пора ли заглянуть в убежище?  Не  хотел
трогать кунцевское золотишко, берег на самый крайний  случай,  да,  видно,
край уже настал.  Могли  забрести  ненароком  старатели.  Медленно,  очень
медленно росла стена, а  по  ночам  иногда  просыпался  в  липком  поту  -
чудились ему орды врагов, идущих тайными тропами к  Москве,  чтобы  встать
под окнами Хором. И впрямь, как объявятся здесь стаи чудовищных  медведей,
да как начнут в двери  ломиться!  Стена  нужна  позарез,  высокая  крепкая
стена.
     Зимой вдвоем с Андреем они добрались до  убежища.  Старого  Иосифа  и
след простыл. Обнаружили на столе надпись "Все на месте", сделанную,  судя
по всему, пальцем какой-то зеленой бледной краской.
     Так оно и оказалось. Сволокли золотые  кирпичики,  которых  оказалось
неожиданно много, в самый дальний и глухой закуток, поверх накидали хлама,
тряпья, гнили разной. Прикинув на глазок, Виктор сообразил, что вдвоем, да
и втроем не унести. Да и еще  много  барахла  накопилось.  Снаряжать  надо
отряд, из самых верных людей. Или, наоборот, взять всякую дрянь, а потом в
воду. Сам удивился своей мысли и отбросил ее. Но не  забыл.  Еще  пожалел,
что старика на месте не оказалось, хороший мог быть советник!


     Вернулся Андрей и шепотом  доложил,  что  близ  угловой  башни  берег
совсем размыло, подвода не пройдет, а если по воде, то  на  обратном  пути
завязнет. Пока будут сгружать-разгружать - настанет утро.
     Решение нашлось сразу. Виктор послал одного из дружинников к подводе,
велел ждать у ворот монастыря. Андрею же сказал, что где-то здесь в  стене
дверь, пусть достучатся, стража должна быть хоть какая. А потом по  четыре
человека за каждый ящик и быстро через монастырские дворы к стенам.  Сразу
надо будить настоятеля, чтоб долго не разговаривать с монахами.
     Вскоре заполыхали факелы на  стенах,  скрипнув,  отворилась  дверь  в
стене, и дружинники, кряхтя и вполголоса ругаясь от натуги, потащили груз.
До монастырских ворот их проводил заспанный  служка  в  кое-как  накинутой
одежде, а там из тьмы выступил сам отец-настоятель и  грозно  осведомился,
по какой надобности ночные шастания учиняют, да по чьему велению? В  ответ
Виктор молча хлопнул его по плечу.
     - А, это ты! - пробурчал Дьякон. - Неймется тебе...
     Виктор извинился за вторжение, сказал, что беспокойства  никакого  не
доставит, и вернулся на берег, за последними ящиками. Вслед за ним  явился
и настоятель в сопровождении нескольких отчаянно зевающих монахов.  Дьякон
внимательно посмотрел на ящики, хмыкнул, но ничего  не  сказал.  А  потом,
когда дружинники с последним ящиком исчезли в проходе,  придержал  Виктора
за локоть и движением руки отослал свою братию.
     - Вот что, - сказал Дьякон, когда они остались одни на берегу.  -  Ты
свое дело крепко знаешь, наслышан. Только помни, что  душа  у  тебя  одна.
Береги душу, гневу волю не давай. И себя береги...
     В темноте Виктор не видел глаз Дьякона. Говорил настоятель  негромко,
слабым голосом, казалось, что-то страшило его.
     - Не понимаю тебя, - сказал в ответ Виктор.
     Дьякон закашлялся, потер грудь.
     - Хворь одолела, - сообщил он. - Ослаб телом. Скоро  предстану  перед
Отцом небесным. А ты себя блюди, без  властного  закона  люди  в  скотство
впадут, а одним законом Божьим сейчас мало кого удержишь. Да-а...
     Он снова замолчал, а Виктор со  все  возрастающим  недоумением  ждал,
когда Дьякон заговорит снова. Он никогда не видел его таким:  неуверенным,
со слабым, дрожащим голосом. Может и впрямь плох? Но в плечах  по-прежнему
широк, стоит твердо, да и рука крепка. Наверно, заботы одолели.
     В воде плеснула невидимая рыба, со стороны реки ветер гнал  удушливую
вонь гниющих  водорослей.  Виктор  посмотрел  на  ту  сторону.  В  неясном
размытом свете луны берег темнел угрюмой полосой без малейшего просвета.
     - Береги себя, - сказал настоятель. - Помнишь, был у меня один...  Не
совладел со страстями, ушел. Куда делся, не знаю. Может пропал, а может  и
объявится где. Если что - на мою  братию  зла  не  имей,  отрекся  от  нас
нерадивый монах, да и мы от него отреклись.
     Не сразу Виктор понял, о ком речь, а потом вспомнил монаха с клинком,
что год назад к нему подбирался здесь, под стенами монастыря. Он поежился.
Стало неуютно. Кто знает, может, подкрадывается сейчас, неслышно ступая по
песку, в черной хламиде, со стилетом в потном кулаке... Страха не было,  у
каждого свой предел, любой огонь  рано  или  поздно  гаснет,  любая  искра
недолго летит по ветру. Искра? Откуда взялись искры?
     Он забыл о монахе и замер, вглядываясь во тьму. Далеко на той стороне
несколько огненных точек прилепились к черному склону. Что это могло быть?
Коней, что оставили на том берегу, велено было после отдыха утром вести  в
Хоромы. Да и не могли  коноводы  так  быстро  добраться  аж  к  развалинам
Бастиона.
     - Что это там светится? - спросил он.
     - Где? А-а, это! - протянул Дьякон. - Не знаю. Бесовское  дело.  Днем
посылал людей, никого  нет,  пусто.  Нечисти  много  развелось,  по  ночам
шляется.
     Огни медленно поднимались вверх, а потом один за другим исчезли  там,
где чуть сереющее небо  окаймляло  склон.  "Ладно,  -  подумал  Виктор,  -
разберемся".
     - Ну, прощай, - сказал он. - Будет какая нужда, заходи.
     - И ты заходи, - кротко ответил Дьякон, - и не только по нужде.
     Голос его странно дрогнул, и Виктору вдруг  захотелось  оставить  все
дела и поговорить с Дьяконом,  просто  так,  без  цели.  Он  даже  на  миг
задумался, о чем же говорить? Не вспоминать же дни  былые,  когда  он  был
шустрым сопляком, а отец-настоятель ходил в свои легендарные ходки! Не  об
этом хотелось говорить, а о чем - он и сам не знал.  Выговориться,  излить
душу. Нет, это называется иначе. Он подбирал слова,  но  так  и  не  нашел
подходящего.


     Видавший виды старый казначей не смог удержать  улыбки.  Улыбнулся  и
Правитель - довольного казначея он никогда еще не видел. Взвешивали золото
долго, а потом в секретной кузне запыхтели меха. Стражники заняли входы  и
выходы.
     Виктор понимал, что и этого золота  надолго  не  хватит,  но  к  тому
времени, когда оно иссякнет, встанет вокруг Хором  надежная  стена,  новые
бойцы обучатся ратному делу, а с  сопредельниками,  ближними  и  дальними,
пойдет иной расклад. Кто знает, может, и  впрямь  снарядить  тайную  сотню
вдогон атаману Курбатову, помочь старику? Тропы известны далеко на  юг  от
Казани. Хоть и места глухие, враждебные, но если сохранилась десятая часть
крепостцей, что нанесены на курбатовскую карту, есть  на  кого  опереться.
Знатный может выйти рейд! Виктор подумал даже, не сходить ли с той сотней,
ежели дела отпустят. Ну, не к спеху пока!
     В последние дни он часто поднимался на смотровую башню. Долго  стоял,
вглядываясь на юго-запад, пытался рассмотреть, нет ли дыма или огня в  той
стороне. Но зеленая хмарь, из которой торчали темные  руины,  скрывала  от
человеческого глаза все, что вершилось под ее пологом.
     В прошлом году  на  нежилых  этажах  до  самого  верха  снесли  щиты,
прикрывавшие шахты лифтов, а внизу Виктор велел прорубить большие  дыры  в
стенах. И с тех пор мощный ветер гудел в шахте, выдувая  дурь  из  верхних
этажей. Многие из старожилов не без содрогания наблюдали, как выбивают  по
нескольку оконных рам  на  каждом  ярусе,  предрекали  несчастья,  но  все
обошлось.
     Вскоре Правитель и Правительница перенесли свои покои вверх, за  ними
потянулись советники и прочие служилые люди. Старикам приходилось  тяжело,
несколько советников подали в отставку,  им  было  невмоготу  каждый  день
подниматься и спускаться по бесконечным лестницам. Мартын пришел к Виктору
со списком младших  советников,  но  Правитель  небрежно  сказал,  что  на
свободные места никого брать не будет, а раз число советников сокращается,
то так тому и быть. Седые  кустистые  брови  Мартына  поползли  вверх,  он
широко улыбнулся и сказал, что такое решение ему по нраву.  Кто  отвечает,
тот и принимает решение, заметил он, и еще добавил, сладко щурясь, что уже
видит времена, когда ни одного советника не потребуется,  и  тогда  он  со
спокойной совестью отойдет от дел. "Ты уже отошел от дел",  хотел  сказать
Правитель, но смолчал.
     Огни на темном  берегу  не  шли  из  головы.  Евсей  клялся,  что  на
развалинах  Бастиона  нет  и  давно  не  было  ничего  живого,  туда  даже
дурохвосты не забегают и птицы  гнезд  не  вьют.  "Даже  так,  -  удивился
Виктор, - почему это?" "А негде, -  глуповато  ухмыльнулся  Евсей,  -  там
трава не растет, а уж о деревьях и говорить не приходится!"
     Тем  не  менее  Евсей  пообещал  усилить  дозоры,  а  вокруг  секреты
посадить. Через неделю пришел на доклад и между делом сообщил, что новости
с того берега, пустяковые, правда, но мало ли что!
     Говорил  со  своей  обычной  улыбочкой,  но  глядел  серьезно,   даже
озабоченно. Виктор отослал Чуева, велел Андрею никого на порог не  пускать
и увел Евсея во внутренние покои.
     - Ну, что там у тебя? - спросил нетерпеливо.
     Мрачные предчувствия одолевали его последнее  время.  Хоть  и  быстро
росла стена, и выучка  дружины  радовала,  мнилось,  что  крадутся  вражьи
отряды  ближе  и  ближе,  чтобы  ударить  неожиданно.  Тишина  на  рубежах
настораживала, пугала. Тогда он не понимал, что  это  еще  малый  страх  -
расплата за власть.
     - Да говори ты! - взорвался он, видя,  что  Евсей  нерешительно  жует
губу. - Туранцы идут? Или Рязань измену умыслила?
     Евсей покачал головой.
     - Двоих там видели, - мягко сказал он, - человек мой в секрете сидел,
а мимо двое и прошли.
     - Тьфу! - Правитель махнул рукой. - Важная новость!
     Он понимал, что с пустой вестью Евсей не заявился бы, и сейчас только
поддразнивал его.
     - Один из них - бывший твой хранитель... - начал Евсей.
     - Богдан? - вскинулся Виктор. - Живой?
     - Нет, не Богдан.
     - А!.. Понятно, - чуть запнувшись, сказал Виктор. - Что же делал Иван
у развалин Бастиона?
     - Почти ничего, -  развел  руками  Евсей.  -  Тащил  просекой  старые
железки.
     - Откуда там просека?
     - Ну, не просека, тропа большая.
     - Что за железки?
     - Ржавье всякое. Трубы, проволока.
     - Так на себе и тащил? - раздраженно спросил Виктор.
     Евсей что-то недоговаривал.
     - Не на себе. Они вдвоем волокли.
     - А второй кто?
     - Да Николай, - легко ответил Евсей.
     - Какой?.. Та-ак! - Правитель рывком  поднялся  с  места,  подошел  к
Евсею и крепко встряхнул его. - Не обознался твой человек?
     - Не мог обознаться! Он под Николаем три года служил.
     - Хорошо. Свободен. Нет, постой! Куда они шли?
     - Вверх по склону. Там ждала подвода. Погрузили железо и отвезли  вот
сюда.
     Евсей припал к большой карте, расстеленной по столу, и упер  пальцем.
Правитель мельком глянул и нахмурился.
     - Где твой человек?
     - Спит.
     - Буди!
     После  того,  как  Евсей  ушел,  Виктор  долго  смотрел  перед  собой
невидящими глазами и тер виски кончиками пальцев.  Он  не  понимал,  каким
образом встретились бывший хранитель и  бывший...  Не  нравилась  ему  эта
встреча. Что за железки ищут в развалинах Бастиона, не старое  ли  оружие?
Нет, там все в труху разнесло. А может - не все?  Кто  знает,  на  сколько
этажей вглубь была врыта эта махина? Но зачем им  оружие?  Сводить  счеты,
мстить! Маг точит зубы на Ксению, а Боров...
     Он стряхнул с себя тягостное  оцепенение  и  быстро  прошел  в  покои
Ксении.  Воительницы  в  коридоре  только  покосились  на  него,   но   не
шелохнулись. Распахнул дверь без стука и застал Правительницу  у  зеркала.
Она медленно поводила расческой по длинным волосам. Он увидел ее  глаза  в
зеркале и на миг замер, покачнулся. Будто невидимая рука сильно толкнула в
грудь. Ксения опустила веки и, только обернувшись, подняла их.
     - Тревога сильнее тебя, - сказала она. - Присядь и ни о чем не думай,
не беспокойся, не сожалей.
     Правитель упал в кресло, а она подошла к нему и  прикоснулась  губами
ко лбу. Виктор погладил ее по щеке и обнял за плечи. В  нескольких  словах
объяснил причину своих тревог.
     - Тебе еще долго будут мерещиться заговоры, - проговорила  она,  -  и
ничего не поделаешь. Чем больше власть, тем больше врагов. А что  касается
этих... - Она прикрыла один глаз и, словно  вглядываясь  в  трещину  между
двумя мирами, сказала чуть изменившимся голосом:
     - Трехногие птицы давно улетели, два солнца восходят  навстречу  друг
другу...
     - Что это значит? - спросил Виктор.
     - Угрозы нет, - сонно ответила она. - Ступай, посмотри сам, это  твое
дело, ты и разберешься.
     Виктор не понял, что она хотела сказать, да  и  не  старался  понять.
Порой слова ее были странны, а смысл темен. Ясно  одно  -  тревожиться  не
след. Поначалу он намеревался послать к развалинам пару сотен и  прочесать
окрестности. Но сейчас передумал.
     В оружейной комнате он долго перебирал старые железки, вывезенные  из
кунцевского убежища. Повертел в руках короткую трубку -  сгнило,  наверно,
все, но вдруг сработает!
     Ксении сказал, что в случае беды даст огненный сигнал.
     Распорядился выставить наблюдателя. Евсей полюбопытствовал было,  для
какой надобности, но получил в ответ лишь сердитый взгляд.
     А наутро Правитель незаметно для стражи выехал из Хором тайным ходом,
взяв с собой только Андрея.
     У ближней заставы их догнала Ирина, хранительница  Ксении.  Сообщила,
что послана  сопровождать  их.  Андрей  немедленно  вспылил  и  погнал  ее
обратно, но Виктор унял взявшихся было за мечи молодых  людей.  Долго  еще
ворчал Андрей, сопел, но Правитель только улыбался - он  и  Ксения  знали,
что парень примерз глазом к Ирине, да только зазорным считает признаваться
в этом. Дело молодое.
     Виктор приметил девушку до нелепого  и  страшного  похода  на  север,
когда у нее еще не было имени. Она со своей соратницей раскапывала  рельсы
близ Хором. По рельсам этим и подкатили цистерны со смолой...
     Почти всех своих воительниц Ксения  отпустила,  оставив  два  десятка
самых верных и  крепких.  Каждая  из  них  стоила  не  одного  и  не  двух
испытанных бойцов. Девушки молодые, статные, но пока  ходили  безымянными,
побаивались их дружинники, обходили стороной. Теперь же  многие  разошлись
по домам, а кто и при Хоромах остался. Мужьями обзавелись быстро.
     Солнце уже проклюнулось. Они выехали на дальнюю дорогу. По  рассказам
старожилов, дорога во времена давние опоясывала город кольцом. Байкам этим
мало кто верил, больно великим колечко  выходило  -  не  один,  а  десяток
городов такое могло  окружить.  Частенько  дорога  пропадала,  сходила  на
тропу, а то и вовсе исчезала в кустах и траве.
     У воды они свернули и вскоре  подъехали  к  Горелой  Заставе.  Там  и
передохнули. Дружинники подтянулись, забегали, но увидев, что он без свиты
и строгости не выказывает, обмякли, вытащили на траву  скамьи  и  столы  и
быстро соорудили угощение.
     Перекусив,  Виктор  немного  повалялся  на   сене.   Краем   уха   он
прислушивался, как  один  из  караульных  рассказывал  бойцам  о  северном
походе, в котором принимал участие.  Подвиги  Виктора,  Мартына  и  других
обросли такими подробностями, что Правитель невольно заулыбался.  А  когда
рассказ дошел  до  огневого  побоища,  смертоносные  шары  превратились  у
рассказчика в огромные фигуры, возвещавшие  о  конце  света  и  сей  конец
намеревавшиеся немедленно учинить, испепеляя все живое и неживое.  Молодой
боец, слушавший с раскрытым ртом, вдруг щелкнул  пальцами  и  сказал,  что
против огневиков хорошо помогают большие колья с обожженными остриями.  На
него цыкнули, и он умолк.
     Виктор послушал еще немного, потом  встал  и  велел  привести  свежих
коней.
     К месту они добрались далеко за полдень.



                                    2

     Края были нежилые. Редкие уцелевшие дома торчали пусто и дико.
     Потянулись гиблые пустыри. Из травы лезли скрученные  ржавые  прутья,
серые  ноздреватые  глыбы  с  осыпавшимися,  обломанными  краями  усеивали
пространство далеко вокруг. Пришлось спешиться.
     Они с трудом прокладывали дорогу среди руин и  зарослей,  продирались
сквозь колючие травы и наконец вышли к ограде.  От  нее  почти  ничего  не
осталось - решетка сгнила, рассыпалась, только  в  нескольких  местах  еще
уцелели черные полосы, продетые сквозь каменные столбы.
     Приказав оставить коней, Виктор влез на валун и глянул  по  сторонам.
Впереди  над  деревьями  виднелись  размытые   очертания   полуразрушенных
строений. В памяти шевельнулось забытое...
     Очень давно здесь или неподалеку он встретился с Ксенией и ее братом.
И добрый старик приютил его. Как же звали старика?
     Виктор  долго  всматривался  в  заросшую  кустами  и  травой  полосу,
когда-то бывшую проспектом. Кажется, вон там. Или чуть левее?  Рухнули  те
дома, рухнула жуткая конструкция, к которой его привязали то ли по приказу
Борова, то ли вопреки. Вдруг подумалось, а не распят ли он до сих  пор  на
этой арфе - и все годы, полные схваток,  беготни,  любви  и  ненависти,  -
всего лишь предсмертные видения? Но  мысль  эта  была  отвратительна,  ибо
опустошала душу, и он изгнал ее.
     К полуразрушенному зданию они  вышли,  когда  воздух  стал  незаметно
пропитываться сумерками. Крадучись, обошли уцелевшее крыло и притаились  в
зарослях. Виктор знал, что досюда следили за Иваном и Боровом, а потом маг
привел людей, они разгрузили подводу и перетащили железки в здание.
     Жесткая  трава  щекотала  подбородок.  Виктор  осторожно  переполз  в
сторону и раздвинул ветки.
     Чернели проемы огромных окон-стен, нижний ряд заколочен досками, а  в
двух местах он заметил обитые пластиком щиты. Наверно,  за  ними  скрывали
то, что не предназначалось для любопытствующих глаз.
     Почти час они наблюдали за окнами, но никакого шевеления не заметили.
Андрей бесшумно  исчез  в  зарослях  и  вскоре  вернулся.  Прошептал,  что
недалеко есть пролом, внутри темно, тихо, далеко  он  не  заходил,  боялся
сломать шею. Ирина еле слышно фыркнула, но Виктор поднял палец, призывая к
вниманию.
     Из глубины  здания  выполз  глухой  бухающий  звук,  словно  огромной
колотушкой ударили в большой котел.
     Трава вдоль стены стояла в полный рост. Они подобрались к пролому.
     Ирина  вынула   из-за   пазухи   небольшой   продолговатый   сверток,
развернула. Достала из деревянной коробочки запаянную  ампулу,  озабоченно
цокнула языком, заметив, что бесцветная жидкость до половины замутнела.
     - Что это? - одними губами спросил Андрей.
     - Сок вербены, - так же тихо ответила Ирина. - Там, в  доме,  сильное
колдовство.
     - Удача короля сильнее колдовства! - сказал Андрей.
     Виктор слабо улыбнулся. Однажды кто-то говорил  эти  слова.  Но  кто,
когда? И ему ли они были предназначены? Он не смог вспомнить. Ну и  ладно.
Парень ему нравился.  Надежный  крепкий  хранитель,  верный,  преданный  и
учтивый. Хотя не без лести. Быстро вырос. Если у него с девушкой серьезно,
надо будет помочь. Свадьбу устроим...
     Ирина прижалась к стене рядом с проломом и медленно выставила ладонь.
Поводила ею, а затем глянула внутрь.
     Кивнула Андрею и осторожно переступила  через  край  бетонной  балки.
Руки с расслабленно опущенными кистями она держала перед  собой.  Если  бы
кто прыгнул из темноты, то был бы мгновенно иссечен: к  пальцам  крепились
маленькие острые полоски. Андрей выждал несколько секунд и нырнул за  ней.
Вскоре его фигура показалась в проломе, и он махнул рукой Виктору.
     Сквозь большие  дыры  в  потолочных  перекрытиях  опускались  бледные
световые столбы. Сумеречного полумрака хватало, чтобы не расшибить  лбы  о
пыльные и склизкие нагромождения слежавшегося хлама.
     Ирина шла впереди. Андрей знал, что  чутье  на  опасность  у  девушки
сильнее, чем у него. Сам же прикрывал Ви