горящей  смолы.  Они  метались  по
залу, спасаясь  от  огненных  струй,  вязли  в  смоле,  падали  и  горели,
горели... Двери оказались заклинены. Все свершилось так быстро, что  никто
не успел использовать даже малую толику своей силы. Ивана сбили с ног,  он
откатился  под  скамьи  и   уткнулся   лицом   в   решетку,   прикрывавшую
вентиляционную трубу. Он вырвал ее и сполз в  пыльное  жестяное  нутро,  а
вслед плюнуло смолой огненное месиво.
     Иван так и  не  понял,  кто  и  как  раздобыл  столько  смолы,  сумел
незаметно  пронести  в  Хоромы,  воспламенить  ее,   а   затем   проломить
перекрытия... А Виктор  вдруг  вспомнил,  как  две  девушки  расковыривали
рельсы.
     Иван рассказал, как  он  полз,  почти  теряя  сознание  от  боли,  по
коридорам, и никто, никто даже не посмотрел на  него.  Кто  отворачивался,
кто смотрел невидящими  глазами,  а  когда  он,  еле  живой,  скатился  по
лестнице прямо под ноги дружиннику, тот, ни слова  не  говоря,  переступил
через него и пошел себе.
     "Как через дохлую собаку", - сказал Иван и всхлипнул.
     Вначале он думал, что выбрался  из  адской  ловушки  один.  Но  когда
дополз до нижних этажей, отведенных Борису и  его  людям,  то  понял,  что
здесь была бойня. Магов, очевидно, застали врасплох - Василия  пригвоздили
к двери просмоленным колом, другие истыканы черными арбалетными  стрелами.
Увидев все это, он лишился сознания. Пришел в  себя,  когда  его  за  ноги
тащили к дверям. Застонал. Испуганные дружинники прянули в стороны,  потом
один из них вернулся, присел над ним и прошептал, чтобы уносил ноги,  если
может, а если нет, то дело плохо. И еще старый дружинник сказал,  опасливо
озираясь, что скоро сюда придут эти злющие на магов бабы,  и  если  увидят
его, то тут же прикончат. Он бы помог, да и ребята на магов зла не держат,
но так уж вышло...
     Иван уполз в самые дальние  помещения,  долго  прятался  в  лабиринте
комнат, залов и коридоров, а потом, когда запылали  факелы  и  послышались
голоса, выбрался наверх и спрятался у маршала.
     Рассказав все это, Иван обессиленно закрыл глаза и несколько минут не
шевелился. Потом еле слышным голосом попросил вывести его из  Хором.  "Как
же ты пойдешь?" - спросил Виктор. "Скоро силы вернутся ко мне", -  ответил
маг. Он лежал на  диване,  сложив  руки  на  груди,  и  время  от  времени
беззвучно шевелил губами. Багровые потеки на лице немного посветлели.
     Через несколько минут он сел, а потом и встал на  ноги,  сказав,  что
может идти.
     "Куда же ты?" - спросил Виктор. Маг пожал плечами.  Неохотно  сказал,
что пока и сам не знает. Может, кто еще уцелел, на  Круг  не  все  пришли,
кто-то сказался больным, кто опоздал. "Будешь мстить!" - понимающе  кивнул
Виктор. Но маг горько скривил губы.  "Кому  и  зачем?"  -  спросил  он.  И
добавил, что так, по всей видимости, было предначертано, и если сильнейшие
из  сильных  не  увидели  надвигающейся  гибели   или   не   захотели   ее
предотвратить, значит, так тому и  быть.  Уйдет,  отлежится,  потом  видно
будет.
     Виктор дал ему свой плащ, нахлобучил кожаный шлем, стальные  пластины
по краям закрыли почти половину лица. Вывел мага к мосту. В коридорах и на
лестницах никто на них не обратил внимания.
     Стражники, завидев маршала, вскочили было, но он махнул рукой, и  они
снова расселись у костра.
     На той стороне маг поднял глаза к небу, вздохнул  и  со  словами  "До
свидания" растаял во тьме. "Прощай", - кинул вдогонку Виктор.


     - Главное, никто нам  полслова  даже  не  сказал!  -  исходил  гневом
Мартын. - Представляешь,  я  ищу  Бориса,  никого,  конечно,  возвращаюсь,
навстречу Александр. Индюк  надутый,  прошел,  кивнул  еле,  словно  вчера
только расстались! Я к Николаю вернулся, так он мне полчаса  всякие  байки
рассказывал, пока я в лоб не спросил,  где  Борис?  А  нет  его,  говорит,
измену на Правителя задумали маги, вот их и извели. Я - как извели, а он -
взяли, говорит, и извели всех под корень. Чтоб другим  неповадно  было.  А
сам смотрит на меня глазом змеиным, хоть и говорит ласково, а чую -  злобу
таит. Ну, я плюнул ему под ноги и к себе вернулся. Тут и ты подошел...
     Потом Мартын вскочил, заявил, что сейчас же идет к Сармату и  выложит
ему все в лицо, а потом уедет, уедет...
     - Никуда ты не уедешь,  -  сказал  Виктор  после  того,  как  Мартын,
запнувшись, почесал в затылке. - Некуда нам с тобой ехать. Приехали!
     - Да-а, - пустым голосом протянул Мартын. - Отъеду к своим в  Калугу.
Сыну четыре года уже, пора воспитанием заняться. Год как не видел.  Думал,
перевезу всех сюда, чтоб при дворе рос. Вырастет тут!
     - Ну, почему же, - сказал Виктор. - Остепенится Правитель,  потише  в
Хоромах станет, почище.
     - Бабье царство будет! -  Мартын  стукнул  кулаком  по  столу.  -  Не
мальчик Сармат, знает, чье после него правление. Ты понимаешь?
     Виктор промолчал.
     - Что молчишь? - вскинулся Мартын.
     - Не о том говорим, - нехотя ответил Виктор.
     С грохотом отлетело кресло. Мартын вскочил и навис над Виктором.  Тот
продолжал медленно цедить вино маленькими глотками. Допил, перевернул чашу
над столом. Несколько капель упали на измятую скатерть.
     - Вот смотри, - сказал Виктор. - Одна капля - Борис, другие - ты,  я,
Николай...
     Гигант обмяк, попятился и сел на хряпнувшую кровать.  Потер  кулаками
глаза.
     - Так оно и есть, - тихо  согласился  он.  -  Кончилось  наше  время,
сейчас приходят другие времена, и люди другие придут. Если  он  Бориса  не
пожалел! - Он посмотрел на Виктора умоляющим взглядом, словно ожидал,  что
тот опровергнет его слова.
     - И нас уберет! - безжалостно сказал  Виктор.  -  Всех,  кто  встанет
между ним и...
     Пламя свечей  металось,  тени  прыгали  в  такт  словам,  тянулись  к
потолку, опадали. Порой Виктору казалось, что это не их тени, а  когда  он
выпил еще немного - что это  и  не  тени  вовсе.  Слабое  вино  неожиданно
ударило в голову.
     - К черту! - сказал он заплетающимся языком. - Всех к черту!
     - Пойду к Сармату, - решил Мартын, хотел было подняться с  места,  но
снова рухнул на кровать.
     - Голова закружилась, - удивленно сообщил он. - Совсем старый стал!
     Пригорюнившись, он уперся подбородком в кулак и смежил  веки.  Виктор
смотрел на него, но в глазах плыло.  "Что-то  не  то,  -  мелькнула  вялая
мысль, - с чего это развезло?"
     - Пусть он нас гонит! - вдруг  громыхнул  Мартын  так,  что  одна  из
свечей погасла. - Пусть всю старую гав... гвардию к свиньям в хлев, но  их
кровь не должна соединиться. Этого ребенка я боюсь.
     - П-почему? - Виктора мутило, он ухватился за столешник.
     - А-а... - Слабо махнув рукой,  Мартын  упал  головой  на  подушку  и
захрапел.
     - Я пойду к Сармату, - громко сказал Виктор.
     Новая мысль пришла в голову и поразила его своей простотой.
     - Нет, - сказал он и погрозил свече пальцем, - я пойду не к Сармату.
     В коридоре было  прохладно,  ему  несколько  полегчало,  а  когда  он
спустился тремя этажами ниже, то уже  был  в  норме.  Это  ему  совсем  не
понравилось - странной была  накатившая  дурь,  но  более  удивительным  -
неожиданное отрезвление.
     А Мартын в это время тоже вдруг  открыл  глаза,  поводил  головой  из
стороны в сторону и, никого в комнате не обнаружив, уставился  в  потолок.
Долго глядел на змеистые реки и протоки трещин,  а  полосы  копоти  чем-то
напоминали темные облака. На миг показалось, что тело стало невесомым, вот
он летит и смотрит  вниз,  на  плоскую  землю...  Потом  протянул  руку  в
изголовье и нащупал стопку листов, перевязанную бечевкой. Выдернул  наугад
и прочитал на старой, пожелтевшей странице:
     "14. Нарушен вечный сон древней стихии, с ревом она уносится прочь:
     15.  Рухнул  алчный  король,  тщетно  крыльями  бил  он;  седые   его
советники,  грозные  воины,  дрогнувшие  ветераны  средь  шлемов,   щитов,
колесниц, коней, слонов и знамен, крепостей, луков и стрел
     16. Мечутся, падают, гибнут!  Погребены  под  руинами  в  подземельях
Уртоны;
     17. Всю ночь под руинами; иссякло мрачное пламя, толпятся они  вокруг
мрачного Короля.
     18. В огне и громе ведет он орды бесплодной  пустыней,  провозглашает
десять вороньих заповедей, но в черном унынии из-под  век  косится  он  на
восток.
     19. Где в златопером облачке утра сын пламени
     20. Разгоняет тучи, исчерченные проклятиями, воздвигает столп  закона
на прахе, выпускает из подземелий ночи коней вечности и возглашает:
     ИМПЕРИЯ УМЕРЛА! ОТНЫНЕ СГИНУТ И ЛЕВ, И ВОЛК!"
     Низ страницы был оборван, и Мартын, вздохнув, уронил листок  на  пол.
Свесив ноги с кровати, пробормотал: "Умерла, умерла империя...",  а  потом
погрозил кулаком потолку и крикнул страшным голосом:
     - Умерла? Черта с два, она еще и не жила!
     Сверху упал кусок древней штукатурки и рассыпался в труху.



                                    7

     На этаже Ксении было  тихо.  Виктор  немного  постоял  на  лестничной
клетке.
     Решимости  поговорить  начистоту  с  Ксенией  в  нем  не   убавилось,
наоборот, он сейчас даже не понимал, как они до сих пор и  парой  слов  не
перекинулись! Другое дело, что путь к ее покоям охраняют  воительницы.  Он
был готов призвать дружинников, столько, сколько потребуется, чтобы смести
всех, кто помешает ему! Усмехнулся. Вот так и Сармат. Мысль эта показалась
очень серьезной, но додумать ее он не успел. Дверь без шума  распахнулась,
выглянула  коренастая  воительница  в  кожаной  куртке,  обшитой   медными
бляшками.
     Неодобрительно прищурилась и приглашающе мотнула головой.
     - Иди! - хрипло сказала она. - Тебя ждут.
     Чистые,  выбеленные  стены,  вместо  факелов  -   свечи   в   высоких
подсвечниках, натертые до блеска полы... На маленьком столике  в  прихожей
стояла ваза с фруктами. Желто-фиолетовые  портьеры  аккуратными  складками
ниспадали к полу. Виктор покачал головой и вошел в покои.
     Воительница указала на кресло и вышла. Через минуту в  комнату  вошла
Ксения.
     - Вот мы и встретились.
     - Да, - кивнул Виктор.
     - Здравствуй!
     - Здравствуй и ты!..
     Она засмеялась, а он подошел к ней и положил руку на плечо.
     - Столько лет... - с горечью проговорил Виктор,  но  Ксения  перебила
его:
     - Не думай об этом. Не было этих лет, не было времени, мы ни  на  миг
не расставались.
     Виктор вздохнул,  привлек  ее  к  себе.  Теперь  все  было  пустым  и
незначимым, и показалось, что вокруг нет никого, только песок и вода.
     - Я ждала тебя, - сказала Ксения.
     - Но... - Виктор смешался, не нашел, что сказать, а то, что просилось
на язык, прозвучало бы грубо.
     Они сели на обитую кожей  скамью.  Ксения  взглянула  искоса,  Виктор
потрогал бровь.
     - Ты чем-то обеспокоен? - спросила она.
     Он не успел ответить, как из внутреннего помещения  вышла  женщина  с
ворохом одежды.
     - Потом, потом, - махнула рукой Ксения.
     Женщина фыркнула и исчезла.
     -  К  свадьбе  готовятся,  -  пояснила  Ксения.  -  Никак  не   могут
подходящего платья найти. Хотя вот!
     Она выдернула из сваленной на стол  кучи  длинное  розовое  платье  с
желтыми помпонами на рукавах и приложила к себе.
     - Неплохой фасончик, а?
     Вырвав из ее рук платье, Виктор скомкал, швырнул на пол и так  поддал
ногой, что оно улетело в угол.
     - Неужели не понравилось? - огорчилась Ксения. - Может, синее?
     Виктор грубо схватил ее за руку, притянул к себе. Ксения улыбнулась.
     - Ты бы еще полгодика подождал! Впрочем,  ты  прав,  и  синее  платье
ужасно.
     Она вдруг перестала улыбаться, лицо стало серьезным. Высвободила руку
и подвела его к зеркалу.
     - Посмотри, как я выгляжу на самом деле, - сказала она и  повернулась
к другому зеркалу, что висело на стене напротив.
     В первый  миг  Виктор  рассердился.  Не  затем  он  шел  сюда,  чтобы
глядеться в зеркало! "А зачем?" -  растерянно  спросил  себя.  Потер  лоб.
Никак не мог вспомнить. Внезапно пришел страх  -  ему  почудилось,  что  в
зеркале вместо Ксении в двойном отражении он  увидит  лик  чудовищный.  Но
нет, на него глядела Ксения,  только  черты  лица  были  немного  размыты,
может, это из-за стекла... Он хотел что-то  спросить,  но  не  успел.  Ему
показалось, что  из  глубины  бесконечного  коридора,  зажатого  меж  двух
зеркал, движется неясная тень, и если помедлить еще мгновение и не закрыть
глаза, то тень обретет плоть и  кровь,  проломится  сквозь  зыбкую  пелену
зеркал и вырвется наружу. Виктор вздрогнул и отвел глаза.
     - Теперь ты понял? - спросила Ксения, а  когда  он  помотал  головой,
засмеялась.
     - Ну, значит, и не надо! Хочешь яблоко?
     "О чем же я хотел спросить ее?" - мучительно думал Виктор,  но  никак
не мог вспомнить.
     В покоях было чисто, светло, уютно, никуда не надо было спешить,  все
дела уладятся сами собой, а если и не  уладятся,  ну  и  пусть,  гори  они
огнем!
     Вспомнил! Огонь, маги, обожженное лицо Ивана и страх в глазах Бориса.
     - Почему ты убила их? - спросил он.
     Ксения непонимающе посмотрела на него, потом усмехнулась.
     - А-а, так вот что тебя привело сюда? А  я-то  думала,  вспомнил  обо
мне, захотел узнать, где была, что делала.
     - Я тебя никогда не забывал, - сказал Виктор, а Ксения, опустив веки,
кивнула, знаю, мол. - Но... - и замолчал.
     Она терпеливо ждала продолжения, а Виктор  вдруг  понял,  что  слова,
будучи произнесенными, немедленно окажутся страшно глупыми, и  единственно
разумное - взять ее за руку,  вывести  отсюда,  оседлать  коней  и  увезти
прочь, как можно дальше от Сармата, Мартына, Николая, Бориса...
     Он вздрогнул. Все время забывает о том, ради  чего  пришел.  Или  это
только повод, чтобы увидеть ее?
     - Что они тебе сделали плохого?
     Ксения подошла к нему.
     - Посмотри мне в глаза! Вот так,  -  тихо  произнесла  она,  а  потом
продолжала.
     - Когда шайка напала на ферму... Под Саратовом, помнишь?  Дружинников
было трое, и с ними один маг. Так они бросили нас и убежали, а  подбил  их
на это маг. Я пряталась за печкой,  слышала  разговор.  Дружинники  хотели
устроить засаду, но маг был против. Он очень убедительно доказал  им,  что
ради трех изб и пяти старух рисковать не надо, лучше отойти к  проселку  и
дождаться помощи, которую он вызвал. А в это время в лесу бандиты выли, по
деревьям стучали, жители прятались, а эти трусы... - Она перевела дыхание.
     - В общем, - сказала она, - вся шайка оказалась из  четырех  человек.
Если бы в избе оказался арбалет, сама бы справилась. Так они даже  грабить
не стали, подожгли избы и прошли  мимо.  Я  спряталась  в  печи,  чуть  не
сгорела. Успела выскочить. Остальные не успели. И тогда я поклялась...
     Она  замолчала  и  медленно  опустила   веки.   Виктор   почувствовал
неодолимую злобу и ненависть. Подлые трусы!  Воистину,  справедливая  кара
этим негодяям. Да нет, что-то не то... Он тряхнул головой,  отгоняя  тихую
одурь. В ушах тонко звенело, кровь прилила к глазам и застилала все вокруг
кровавым  туманом.  Его   разрывали   противоречивые   чувства.   Хотелось
немедленно учинить погоню, догнать Ивана, отыскать всех уцелевших магов  и
предать их лютой казни. Но  одновременно  с  этим  он  понимал,  что  дело
нечисто, не мог он ни с того, ни с сего так рассвирепеть. Ох, наводит  она
на него чары!
     Он тоже закрыл глаза и выдохнул воздух. Потом  еще  раз.  И  когда  в
легких почти не оставалось воздуха, открыл глаза  и  посмотрел  на  огонь.
Немного отпустило.
     Ксения, слабо улыбаясь, наблюдала за ним.
     - Постой, - сказал Виктор, - мало ли кто мог оказаться трусом!  Из-за
него всех истреблять? Может, его и в живых давно нет!
     - Ну, нет, - ответила Ксения. - Живехонек... был. Я его сразу узнала.
     - Борис? - догадался вдруг Виктор.
     Ксения медленно кивнула.
     - Даже если и так... - начал было Виктор, но Ксения перебила его:
     - Не защищай их. Дело сделано!
     - Да, сделано, - согласился Виктор. - Грязное дело. Кто  бы  тебя  ни
обидел,  почему  за  обидчика  должны  отвечать  другие?  Если  я  совершу
преступление, что - всю дружину под нож?
     - Если дружина участвует в твоем преступлении, да,  -  сухо  ответила
Ксения.
     - Это безумие! Безгрешных людей не бывает. А  так  мы  друг  друга  в
одночасье истребим.
     В глазах Ксении мелькнула растерянность. Она прижала ладони к вискам,
нахмурилась.
     - Да, кажется, ты прав, - прошептала она. - Но это не моя  воля.  Так
было задумано...
     - Кем? - насторожился Виктор.
     Ксения не ответила. Она щелкнула пальцами, и из-за портьеры в комнату
скользнула коренастая воительница с  дротиком  в  руке.  Алчущими  глазами
уставилась на Виктора. Ксения указала ей на ворох платьев и велела унести.
Выбросить или раздать.
     Воительница сгребла тряпки и вышла.
     - Что ты намерен делать? - спросила Ксения.
     - Я? - От удивления Виктор поперхнулся.
     Славный вопрос. Вообще-то он и пришел к ней для того, чтобы  спросить
об этом. Но  она  опередила.  Или  он  пришел  для  другого?  Опять  мысли
запутались.
     - Что у тебя с Сарматом?
     - Ничего, - пожала плечами. - Он  вбил  себе  в  голову,  что  должен
жениться на мне. Глупости. Не он будет моим мужем.
     - А кто?
     - Ты!
     - И давно это решила? - Виктор попытался улыбнуться, но не смог, губы
внезапно свела судорога.
     - Не знаю, не помню, - задумчиво ответила Ксения. - Может, еще тогда,
когда подняла голову и увидела тебя, распятого на арфе.
     - На какой... Ах, да! - Он потер лоб. - Но Сармат...
     - Забудь о нем! Свадьбы не бывать! Он не  знает,  да  и  ты,  кстати,
тоже...
     - Легко сказать - забудь! - перебил  ее  Виктор.  -  Он  сам  о  себе
напомнит.
     И словно в подтверждение этих слов в прихожей раздался громкий топот,
шум, крики. Дверь распахнулась, в проеме возник Сармат.
     - Вот, значит, как отдыхает маршал! - загремел он. - Ты это что же?
     Ксения с досадой топнула ногой и ушла во  внутренние  покои,  хлопнув
дверью.
     Сармат проводил ее растерянным  взглядом  и,  не  глядя  на  Виктора,
повелел:
     - Марш к себе! Немедленно! Две недели не выходить!  Высунешь  нос  за
дверь, укорочу на голову. Вон отсюда!
     Виктор вспыхнул, рука дернулась  к  поясу,  но  он  стерпел.  Опустил
голову и молча прошел мимо грозно сопевшего Сармата, мимо  дружинников  из
личной охраны, смотревших в сторону и  будто  не  видевших  маршала,  мимо
Николая, укоризненно качающего головой. Не  оборачиваясь,  он  поднялся  к
себе, а в дверях на миг задержался и увидел, как догнавшие  стражи  встали
по обе стороны от входа. На лестничной клетке заметил еще двоих.
     Вошел к себе и задвинул  засов.  Услышал  слабый  скрип  и  припал  к
смотровому глазку, мутному, оставшемуся с незапамятных времен.  Разглядел,
как стражник доской подпирает дверь.
     Маршал попятился и чуть не опрокинул табурет. Осторожно подхватил его
за ножку и чуть ли не на цыпочках прошел в комнату. А там со всего размаха
саданул табуретом по столу. Свечи попадали и угасли. Осталась только одна,
в углу на оружейном сундуке.
     В нем  бушевали  ярость  и  стыд.  И  вместе  с  этим  он  чувствовал
непонятную легкость - узел разрублен, и теперь события пойдут сами  собой.
Не нужно будет ломать голову, соображая, что к чему. Да  и  две  недели  -
срок немалый! Есть время поразмыслить обо всем. Голова вдруг  закружилась,
внезапно захотелось высадить дверь, порубить охрану и тогда уже поговорить
с Сарматом. Но о чем? Как ни крути, вина его.  Вломился  в  покои  невесты
Правителя. А то, что раньше они...
     Он лег на кровать и закрыл глаза. Выбраться  отсюда  -  дело  плевое,
принесут еду, двинет раз, и все. Не будут же голодом морить.
     Через час, когда в дверь постучали,  он  понял,  что  уйти  будет  не
просто. Короб с едой и бутылками сопровождал эскорт из шести челов