имел какие-то свои представления  о  нашей  с  Орой  связи.
Наверное, он возомнил, что я  снедаем  ревностью  -  недаром  так  хмур,
недаром так мрачен, недаром перебиваю на каждом слове...
   - Да. В столицу. Куда и прибыла спустя два дня. Кучер утверждает, что
госпожа Шанталья  была  довольна  и  поездкой,  и  постоялым  двором,  и
обслуживанием...
   - Значит, она  прибыла  в  Северную  Столицу  спустя  два  дня  после
моего... отъезда?
   Юноша  был  терпелив.  Подчеркнуто  терпелив;  это  было  частью  его
профессии.
   -  Именно  так.  Вы  отправились  -  и  на  рассвете  следующего  дня
отправилась госпожа Шанталья... Кстати, не хотели бы вы оставить в нашей
гостевой  книге  отзыв  о  путешествии?  Ведь   очень   редко   господа,
путешествующие проекционно, возвращаются к началу своего  пути...  Жаль,
очень жаль, что вы не заказали обратной дороги.
   А ведь и вправду, подумал я. И  вспомнил  Ору:  "Не  надо  заказывать
обратного пути. Плохая примета..."
   Куда уж хуже.
   Значит, я узнал о гибели Оры почти сразу же. "Ныне покойн.", сообщила
сабая, а Ора тем временем лежала, окровавленная, на земле...
   С чего я взял, что ее убили? Откуда эта картина -  женщина  в  черном
платье, с красными от крови волосами, в черной луже?
   - Не желаете ли, господин зи Табор,  воспользоваться  услугами  нашей
конторы для путешествия в столицу? - осведомился Коршун-младший.
   - У меня больше нет денег, - сказал я глухо.

***

   Я вошел так тихо, что он не заметил меня.  Стоял  у  своей  конторки,
что-то подсчитывая, мусоля огрызок карандаша; голова его  обвязана  была
шелковым платком, но я-то знал, что  это  не  мигрень  и  тем  более  не
щегольство. Под платком пряталась серебряная монетка, которую я прилепил
ему на лоб. Давно. Целую вечность назад. Еще жива была Ора...
   Его  племянник  -  а  первым  помощником  у  трактирщика  был  именно
племянник - замер в углу, будто завороженная рептилией мышка.
   - Хозяин, - сказал я хрипло.
   Бьюсь об заклад, он узнал мой голос прежде, чем оглянулся.
   И потому оглянулся  очень  медленно.  Мертвой  хваткой  стиснув  свой
карандашик - будто оружие, будто он собирался обороняться...
   Я долго решал, стоит ли возвращаться в эту гостиницу. Именно  потому,
что мне не хотелось этой сцены. Этого взгляда не хотелось  -  ого,  а  у
трактирщика есть достоинство, и он посмотрел мне в глаза именно так, как
я того заслуживал.
   Как на изувера, чье превосходство в силе не делает его  ни  на  волос
благороднее.
   Конечно, следовало обойти гостиницу стороной; еще не поздно и  сейчас
- усмехнуться презрительно, развернуться, уйти...
   - Я сожалею, - сказал я хрипло. - Приношу свои глубокие извинения.  Я
ошибся тогда... в подсчетах.
   Он все еще смотрел. Бледное лицо его понемногу наливалось краской,  а
в глазах стоял ужас - как будто гремучая змея приползла к нему с клятвой
в любви.
   Я подошел вплотную.
   Протянул руку - он отпрянул,  но,  памятуя  нашу  последнюю  встречу,
сопротивляться не стал.
   Я снял платок с его головы. Да, монетку пытались отлепить, и порезы -
следы этих попыток - затянулись не так давно...
   Серебряный кружок упал мне в ладонь, профилем Ибрина Второго  кверху.
На монете король был еще без бороды...
   - Прошу прощения, - сказал я еще раз и положил монету на конторку.
   Трактирщик прижимал ладонь ко лбу.
   Я переступил с ноги  на  ногу,  раздумывая,  следует  ли  еще  что-то
сказать или сделать. Не придумал; неловко кивнул. Развернулся. Вышел.

***

   "...И еще я обещала рассказать  тебе,  как  сложилась  судьба  прочих
девочек из нашего пансиона. Ты знаешь, у нас очень тесная дружба по  сей
день... Со всеми, исключая, пожалуй,  Вику.  Она  и  в  отрочестве  была
честолюбива, е„ амбиции простирались так далеко, как ни одна  из  нас  и
грезить не смела... И что ты думаешь? Впрочем, все по порядку.
   Многие из нас мечтали выйти замуж за мага. То есть, как ты понимаешь,
всех развлечений у нас было - сидеть на крылечке и фантазировать, кто  б
за кого замуж пошел... Как жаль, что я не могу познакомить тебя  с  моим
Винком!  Когда  мы  поженились,  он  был  просто  учеником  назначенного
колдуна, и неясно было, выдержит испытание  либо  нет  и  какую  степень
дадут. Но я - пойми! - вышла за Винка  не  потому,  что  он  должен  был
получить магическое звание - вовсе нет! Я полюбила его  всем  сердцем  -
осенило меня то самое чувство, о котором грезилось в пансионе...
   И он выдержал испытание, вообрази себе, и дали ему степень -  вторую,
а это для назначенного мага едва ли не высший балл!  Я  была  совершенно
счастлива... Впрочем, все по порядку.
   Вика... Ну и амбициозная, скажу  тебе,  особа!  Через  полгода  после
нашей с Винком свадьбы - я уже в тягости была -  узнаю,  вообрази  себе,
что Вика вышла... за наследственного! Вообрази, что за  выходка...  Всем
известно, что наследственные колдуны обращаются с собаками  куда  лучше,
нежели с женами. Вику предупреждали настойчиво и неоднократно:  подумай,
что ты делаешь, дурочка! Но если уж  кому  вожжа  под  хвост  попадет  -
ничего тут не поделать, так и проживет всю жизнь с вожжой под хвостом...
   ...Да, так о чем это я? А, Вика...
   Как ей пророчили, так и сложилось. Первый год они прожили  в  мире  и
согласии, потом Вика возьми  да  роди  мальчика,  а  мальчик,  вообрази,
отцовского-то дара и не перенял! Не вышло  колдуненка...  Муженек  Викин
помрачнел, пожестче себя поставил, да все еще ничего...  На  другой  год
Вика возьми да роди девочку! А девочка, знаешь,  наследства  колдовского
не получает никогда, ни единая девчонка колдуньей покуда не  родилась...
Тут-то муженек наследственный и показал свою натуру... Вика  при  нем  -
все равно что тварь бессловесная, а то и вовсе  вещь.  Рожает  ему,  как
крольчиха, год за годом, и все - девочки! Пятеро уж насобиралось, да тот
мальчишечка старший, наследства не перенявший, - шестой... И на кого она
стала похожа, честолюбивица наша! Глаз от земли не поднимает,  половицей
боится скрипнуть, а  брюхо  то  пузырем  надувается,  то  мешком  пустым
виснет. Вот куда амбиции заводят, вот как выходить за  наследственных...
Не люди они вовсе. Не наша кость, не наша кровь. Сторонись их..."

***

   Едва переступив порог своего дома, я кинулся  в  подвал,  к  заветной
банке.
   Подставка для обуви попыталась было стянуть с меня сапог - я довольно
грубо наподдал ей. Время дорого; я  вернулся  домой  не  за  тем,  чтобы
отдыхать. Я пришел за деньгами...
   Противно  взвизгнули  несмазанные  петли.  В   рыже-коричневой   тьме
стеклянная банка показалась железной, ржавой.
   Плеснуло под ногами - я поскользнулся и  чудом  удержался,  чтобы  не
упасть. Опустил глаза...
   На земляном полу маслянисто поблескивала бурая лужа. Пахло болотом  -
затхлым, мертвым, без единой лягушки.
   Я поднял глаза на банку.
   Трещина не бросалась в глаза.  Ее  можно  было  принять  за  неровную
полоску на стекле - но это  была  трещина.  Круглый  сосуд  лопнул,  как
перезревший плод; когда я, уже все донимая, но еще  не  решаясь  верить,
снял тяжелую  крышку  с  вензелем  Таборов,  внутри  банки  обнаружилась
пустота.
   Влажная гниль.
   Условия, несовместимые с деньгами.
   Никогда у меня не было сентиментальных чувств по  отношению  к  дому.
Впрочем, в последнее время многое,  происходящее  со  мной,  оказывается
внове...
   Когда запылал, согревая  простывшие  стены,  камин,  когда  я  сел  в
кресло, засветил плавающие под потолком светильники и  вытянул  ноги  на
скамеечку, на минуту показалось, что все в порядке. Я не выигрывал Кару,
я никуда не ходил, я никого не  встречал;  лето  закончилось,  наступила
осень, только и всего...
   В оконное стекло забарабанили часто и требовательно. Я поморщился; не
поднимаясь с кресла, приоткрыл окно, впуская  сырой  ветер  и  маленькую
аккуратную ворону.
   Глаза у  вороны  были  совершенно  растерянные.  Она  была  молода  -
недавний птенец; она никогда не имела дела с магами, боялась принуждения
и не  знала,  что  по  исполнении  миссии  ее  отпустят  на  все  четыре
стороны...
   Я взял ее двумя руками -  перья  были  мокрыми.  Я  сказал,  глядя  в
приоткрытый клюв:
   - Ил. Я приехал. Рад буду ви...
   И тут же вспомнил: трава. Кузнечики.  Маленькое  солнце  у  Ятера  за
плечом, звон стали, страх  смерти,  защитное  заклинание,  установленное
втайне от Ила...
   Как я мог забыть?!
   Баронесса. Тело безвольное, будто сделанное из теста. "Вам недоступна
прелесть игры?" - "Долг платежом красен..."
   - Отменяется, - сказал я вороне, - Уходи.
   Освобожденная от моей воли, она заметалась под  потолком,  с  третьей
попытки вылетела в окно, и я сразу же захлопнул створку - холодно...
   Холодно.
   Друга я, оказывается, тоже потерял.  Давно.  Когда  мы  из  мальчишек
превратились в юношей - я  был  вне-степенной  маг,  а  он  кто?  Дубина
деревенская, мелкий барончик...
   Нет, от голода я не умру. Мой дом и огород прокормят меня и обслужат;
взносы в Клуб Кары  больше  платить  не  придется  -  хватит,  один  раз
"посчастливилось", достаточно... Конечно, поездки в столицу, а тем более
проекционные путешествия  мне  теперь  не  по  карману,  вернее,  не  по
банке...
   С другой стороны, разве мне было плохо, когда я жил себе сам по  себе
и никуда не ездил? Напротив - мне было лучше, чем теперь...
   Потому что теперь - хуже некуда
   Бухнуло во входную дверь. Кого там сова принесла? Или это ветер?
   Бухнуло еще раз. На этот раз как-то неуверенно, будто по инерции.
   - Впустить, - сказал я шепотом.
   Прошелся  сквозняк,  заколебались  огоньки  свечей,   дернулись   под
потолком светильники. Выше взметнулось пламя в камине.
   Он остановился в дверях - от  его  промокшего  плаща  ощутимо  воняло
псиной. Остановился молча - как будто это я без предупреждения  вломился
к нему  в  дом.  Как  будто  это  я  должен  был  придумывать  тему  для
разговора...
   - У меня банка лопнула, - сказал я меланхолично. Ил  де  Ятер  дернул
кадыком. Ничего не сказал.
   - Ора умерла, - проговорил я, отворачиваясь. - Ора умерла... Вот так
   Ятер сделал два шага  Остановился  за  спинкой  моего  кресла;  шумно
задышал:
   - Что с ней... чего это?
   - Не знаю, - сказал я шепотом. - Меня рядом не было.
   Запах псины заполнил комнату от пола до потолка.
   - Так тебе денег одолжить? - отрывисто спросил барон.
   Я оглянулся.
   Он постарел. На висках и в  бороде  обнаружились  седые  волоски.  Он
смотрел на меня напряженно и как-то виновато, будто прилежный ученик, не
выучивший урока.
   - Хорт... - Он не выдержал моего взгляда, отвел глаза. - Я могу  тебе
просто,  ну,  денег  дать,  без  возврата...  Ты  же  из-за  меня,  это,
потратился...
   - Жалованье мне заплатишь? - спросил я саркастически.
   - Ну что ты. - Он совсем погрустнел. - Просто, прости ты меня,  Хорт.
Я из-за бабы... то есть... чуть не убил тебя, Хорт.
   - Уже, неважно, Ил. - Я вздохнул. - Собственно... все равно.

***

   "...являются такими же подданными Северной короны, как и люди  других
сословий. Все пункты параграфа "О мерах и взысканиях" относятся к ним  в
полном объеме.
   В случае  особо  тяжких  преступлений  (убийство  членов  королевской
семьи, уклонение от уплаты налогов в военное время) к лицам  магического
звания применяется тюремное заключение на срок до трехсот лет.
   ...Назначенные маги  при  помещении  в  узилище  должны  быть  лишены
инициирующего  предмета  (предмет  передается  аттестационной  комиссии,
присвоившей данному магу магическое звание).
   Наследственные  маги  должны   быть   помещены   в   узилище   особой
конструкции, с учетом их магических возможностей.  В  помещении  узилища
должны быть созданы  условия  для  постоянного  расхода  магических  сил
(прибывающая вода либо опускающийся потолок, то  есть  факторы,  которые
заточенный маг для сохранения своей жизни должен  сдерживать  магическим
усилием). Маг, лишенный полного запаса сил, не сможет применить активное
магическое воздействие для своего освобождения.
   При формировании экстремальных условий в узилище  для  магов  следует
соблюдать меру: угроза жизни  мага  должна  строго  соотноситься  с  его
возможностями, ведь он приговорен к заточению, а не к смерти..."

***

   Уже через два квартала - с момента моего приезда в город прошло  едва
ли полчаса - я обнаружил, что за мной следят.  Сперва  шпион  был  один,
потом их стало двое, потом и патруль, мирно прохаживавшийся вдоль улицы,
изменил направление и неторопливо двинулся за мной. Я  прибавил  шагу  -
патрульные, зачем-то взявшись за оружие, поспешили тоже.
   Стало быть, прево помнил об оскорблении. Стало быть, прево был введен
в заблуждение известием, что заклинание Кары использовано; стало быть, я
напрасно приехал в столицу. Меня ждут приключения.
   - Любезный господин! Погодите-ка минутку...
   Годить я не стал. Наоборот, резко свернул  в  подворотню,  нырнул  за
чью-то  пустую  телегу  и  напялил  личину;  бряцающий  оружием  патруль
появился через минуту, наполнил двор невнятными ругательствами,  запахом
пота и табака, сорвал развешанное на веревках белье, до  смерти  напугал
какую-то женщину с  деревянным  ведром  -  но  не  обратил  внимания  на
грязного карапуза  лет  шести,  меланхолично  сидящего  под  забором  на
мешочке с самоцветами...
   Они убрались. Я еще посидел, потом встал, закинул  мешочек  на  тощее
маленькое плечо, другой рукой прижал к груди футляр с  Карой  -  и  так,
согнувшись под многократно возросшей тяжестью, выбрел на улицу.
   Увиденная  снизу  вверх,  улица  впечатляла.  Грохотали  по  мостовой
огромные ноги, обутые в  огромные  деревянные  башмаки;  где-то  там,  в
вышине, проплывали угрюмые лица; раньше я их не видел.  Раньше  они  все
прятали глаза, встретив на улице благородного господина, мага...
   -  Эй,  малой,  куда   прешь?   Где   твоя   мамка?   Меня   поразила
фантастичность, какая-то необязательность происходящего. Где я?  Кто  я?
Зачем я иду, куда? Чего хочет от меня этот высокий мастеровой  с  седыми
бровями, с неровно подстриженной пегой бородкой?
   - Ну ты, малой, иди себе, я тебя не трогал... Иди, иди...
   Он смутился? Что это, страх? Откуда, я  ведь  всего  лишь  посмотрел,
просто глянул - с высоты детского роста...
   Хромая и волоча ноги, я подошел к  зданию  Клуба  Кары.  Остановился,
борясь с неприятным чувством,  с  болезненной  уверенностью:  стоит  мне
войти - и под часами в глубине зала за  маленьким  столиком  обнаружится
Ора. Будет  сидеть,  надменная,  с  глазами,  подведенными  разноцветной
тушью. И я пойду к ней - через весь зал...
   Я развернулся и побрел прочь.

***

   Он шагал по противоположной стороне улицы; я узнал его  не  сразу.  Я
мог бы и вовсе его не узнать - и немудрено. Он изменился.
   В нашу первую встречу он был  подавлен  свалившимся  на  него  горем.
Голос его был бесцветен, как  и  брови,  как  и  усы,  а  лицо  казалось
бесформенным белым пятном; теперь оказалось, что усы у него русые, брови
темные, на щеках играет румянец, оказалось, что он смеется - смеется!  -
и ступает легко, как танцор, и на руку его  опирается  женщина  -  юная,
хорошенькая, влюбленная. И счастливая - на всю улицу, на весь мир.
   "Три с половиной года назад у меня похитили дочь..."
   Это был он, торговец зельями. Только вместо черной клубной  шляпы  на
нем была обыкновенная, элегантная, хоть и видавшая виды.
   "Я знаю, что  моя  дочь  погибла...  Ее  похититель,  он  же  убийца,
скрывается сейчас за океаном... Он окружил себя  телохранителями,  зная,
что остаток моей жизни будет посвящен..."
   Значит, торговец зельями нашел-таки способ  отомстить?  И,  отомстив,
успокоился?
   Наверное, я никогда этого  не  узнаю.  Потому  что  перейти  улицу  и
спросить - не решился.

***

   "...в возрасте восьми месяцев он уверенно сидит и пытается  подняться
на ноги. В возрасте  двенадцати  месяцев  он  уже  обычно  ходит;  малый
ребенок способен натворить немало бед, если  за  ним  не  присматривать,
однако наследственный маг способен натворить стократ больше.  Начиная  с
четырнадцати месяцев не спускайте с сына глаз! Ни его мать,  ни  нянька,
ни кормилица не способны будут удержать его, когда он возьмется за  свои
первые, неосознанные магические опыты.
   Опыт первых магических воздействий ребенок  получает  между  годом  и
двумя. Поскольку абстрактное мышление у него не  развито,  то  и  первые
интуитивные заклинания имитируют известные ребенку предметы и служат для
достижения сиюминутных  конкретных  целей:  например,  если  конфеты  на
столе, а до стола не дотянуться  -  ребенок  удлинит  собственную  руку.
(Известен также пример маленького мага, который,  проснувшись  в  мокрой
кроватке, немедленно высушивал и простыни и матрас. Мать хвалила его  за
чистоплотность и сдержанность -  секрет  открылся  только  тогда,  когда
однажды утром простыни оказались прожженными до бурых  пятен:  малыш  не
рассчитал усилия)..."

***

   - Как доложить о вас, господин? -  спросила  перепуганная  дамочка  в
сером как мышь платье - униформе старых дев.
   - Доложите господину прево - Хорт зи Табор,  наследственный  маг  вне
степени, желает поговорить с ним с глазу на глаз.
   Глаза у дамочки сделались как стеклянные подвески на люстре.  Видимо,
Имя зи Табора она уже где-то слышала. И, видимо, ей и в страшном сне  не
мог явиться зи Табор, вот так запросто стоящий посреди приемной...
   Впрочем, стоял я недолго. Выбрал кресло поуютнее, уселся,  поглаживая
глиняного уродца у себя на коленях, - со стороны казалось, наверное, что
я притащил котенка прево в подарок.
   - Господин зи Табор, - сказала дамочка, вернувшись, причем на щеках у
нее имелись неровные красные  пятна.  -  Господин  прево  готов  принять
вас... прошу...
   Смирный, как черепаха, я проследовал за ней в знакомый уже кабинет.
   Прево сидел в кресле,  обе  его  руки  лежали  поверх  вырезанных  на
подлокотниках львиных лап. Прево не выглядел даже удивленным - все та же
меланхоличная усталость, все те же припухшие веки, все так  же  поджатые
губы. Плечи, ширине которых позавидовал бы любой кузнец, опустились  под
грузом забот. И только глаза, старательно ускользавшие от меня во  время
первой нашей встречи, теперь не желали прятаться. Смотрели в упор -  две
желтые пуговицы на заурядном в общем-то лице.
   - Приветствую, дорогой зи Табор... И  замолчал,  положив  неподвижный
латунный взгляд мне на переносицу.
   - Привет и вам, - сказал я. Огляделся в поисках кресла для гостей; не
нашел. Щелкнул пальцами, производя аккуратную козетку. Уселся; прево  не
проявлял ни нетерпения, ни раздражения, ни злобы, ни  радости  -  просто
молчал, разглядывая  меня.  Молчание  висело  между  нами,  как  мертвый
маятник.
   Он мог бы  сказать,  что  был  удивлен,  когда  шпионы  принесли  ему
шокирующую весть о заклинании Кары: оно не использовано  на  королевском
приеме, оно по-прежнему на поясе Хорта зи Табора. Он мог  бы  напомнить,
что власть моя все равно закончится, и самое большее через  два  месяца.
Он мог бы позлорадствовать, он мог бы фальшиво посочувствовать -  но  он
молчал, и по его взгляду совершенно невозможно  было  понять,  чего  мне
ждать в следующую секунду.
   - Давно не виделись, - сказал я мрачно. Прево медленно кивнул:
   - Да-да... У вас неприятности. Мне пришлось сделать над собой усилие,
чтобы сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость.
   - ...Неприятности, - со вздохом  повторил  прево.  -  У  вас  лопнула
банка, пришлось воспользоваться заемными деньгами,  и  ваш  бывший  друг
барон Ятер предоставил вам необходимую сумму - ссудил  без  процентов...
Очень благородно с его стороны,  учитывая  поединок,  случившийся  между
вами не так давно, учитывая, что причиной поединка была женщина...
   И снова замолчал, наблюдая, а я не выдержал и отвел глаза. Не  только
сабая поставляет людям сведения. Вот же, господ