о захватывало дыхание.
     Однако Флавиану было не до восторгов. Дыхание, впрочем, у него перехватило
- но совсем по другой причине.  Он порывисто прижал ладони к  ушам,  застонал и
принялся жадно ловить ртом разреженный воздух.
     - Ч... ч„рт... - прохрипел он. - Что... ты... сде... лал?..
     - Ты ещ„ должен сказать мне спасибо,  -  невозмутимо произн„с Стэн. - Если
бы не я, тебе пришлось бы гораздо хуже.
     Вряд ли Флавиан расслышал его. Он отчаянно глотал слюну и ковырял пальцами
в  заложенных от  резкого перепада давления ушах.  Его корона опасно сдвинулась
набок и в любой момент могла слететь с головы.  Но Флавиан не замечал этого; он
ошалелым взглядом смотрел по сторонам.
     Помещение заливал яркий дневной свет,  струившийся через окна и  витражи в
потолке.  Судя по  л„гкой изморози на ст„клах,  снаружи царил холод,  но внутри
было тепло,  хотя Флавиан не  заметил ни  одного камина или  какого-то  другого
источника тепла.  Позже он узнал,  что комнатную температуру здесь поддерживает
невероятных размеров прозрачный кристалл,  лежавший в центре огромного круглого
стола  из  полированного красного дерева,  вокруг которого в  идеальном порядке
были расставлены двенадцать мягких удобных кресел.
     Наконец-то Флавиана проняло, и он с благоговейным трепетом прошептал:
     - Зал Совета!..
     В  Зале  находилось одиннадцать человек -  семь мужчин и  четыре женщины -
возрастом от сорока до восьмидесяти лет.  В  момент появления Стэна и Флавиана,
они стояли у окон, разбившись на три группы, и перед тем что-то живо обсуждали,
но когда портал заработал,  все разговоры мигом прекратились, и одиннадцать пар
глаз с любопытством устремили свои взгляды на вновь прибывших.
     Флавиан постепенно приходил в  себя.  Вдруг он обнаружил,  что четверых из
присутствующих хорошо знает, а ещ„ с двумя ему пару раз доводилось встречаться.
     Мужчина лет шестидесяти пяти -  семидесяти, без усов и бороды, но с пышной
седой  шевелюрой,  придававшей ему  величественный вид,  отделился от  одной из
групп, подош„л к Стэну и Флавиану и, обращаясь к последнему, заговорил серь„зно
и торжественно:
     - Флавиан,  король Ибрии! Высший Совет Братства Конноров приветствует тебя
в сво„м кругу.  Мо„ имя в Совете Дональд,  и я имею честь быть его главой. - Он
сделал  паузу,  и  его  губы  тронула л„гкая  улыбка.  -  Членам Совета так  не
терпелось встретиться с тобой,  что в кои-то веки все двенадцать явились раньше
назначенного часа.
     Из-за  только что испытанного потрясения Флавиан не  сообразил ответить на
приветствие,  зато  продемонстрировал,  что  ещ„  не  разучился считать.  После
недолгой заминки он не очень уверенно произн„с:
     - Но я вижу лишь одиннадцать... Где же двенадцатый?
     Стэн удивл„нно посмотрел на него:
     - Ты так до сих пор и не понял?  Двенадцатый -  это я.  Мо„ имя в Совете -
Рей.

     Глава 4

     - Я не поеду в Златовар,  -  тв„рдо сказала Марика. - Ещ„ не знаю, как это
устроить, но я обязательно останусь.
     В  комнате  было  трое:  Марика,  сэр  Генри  МакАлистер и  его  внучатная
племянница,  леди  Алиса  Монтгомери  -  миловидная черноволосая и  черноглазая
девушка лет  двадцати тр„х.  Алиса  была  единственной наследницей сэра  Генри,
единственной дочерью  единственного сына  его  покойной сестры,  леди  Элеоноры
МакАлистер де Монтгомери.  Кроме того,  она была единственным человеком в  этом
мире (не считая,  естественно,  е„  дяди),  посвящ„нным в  тайну Марики.  Алиса
переехала в  Шотландию два с половиной года назад,  когда е„ родители погибли в
автокатастрофе.  Теперь она училась в университете в Эдинбурге,  но по-прежнему
жила в  замке сэра Генри и  каждый день,  за исключением субботы и воскресенья,
накручивала на  сво„м новеньком "ровере" по  шестьдесят миль -  тридцать туда и
тридцать обратно,  -  что,  разумеется,  не  лучшим  образом сказывалось на  е„
успеваемости. Впрочем, Алису это не очень огорчало. Она пока ещ„ не знала, чего
хочет  от  жизни,  а  высшее образование рассматривала как  один  из  атрибутов
современной эмансипированной женщины и  удачное дополнение к  е„  титулу леди и
солидному капиталу, унаследованному от матери.
     Алиса не  поселилась на  время уч„бы в  университетском городке,  где жили
студенты и преподаватели, отнюдь не потому, что была замкнута и избегала шумных
компаний сверстников. По натуре своей ярко выраженный экстраверт, общительная и
деятельная,  она каждый день возвращалась в  замок дяди по  той же причине,  по
которой Марика не  хотела надолго уезжать из  Мышковича.  Вот уже несколько лет
сэр Генри страдал смертельным недугом; его мучил вовсе не ревматизм, на который
он часто жаловался,  а болезнь куда более опасная -  рак л„гких, неоперабельный
из-за  множественных метастаз.  Только благодаря стараниям Марики сэр  Генри до
сих  пор  был жив и,  к  вящему удивлению врачей,  оставался в  более или менее
хорошей форме, а в последнее время даже, казалось, ш„л на поправку...
     Марика выглядела свежей и отдохнувшей. После встречи с отцом и ставших уже
привычными (но с  точки зрения традиционной медицины весьма необычных) лечебных
процедур она проспала четыре часа перед ужином,  чего для е„ молодого, крепкого
организма оказалось достаточно.  После ужина они втро„м уединились в просторном
и уютном кабинете сэра Генри, и Марика снова, теперь уже для Алисы, повторила с
дополнительными подробностями рассказ о  смерти императора Михайла и  о  планах
своего брата.  Выспавшись, она стала рассуждать более спокойно и здраво, пришла
к выводу, что отчаиваться нет причин, и тв„рдо решила не ехать в Златовар. Ведь
в  самом  деле:  если  она  пойд„т  на  принцип и  наотрез откажется уезжать из
Мышковича,  не  будет же  Стэн тащить е„  за  собой на привязи.  А  что он себе
вообразит о причинах е„ упорства - это его личное дело.
     Сэр Генри прокашлялся и сказал:
     - Я,  дочка,  в этом вопросе лицо заинтересованное и,  конечно же, не хочу
надолго расставаться с  тобой.  Но,  с  другой стороны,  стоит  ли  тебе  из-за
каких-нибудь пяти-шести недель портить отношения с братом.
     Марика покачала головой:
     - Портить отношения,  это слишком громко сказано, отец. Мы со Стэном часто
спорим,  иногда даже ссоримся,  но затем всегда миримся,  и  обычно он уступает
мне. Стэн не может подолгу сердиться на меня.
     - Оно и понятно, - с улыбкой произнесла Алиса. У не„ было приятное грудное
контральто,  вызывавшее восторг и  зависть у  Марики,  которая порой испытывала
чувство неполноценности из-за  своего звонкого мальчишеского голоса,  даром что
его называли ангельским. - На тебя просто невозможно сердиться, сестр„нка.
     - В худшем случае,  -  продолжала Марика, - Стэн окончательно утвердится в
мысли,  что  я  завела  себе  любовника...  -  Она  покраснела  под  игривым  и
насмешливым взглядом лукавых ч„рных глаз  Алисы  и  торопливо докончила:  -  Но
ничего предпринимать он не станет,  всего лишь будет огорч„н.  К тому же, отец,
ты  упустил из  внимания одно обстоятельство.  Это  для меня наша разлука будет
длиться пять или шесть недель,  а  здесь пройд„т вдвое больше времени.  Да и по
прибытии в  Златовар я не смогу так часто навещать тебя.  Там у меня нет своего
портала,  а постоянно обращаться к знакомым...  Нет,  это не дело.  Я никуда не
уеду. Я не оставлю тебя.
     На  некоторое время  в  комнате воцарилось молчание.  Тишину нарушало лишь
приглуш„нное  бормотание  спортивного  телекомментатора:  любимцы  сэра  Генри,
"рейнджеры" из Глазго,  с разгромным сч„том обыгрывали аутсайдера лиги;  судьба
матча была решена ещ„ в  первом тайме.  Искоса поглядывая на  экран телевизора,
сэр Генри достал из портсигара очищенную от смол и никотина сигарету и принялся
мять е„ между пальцами,  оттягивая тот момент, когда он в конце концов закурит.
Марика  знала,  что  эта  вредная привычка -  одна  из  причин поразившего отца
недуга,  но заставить его отказаться от курения ей никак не удавалось.  Ещ„ она
подумала о  том,  что,  возможно,  в  е„ родной стране вскоре тоже появится это
губительное зелье -  когда, вместо западного морского пути в Хиндураш, Иштван и
Волчек откроют новый континент,  и  их матросы привезут оттуда табак,  а  также
одну очень опасную болезнь, пока неведомую в цивилизованной части е„ мира... А,
впрочем, кто знает.
     Марика посмотрела на  большой глобус в  углу  кабинета,  пов„рнутый к  ней
Восточным полушарием.  Географически оба  мира  были похожи лишь в  самых общих
чертах, приблизительно в той же мере, в какой похожи Мышкович и Люблян - и тот,
и другой портовые города,  столицы княжеств, имеют улицы, площади, рынки, дома,
гостиницы, лавки, дворцы, зачастую встречаются сходные названия; и Мышковиче, и
в  Любляне живут  люди.  Вот  и  вс„.  Так  что,  быть  может,  никакого нового
континента Иштван и Волчек на сво„м пути не встретят. Правда, сэр Генри уверен,
что континент есть:  он сомневается, что природа поступила столь нерационально,
оставив целое полушарие под водой.  Но даже если это так,  то оста„тся надежда,
что в  родном мире Марики табак не  раст„т,  а  меднокожие люди не страдают той
ужасной болезнью. Или вообще нет никаких меднокожих людей...
     Сэр Генри наконец закурил и неторопливо произн„с:
     - Между прочим, Алиса в последнее время тоже неплохо помогает мне.
     - Я лишь умею снимать боль,  -  скромно возразила Алиса,  не преувеличивая
своих  возможностей.  -  Но  останавливать  рост  опу...  -  она  запнулась,  -
препятствовать развитию болезни я ещ„ не научилась.
     - Научишься,  -  сказал сэр Генри.  -  И этому,  и многому другому.  -  Не
удержавшись,  он вздохнул.  -  Если бы ты знала,  как я  тебе завидую,  внучка.
Воистину, ты родилась под счастливой звездой...
     В этот момент правый крайний "рейнджеров" пушечным ударом из угла штрафной
забил шестой безответный гол в ворота соперника;  зазевавшийся вратарь проводил
летевший в "девятку" мяч растерянным взглядом. Сэр Генри ненадолго умолк, чтобы
посмотреть повтор, затем одобрительно хмыкнул и вновь заговорил:
     - И  вс„ же  я  тревожусь за тебя,  Алиса.  Что бы там ни говорила Марика,
нельзя  исключить,  что  в  нашем  мире  присутствуют какие-то  неведомые силы,
которые нивелируют магический дар  -  быть может,  не  у  его  носителя,  но  в
потомстве.  Ведь не  зря  же  Коннор МакКой бежал отсюда в  другой мир  и  даже
собственным детям не обмолвился ни единым словом о сво„м происхождении.  Думаю,
это неспроста. И мать Марики считала так же.
     - Тем не менее,  -  отозвалась Марика,  -  она,  как и я, не обнаружила ни
малейших признаков этих враждебных сил. Возможно, они когда-то были, но, сделав
сво„ дело, исчезли без следа.
     Сэр Генри покачал головой:
     - Отнюдь не без следа,  дочка.  Один из таких следов во мне -  мой м„ртвый
дар. И я не хочу, чтобы подобная участь постигла Алису или е„ детей.
     Эту тему он  затрагивал не впервые,  но если раньше такие разговоры носили
чисто академический характер -  что  же  вс„-таки произошло с  колдовским даром
клана МакКоев,  одной из  ветвей которого был  род  МакАлистеров?  -  то  после
появления Алисы,  чей дар был живой,  полноценный, вопрос приобр„л практический
смысл.  В  течение последних двух лет  сэр  Генри под  тем  или  иным предлогом
приглашал к себе в гости своих кровных родственников по мужской линии,  которых
только мог отыскать,  но  ни  у  кого из  них Марика не обнаружила живого дара.
Алиса была единственным исключением из правила,  она действительно родилась под
счастливой звездой.
     - Так что же ты предлагаешь? - спросила Марика, догадываясь, чтo у отца на
уме.  Они с Алисой уже обсуждали это,  но как-то робко, не углубляясь в детали,
будто речь шла об очень отдал„нной перспективе.
     - Я полагаю,  Алиса,  -  сказал сэр Генри с тщательно скрываемой, но не до
конца скрытой грустью,  -  что тво„ место не здесь,  а  в  мире Марики,  в мире
Конноров - среди людей таких же, как ты.
     Ч„рные глаза Алисы сверкнули искренним негодованием.
     - И ты всерь„з думаешь, - произнесла она, - что я брошу тебя, а сама...
     - Ну-ну,  -  мягко перебил е„ сэр Генри.  -  Зачем же так категорично?  Ты
можешь жить в обоих мирах,  навещать меня,  когда тебе вздумается.  Но, в конце
концов,  я не вечен,  а ты,  по мере развития своих способностей,  вс„ больше и
больше будешь тянуться к себе подобным, и рано ли, поздно ли наступит тот день,
когда ты не сможешь помыслить себя вне их сообщества.  Поэтому не теряй времени
даром:  овладевая Искусством,  постепенно привыкай к  миру  Конноров,  активнее
вживайся  в  новую  среду,  пусть  Марика  научит  тебя  свободно  пользоваться
порталами...
     - Уже  научила,  -  сказала Алиса.  -  И  даже настроила меня на  оба свои
портала. Вчера ночью я без малейшей е„ помощи переместилась в Мышковар, а потом
сама вернулась обратно.
     - И ещ„,  -  добавила Марика,  -  мы решили соорудить портал в спальне или
кабинете Алисы. Правда, дело это хлопотное и займ„т много времени.
     Сэр Генри кивнул с одобрением:
     - Хорошая мысль.  Незаметно исчезнуть в жилых комнатах гораздо легче. Надо
сказать,  твои  частые посещения старинной библиотеки кое-кого  озадачивают.  В
отличие от  врем„н Коннора МакКоя,  нынче  нет  никакой нужды  прятать портал в
потайной комнате. Странный узор на стене теперь ни у кого не вызовет ассоциаций
с  дьяволопоклонничеством или  чернокнижием.  Его  сочтут всего  лишь  причудой
эксцентричного жильца -  тем более, если речь ид„т о такой эксцентричной особе,
как наша милая Алиса.  На фоне всех тех фотографий,  которыми она увешала стены
своего кабинета, портала попросту никто не заметит.
     Марика и  Алиса рассмеялись.  Глядя на  их  лучившиеся весельем прелестные
юные лица, сэр Генри добродушно улыбался. На телевизионном экране "рейнджеры" с
довольным видом похлопывали друг друга по плечу,  покидая поле после финального
свистка арбитра.
     - Между прочим,  дядя,  -  сказала Алиса.  - Может, тебе удастся уговорить
Марику позировать мне. Объясни ей, что в этом нет ничего предосудительного.
     - Так уж и ничего!  - негодующе фыркнула Марика. - Сплошное бесстыдство! И
не пытайся уговаривать, отец.
     - Не  буду,  -  пообещал сэр  Генри,  по-прежнему улыбаясь.  -  Ты  уж  не
обессудь, внучка.
     - Да ладно,  -  вздохнула Алиса.  - По правде сказать, я и не надеялась на
это.
     У  Алисы  было  хобби,  которое  она  называла художественной фотографией.
Снимала  она   обнаж„нную  натуру   -   главным  образом,   ради   собственного
удовольствия,  -  но  совсем  недавно,  поддавшись на  уговоры одной  знакомой,
профессионального фотографа, устроила выставку своих лучших работ. Отзывы о ней
были  самыми полярными,  но  в  одном почти все  критики были единодушны -  они
признавали  за  Алисой  несомненный  талант.   Поначалу  Марика  чуть  было  не
согласилась позировать Алисе (правда,  в  купальнике -  о съ„мках нагишом она и
слышать не хотела), но затем передумала и считала, что поступила правильно...
     Следующий час Марика,  Алиса и сэр Генри провели почти не разговаривая,  в
той непринужд„нной, чисто семейной обстановке, когда каждый занят своим делом и
не  испытывает ни малейшей неловкости от молчания присутствующих.  Такое бывает
возможным лишь  между  очень  близкими людьми,  которые не  нисколько тяготятся
обществом друг друга, а наоборот - чувствуют себя свободно, раскованно и уютно.
     Сэр Генри дремал в  сво„м кресле,  но  время от  времени раскрывал глаза и
украдкой поглядывал то на Марику,  то на Алису;  при этом на его губах мелькала
счастливая улыбка.  До  недавних пор он был очень одиноким человеком.  Его жена
умерла почти сорок лет назад,  через год после их свадьбы;  а  во второй раз он
так и  не  женился,  ибо на  свою радость и  на свою беду повстречал женщину из
иного мира,  в которую влюбился без памяти и целых семнадцать лет жил редкими и
короткими встречами с ней. А потом, когда она внезапно исчезла, оставив на полу
возле портала наспех нацарапанную записку:  "Прощай навсегда. Люблю. Целую", он
жил воспоминаниями о сво„м горьком счастье и мучился неизвестностью.
     День  ото  дня,  год  за  годом  сэр  Генри часами просиживал в  старинной
фамильной  библиотеке,  надеясь  на  несбыточное,  в  ожидании  чуда  -  и  оно
произошло!  Однажды вечером, почти шесть лет назад, раздался столь долгожданный
скрип ржавых петель, он опрометью бросился к зеркалу-двери, открыл... но увидел
не  Илону,  а  е„  дочь.  Их  дочь!  Он сразу узнал Марику,  хотя видел е„ лишь
несколько раз, да и то реб„нком. С того самого дня его жизнь, прежде казавшаяся
ему пустой и бесцельной, вновь обрела смысл.
     А  позже в  жизни сэра  Генри появилась Алиса -  его  внучка,  пусть и  не
родная,  двоюродная.  Сэр Генри никогда не ладил со своей сестрой Элеонорой,  а
окончательно они  рассорились при  дележе наследства.  Элеонора считала (кстати
сказать,  совершенно безосновательно),  что брат обобрал е„,  и  сумела внушить
своему сыну Уильяму глубокую неприязнь к  дяде.  По счастью,  Уильям не обладал
столь сильным даром убеждения,  и  из бесед с ним о родственниках Алиса усвоила
лишь  то,  что  где-то  на  юге  Шотландии жив„т  "мерзкий,  скупой старикашка,
которого покарал Бог",  и  рано или  поздно его  поместье станет собственностью
семьи Монтгомери.  Однако при  первой же  встрече с  сэром Генри двадцатилетняя
Алиса убедилась,  что он вовсе не мерзкий и не скупой, а очень милый и душевный
человек,  и почти сразу привязалась к нему.  Несмотря на сопротивление родни со
стороны матери,  она решила остаться в Шотландии -  отчасти из-за дяди, отчасти
из-за Марики,  которая обнаружила у не„ живой дар, - вот так нежданно-негаданно
для себя,  одинокий и  несчастный в  личной жизни сэр Генри на  склоне лет стал
счастливым отцом семейства...
     Марика сидела за письменным столом сэра Генри и просматривала только вчера
полученные  свежие  выпуски  медицинских  журналов.   В  основном  е„  внимание
привлекали статьи по  онкологии.  Чем больше она узнавала о  природе рака,  тем
успешнее была  е„  борьба с  недугом отца.  Хотя  методы Марики были  далеки от
традиционных  (со   стороны  это  выглядело  как  пресловутое  наложение  рук),
понимание  происходящих в  организме  процессов позволяло ей  более  эффективно
использовать свои необычайные способности, направлять их в нужное русло. Марика
сражалась с  болезнью долго и  упорно,  не  раз  заходила в  тупик и  впадала в
отчаяние,   однако  сдаваться  не  собиралась.   В  конце  концов,  ей  удалось
существенно замедлить развитие  болезни,  потом  -  остановить рост  опухоли  и
распространение метастаз,  а  совсем недавно,  каких-нибудь два  здешних месяца
назад,  в  этой  невидимой войне настал переломный момент,  и  Марика,  образно
говоря, от обороны перешла в наступление - медленное, но неумолимое. Она ещ„ не
сообщила о  своих  последних успехах  отцу  и  Алисе,  решив  для  подстраховки
дождаться более  ощутимых результатов,  чем  незначительное уменьшение опухоли.
Впрочем,  Марика  уже  предвкушала победу:  теперь она  стояла на  верном пути,
знала,  что нужно делать,  и  исцеление отца было лишь вопросом времени -  того
самого времени, с которым так некстати возникли проблемы.
     "Ну,  нетушки,  Стэн!  -  мысленно обратилась Марика к брату. - Никуда я с
тобой не поеду. Думай обо мне, что хочешь, мне вс„ равно..."
     Алиса,  л„жа на  диване,  читала рукописный фолиант под названием "Хроники
царствования Ладомира Великого",  который изъяла  из  кабинета Марики во  время
своего последнего посещения Мышковара.  Тем самым она убивала сразу двух зайцев
- изучала историю другого мира,  нравы и  обычаи живущих в н„м людей,  а заодно
углубляла  свои  познания  в  славонском языке.  Алиса  обладала  феноменальной
памятью,   абсолютным  музыкальным  слухом   и   гибким   умом,   что   отчасти
компенсировало е„ врожд„нную