплотную  придвинутом  к
кровати, нащупал футляр с заклинанием. Класть болвана под подушку  я  не
осмеливался - еще раздавлю во сне ненароком...
   Муляж был шероховатый и, кажется, теплый.  Что,  если  не  карать  зи
Горофа завтра? Что, если только выяснить степень его  вины,  а  расплату
отложить еще на... на четыре месяца? Ведь глупо же  вот  так,  запросто,
расставаться  с  могуществом.  Еще  и  половины  отмеренного  срока   не
прошло...
   Смогу ли я поставить Горофа на колени, как бастарда? Смогу ли...
   Слабый шорох привлек мое внимание. Я вскочил - как раз вовремя, чтобы
перехватить сабаю, наполовину  пролезшую  сквозь  прутья  вентиляционной
решетки. Ругаясь на чем свет стоит, я проверил сундучок и цепь -  так  и
есть, гниль, ржавчина, проклятая информация без объяснения причин желала
быть свободной...
   - Сожгу, - в сердцах пообещал я. - В камине.
   Показалось  мне  -  или  кожаный   корешок   действительно   покрылся
пупырышками?
   Я раскрыл сабаю бездумно, никакой особенной цели не ставя; глаза  мои
- ночным зрением, потому что огня я так и не зажег,  -  остановились  на
строчке:
   "...как значительное, на службе не сост., бывш. член
   Драко-клуба..."
   Чего-чего? Что за подробность заставила меня вздрогнуть - и  еще  раз
перечитать весь абзац?
   "Март зи Гороф, внестеп.  маг,  зак.  наследи.,  старш.  призн.  сын,
родовое поместье - замок Выпь,  находящ.  в  окрести,  нас.  п.  Дрекол,
находящ. в устье р. Вырьи, имущество оцен. как значительное,  на  службе
не сост., бывш. член Драко-клуба..."
   Бывший член Драко-клуба.  В  котором  состоял,  если  мне  память  не
изменяет, на протяжении десяти лет...
   Вышел из клуба. Без причины?
   Завтра предстоит многое узнать.
   Нет. Уже сегодня.

***

   Замок был правильный -  у  излучины  на  холме,  защищенный  с  одной
стороны рекой, с  другой  -  впечатляющих  размеров  рвом.  Возница,  за
немалую плату согласившийся доставить нас к зи Горофу, согласился  ехать
только до "памятного знака" - каменной драконьей морды,  выставленной  у
дороги вместо указателя.
   - Доселе можно, господа хорошие,  доселе  мне  можно.  А  дальше  уже
господин колдун ответа спросит, чего  тебе  надо,  мол,  так  чем  ответ
держать, я лучше заверну кобылку-то... Тут дальше  дорога  заговоренная,
званого гостя она быстро к воротам волочит, а незваного  морочит...  Так
что... спасибо, господа хорошие, удачи вам в хотениях и приобретениях...
   И, фальшиво улыбнувшись, погнал лошадь прочь.
   Мы с Орой переглянулись, потом она оперлась на мою руку, и мы пошли -
не роняя достоинства, прогулочным шагом.
   Дорога была самая обыкновенная, никаким заговором  тут  и  не  пахло,
зато от замка веяло нехорошей, чуждой силой. Если зи Гороф -  тот,  кого
мы ищем... Да. Некстати вспомнился кровавый глаз, посмотревший  на  меня
из горстки проклятых камней.
   Сейчас камни молчали. Вызывающим ожерельем лежали на Ориных ключицах,
но окутывавшее их слабое облачко воли не усиливалось ни на грош.
   - Вам не холодно? - спросил я, глядя на  ямочку  у  основания  Ориной
высокой шеи.
   - Возможно, это не он, - ответила она, и я поразился,  как  ловко  ей
удалось извлечь из-под фальшивого вопроса  подлинный,  незаданный.  -  В
любом случае лучше с ним раньше времени не ссориться, Хорт...
   Я подумал, что Горофов сынишка, третьестепенной Аггей, мог уже успеть
нажаловаться. Возможно, между ним и отцом существует магическая связь...
А  может  быть,  Гороф  вовсе  не  так  сентиментален.   Бегает   где-то
бастард-разбойник - и пусть его бегает...
   И снова Ора прочитала мои мысли.
   - Знать бы, - сказала она, задирая голову, чтобы рассмотреть  получше
зубчатую стену.  -  Знать  бы,  стоит  ли  ловить  Аггея,  чтобы  Горофа
шантажировать...
   - Поражаюсь вашему коварству, - пробормотал я без удовольствия.
   Мост  был  опущен,  посреди  моста   имелась   примитивная   ловушка,
рассчитанная, может быть, на любопытную  деревенщину,  но  никак  не  на
серьезного визитера. Мы даже трогать ее не стали - обошли по краю моста.
   Как там вспоминала ювелирша - замок, ров, мост?  Дракон?  Не  так  уж
много подобной экзотики в наши дни, вот и клуб драконолюбов  насчитывает
всего девять членов...
   Насчитывал. Теперь, без Горофа - восемь.
   Ворота целиком были выкованы из  светлой  стали,  на  правой  створке
имелся грубо нарисованный закрытый глаз. На удар дверного молотка ворота
отозвались мелодичным низким  гулом;  прошло  секунд  пять,  прежде  чем
нарисованный глаз открылся: радужка его оказалась красновато-коричневой,
а зрачок черным, с тускло мерцающей искоркой на дне.
   - Милейший Март! - искренне обрадовалась Ора. - Наконец-то мы до  вас
добрались!  Здоровья  и  долгих  лет  вашей  сове...  Ваше   приглашение
погостить у вас остается в силе? Вы помните?
   Глаз мигнул. Озадаченно прищурился...
   И закрылся снова.
   Мы ждали; минута шла за минутой, и  глиняный  человечек,  которого  я
обхватил ладонью поперек туловища, перенимал  тепло  моей  ладони.  Если
там, за воротами, встретит нас мастер  камушков  -  только  на  Корневое
заклинание и приходится полагаться.
   Послышался  вынимающий  душу  скрип.  Сбоку,  под  дверным  молотком,
приоткрылась крохотная, на карликов рассчитанная калиточка; из калиточки
боком выбрался Март зи Гороф собственной персоной - щуплый  мужчина  лет
сорока, тот самый, на которого я обратил внимание на королевском приеме.
Правда, тогда на его плече  не  было  совы,  а  теперь  сова  имелась  -
большая, круглая, крючконосая.
   Левый глаз Горофа был серый, правый - темно-серый, почти черный. Кожа
казалась неестественно белой и очень тонкой. От крыльев носа  к  уголкам
губ тянулись глубокие складки.
   Внимательный взгляд - на нас с Орой, на муляж в моей руке, на цветные
камушки, украшающие Орину шею. И снова на муляж; сова на плече зи Горофа
повторяла его взгляд точь-в-точь.
   - Господа, - заговорил наконец Гороф, и голос у него оказался тихий и
глуховатый. - Госпожа Шанталья... Я вынужден отозвать  свое  приглашение
обратно. Пусть тот, кто вас послал, приходит собственной  персоной...  Я
сильно сомневаюсь, что за всеми этими играми в  камушки  прячется  всего
лишь внестепенной мальчишка со своей подружкой. Прощайте...
   По силе он равен был мне. А может, нет.  Возможно,  он  был  сильнее.
Что, если он просто развернется и уйдет?!
   - Минуточку, господин зи Гороф... Он посмотрел прямо мне в глаза:
   - Мальчик... Я понимаю, что ты носишься со своей Карой,  как  сова  с
копеечкой. Но сам ты пришел ко мне под защитой своего болвана, а женщину
привел голенькой, да простит меня госпожа Шанталья. Мне остается  только
повторить: пусть ваш хозяин приходит сам. Если вы попытаетесь  надоедать
мне, я вынужден буду...
   - Мы не правильно друг друга поняли, - быстро сказала Ора. -  Уверяем
вас, господин зи Гороф, за нами никто не стоит... Более того,  некоторое
время назад мы были почти уверены, что хозяин цветных камушков  живет  в
этом замке.
   Зи Гороф смотрел на нее так долго и пристально, что муляж в моей руке
сделался скользким от пота.
   - Значит, вы действительно не имеете к этому  никакого  отношения,  -
сказал наконец Гороф, и в его голосе скользнуло разочарование.  Я  вдруг
понял, что и  меня  спустя  секунду  охватит  подобное  чувство:  ложная
тревога, весь путь проделан напрасно, мастер камушков здесь не живет.
   А с другой стороны - моя власть остается при  мне  еще  на  некоторое
время. Власть...
   Дальнейшее произошло почти без моего участия. Правая  рука  поудобнее
ухватила муляж поперек туловища, в то время как левая  взяла  уродца  за
голову - так, что указательный палец оказался прямо на глиняном затылке.
   Разноцветные глаза  Марта  зи  Горофа  встретились  с  моими.  Полные
превосходства, холодные, презрительные; я плотоядно усмехнулся.
   По дну его взгляда что-то промелькнуло. Как тень летучей мыши. Страх?
Ужас перед  Карой?  Где  же  твое  превосходство,  где  твое  презрение,
внестепенной?
   Презрение осталось на месте. Только холод сменился яростью:
   - Щенок. Чем мельче тварь, в чьи руки попадает
   Кара, тем больше радости от игры в палача...
   И, оставив на моей щеке след, как от пощечины, Март зи Гороф нырнул в
низенькую дверь. Грохнула, захлопываясь, железная створка.

***

   "Никогда не сражайся с толпой! Толпа сильнее любого мага, толпа тупой
и смрадный противник. Избегай людных мест, никогда не ходи  на  массовые
действа; если уж тебя угораздило попасть в агрессивно настроенную  толпу
- выбирайся из ловушки с умом.
   Никогда не становись невидимым. Тебя просто раздавят.
   Если твоя степень выше второй - смело обращайся в птицу и лети.  Вещи
бросай без сожаления, жизнь и здоровье - важнее. Если  твой  коэффициент
оборотничества по массе невелик - обращайся в очень крупную птицу одного
с тобой веса. Далеко лететь тебе все равно не придется - ты должен всего
лишь оторваться от земли и протянуть пару десятков метров.
   Если твоя степень не позволяет тебе обратиться в птицу - прикрой себя
всеми защитными заклинаниями, которые есть в твоем арсенале, и, угадывая
направление человеческого потока, поскорее выбирайся из него.
   Если толпа противостоит тебе... Никогда не доводи до такого, но  если
уж беда случилась - ни в коем случае не пытайся сражаться  с  множеством
противников сразу!
   Оглядись вокруг. Если поблизости  имеется  стена  -  опрокинь  ее  на
толпу. Обрушь дерево, устрой пожар, брось молнию, убей одного  или  двух
нападающих - ты должен напугать толпу в  первую  минуту  противостояния.
Если этого не  удалось  -  оборачивайся  в  кого  угодно  и  беги  сломя
голову..."

***

   Бастард Аггей бегал по кругу. Как теленок вокруг колышка, как  собака
вокруг столба; видимых пут, связывающих Аггея, не было, но на  невидимые
я выложился даже больше, чем следовало. Все-таки Аггей был маг,  хоть  и
слабенький, и следовало просто связать его - но я не удержался. Погнался
за внешним эффектом, пожелал дополнительно унизить сопляка,  и  вот  уже
второй час он бегает, как собачка, по рыхлому песку, потный и едва живой
от усталости, а его отец не отвечает на  мои  ультимативные  требования.
Плевать ему на Аггея, плевать ему на меня и на Кару.
   А может быть, он просто не получал моих писем?
   Мы с Орой сидели в центре вытоптанного Аггеем круга  -  между  лентой
реки и кромкой соснового леса. Страдальчески сморщившись, я в шестой раз
выводил палочкой на утрамбованном  речном  песке:  "Господина  Марта  зи
Горофа приглашает к разговору господин Хорт зи  Табор.  Скорейший  ответ
послужит залогом доброго здравия бастарда Аггея,  присутствующего  здесь
же и подвергающегося пыткам..."
   Относительно пыток я пока что врал. Аггей просто  бегал,  что  в  его
возрасте и при его роде занятий даже полезно.
   Я протянул над текстом ладони с  растопыренными  пальцами.  Напрягся,
бормоча формулы отправки; послание потеряло  разборчивость,  подернулось
рябью, исчезло. В шестой  раз...  Подтверждения  о  приеме  не  было.  Я
начинал нервничать.
   - Молчит папаша, - сказал я Аггею. - Начхать ему на тебя. Вот я  тебя
резать начну на части - а папаша и не почешется...
   -  Ниче-о,  -  выдохнул  бастард  на  бегу.  -  Ниче-о...   Ма...маша
почешется. И тебя по...чешет, и бабу твою...
   Я щелкнул пальцами, ускоряя Аггею темп.  Повинуясь  заклятию,  парень
припустил быстрее;  из-под  бухающих  сапог  его  вздымались  фонтанчики
песка.
   - Хорт... - негромко сказала Ора. Я молчал.
   - Хорт... - повторила она; я не смотрел  на  Ору,  но  по  тому,  как
изменился ее голос, догадался, что карие глаза опасно сузились. - Иногда
я думаю... что  зи  Гороф  во  многом  прав.  Что  вам  за  удовольствие
издеваться над парнем?
   - Это убийца, - сообщил я сквозь зубы. -  Разбойник.  Насильник.  Это
недостойная жизни скотина...
   -  Са...  тако-ой...  -  выдохнул  Аггей.  Ага,  он  еще  не  потерял
способность разговаривать; я щелкнул пальцами, и  Аггей  рванул  вперед,
как пришпоренная лошадь.
   - Противно и стыдно на это смотреть, - сообщила
   Ора.
   Я вспомнил четверых, прижавших ее однажды в темном переулке. Те парни
ничем не отличались от Аггея;  старичок,  полезший  Оре  под  юбку,  был
прообразом того, во что превратится Аггей, доживи он до старости.
   Я уже открыл рот, чтобы высказать Оре все, что думал по этому поводу,
но передумал.  Ситуация  зашла  в  тупик;  я  допустил  ошибку,  задумав
шантажировать Горофа. Вернее,  это  Ора  подсказала  мне  не  правильный
ход...
   И теперь ей, видите ли, противно  и  стыдно.  Нежно,  в  три  голоса,
заквакали лягушки у берега.
   Река была как черное парчовое покрывало; некоторое время  я  раздувал
ноздри, принюхиваясь к запахам воды, сосны  и  мокрого  песка.  Что  же.
Значит, неудача.
   - Отвернитесь, - сказал я Оре. - Я намереваюсь поплавать у берега.
   Ора ничего не сказала; я перешагнул через вытоптанную Аггеем  канавку
и подошел к воде.
   Тишина. Лягушки.
   Некоторое время я раздумывал, не обернуться ли выдрой. Решил в  конце
концов, что удовольствие, полученное от купания  в  человеческой  шкуре,
стоит  даже  таких  неудобств,  как,  например,  мокрые  подштанники.  А
решившись,  скинул  куртку,  рубашку,  расстегнул  пояс;  поколебавшись,
положил поверх одежды футляр с заклинанием Кары.
   Ора старательно смотрела в сторону. Я снял штаны, ежась, вошел в реку
по щиколотку. Есть особенное наслаждение в том, чтобы не плюхаться сразу
в холодную воду, а вот  так,  по  волоску,  погружаться,  чувствуя,  как
затапливает тело - снизу вверх - приятная прохлада, как  бегут  по  коже
острые, непротивные мурашки...
   Я медленно погрузился  по  грудь,  потом  не  выдержал  -  и  нырнул.
Шарахнулась прочь темная рыбина, лягушки удивленно заткнулись; вынырнув,
я точно знал, что мастера камушков -  найду  и  покараю.  Пусть  это  не
Гороф; пусть это кто угодно, да хоть Ондра Голый Шпиль,  но  драконолюба
мы посетили не случайно - он знает что-то о природе камушков, а  значит,
поможет мне в поисках, даже если для этого придется взять  его  замок  в
осаду. Неудача еще не означает поражения; время есть. Еще четыре  месяца
Кара безраздельно принадлежит мне...
   Я почувствовал, что попал в  стремнину.  Нырнул,  выгреб  в  сторону,
повернул к берегу...
   Сосны - вернее, их отражения - восхитительно  змеились  на  волнистой
водной глади. И столь же восхитительно подрагивали  отражения  множества
людей, бесшумно наполнявших берег.
   Они вышли одновременно отовсюду. Их было не меньше нескольких  сотен;
они вышли - и остановились плотным полукольцом. Ора Шанталья отступила к
самой воде и выставила защитку "от железа и дерева" - нелишне, но  и  не
особенно эффективно. Аггей все  еще  бегал  по  кругу,  некоторое  время
разбойники взирали на него кто с  ужасом,  кто  с  сочувствием,  кто  со
злорадством.
   Моя одежда - и поверх тряпок футляр с заклинанием - лежали на  песке,
в полной досягаемости любого
   Из разбойников. Ора, отступив, не догадалась захватить с собой  столь
ценного глиняного болвана; обстановка изменилась так быстро, что даже  я
разинул рот - ненадолго, зато широко. - Ма! - крикнул  все  еще  бегущий
Аггей.
   Среди разбойников обнаружилась женщина. То есть я сперва подумал, что
это мальчик;  простоволосая,  коротко  стриженная,  в  каких-то  линялых
штанах, в шерстяной накидке с  бахромой,  в  сапогах  выше  колена,  она
казалась ровесницей Аггея.
   И я не сразу понял, что именно к ней  обращено  было  его  отчаянное:
"Ма!"
   Она посмотрела сперва на бегущего Аггея, а потом и на меня -  голого,
мокрого, стоящего по грудь в воде. От ее взгляда мне сделалось холодно -
это была не просто "ма", а "Ма" с большой буквы. И на ее  глазах  мучили
ненаглядного сыночка, малыша, беззащитную кровиночку. И  что  полагается
за это мучителям - я прочитал в ее взгляде, и мне на секунду  захотелось
обернуться выдрой, бросить все и уплыть на тот берег...
   Атаманша шагнула вперед, ловко поймала  бегущего  Аггея  за  шиворот,
дернула в сторону; по тому,  как  она  вытаскивала  сына  из-под  власти
заклятия, я сразу понял, что  ей  и  раньше  приходилось  иметь  дело  с
магами. Ну вот; мальчишка рухнул на песок, хватая воздух ртом, ноги  его
продолжали бежать уже в воздухе  -  но  основные  нити  заклинания  были
нарушены, через несколько секунд парень сможет наконец-то отдохнуть...
   А вот интересно, что за отношения у них  с  Горофом,  спросил  я  сам
себя. Та еще семейка - маг, атаманша, бастард...
   Пауза затянулась. Разбой