, и они чуть ли не
до утра прикидывали и гадали, где  может  полыхнуть  очередная  заварушка,
куда с утра направить отряды, кому их вести...
     Самый густой запар начинался,  когда  прибывали  новые  транспорты  с
переселенцами или внезапно накатывала очередная волна беженцев.  Кошмарные
дни! Но после больших  разъездов  наступала  короткая  передышка  -  карта
летела под стол, выпивалось все, что могло гореть, а хлебная  водка  очень
хорошо шла под долгий разговор.
     Мартын любил рассказывать о своих приключениях в  затопленном  поясе,
Сармат  подтрунивал  над  ним,   а   однажды   Виктор,   чуток   перебрав,
разговорился, и у его собеседников глаза на лоб полезли.
     - Сколько же на тебя грязи и крови налипло, парень! - покачал головой
Мартын.
     - А ты чистенький? - бесстрастно спросил Виктор.
     Мартын хлопнул его по плечу и надолго замолчал.


     В июле пошла гнилая вода, а  за  ней  пожаловала  холера.  Дружина  и
милиция валились с ног, помогая врачам. Набухала паника,  и  тогда  Сармат
выступил по местной сети,  призвал  беженцев  расселиться  по  деревням  и
фермам, где рады любой паре рук. Эпидемию вскоре сбили.
     Характер Виктора незаметно менялся. Он все  еще  был  готов  в  любой
момент сорваться с места, нырнуть  в  сторону,  исчезнуть.  Но  ежедневная
беготня  и  частая  рубка  привели  к  тому,  что  изменился   судорожный,
лихорадочный внутренний ритм волка-одиночки. Он попал в свою стаю,  и  это
было хорошо.
     Мысли о Ксении смазывались, бледнели.  Порой  Мартын,  наведывавшийся
изредка к своей родне, передавал всем от нее приветы. Сармат  улыбался,  а
Виктор молча кивал.
     В мае исчез куда-то Месроп  и  объявился  только  в  конце  лета.  На
расспросы не отвечал. О чем-то долго  шептался  с  Сарматом,  потом  вдруг
попросил Виктора найти пару свободных часов для серьезного  разговора,  но
тут пришел транспорт с регулярами, и в дружину очень своевременно  влились
две  сотни  крепких  и  обученных  ребят,  прошедших  сквозь   мокрый   ад
приаральской заварухи.
     Все хлопоты  с  их  размещением  и  довольствием  легли  на  Виктора,
поговорить им так и не удалось.
     Как-то вечером Мартын отрезал добрый шмат сала, разложил  малосольные
огурчики и вытащил из-под скамьи поместительную канистру. Спросил Месропа,
не отвык ли он от домашней.
     Месроп удивленно вздел бровь, хмыкнул, опрокинул  в  себя  стакан  и,
нюхнув огурец, спросил в ответ, с чего это он должен был отвыкнуть?
     - Кто тебя знает,  -  продолжал  Мартын,  подмигивая  Виктору.  -  То
пропадаешь месяцами в Хибаре, а то вообще вдруг исчезнешь!  Говорят,  тебя
чуть ли не сразу в двух местах видели. Мы с тобой год уже знакомы, а вроде
как и не знаю...
     - Чего ты не знаешь? - спросил Месроп.
     Тем временем Сармат зажал между двумя толстыми ломтями  серого  хлеба
ломоть сала и пару огурцов, в один миг сжевал бутерброд и утер бороду.
     - Не приставай к человеку! - сказал он Мартыну.
     - Упаси боже! - кротко ответил Мартын. - Я только одного не  пойму  -
что он в Хибаре делал? Не от дубасовцев же прятался!
     - Не от дубасовцев, - согласился Месроп. - И не прятался.
     - А что ты там делал? - не унимался Мартын.
     - Во-первых, я болел. Ксения  меня  подобрала  в  полном  дауне,  еле
выходила. До сих пор мозги плохо шевелятся, а тогда память начисто отбило,
"папа-мама" сказать не мог. С ложечки кормила. Полгода прошло, но  до  сих
пор еще не все вспомнил. Хотя, - он нахмурился, - иногда  черт  знает  что
вспоминаю!
     - Это во-первых. А во-вторых?
     - Ну, и еще я работал.
     Мартын чуть не увел струю из канистры на стол.
     - Ты аккуратней лей, разольешь!
     - Нет, постой, - Мартын опустил канистру на  пол.  -  С  кем  это  ты
работал? С Ксенией? Или с Митей, мир его праху?
     -  С  Митей  я  только  разговаривал.  Забавный  парень,  жаль,  себя
разрушил. У него была любопытная концепция. Понимаешь, он рассматривал мир
как акт совместного воображения бога и дьявола. Эта парочка договорилась о
базовых понятиях, а в конкретных реалиях пошла  игра  воображения.  Что-то
вроде одного сна на двоих. Наше время идет быстро, сгущеннее, чем их  явь.
Как и полагается во сне.
     - Не понял, - сморщился Мартын, - кто чей сон?
     - Мы все их сон.
     - Чей это - их?
     - Ну, бога и дьявола. Иными словами, сущности добра и сущности зла. А
они, в свою очередь, порождение сна Мити. Он жаловался, что удерживал их в
такой форме существования большим усилием воли. Чуть не вспотел.
     - Кто вспотел? - взревел побагровевший Мартын.
     - Митя.
     Виктор не обращал внимания на перепалку. Незаметно выплеснув  остатки
самогона под стол, он налил себе чаю. Отхлебнул и поджав  под  себя  ноги,
расположился на кошме, кинутой на широкую скамью. Уперся спиной в стену  и
от удовольствия закрыл глаза. Ныло все тело. Целый день помогали грузиться
большой партии разъезжающихся. Несколько  десятков  двухэтажных  автобусов
забили  стоянку,  народ  волновался,  кто-то  перепутал  списки,  чуть  не
возникла  паника.  Хорошо,  вовремя  разобрались,  но  сколько  чемоданов,
коробов, узлов пришлось  перетаскать  -  ужас!  Да  и  детей  нельзя  было
оставлять под ногами у суетливо мечущихся взрослых. Двоих сразу на плечо -
и к автобусу. Главное - не перепутать номер на бирках, а детей много,  они
ерзают, кричат что-то своим друзьям и подружкам,  появившимся  за  месяцы,
проведенные в этом человеческом котле...
     - Ах ты, манихей хренов!
     Виктор вздрогнул и чуть не упал со скамьи. Могучий рык Мартына согнал
дремоту. Месроп невозмутимо нюхал огурец,  хитро  поглядывая  на  Сармата.
Немного посопев на Месропом, Мартын сел и, к изумлению Виктора, засмеялся.
     - Ну, чего там не разобрали? - вмешался Сармат.
     - Почему же, - спокойно ответил Мартын, - мы во всем  разобрались.  И
если Месроп не хочет афишировать свою деятельность,  то  на  здоровье.  Я,
конечно, знаю, да и Виктору  полезно  будет  узнать,  что  наш  стратег  -
всего-навсего резидент...
     - А то он не знает! - удивился Сармат.
     - Не знаю, - сказал Виктор. - Какой еще резидент?
     -  Резидент  полевой  социографической  комиссии  ООН,  -   раздельно
произнес Месроп. - Но это, честно говоря, ничего не значит. И  то,  что  я
переманил к нам бойцов из регуляра, никак не связано с моей  деятельностью
в качестве социографа. Положа руку на сердце или на что угодно, я даже  не
могу сказать, существует ли еще эта комиссия.  Доктор  Мальстрем  мог  год
назад урезать фонды, и комиссия приказала долго исследовать.
     - Вот и замечательно,  -  сказал  Сармат.  -  Давайте  сворачиваться,
завтра с утра дел... - Он зевнул, прикрыв рот ладонью.
     Месроп и Мартын переглянулись.
     - Так время же еще  какое?  -  Мартын  подержал  в  руке  канистру  и
опустил. - Только сели!
     - Ну так и сидите, - разрешил Сармат, - а я прилягу.
     Он вышел в соседнюю комнату, где на полу вповалку спали дружинники, и
через пару минут его могучие раскаты влились в сводный хор храпунов.
     Мартын ходил кругами по  комнате.  Месроп  молча  оглаживал  бородку.
Виктор стряхнул с себя дремоту, выпрямился и налил еще чаю.
     - Правильно, - сказал Месроп, - чай полезнее, только если  не  пьешь,
не выливай под стол. Ты мне самогоном всю штанину облил.
     Виктор улыбнулся, Месроп хохотнул.
     - Смешно, да? - негромко рыкнул на  них  Мартын,  но  прекратил  свое
кружение и сел напротив Месропа.
     - Опять ушел!
     - Да, - ответил Месроп. - Значит, еще не созрел.
     - Чего он ждет?
     - Спроси у него.
     - И спрошу, я, знаешь, прямо сейчас его подниму и спрошу.
     - Подними.
     - Э, толку! - Мартын обреченно махнул рукой. - Сколько раз  приставал
к нему, а он  все  шуточками  отделывается.  Шутник.  Мало  ему  дубасовцы
вломили. Дождется, опять голову поднимут!
     - За что вы так монархистов не любите? - спросил Виктор.
     - Не люблю? - переспросил Мартын. - Кто тебе сказал такую глупость? Я
сам монархист.
     - А... - начал Виктор и удивленно замолчал. Мартын сердито  шевельнул
усами, фыркнул.
     - Почему ты решил, что эта свора имеет хоть какое-то отношение к идее
монархии? Банда самозванцев! Сколько их развелось после пресекновения рода
Романовых... Эх!
     - Да, - сказал Месроп, - кошмарная была трагедия. Мой  друг  чуть  не
погиб тогда, во втором... нет, в третьем году. Он  опоздал  на  коронацию.
Только добрался до Спасских, как ахнуло.
     - Ахнуло? - тупо повторил Виктор. - Что?
     - Вот - время летит! Двадцать лет всего прошло, а начисто все забыто.
     - Еще бы, - сказал Мартын, - через три года мор начался.
     - Через два, - поправил Месроп. -  А  что  ахнуло?  Успенский  собор,
голубчик ты мой, ахнул, да и как ему не ахнуть, если, говорят, его  сотней
тонн взрывчатки зарядили.
     - Не сотней тонн, а калифорнием взорвали, несколько  грамм  пошло,  -
возразил Мартын.
     - Кто зарядил? Кто взорвал? - терпеливо спросил Виктор.
     Он смутно припоминал какие-то  байки  на  веселых  площадках,  что-то
странное  пел,  подыгрывая  себе  на  гитаре,  старый  Гонта.  Вспомнились
окровавленные тела из случайного диска по истории. Но он почти все  забыл:
история не география, а кого кормят ноги, тому не надо засорять голову.
     - Все уже забыли, кто взорвал. - Мартын задумчиво покачал головой.  -
Тогда, сгоряча, многих похватали. Слава богу, до самосуда не дошло. Ну,  и
тут  же  самозванцы  объявились.  Их  всерьез  не  воспринимали,  а   они,
понимаешь, очень нервничают, когда их всерьез не принимают.  Вот  Дубасов.
Таких, как он, - десяток на округ наберется, каждый  обрастает  людьми,  а
чем поманишь, чем докажешь? Вот и охотятся за всякими раритетами.  Ну,  ты
это хорошо знаешь.
     Виктор усмехнулся. Весной, когда они шли по мосту с Ксенией,  оставив
за спиной  темные  лабиринты  Хибары,  Сармат  вынул  из  кармана  тряпку,
развернул ее и, глянув на медальон с изображением усатого юноши  с  дикими
глазами, взвесил его в руке и, не прерывая на ходу  разговора,  с  размаха
кинул в воду. "Варвар"  -  негромко  ахнул  за  спиной  Мартын,  а  Месроп
непонятно ему возразил - "Разин". А  Виктор  чуть  не  обиделся  -  стоило
рисковать!
     - Все равно ничего не понимаю, - упрямо сказал Виктор.  -  История  -
это хорошо. Но при чем здесь Сармат?
     - Карту  иногда  разглядываешь?  -  спросил  Мартын  после  недолгого
молчания.
     Виктор пожал плечами.  Карту  города  они  исползали  по  миллиметру.
Сейчас он прошел  бы  с  закрытыми  глазами  по  любым  задворкам.  Кроме,
конечно, Хибары и заводских развалин Покровска, пропитанных старой вонючей
химией. Мартын имел в виду что-то другое.
     - Ты посмотри, посмотри. - Он указал на стену, и Виктор улыбнулся.  К
стене была приклеена карта области, а рядом сиротливо жалась страничка  из
атласа с двумя полужопиями земного  шара.  Учить  гонца  географии  -  это
умиляет. Показать бы Мартыну их карты! На  добытых  из  черт  знает  каких
архивов огромных листах можно разглядеть не только дома и людей,  но  даже
цветы на подоконниках. Перед ходкой гонец запоминал свою трассу,  а  потом
сдавал карту дежурному или оставлял на явочном флэте.
     Мартын горячился, тыкал пальцем в карту и громким шепотом вещал,  что
Саратов - это еще не центр Вселенной, и пока они наводят порядок, выбивают
шваль и помогают людям, отсюда на  все  стороны  лежат  необъятные  земли,
города и фермы, где много еще всякого негодяйства. Вот они здесь дрыхнут и
обливают штаны самогоном, а в Пензе между тем, наверняка,  пришлые  лупилы
режут местных, и это еще хорошо, не дай бог сговорятся, а из  Тамбова  уже
три недели нет вестей, там дружинники разругались с  регулярными  частями,
связь оборвана, некого послать поглядеть, а поездов  оттуда  тоже  нет,  и
если его, Виктора, интересует, что творится за Волгой, то пусть он  сперва
отольет, а то штаны намочит, сейчас он о таких ужасах услышит...
     - Ты кому это  говоришь?  -  задремавший  было  Месроп  вдруг  поднял
голову.
     Мартын осекся, хмыкнул, втянул  нижнюю  губу,  а  усы  сникли,  и  он
сделался похож на обиженного моржа. Сердиться  на  него  было  невозможно.
Шумный, веселый Мартын казался человеком без забот и  проблем.  Но  Виктор
знал, что три года назад Мартын был учителем и домовую школу  затопило  во
время прорыва дамбы. Спасся только он - двенадцать детей, малыши, остались
в классе. Они часто снятся ему, тогда он просыпается с криком и  не  может
заснуть до утра. И спать он всегда ложится поздно, как можно позже,  чтобы
сразу наглухо забыться, но не всегда это удается, и вот он видит, как вода
вдруг бьет из окон, поднимается все выше и душит одного  за  другим  Анну,
Леонида, Сергея... Они тянут к нему руки, но он не может дотянуться,  вода
уносит его, и они кричат, и он, чтобы не слышать этот крик, тоже кричит  и
просыпается...
     Однажды заполночь он рассказал о своих кошмарах Виктору, и тот понял,
что Мартын должен быть все время на плаву, иначе утонет и не проснется.
     - Чем ты его пугаешь? - продолжал  Месроп.  -  Он  сам  может  такого
порассказать. И прекрасно понимает, что если не объединить людей,  то  все
рухнет. Не от голода - фермы прокормят в сто раз больше народа,  и  не  от
болезней - после мора все нам до груши! Дичаем, братцы, вот  что  страшно!
Лоск  цивилизации  сейчас  настолько  тонок,  что  не  выдержит   малейшей
встряски.
     - Ну, хорошая встряска никому не повредит, - перебил его Мартын, -  а
кроме того, мы почти все сохранили...
     - Да, сохранили. Музеи уцелели, даже библиотеки успели переписать  на
диски, новую бумагу  ничто  не  берет,  а  толку?  Почти  нет  художников,
писатели и поэты вовсе перевелись. Появляются изредка странные тексты,  да
и то неизвестно чьи.
     - Анонимки? - усмехнулся Мартын.
     -  Нет,  просто  людям  харкать  на  свою  известность.  Нет  личного
интереса. Тут еще видео... Старую культуру мы сохранили, но  лень  наша  и
дикость ее быстро сжуют. Потомкам оставим гнилые кости.
     - К чему ты клонишь? - нетерпеливо спросил Мартын чуть  заплетающимся
языком. - Все это азы!
     - Для тебя - азы. А Виктору полезно послушать.
     Короткий взгляд Мартына. Виктору стало не по себе. Опять  показалось,
что этот разговор, как и многие до него - неслучаен. Собеседники  понимают
друг друга с полуслова, а ему отведена роль не только  слушающего:  что-то
пытаются ему втолковать, хитро, исподволь, незаметно.
     - Когда-то   очень   давно   я,   кажется,   был   специалистом    по
медиевистике... - Тут Месроп заметил недоуменный взгляд Виктора и пояснил:
- Ну, по Средневековью, скажем так. И ты понимаешь,  юноша,  есть  у  меня
мрачное подозрение, медленно переходящее в уверенность,  что  эти  времена
возвращаются.
     - Так не бывает, - возразил Мартын. - Дважды в одну эпоху не войдешь.
     - Ты прав, - кивнул Месроп, - но дважды в одну кучу дерьма вляпаешься
запросто.
     - Кто тебе сказал, что Средневековье - куча дерьма,  -  поднял  брови
Мартын. - Старые сказки про мрачное да про безысходное...  Инквизицию  еще
вспомни, чуму!
     - Вспомню. Только к Средним векам они отношения  не  имеют,  это  уже
Возрождение... Ну, это длинные материи, я не о том.  Медиевация  сознания,
вот что меня беспокоит. Социальный невротизм из года в год  растет  -  это
раз! Все поголовно смотрят фантастический эпос - я как-то любопытства ради
сделал выборку программ и ахнул - почти все  заказные  сериалы  -  рыцари,
волшебники, пришельцы, разбойники, маги, звездочеты... Это два!
     - А что - три?
     - А то, что ты прав, и дважды времена не повторяются. Но  если  тогда
соль земли составляли святые, то сейчас... Не знаю.
     - Ну,  святых,  пожалуй,  всегда  было  наперечет,  а  вот  мерзавцев
хватало.
     - У нас вообще нет святых.
     - Хорошо. Что дальше? Ты сейчас излагаешь тезисы  своего  доклада  на
комиссии? Изучил на месте - и доложил. А доктор Мальстрем примет  решение,
куда  сколько  фондов  направить,  да  очередной   десант   сбросить,   из
художников, скажем, или поэтов. Хранителей тайны и веры. Дальше что?
     - Дальше. - Месроп сцепил короткие пальцы, так что вздулись  вены  на
руках. - Дальше... А вот что!
     Он обвел их неожиданно трезвым взглядом, поднялся с места и, подсев к
Виктору, обнял его за плечи.
     - Дальше будет то, что мы перестанем ходить  вокруг  да  около  юноши
мягкими шагами и присматриваться. Он с нами. Если у тебя есть сомнения...
     - У меня нет сомнений, - так же трезво и остро ответил  Мартын,  -  в
нем я был уверен с самого начала. Твое тестирование,  признай,  ничего  не
дало.
     - Возможно, - сказал Месроп. - И я вынужден доверять эмоциям.
     Виктор понимал, речь идет о нем, но смысл  темен  и  неясен.  Как  ни
странно, настороженности не было. Он догадывался, что  разговор  -  только
начало густых событий, которых  не  избежать.  Льстило,  что  ему,  самому
молодому из компании, доверяют и готовят к важному делу.
     На  лице  ничего,  конечно,  не  отразилось,  и  Месроп,  внимательно
глядевший на него, вздохнул.
     - Мне бы твою выдержку!
     - Так что, - спросил Мартын и кивнул в сторону двери. - Начнем?
     - Погоди, дай еще раз подумать! - Месроп помассировал виски  большими
пальцами. - Ты прав, тянуть нельзя. Но боязно. Если он  откажется,  плюну,
уйду.
     - Я не уйду, - негромко сказал Мартын, - мне некуда, да  и  не  брошу
его. И он не откажется.
     Месроп шумно выдохнул воздух.
     - Тогда вперед! Буди его, медведя!



                                    6

     Мартын без скрипа отворил дверь в соседнюю  комнату  и  через  минуту
вернулся, а за ним, недовольно хмурясь и  отчаянно  зевая,  вышел  Сармат.
Оглядел их, встряхнулся, и улыбка тронула губы.
     - Скучно без меня пить?
     - Скучно, - серьезно ответил Мартын. - Ты садись, мы сейчас поговорим
немного, а потом можно и спать. Выпьем немного и поговорим.
     - Я не буду пить, - сказал Месроп.
     - Как хочешь, а я немного... - Мартын плеснул себе, глотнул и перевел
дыхание. - Вот сейчас полегчало.
     Виктора пробрал озноб. Он не понимал, в чем дело, зубы  стучали  так,
что чуть не прикусил язык. Не от волнения, мало ли какие бывают разговоры.
Озноб был беспричинным и внезапным. Ноги словно  ушли  в  холодный  мокрый
песок, испарина покрыла спину. Поджал под себя колени, обхватил их  руками
- прошло.
     - Ну, в чем дело, заговорщики? - нетерпеливо спросил Сармат.
     - Долго будем по мелочам ковыряться? - просипел Мартын.
     Сармат, не отвечая, гладил бороду и ждал продолжения.
     - Именно по мелочам! - Мартын вскочил, снова  сел.  -  Четвертый  год
наводишь порядок в Саратове, три года я смотрю на это  и  удивляюсь  -  за
месяц все можно уладить.
     - Улаживай, кто мешает.
     - Ты мешаешь, и не мне,  а  себе.  -  От  возмущения  Мартын  стукнул
кулаком по столу. Стаканы подпрыгнули. - В прошлом году могли объединиться
с балашовской дружиной. Помогли бы им навести порядок, а они  нам.  Лишняя
сотня бойцов разве помешает? Теперь они погрязли в своих дрязгах, а  мы...
Зимой можно было взять арсенал регуляров. Они бы с  удовольствием  отдали,
всего-то стоило подкинуть им на месяц полсотни наших ребят.
     - Зачем нам арсенал? - удивился  Сармат.  -  В  войну  играть  ихними
стрелялками? Ломаются почем зря, заедает через раз, осечки через два...
     - Не в этом дело, - нетерпеливо перебил его Мартын, - сложная техника
вообще летит к черту, дело в идее.
     - Какой идее? - кротко спросил Сармат.
     Виктор готов был поклясться, что, в отличие от него, Сармат прекрасно
понимает,  к  чему  ведет  странный  разговор.  Планы  о  слиянии  сил,  о
сосредоточении и, наоборот, распылении, обсуждались  все  время,  но  этот
ночной разговор не был похож на другие. Сармат опустил голову,  но  Виктор
поймал его взгляд: ирония или просто насмеш