ебе, надо бы их  на  всякий
случай поукорачивать. Давай  завтра,  перед  похоронами,  я  потихонечку
твоих слуг...
   - Это мое дело, - сказал Ил непозволительно резко, почти грубо. - Я к
тебе... я с тобой о другом. Что ты скажешь об этой вещи?
   Я поморщился, решив на этот раз пропустить его резкость мимо ушей.
   - Видишь ли, Ил. Эта вещь... произведена крупным магом. Она  несет  в
себе отсвет чужой силы, чужой воли...
   В камушке было что-то еще, я сам не понимал, что это такое, но Илу  в
своей некомпетентности признаваться не спешил.
   - Я так и думал, - сказал Ил с отвращением. -  Что  это  колдуновская
игрушка...
   - Думаю, он уже не опасен, - сказал  я  мягко.  -  Он  теперь  так  и
будет... бессильно скалиться. Что ты еще хотел узнать?
   - Отца заманили в ловушку какие-то колдуны,  -  сказал  Ил  свистящим
шепотом. - Я знал. Хорт, я чувствовал...
   В голосе его была настоящая боль.
   - Какой ты непоследовательный... - пробормотал я.
   - Что?
   - Нет, ничего, извини...  Ил,  успокойся,  пожалуйста.  Ты  до  конца
выполнял  свой  сыновний  долг,  не  ты  виноват,  изменить  уже  ничего
нельзя...
   - Молчи!  -  рявкнул  Ятер,  и  светильники  под  потолком  полыхнули
нестерпимым белым светом. - Ты... да заткни эти свои плошки,  невозможно
же разговаривать!
   Я щелкнул пальцами, веля светильникам  пригаснуть  и  не  реагировать
более на звуки. Ил, распаляясь все больше, продолжал:
   - Какая-то жаба заманила батюшку в ловушку...  Какая-то  колдуновская
дрянь, прости. Хорт, но какая-то  колдуновская  сволочь  лишила  батюшку
рассудка, да еще, издеваясь, цацку навесила... Огонь этот... Сам ли  Пер
оплошал, сам ли батюшка свечку опрокинул, или это они, глумясь, все  так
устроили, чтобы я...
   Он замолчал и посмотрел на свои  ладони.  Страшненькие  были  руки  -
после того, как довелось гнуть раскаленные прутья решетки.
   - Ил... - начал я примиряюще. - Подумай.  Кто  -  они?  С  девкой  он
уехал, авантюристка его обманула, обокрала, зельем опоила... и  бросила.
Случаются такие дела, сам знаешь...
   - И это, - кулак грохнулся на стол рядом с кулоном, - это тоже  девка
ему навесила? А? Я пожал плечами:
   - Мало ли... Может, и девка.
   - Ты же сказал - здоровый колдун это сделал.
   - Я сказал - крупный маг... Глаза Ятера свирепо сузились:
   - Ты сказал... Юлишь. Крутишь. А я этого дела так  не  оставлю.  Если
ты, колдун, сейчас откажешься... видит жаба, я другого найду. В  столицу
поеду, золотом заплачу, но этого дела так  не  оставлю  и  хозяина  этой
цацки найду! Слышишь?!
   Он накручивал себя, намеренно злил. Он сам себя убеждал, что страшная
кончина отца вызывает у него сыновний гнев и желание отомстить; на самом
деле уже завтра ночью он будет крепко спать, и заживо сгорающий безумный
старик не приснится ему.
   Приснится - мне.
   - Дело твое, - пробормотал я, отворачиваясь. - Иди ищи... Но никто не
возьмется разыскивать человека, который  производит  такие  кулоны.  Это
небезопасно, извини.
   Сделалось тихо. Светильники, не смея реагировать  на  тишину,  горели
все так же ровно; кабанья морда из темной яшмы  скалилась  на  столе,  в
окружении винных потеков; мне  зачем-то  вспомнились  заляпанные  кровью
осенние листья, умирающий на рыхлой земле вепрь...
   Тот самый, чье чучело пылится теперь в охотничьей  зале  Ятеров,  тот
самый, что скоро станет добычей моли.
   - Хорт, - сказал Ятер, когда молчание стало совсем  уж  тягостным.  -
Хорт... Помнишь, как я тебя из колодца тащил?
   Я поморщился.
   ...Нам было лет по тринадцать, отец Ила пребывал в отъезде, а  потому
нам удалось удрать на ночную рыбалку. Ни до какой рыбы дело, разумеется,
не дошло - мы всю ночь купались, жарили мясо на  вертеле,  пили  пиво  и
дурачились, а под утро я разродился фейерверком.
   В окрестных селах  до  сих  пор  живы  легенды  об  этом  зрелище.  Я
выложился весь - запустил в небо все мое представление о свободе, силе и
красоте; я ужасно гордился тем, что вышло, и жалел только, что этого  не
видит отец. Ил был потрясен  моим  искусством  до  глубины  души  -  его
наивная радость так рассмешила меня, что  последний  уголек  я  запустил
баронету в штаны.
   ...Мы рассорились на всю жизнь. Со слезами на глазах Ил обзывал  меня
скотиной,  самовлюбленным  поганым  колдуненком;  я  пожал  плечами   и,
насвистывая, пошел домой.
   По дороге мне встретился колодец.
   Наверное, сама судьба отомстила мне. Потому что, когда, вопя  на  все
голоса и наслаждаясь эхом, я наклонился над срубом особенно сильно, ноги
мои соскользнули с влажного от росы камня,  и  я  кувыркнулся  в  черную
бездну.
   Эхо подхватило теперь уже нешуточный вопль.
   Упал я относительно удачно  -  по  крайней  мере,  шею  не  сломал  и
сознания не утратил, а значит, и оптимизма не потерял. При мне были  мои
заклинания - я мог сдернуть цепь, закрепленную на вороте, мог подняться,
как муха, по отвесной стене, мог в случае неудачи призвать людей себе на
помощь...
   Вот тут мне аукнулся фейерверк. Оказалось, что сил, необходимых  даже
для самого слабого заклинания, у меня не осталось.
   И вот когда я понял это, наступила одна из главных минут моей  жизни.
Жизни наследственного мага тринадцати лет, баловня судьбы,  убежденного,
что мир существует только для него.
   Холод. Темнота. Ужас смерти.
   Мне предстояло барахтаться в ледяной воде, пока  какая-нибудь  ранняя
хозяюшка не соберется набрать водицы, а до этого, по самым оптимистичным
расчетам, оставалось часа три; тем временем начались судороги. Плавал  я
изрядно, но холодная  глубина  колодца,  казалось,  засасывала  меня,  а
ухватиться за склизкие стенки не  было  возможности  -  руки  срывались,
ногти обламывались. Охваченный болью и паникой, я  принялся  вопить  что
есть мочи - орать, надсаживая горло, из последних сил звать на помощь, и
мои крики то и дело переходили в бульканье...
   Кто меня услышал? Конечно, Ил де Ятер, тринадцатилетний Ил,  которому
я полчаса назад подпустил огоньку в штаны.
   Когда я увидел человеческое лицо над собой, моя радость была столь же
неистова, как и сокрушительно было последовавшее за тем разочарование. Я
узнал недавнего дружка; я ждал, что  он  скажет  ехидным  голосом:  что,
допрыгался, колдуненок? Ты побарахтайся, а я посмотрю,  как  ты  тонешь,
ладно?
   Я знал, что он что-то подобное скажет. Потому что сам  на  его  месте
сказал бы именно так.
   - Сейчас, - хрипло сказал Ил, над которым  я  и  до  этого  издевался
часто и с удовольствием. - Держись, только держись, я цепь сброшу...
   Я тонул.
   Цепь упала рядом, но я не мог уже подтянуться.  Все,  что  я  мог,  -
схватиться за нее зубами, оставив ноздри над водой.
   - Я спускаюсь... Я спускаюсь, Хорт...
   Ржавая цепь не была приспособлена для  того,  чтобы  выдерживать  вес
упитанного тринадцатилетнего подростка, каким был молодой Ятер.  Тяжелое
дыхание моего дружка заполнило  собой  колодец;  на  меня  стали  падать
комочки глины с его ботинок.
   Металл был соленый, с привкусом крови. Этот привкус я запомнил на всю
жизнь.
   Ил окунулся в воду рядом со мной. Его пояс врезался мне  в  подмышки;
привязав меня, Ил стал  подниматься,  теперь  на  меня  падали  холодные
капли, и тяжелое дыхание то и дело срывалось в приглушенный стон...
   Потом цепь перестала дергаться, и  завизжал  ворот.  Ил  был  сильным
мальчиком,  а  я,  по  счастью,  был  тощ.  Ему  удалось  вытащить   мое
окоченевшее, размокшее тело.
   Все это я помнил уже урывками.
   Фонарь в его руках.  Лицо,  освещенное  этим  фонарем,  окровавленные
ладони, испуганные, участливые глаза:
   - Ты живой?..
   Те же самые глаза смотрели сейчас с лица молодого самодура,  грозного
барона Ятера:
   - Помнишь?
   - Помню, - сказал я, откидываясь на спинку кресла.
   ...Говорят, в некоторых семьях до сих пор чтят Закон Весов.  То  есть
дикарскую традицию прежних времен - когда человек, чью жизнь спасли, шел
ко спасителю едва ли не в рабство, покуда  не  представится  возможность
поквитаться... Странно жили наши предки. И удивительно, что,  подчиняясь
столь глупым традициям, они не только выжили, но и потомков наплодили...
Это что же получается - с тринадцати лет я, наследственный внестепенной,
оказался бы должником какого-то провинциального барончика?
   - Я все помню, Ил...
   Свирепое лицо моего собеседника сделалось по-собачьи просящим:
   - Ну?..
   - Я все помню... Но я не возьмусь. Извини. Бешеный белый  взгляд  был
мне ответом.

***

   ЗАДАЧА ј 69: Маг первой степени  отправляет  послание  на  расстояние
1000 км. На какое расстояние  отправит  такое  же  послание  маг  второй
степени при условии, что  энергозатраты  обоих  на  почтовое  заклинание
одинаковы?

***

   Вот уже два года прошло с тех пор, как я отпустил последнего слугу  -
дом, двор и огород обслуживали  меня  без  посторонней  помощи.  Сложную
систему  заклинаний  наложил  по  моему  заказу   один   очень   хороший
назначенный маг - не потому, что я не справился, а потому, что  бытовыми
проблемами должен заниматься специалист; таким образом я избавлен был от
необходимости самостоятельно стаскивать сапоги - и в то же время получил
возможность проводить жизнь в благородном одиночестве.
   Часа два после ухода Ятера я сидел в гостиной,  играл  светильниками,
имитируя фейерверк, и пил холодную воду.
   Терять друзей неприятно. Даже когда они не  друзья  давно,  а  просто
хорошие знакомые, и даже если прекрасно понимаешь, что иного выхода нет.
Я не мог не отказать Илу, но вряд ли молодой самодур когда-нибудь поймет
мою правоту.
   Это здесь, в провинции, я исполняю функцию  великого  и  ужасного,  и
округа трепещет при звуке моего имени. Правильно трепещет; мир же -  как
мы знаем из географии - широк, в мире водится много всякого... не  будем
упоминать ночью, и требовать от меня, чтобы я лез с  рогатиной  в  чужое
гнездо - глупо, я же не самоистязатель.
   Уходя,  Ил  отпустил  едкое  замечание  по  поводу  моих   магических
способностей. Он походил при этом на  развратную  бабу,  которая  всякое
целомудрие принимает за мужскую несостоятельность...
   Около четырех часов утра я собрался наконец спать.  Поднялся  наверх,
но по дороге в спальню забрел еще и в кабинет - и,  как  выяснилось,  не
случайно.
   Стекло дрожало. В окно били будто мокрой тряпкой. Множеством тряпок -
тяжелых, настойчивых; я не сразу понял, в чем дело,  а  поняв,  поспешил
распахнуть и окно и шторы. Как долго они уже бьются?!
   Ночные бабочки. Их влетело сотен пять, не меньше; светильник, который
я поставил на стол, сразу же  перестал  быть  виден,  так  облепили  его
черные бархатные крылья.
   Запахло паленым. Я шарил в ящике стола,  отыскивая  записную  книжку;
щурясь, прочитал заковыристое почтовое заклинание, которое до сих пор не
удосужился выучить на память, - может,  лень  тому  причиной,  а  может,
инстинктивная нелюбовь наследственного мага к выдумкам назначенных.
   Бабочки, в одночасье потеряв интерес  к  жизни,  опали  на  пол,  как
осенние листья. Я закашлялся от взметнувшейся в  воздух  пыльцы;  черные
тела устилали ковер, да не просто устилали, а вязью. Складываясь в текст
сообщения.
   Я обошел комнату - вдоль стены, чтобы не наступить на  текст.  Заново
зажег светильник, и еще один,  под  потолком.  Вернулся  к  столу.  Взял
бумагу,  обмакнул  в  чернильницу  перо,   готовый   сперва   переписать
сообщение, а потом уже разбираться.
   "Высокочтимый наследственный маг Хорт зи Табор!  Закрытый  Клуб  Кары
сообщает вам, что на последнем розыгрыше одноразовых заклинаний на  ваше
имя выпал  выигрыш.  Вы  получили  право  на  однократное  использование
Корневого заклинания Кары... Для получения приза вам надлежит прибыть  в
правление клуба не позже первого сентября. С собой иметь членский  билет
с отметкой об уплате взносов.
   Поздравляем!
   Счетная комиссия".

***

   "...Вы собрались в Северную Столицу впервые за последние десять  лет,
а может быть, впервые в жизни. Вы в растерянности: как  подготовиться  к
поездке, что положить в  дорожный  сундук,  как  вести  себя,  чтобы  не
показаться дремучим провинциалом?
   Успокойтесь.  Северную  Столицу  ежедневно  посещают  сотни  приезжих
магов, у всех у них возникают схожие проблемы, и почти  все  их  успешно
решают. Прислушайтесь к нашим рекомендациям - и ничего не бойтесь!
   Во-первых, документы. Если вы член какого-либо  магического  клуба  -
возьмите с собой членский билет. Если  вы  назначенный  маг  -  возьмите
свидетельство о вашем назначении и присвоении магической  степени.  Если
вы наследственный маг - возьмите любую  игральную  карту  и  на  лицевой
стороне  ее  напишите  кровью  собственное  имя  (красные  чернила  тоже
подойдут, все равно для вас, наследственный,  любой  документ  -  пустая
формальность).
   Если на улицах города вас попросят предъявить документы,  ни  в  коем
случае не тушуйтесь и не смущайтесь,  а  также  не  оскорбляйтесь  и  не
злитесь. Не надо изрыгать пламя или обращать стражников в свиней -  люди
на службе, против вас они ничего не  имеют  и,  изучив  ваши  документы,
скорее всего вежливо пожелают вам удачи во всех начинаниях. Если  же  вы
станете чинить им препятствия, они, конечно,  не  сумеют  удержать  вас,
однако в тот же день вам придется в спешке  покидать  Северную  Столицу,
чтобы не встретиться лицом  к  лицу  с  королевскими  магами  на  службе
порядка. Чем мощнее власть, тем более мощные маги ей  служат,  а  власть
короля Ибрина в столице все еще считается очень крепкой...
   (Если вы консерватор и всякую службу считаете унизительной для  мага,
просто примите  к  сведению,  что  в  наши  дни  не  все  придерживаются
традиционной точки зрения.)
   Вернемся к нашим сборам. Документы готовы; позаботьтесь об одежде. Не
стоит тащить с собой в столицу  весь  свой  гардероб,  однако  кое-какие
необходимые вещи просто обязаны найти место в вашем сундучке.
   Непременно возьмите два черных плаща до пят:  один  бархатный  -  для
торжественных случаев, другой кожаный - на  случай  непогоды.  Накладные
серебряные (золотые) звезды для плаща и  для  шляпы  (если  вы  захотите
вступить в клуб, без серебряных звезд вам не сделать и  шага).  Побольше
непротирающихся штанов и заговоренных  от  пота  белых  рубашек;  теплое
белье и пижама с начесом - в столице постоянно дуют  сырые  ветра,  а  в
гостиницах не утихают сквозняки... Впрочем, если вы путешествуете летом,
белье надо брать тонкое, а шляпу - светлую, с широкими полями.
   Заранее закажите по почте карту столицы. Выучите названия центральных
улиц и основных площадей, а также их расположение; заранее прикиньте,  в
какой гостинице вам хотелось  бы  остановиться.  Запомните:  нет  ничего
более жалкого, чем маг, беспомощно вертящий головой посреди перекрестка.
   Захватите с собой  так  много  денег,  как  только  можете.  Северная
Столица не любит бедняков".

***

   В Клуб Кары лет  двадцать  назад  вступил  мой  отец.  Какая-то  была
невнятная история;  незлобивый  и  в  общем-то  смирный,  батюшка  вдруг
страшно захотел воспользоваться  заклинанием  Кары,  и  не  каким-нибудь
производным, а именно Корневым. Подозреваю, ЭТО как-то  было  связано  с
плохим настроением матери; подозреваю, что отец ревновал, и точно  знаю,
что ревновал совершенно напрасно. Тем не  менее  вступительный  взнос  -
немалый! - был заплачен, и отец не стал выходить  из  клуба,  когда  его
темные страсти угомонились. Наоборот - в разговоре со  знакомыми  стоило
помянуть, что "на последнем розыгрыше в Клубе  Кары...",  как  все  лица
принимали преувеличенно внимательное выражение.
   Потом оказалось, что проще укусить свой локоть, чем реально  выиграть
заклинание. Отец с горечью говорил, что учредители клуба мошенники,  что
они обирают рядовых членов, что заклинание Кары как вязанка с сеном  под
носом глупого осла: он тянется, идет,  а  вязанка  удаляется...  Тем  не
менее  уже  уплаченных  денег  было  жалко.  Отец  перестал  бывать   на
розыгрышах, но взносы продолжал платить; после его смерти я  унаследовал
членский билет и тоже заплатил, помню, за несколько лет...
   Милосердная сова, а за сколько же лет у меня не  плачено?!  Предстоят
траты, да какие!..
   Я забивал себе голову  всякой  ерундой,  рылся  в  сундуках,  пытаясь
отыскать парадный костюм, черный с  золотом  плащ  и  подобающую  случаю
шляпу. Я ходил по дому  с  бессмысленной  улыбкой,  а  внутри  меня  все
натягивалась и натягивалась сладкая струна. Заклинание Кары!..
   Я понятия не имел, кого  и  за  что  собираюсь  карать.  Но  Корневое
заклинание! То самое, обладание  которым  -  пусть  временное!  -  дарит
настоящее всемогущество. Я, провинциальный маг, все-мо-гу...
   Наконец струна натянулась до предела.  Бросив  сундуки  раскрытыми  и
вещи разбросанными, я вышел на крыльцо и потянул носом воздух.
   Светало. Слишком поздний час для настоящих похождений -  но  я  знал,
что не дотерплю до вечера.
   Я огляделся. Быстрое привычное  заклинание,  земля  кинулась  ко  мне
навстречу, я удобно опустился на четыре  лапы  и  повертел,  осваиваясь,
хвостом.
   Скользнул в дыру в заборе.
   Черным ручейком сбежал с горы - туда, где еще спала в  предрассветной
мути ближайшая деревня.
   Да, засуха. Пробираясь огородами, я заметил, как пожухла ботва.
   В  курятнике  было  тихо.  Прежние  дыры  в  стенках  были  тщательно
заделаны; это вы зря, мужички. Не бывает курятников совсем без дыр...
   Через минуту мой рот уже был залит кровью и залеплен перьями.  Глупые
куры не успевали проснуться;  прежде  чем  забрехала  первая  собака,  я
перегрыз с полдесятка глоток. Пьяный от счастья, волоча за  собой  тушку
молоденького петушка, я сунулся обратно в дыру; добычу пришлось  тут  же
бросить. Поражаясь глупости собак,  я  скользнул  в  жухлые  заросли  за
сараем, и сделал крюк, и подобрался к селу снова - с  другого  конца.  И
все повторилось; я  ушел  только  тогда,  когда  запахло  дымом,  собаки
одурели и тонкий голос, почти девчоночий, запричитал с  подвываниями  на
все село:
   - Хорек! Ой, люди, опять хорек!
   Через поле я взбежал на горку, к себе. Долго  терся  боком  о  порог;
потом поднялся на две ноги и, пошатываясь, совершенно счастливый, побрел
в спальню.
   Поднималось солнце.

***

   Они явились,  наверное,  всем  селом.  Хмурые.  Испуганные.  Злые.  С
дохлыми курами наперевес; кур было, как мне показалось, штук пятьдесят.
   Затопили собой все пространство перед  воротами;  за  калитку  прошла
делегация во главе с комиссаром, назначенным магом третьей  степени  (на
самом деле четвертой).
   Никто ничего не говорил. Все смотрели на меня.  Тяжело.  Укоризненно.
То на меня, то на  перышки,  невесть  как  прилипшие  к  моему  крыльцу.
Рыженькие и беленькие перышки в бурых пятнышках.
   Хорошо, что я успел,  поднявшись  с  кровати,  умыться.  Очистить  от
запекшейся крови свой бесстыдно улыбающийся рот.
   Вот и теперь - они глядят на меня с яростью и  отчаянием,  а  я  едва
сдерживаюсь, чтобы не ухмыльнуться.
   Смотрю на них. Смотрю на чистое, без единого облачка небо.
   - Ну, что глядите?
   Молчание.
   Я морщусь с фальшивой неохотой:
   - Ступайте по домам. Помните мою доброту... Сделаю.
   Они молчат, не верят.
   - Сделаю! - кричу я магу третьей степени, на самом деле четвертой.  -
Сделаю, так и быть! Век будете помнить милость Хорта зи Табора!
   Разворачиваюсь и иду в дом.
   А через полчаса на растрескавшуюся землю падает дождь.

***

Миллион лет назад
(Начало цитаты)

   Свободных  квартир  было  много,  бабушки  с   картонными   плакатами
прямо-таки кидались на новоприбывших, обещая им все удобства за  смешную
плату; Стае оставил Юлю с Аликом на лавочке в окружении чемоданов, а сам
пошел выбирать квартиру и выбрал часа через три.  Вернулся  довольный  и
деловитый, в сопровождении энергичной тетки-маклерши;  маклерша  рвалась
помогать, попыталась отобрать у Алика ег