леность и неодолимое стремление к праздному образу
жизни.  За короткий срок и без чрезмерных усилий, общаясь с одной лишь Марикой,
она осилила разговорную речь в объ„ме,  достаточном для повседневных нужд, а е„
южногаальское произношение  было  просто  безукоризненным,  точно  у  настоящей
уроженки Мышковича. Марика по-доброму завидовала успехам кузины, вспоминая, как
сама в поте лица изучала основы английского, и даже вынуждена была прибегнуть к
столь нежелательному и далеко не безвредному при„му, как самовнушение. Конечно,
спору нет, английский язык гораздо сложнее славонского, но тем не менее...
     Алиса  будто  подслушала е„  мысли.  Она  отложила  "Хроники"  в  сторону,
по-кошачьи  зевнула,  сверкнув двумя  ровными рядами  жемчужно-белых  зубов,  и
сказала:
     - Однако сложный у вас язык!  Все эти падежи,  роды, склонения - в них сам
ч„рт ногу сломает. А словообразование - это же сущий ужас!
     Марика улыбнулась и  подумала,  что  на  самом деле нет простых и  сложных
языков, а есть родные и иностранные.
     - Я  ведь предупреждала тебя,  что эта книга тяжело читается,  -  заметила
она. - Слишком витиевато написана.
     - Зато интересно. Этот Ладомир, судя по всему, был парень не промах.
     Марика перед„рнула плечами.
     - Ещ„  бы!  Он  был  самым великим из  императоров.  Период его  правления
называют золотым веком Империи.
     Алиса перевернулась на  спину и  подтянула к  себе  ноги.  Полы е„  халата
распахнулись,  открыв для обозрения немного узковатые, но вс„ же красивые б„дра
и розовые,  в белых кружевах,  трусики.  Кокетливо выдержав паузу,  она наконец
поправила халат, сжала ногами ладони и, прищурившись, спросила:
     - А как ты думаешь, если твой брат станет императором, потомки назовут его
Стэниславом Великим?
     - Думаю, что нет, - спокойно ответила Марика.
     - Но почему?
     - Потому что он  не  станет императором.  Корол„м Гаалосага -  очень может
быть.   Возможно  даже,  что  впоследствии  его  назовут  великим  корол„м.  Но
императором Стэна не  изберут.  Он  молод,  к  тому же он слишком влиятельный и
могущественный князь.
     Алиса шумно выдохнула и закатила глаза.
     - Вот  этот  твой  железный аргумент меня  просто убивает.  Ладно,  насч„т
молодости я,  пожалуй,  ещ„ соглашусь.  Но влияние, могущество, популярность...
Этого я, право, не понимаю!
     Марика промолчала.  Она не могла найти нужных слов,  чтобы объяснить столь
очевидные вещи.  Для  не„  это  было  само  собой  разумеющимся,  не  требующим
дополнительной аргументации.
     - А  тут и  понимать нечего,  -  вдруг отозвался сэр Генри.  -  Вс„ дело в
политическом устройстве Империи  и  сложившемся в  ней  балансе сил.  Император
должен быть достаточно авторитетным,  чтобы обеспечить единство государства, но
не  слишком  влиятельным -  ибо  в  таком  случае  равновесие между  отдельными
княжествами и  центральной властью нарушится в  пользу  последней.  Большинство
князей не заинтересованы в ограничении своей самостоятельности,  поэтому они не
изберут на престол человека,  который, в силу своей влиятельности, представляет
потенциальную угрозу их полновластию на местах.
     У Алисы был такой вид, словно для не„ только что открыли Америку.
     - Так вот оно что! - произнесла она. - Теперь понятно.
     - Как раз это я имела в виду, - сказала Марика.
     - Но не сумела доходчиво сформулировать свою мысль,  -  заметил сэр Генри,
вставая с  кресла.  -  Для  тебя  это  яснее ясного,  ты  жив„шь в  том  мире и
принимаешь  существующий порядок  вещей,  как  должное.  А  Алиса  плохо  знает
историю, чтобы провести параллели с Германией XIII - XIV веков.
     Марика торопливо поднялась из-за стола.
     - Ты уже уходишь? - спросила она.
     - Да, - кивнул он устало. - Меня здорово клонит ко сну.
     Марика подошла к нему и поцеловала его в щеку.
     - Тогда до встречи, отец.
     - До свидания, доченька. Я... - Сэр Генри секунду помедлил, колеблясь. - Я
вот  что  хочу  тебе  сказать...  на  всякий  случай.  Вдруг  произойд„т что-то
непредвиденное...
     - Ничего непредвиденного не произойд„т,  -  тв„рдо заявила Марика. - У нас
вс„ будет по-прежнему. Я приходила и буду приходить.
     - Тем не менее,  я хочу, чтобы ты выслушала меня, - настаивал сэр Генри. -
Я знаю, что в глубине души ты осуждаешь свою мать...
     - Я не...
     - Не отрицай,  Марика.  Я вижу это, я чувствую. Поначалу ты осуждала е„ за
то,  что  она  изменяла достойному человеку,  которого ты  многие годы называла
своим отцом.  Позже ты стала осуждать е„ и  за то,  что якобы она причиняла мне
страдания.  Но  это не так.  Не считай меня несчастным и  не жалей меня.  Я  не
заслуживаю жалости, равно как твоя мать - осуждения. Мне выпало большое счастье
любить самую прекрасную женщину в  мире...  в  обоих мирах.  Мне выпало счастье
иметь  прелестную дочь,  о  которой любой другой отец  может только мечтать.  Я
вдвойне счастливый человек,  Марика, и что бы со мной ни случилось в будущем, я
знаю, что жизнь свою прожил не зря.
     Он порывисто обнял Марику,  затем спешно покинул комнату,  на ходу пожелав
Алисе доброй ночи. И вс„ же Марика успела заметить в его глазах сл„зы...
     Тяжело вздохнув,  она подошла к дивану, где расположилась Алиса, и присела
на  краю.  Кузина взяла е„  за руку.  Обе девушки долго молчали.  Наконец Алиса
сказала:
     - Ты правильно поступаешь,  сестр„нка.  Дядя без тебя сам не свой.  Долгая
разлука с тобой его доконает.  И дело даже не в раке.  Ты -  единственный смысл
его жизни.
     Марика снова вздохнула:
     - Я знаю это...

     Глава 5

     Флавиан  мало  что  знал  о  легендарном месте,  которое именовалось Залом
Совета.  Ему  было известно лишь,  что здание это находилось в  горах далеко на
юго-востоке и  было построено ещ„ Дунканом,  третьим сыном Коннора-прародителя,
во время его путешествия в Страну Хань.  С тех пор,  в течение двухсот лет, там
регулярно собирались члены  Совета  Двенадцати,  чтобы  сообща  решать  текущие
вопросы жизни  Братства.  Как  выяснилось,  продолжали они  собираться и  после
формального прекращения Высшим Советом своей деятельности.
     И вот теперь потряс„нный Флавиан стоял у окна в этом самом Зале и, вс„ ещ„
не веря своим глазам,  смотрел,  как двенадцать членов Совета занимали места за
огромным круглым столом.  Четыре женщины и  восемь мужчин -  по числу дочерей и
сынов основателя рода.  В первые сто лет деятельности Совета каждый представлял
один из  двенадцати кланов потомков Коннора,  но  по мере учащения перекр„стных
браков грань между кланами вс„ больше размывалась, и это правило было забыто.
     Мужчина,  назвавшийся Дональдом,  а  в миру известный,  как Анте Стоичков,
влиятельный жупан из  Далмации,  тесть тамошнего князя,  протянул впер„д правую
руку, пов„рнутую ладонью к большому кристаллу в центре стола.
     - Я,  Дональд Коннор из рода Конноров,  свидетельствую сво„ присутствие на
этом Совете. Помыслы мои чисты, ум ясен, и я готов нести ответственность за все
принятые здесь решения. Да поможет мне Бог!
     Следом за  ним отозвалась худощавая сорокалетняя женщина,  которую Флавиан
не знал:
     - Я, Ада Коннор из рода Конноров, свидетельствую...
     - Я, Девлин Коннор из рода Конноров, свидетельствую...
     Под  сводами Зала  Совета звучали древние,  непривычные слуху  имена детей
Коннора-прародителя.  Имена эти  были  похожи на  сильтские,  что  подтверждало
наиболее распростран„нную версию происхождения рода Конноров,  согласно которой
его основатель (Коннор - тоже сильтское имя) был друидом-отщепенцем, бежавшим с
Островов на материк.  Правда,  у этой гипотезы было немало оппонентов,  которые
вполне резонно возражали,  что  примитивные колдовские при„мы друидов не  имеют
ничего общего с утонч„нной магией Конноров.  Друиды не обладают каким-то особым
даром;  они рождаются обычными детьми, а колдунами становятся в возрасте девяти
лет  после таинственной и  зловещей церемонии,  в  ходе которой больше половины
мальчиков погибает,  а уцелевшие, обретя колдовские способности, напрочь теряют
пигментацию кожи,  волос и глаз и никогда не достигают половой зрелости. Коннор
же  не  был альбиносом и  уж явно не был скопцом,  раз сумел произвести на свет
двенадцать детей.
     Сам Коннор почти ничего не говорил о сво„м происхождении.  Родовые хроники
донесли до потомков лишь одно его высказывание на сей сч„т, весьма загадочное и
туманное:  "Я приш„л из иного мира, где колдовство оказалось под запретом". Для
Флавиана,  как  и  для всех прочих,  эти слова были сущей нелепицей.  Как можно
запретить колдовство?  Кто мог его запретить?  И что это за "иной мир"? Небеса?
Преисподняя?..  Вздор!  Вряд ли  Коннор был  падшим ангелом или  беглым демоном
ада...
     Когда пришла очередь Стэна,  он не протянул руку к кристаллу, а поднял е„,
вопрошающе глядя  на  главу  Совета.  Словно ожидавший этого,  Анте  Стоичков с
готовностью кивнул, разрешая ему высказаться.
     - Братья и с„стры,  - заговорил Стэн; видимо, такое обращение было принято
в Совете, как дань тем древним временам, когда в этом Зале собирались сыновья и
дочери Коннора.  -  Я решился нарушить установленный порядок,  так как не хочу,
чтобы мои  слова были  внесены в  протокол заседания Совета и  стали достоянием
наших  потомков.  Надеюсь,  возникшее недоразумение будет  немедленно улажено к
нашему всеобщему удовлетворению.
     В  поведении  остальных  членов  Совета  Флавиан  не  обнаружил  признаков
недовольства,  раздражения или  хотя  бы  л„гкого нетерпения.  Они  отнеслись к
заявлению Стэна спокойно и даже благосклонно.
     - Накануне дн„м,  -  после  короткой паузы  продолжал Стэн,  -  состоялось
внеочередное заседание Совета, на которое я не был приглаш„н и о котором не был
поставлен в  известность.  Между тем,  вами  было  принято очень важное,  я  бы
сказал, беспрецедентное решение. И хотя мой голос ничего не менял...
     - Стэнислав,  мой мальчик,  -  мягко перебил его Стоичков. Он произн„с эти
слова  таким  сердечным  тоном,   что  обращение  "мой  мальчик"  не   казалось
оскорбительным. - Я, конечно, признаю, что мы поступили не совсем правильно, не
пригласив тебя  на  это  заседание.  Но  и  ты  не  совсем прав.  Очевидно,  ты
запамятовал,  что,  согласно действующему уставу,  право  голоса  при  принятии
такого рода решений имеют лишь члены Совета, пребывающие в этом звании не менее
пяти лет.  Ты  мог  лишь высказать на  сей сч„т сво„ мнение,  но,  поскольку мы
знали,  что у тебя не будет никаких возражений, то решили не приглашать тебя на
заседание, в котором ты не был бы полноправным участником. Это обычная практика
Совета,   просто  последние  семьдесят  лет  она  не  применялась.   Теперь  ты
удовлетвор„н?
     Слегка  сконфуженный Стэн  угрюмо  кивнул,  протянул  руку  к  кристаллу и
скороговоркой произн„с  традиционную  формулу  открытия  Совета.  За  ним  сво„
присутствие засвидетельствовало ещ„ два человека, после чего все обратили взоры
на самого старшего из членов Совета,  восьмидесятитр„хлетнего мужчину с длинной
и  густой патриархальной бородой,  который пропустил свою очередь в перекличке.
Флавиан   знал   этого   человека:   он   был   самым   высокопоставленным   из
священнослужителей-Конноров и  в  течение последних пятнадцати лет занимал пост
архиепископа Белоградского.
     - Братья и с„стры,  -  произн„с он, на мгновение умолк, а затем добавил: -
Дети мои.  Это заседание Совета для меня последнее,  и я присутствую на н„м уже
не в  качестве его члена.  С  вашего согласия я  сложил с себя свои полномочия,
дабы всецело заняться делами церковными.  Отныне грядут трудные времена,  и мой
первейший долг,  как пастыря,  заботиться о  моей пастве,  радеть о  благе всех
детей Божьих,  независимо от  их  происхождения.  Я  ухожу,  чтобы на смену мне
приш„л человек более молодой,  полный сил  и  энергии,  готовый не  щадя живoта
своего трудиться для вящей славы и процветания рода Конноров.
     С этими словами архиепископ встал, подош„л к Флавиану и протянул ему руку.
     - Флавиан,  король Ибрии!  Займи мо„  место за  сим столом,  отныне оно по
праву принадлежит тебе.  Прими мо„ имя в Совете - Брюс, теперь оно тво„. Ты ещ„
юн,  но  уже проявил себя зрелым государственным мужем,  и  я  покидаю Совет со
спокойной душой  -  дело,  которому я  отдал  свыше сорока лет  своей жизни,  в
над„жных руках.
     Архиепископ подв„л опешившего Флавиана к  своему креслу и жестом велел ему
садиться. Флавиан подчинился.
     - А теперь,  братья и с„стры,  я оставляю вас,  -  промолвил архиепископ с
нотками грусти в голосе. - Прощайте, и да пребудет с вами Отец Небесный.
     Вопреки  ожиданиям Флавиана,  никто  из  присутствующих не  поднялся и  не
проронил ни  слова.  Лишь  Стэн  подался было  впер„д,  как  будто хотел что-то
сказать,  но затем передумал и  проводил направлявшегося к порталу архиепископа
долгим  взглядом.  Позже  Флавиан  узнал,  что  архиепископ был  одним  из  тех
одиннадцати, кто девять лет назад помог княгине Илоне ненадолго укротить Высшие
Силы и  спасти Гаалосаг от нашествия друидов.  Ещ„ шесть человек из той когорты
сидели сейчас за этим столом (в их числе был и  Анте Стоичков),  а  четверо уже
отошли в  лучший мир -  трое погибли безвестными героями,  приняв на себя часть
удара,  предназначавшегося княгине,  один впоследствии умер своей смертью.  Как
раз его место в Совете и занял Стэн, сын Илоны, князь Мышковицкий...
     Сразу  после  того,  как  архиепископ исчез  под  аркой  портала,  Флавиан
почувствовал себя в центре внимания. Одиннадцать пар глаз выжидающе смотрели на
него.
     - Я... это... - Он замялся. - Я должен принести какую-то клятву?
     Стоичков покачал головой:
     - Нет,  Брюс.  Просто повтори от своего имени то,  что говорили остальные.
Слова помнишь?
     Флавиан утвердительно кивнул и,  совладав с собой,  протянул правую руку к
кристаллу.
     - Я, Брюс Коннор из рода Конноров, свидетельствую сво„ присутствие на этом
Совете.  Помыслы мои чисты,  ум ясен,  и  я  готов нести ответственность за все
принятые здесь решения. Да поможет мне Бог!
     Анте  Стоичков одобрительно хмыкнул,  облокотился на  край  стола и  спл„л
перед собой пальцы рук.
     - Итак,  сегодня двадцать пятое число месяца красавика,  года  1412-го  от
Рождества  Спасителя,  пять  минут  третьего  утра  по  златоварскому  времени.
Настоящее заседание Высшего Совета Братства Конноров объявляю открытым. Как вам
всем  известно,  прошлой  ночью  скончался Михайло Второй,  император Западного
Края. Это событие знаменует начало следующего этапа осуществления плана Дункана
от 1381-го года.
     Стэн и Флавиан мельком взглянули на Арпада Савича,  носившего в Совете имя
Дункан, и тут же покачали головами. Савичу было лишь немногим больше сорока, он
никак не мог тридцать лет назад предложить Совету свой план.
     - Если не ошибаюсь,  - произн„с задумчиво Стэн, - в то время место Дункана
в Совете занимал мой дед Ладислав.
     - Ты прав, - подтвердил Стоичкова.
     - Но я ничего не слышал о его плане.
     - И  не мог слышать,  -  отозвалась женщина по имени Марджори;  в  миру е„
звали Мила Танич. - Перед твоим избранием в Совет план Дункана был засекречен и
временно изъят из всех архивов.
     Даже  сквозь  густой загар,  на  щеках  Стэна  явственно проступил румянец
негодования. Его глаза гневно сверкнули.
     - Очень мило! - пробормотал он. - Что ж это получается...
     Стоичков расцепил пальцы и постучал ладонью по столу.
     - Не  горячись,  Рей.  Мы  поступили так ради твоего же блага.  Если бы ты
ознакомился с  планом Дункана сразу после избрания в Совет,  то мог бы прийти к
ошибочному выводу,  что  мы  приняли тебя  в  свой круг лишь ради осуществления
этого плана. Признай, что на первых порах ты чувствовал себя неловко в обществе
людей гораздо старше тебя,  и  только со  временем к  тебе пришла уверенность в
собственных  силах   и   способностях.   Ты   нужен  Совету  безотносительно  к
существованию какого бы  то  ни  было  плана;  нужен  так  же,  как  нужен  нам
Флавиан...  то  бишь Брюс.  Вы  -  представители нового поколения Конноров,  вы
занимаете высокое положение в  миру и  пользуетесь огромным влиянием как  среди
наших собратьев, так и среди прочих людей. Несмотря на свою молодость, вы оба -
признанные лидеры,  и  ваше  активное участие  в  деятельности Совета  жизненно
необходимо для всего нашего рода.
     - Вс„ это верно,  -  сказал Флавиан. В отличие от Стэна, который далеко не
сразу освоился в Совете,  он с первого же дня рвался в бой. - Однако верн„мся к
нашим баранам. В ч„м суть плана Дункана?
     - В возвышении рода Конноров,  -  ответил Стоичков. - Собственно, идея эта
не  нова,  и  е„  начали осуществлять задолго до  появления плана  Дункана.  Но
Ладислав  Шубич,  дед  присутствующего здесь  Рея,  первым  осознал  опасность,
которой чревато неконтролируемое восхождение Конноров по иерархической лестнице
в  Империи.  Так называемые умеренные наивно полагают,  что если не форсировать
события,  иначе говоря,  пустить процесс на самот„к, то в конце концов настанет
день, когда большинство князей Империи будут Коннорами, - и вот тогда уже можно
переходить к  более  решительным действиями.  С  другой  стороны,  радикалы,  -
Стоичков испытующе посмотрел на Флавиана, - с некоторых пор загорелись желанием
ускоренными темпами  развалить Империю  и  на  е„  руинах  создать  государство
Конноров...
     - Империя рано  или  поздно пад„т,  -  запальчиво возразил Флавиан.  -  Вы
обманываете сами себя,  считая славов единым народом. Я уж не говорю о том, что
Западный Край населяют не только славы.
     - С тобой никто не спорит, мой мальчик, - сказал Стоичков. - Ты совершенно
прав:  Империя когда-нибудь пад„т, это неизбежно, как восход солнца. Но, думаю,
и  для  Конноров,  и  для  обычных людей будет лучше,  если она не  развалится,
подобно  Древней Империи,  а  будет  мирно  разделена.  Вы,  радикалы,  слишком
прямолинейны и  нетерпеливы.  Впрочем,  благодушие так называемых умеренных ещ„
опаснее.  Эти умники отказываются понять,  что их  потомки не будут дожидаться,
пока большинство князей станет Коннорами. Едва лишь почувствовав свою силу, они
попытаются захватить власть в Империи, что неизбежно привед„т к беде. Ни в коем
случае  нельзя  допустить открытого противостояния между  Коннорами и  обычными
людьми, ибо это оберн„тся большой трагедией как для тех, так и для других.
     - И что же вы предлагаете?  -  спросил Флавиан.  - То есть, что предлагает
план Дункана?
     - Вкратце,  наша задача состоит в том, чтобы обеспечить появление в каждом
регионе влиятельного князя из  нашего рода и  создать предпосылки для грядущего
раздела  Империи  на  несколько  королевств,  во  главе  которых  будут  стоять
короли-Конноры.
     Флавиан ухмыльнулся и покачал головой:
     - Немного  же  вы  достигли  за  тридцать лет  существования плана.  Князь
Мышковицкий,  юный княжич Истрийский,  ну и,  надеюсь, ваша дочь вскоре подарит
князю Далмацийскому наследника. Вот и вс„.
     - Пока вс„,  -  невозмутимо парировал Стоичков. - За числом мы не гонимся.
Гораздо важнее не  сколько князей,  а  какие князья.  Что ж  до количества,  то
девяти будет достаточно.  У княгини Истрийского,  кроме двух сыновей,  есть ещ„
три дочери, и старшая недавно была помолвлена с наследником князя Ласийского, -
говоря это, Стоичков смотрел на Аду. - А когда две младшие подрастут, мы найд„м
и для них подходящие партии.
     Ада согласно кивнула:
     - У меня есть на примете несколько кандидатур.  К тому же будем надеяться,
что дочь уважаемого Дональда подарит своему мужу не только сына-наследника,  но
также и  дочек.  -  Она перевела взгляд на Флавиана:  -  Мы с тобой не знакомы,
Брюс,  но ты наверняка слышал обо мне.  Я Зарена Шубич,  княгиня Истрийская.  В
Совете я заняла место моей сестры.
     - Рад с вами познакомиться,  госпожа,  -  п